угрожать? Со времени Прорыва прошло двадцать шесть лет.
Теперь там не более опасно, чем в любом другом месте. А кроме того, в  конце
января замок уже осматривали ваши коллеги. Как я  понимаю,  они  перевернули
его вверх дном, но ничего подозрительного не нашли.
   Однако старый служака был непоколебим.
   - С тех пор прошло больше месяца, мой принц. Мало ли что могло  случиться
за это время.
   Между ними завязался очередной  спор,  из  которого,  как  обычно,  вышел
победителем Дай Чжэнь.  В  конце  концов  Владислав  уступил  и  предоставил
командору действовать по своему усмотрению.
   "Знаешь, Инна, - мысленно обратился он ко мне. - Если бы Дай Чжэнь и  его
люди были с нами на Агрисе, они бы не допустили нас в башню, когда Начинался
Прорыв. А тогда кто знает - может, вся Грань оказалась бы во власти нечисти.
Ведь для того, чтобы остановить глобальный Прорыв, требуется не  менее  трех
сотен инквизиторов.
   Я с этим не согласилась и заметила,  что  командор  Дай  Чжэнь  со  своим
отрядом вмиг бы разделался с Женесом и не  позволил  ему  открыть  путь  для
исчадий Нижнего мира.
   "Как сказать, как сказать, - возразил  муж.  -  Если  бы  здесь  появился
кто-то вроде Женеса, Дай Чжэнь сразу увел бы нас отсюда, оставив  на  Истре,
самое большее, дюжину своих людей. Ведь его задача -  охранять  нас,  а  все
остальное ему до лампочки".
   На это я не нашлась что ответить.
   Между тем командор Дай Чжэнь, взяв  с  собой  два  десятка  инквизиторов,
направился к замку. Вместе с ними поехал и Светозар как хозяин этих мест.  А
Штепан проводил их угрюмым взглядом, в котором явственно читалось  осознание
своей бесполезности  и  беспомощности.  Формально  он  был  капитаном  нашей
гвардии, но на самом деле командовал лишь неким подобием потешного войска  -
в обычные дни его подчиненные стояли на посту у входа в наши покои, исполняя
обязанности скорее швейцаров, чем стражников, во время всяких  торжественных
мероприятий выстраивались в почетный караул, а когда мы  выезжали  в  город,
сопровождали  нас  парадным   строем.   Реальным   же   обеспечением   нашей
безопасности  занималось   специальное   подразделение   дворцовой   стражи,
состоявшее из инквизиторов, и рядом с  ними  Штепан  чувствовал  себя  пятым
колесом в телеге. Но ему грех было  жаловаться  на  свое  положение  -  ведь
должность капитана  королевской  гвардии  была  одной  из  самых  высоких  в
придворной  иерархии  и  соответствовала  генеральскому   званию.   Штепану,
конечно, хотелось  приносить  больше  пользы,  однако  он  был  реалистом  и
довольствовался тем, что имел.
   Предварительный осмотр замка грозил затянуться надолго, поэтому мы решили
не ждать его окончания верхом, а спешились и  превратили  лошадей  в  котов.
Владислав отпустил Леопольда погулять, велев ему не заходить  далеко,  затем
подозвал к себе Джозефа Арно, они вместе уселись на траву и продолжили  свой
бесконечный разговор о  защищенных  режимах,  параллельных  потоках  данных,
обработчиках ошибок и прочих подобных вещах.
   Двадцатипятилетний Арно был родом с  Основы  и  в  свое  время  учился  в
Иллинойсском университете, где специализировался по кибернетическим системам
и информационным  технологиям.  Три  года  назад  он  попал  в  поле  зрения
Инквизиции - один из патрульных  при  случайной  встрече  обнаружил  у  него
полноценный магический дар. С тех пор жизнь Джозефа круто изменилась,  и  из
математика-программиста он переквалифицировался в мага, но  по-прежнему  был
помешан на компьютерах. В его лице Владислав нашел единомышленника, столь же
страстно, как и он, мечтавшего о создании "волшебного  компьютера",  который
работал бы на Гранях. Когда они заводили об этом разговор и начинали  сыпать
специальными терминами, мне становилось скучно - к компьютерам я всегда была
равнодушна и, в отличие от мужа, нисколько не  страдала  от  их  отсутствия.
Меня привлекали те области физики и  математики,  где  большинство  расчетов
производится не в численном, а в аналитическом виде и где для  работы  нужны
только две вещи - ручка и лист бумаги. Ну и голова, конечно.
   А  вот  девятилетняя  Цветанка,  самая  младшая  из  сестер   Владислава,
устроилась рядом с ним и  жадно  ловила  каждое  его  слово,  даром  что  он
разговаривал с Арно по-английски. Для Цветанки не имело  значения,  что  она
ничего не понимает, ей просто нравилось слушать своего  старшего  брата.  За
это короткое время Владиславу удалось наладить  теплые  отношения  со  всеми
тремя своими сестрами, но Цветанку он буквально приворожил.  Девочка  ходила
за ним по пятам, смотрела на него влюбленными глазами и  попросту  таяла  от
счастья, когда он обнимал ее и гладил по головке. Не  будь  она  его  родной
сестрой, я бы, наверное, приревновала. Можно не сомневаться,  что  Владислав
захочет взять ее с собой в Вечный Город, а  мать  и  брат  вряд  ли  посмеют
перечить ему. Что  же  касается  самой  Цветанки,  то  она  будет  в  полном
восторге.
   Оставив мужа и Джозефа Арно грезить о светлом будущем,  которое  наступит
на Гранях после появления компьютеров, а Цветанку -  слушать  их  беседу,  я
подошла к  своим  фрейлинам,  которые  непринужденно  болтали  со  Штепаном,
Йожефом, Шако и  Гуннаром...  Ах  да!  Увлеченная  собой,  я  совсем  забыла
рассказать о еще одном члене нашей маленькой (если не  считать  целой  толпы
увязавшихся за нами инквизиторов) компании.
   Его величество Гуннар VII, король Лиона, решил, что его царственная особа
слишком устала от тяжких трудов во благо отчизны, и не захотел  возвращаться
на Агрис вместе с другими родственниками. Он отправил всю свою свиту  домой,
заявив, что в ней не нуждается, а сам вызвался сопровождать  нас  на  Истру.
Обращаясь к нам с этой просьбой, Гуннар без всякого лукавства объяснил,  что
ему до чертиков надоели королевские обязанности,  которые  он  исполнял  уже
семнадцать  лет  -  с  тех  самых  пор,  как  четырнадцатилетним  подростком
унаследовал корону от своего деда. Причем унаследовал он одну только корону,
практически  без  властных  полномочий:  незадолго  до  своей  смерти   дед,
начитавшись либеральных  книг  о  Земле,  учредил  в  Лионе  конституционную
монархию, передал всю законодательную власть выборному парламенту,  Народной
ассамблее, исполнительную - назначаемому  парламентом  Совету  министров,  а
судебную - Сенату, оставив за монархом лишь командование войском да еще роль
символа  нации.  Гуннар,  человек  сугубо  мирный,   не   получал   большого
удовольствия от занятий армейскими делами, а будучи довольно скромным и даже
застенчивым,   он   тяготился   теми   помпезными   церемониями,    которыми
сопровождалось его явление подданным в качестве символа нации.
   Заветной мечтой Гуннара было совершить длительное путешествие, побывать в
дальних странах, повидать мир, но королевский долг удерживал его на  Агрисе,
и лишь считанные разы он покидал родную Грань, чтобы посетить с  официальным
визитом соседей. Так что мое приглашение  приехать  на  Рождество  в  Вечный
Город стало для него настоящим подарком судьбы. Совет  министров  не  посмел
возражать против этой поездки, которая могла  бы  принести  заметные  выгоды
государству,  отпустил  короля   в   "дипломатическое   турне",   как   было
сформулировано в специальном постановлении по такому случаю, и на период его
отсутствия учредил временное регентство.
   А Гуннар, вкусив воздуха свободы, решил продлить свой монарший  отпуск  и
попросил нас о содействии. Нам с Владиславом нравилось его общество, поэтому
мы охотно ему помогли. Также мы  были  не  против  взять  с  собой  королеву
Матильду, но оказалось, что  она  беременна,  и,  хотя  ребенок  должен  был
родиться лишь в августе, ей все же не стоило подвергать себя слишком большим
нагрузкам. Гуннар хотел было отменить все свои планы, однако жена, зная, как
он жаждет этого путешествия, убедила его ехать с нами - ведь  мы  собирались
прибыть на Агрис не позже начала мая, еще задолго до родов.
   (Кстати, о птичках. У нас с Владиславом до сих пор ничего не  получилось.
Приняв  в  ту  памятную   ночь   решение,   я   упорно   воздерживалась   от
противозачаточных чар, даром что сейчас, когда мы находились в  пути,  время
действительно было неподходящее, - но беременность, как назло, обходила меня
стороной. Раньше я панически боялась случайного "залета",  а  теперь,  желая
этого, хоть и немного боясь, я, к своему огорчению, убедилась,  что  завести
ребенка не так-то легко. С недавних пор меня начал преследовать страх  перед
бесплодием. В одной из медицинских книг я нашла рецепт чар, которые,  будучи
примененными в надлежащее время, дают почти стопроцентную гарантию  зачатия.
Однако использовать их я  не  решалась  -  не  потому,  что  они  могли  мне
повредить, а из страха потерпеть неудачу.)
   Присоединившись к компании трех девушек и четырех  молодых  людей,  я  не
стала вмешиваться в их разговор, а лишь молча слушала, как Грета кокетничает
с Шако, Сара - со Штепаном, а  Сесиль  -  со  всеми  подряд,  явно  стремясь
привлечь к себе внимание моего мужа. Но все  ее  усилия  пропадали  втуне  -
когда  Владислав  начинал  говорить  о  компьютерах,  весь  окружающий   мир
переставал для него существовать. Даже если бы  сейчас  Сесиль  разделась  и
принялась танцевать голышом сарабанду, он вряд ли сумел  бы  по  достоинству
оценить ее усердие.
   Через несколько минут я тронула Гуннара за  локоть  и  кивком  предложила
отойти в сторону. Он согласно кивнул в ответ, галантно взял меня под руку, и
мы вместе покинули  веселую  компанию.  Не  отличавшаяся  сообразительностью
Сесиль собиралась последовать за нами, но я взглядом велела ей оставаться на
месте.
   Мы присели на раскладные  табуреты,  которые  мигом  установили  для  нас
предупредительные княжеские слуги.  Гуннар  с  моего  разрешения  закурил  и
вопросительно посмотрел на меня:
   - Да, кузина? О чем ты хотела поговорить?
   На самом деле я приходилась ему племянницей, поскольку моя мать, Алиабела
Маргарет д'Ивэйн, была его родной  сестрой.  Но  разница  в  нашем  возрасте
составляла всего десять лет, мы принадлежали  к  одному  поколению,  поэтому
предпочитали называть друг друга кузеном и кузиной - не совсем  точно,  зато
просто и удобно.
   - В последние дни ты чем-то обеспокоен.  -  сказала  я.  -  Очень  сильно
обеспокоен, хоть и пытаешься это скрыть. Ты, конечно, извини, если я лезу не
в свое дело, но, может, ты хочешь поделиться со мной своими проблемами?
   Гуннар медленно, словно в нерешительности, покачал головой:
   - Я бы не назвал это проблемами. Скорее это... ну вроде как предчувствие.
Предчувствие проблем.
   - А именно?
   Гуннар  ответил  не  сразу,   а   сначала   подозвал   слугу,   ведавшего
прохладительными напитками, и взял у него  чашку  кваса.  Отпив  глоток,  он
спросил:
   - Ты веришь в сны, Инга?
   В некотором недоумении я пожала плечами:
   - Трудно сказать. И да и нет. Я не принадлежу  к  людям,  которые  каждое
утро анализируют все, что им приснилось, отыскивая пророчества  и  знамения,
но вместе с тем я вполне допускаю существование провидческих снов.
   - А как насчет видения во  сне  реальности?  Могут  ли  человеку  сниться
события, которые действительно где-то происходят или происходили в  недавнем
прошлом?
   - Думаю, да. И даже не "думаю", а уверена в этом. -  Я  хотела  добавить,
что по поводу вторжения реальности в сон у  меня  есть  небольшой  опыт,  но
вовремя вспомнила, что Гуннар ничего не знает о нашем видении в "колодце"  и
знать ничего не должен. -  Другой  вопрос,  как  определить,  что  твои  сны
отражают реальные события, а не страхи, угнездившиеся в подсознании.
   - В том-то и дело, - со вздохом произнес  Гуннар.  Он  немного  помолчал,
задумчиво  глядя  вдаль.  -   Но   мои   сны   такие   убедительные,   такие
правдоподобные. Кстати, что ты знаешь о шкуре нашего предка, короля Ивэйна?
   - О шкуре? -  В  моем  воображении  сразу  возникла  весьма  неприглядная
картина. - А что случилось с его шкурой?
   Гуннар натянуто улыбнулся и объяснил:
   - Речь идет не о шкуре самого короля,  а  о  принадлежавшей  ему  львиной
шкуре, нашей фамильной  реликвии,  которая  в  прошлом  году  была  похищена
Женесом - это случилось как раз накануне вашего с  Владиславом  прибытия  на
Агрис. Ты ничего об этом не слышала?
   - Нет, ничего, - ответила я. - Но о короле Ивэйне я читала  в  трехтомной
"Истории Агриса", которую нашла в Имперской библиотеке. Я знаю, что он жил в
восьмом веке, был первым королем  Лиона  и  основателем  нашей  династии,  а
современники называли его Ивэйном-львом. Ага! Так это прозвище  возникло  не
из-за его храбрости, а из-за львиной шкуры?
   - В общем, да. Хотя наши семейные хроники гласят, что Ивэйн был храбр как
лев и столь же свиреп. Но львом его прозвали, безусловно, потому, что он  ни
днем ни ночью не расставался со своей шкурой.  А  когда  на  склоне  лет  он
объединил под своей  властью  шесть  соседних  графств,  как-то  само  собой
возникло название для нового государства - королевство  Лион.  До  недавнего
времени  львиная  шкура  Ивэйна  хранилась  вместе  с  другими  королевскими
регалиями в кафедральном соборе Руана, где по традиции происходит  коронация
всех королей Лиона. - Гуннар  сделал  короткую,  но  выразительную  паузу  и
значительно посмотрел на меня, как бы призывая к дополнительному вниманию. -
Однако ценность этой шкуры заключается не только в том,  что  от  нее  пошло
название королевства. Она является мощным магическим  инструментом,  который
позволяет  слабым  магам  вроде  меня  усилить  свои  способности   и   даже
реализовать те, которые имеют рецессивный характер и  при  обычных  условиях
недоступны.
   - Звучит многообещающе, - сказала я, когда Гуннар умолк в  ожидании  моей
реакции. - Но, как я понимаю, в этой бочке меда не обошлось без ложки дегтя.
   - К сожалению, это так.  Вся  беда  в  том,  что  шкура,  давая  человеку
могущество, одновременно обретает над ним огромную власть.  Достаточно  лишь
единожды испробовать ее в действии, чтобы до конца дней  своих  оказаться  в
полной от нее зависимости. Король Ивэйн не расставался с ней  отнюдь  не  от
хорошей жизни - он просто не мог без нее  обойтись.  В  своем  завещании  он
предупреждал, что, хотя шкура  не  губит  душу  человека  и  не  вредит  его
здоровью, использовать ее следуег лишь в самом  крайнем  случае,  когда  над
государством  нависнет  смертельная  угроза.  Львиная  шкура  Ивэйна   стала
символом нашего рода, и за прошедшую тысячу с лишним лет только один  король
Лиона, Гавэйн Третий, который жил девять веков назад, рискнул надеть  ее  на
себя. Добром это не кончилось, и трагическая судьба короля Гавэйна послужила
предостережением для всех его потомков.
   - Ну, в таком случае, - осторожно произнесла я, - может, оно и к лучшему,
что Женес похитил шкуру. Теперь ни у тебя, ни у  твоих  детей  и  внуков  не
возникнет соблазна воспользоваться ею.
   Гуннар энергично взъерошил свои коротко остриженные соломенные волосы.
   - Наверное, ты права. Ведь я, в сущности, поддался соблазну - меня спасло
лишь то, что шкура так и  не  попала  ко  мне.  Прошлой  осенью  я  приказал
перевезти ее из Руана в Альбину, обосновывая свое решение тем, что  ситуация
на Агрисе день ото дня становится все более напряженной и руанский собор уже
перестал быть надежным местом для  хранения  такого  ценного  артефакта.  На
самом же деле я хотел заполучить ее в свои руки -  и  отнюдь  не  для  того,
чтобы просто любоваться ею. Однако гвардейский отряд, которому было поручено
доставить шкуру в столицу, подвергся нападению банды Женеса. Все  гвардейцы,
за исключением одного  человека,  были  убиты,  а  тот,  что  чудом  уцелел,
повредился в уме, наблюдая из своего укрытия, как разбойники расчленяли тела
его товарищей...
   - Погоди! - перебила я. - Ты, часом, говоришь не  о  том  нападении,  что
случилось недалеко от Шато-Бокер в вечер перед нашим прибытием на Агрис?
   - Да, о нем, - подтвердил Гуннар. - Кстати, именно поэтому Женес не напал
на вас  сразу.  Плененные  во  время  штурма  замка  разбойники  на  допросе
показали, что ночью и в первой половине дня его не  было  на  Агрисе.  После
нападения на отряд он взял львиную шкуру, которую везли гвардейцы, и куда-то
ушел, а вернулся лишь к следующему вечеру  и  тотчас  организовал  атаку  на
Шато-Бокер. По свидетельству разбойников, в нескольких часах пути от Агриса,
на одной из необитаемых Граней,  Женес  устроил  свое  логово,  нечто  вроде
главной базы, где хранил самые ценные свои трофеи. Туда он, судя по всему, и
отнес шкуру Ивэйна. Среди пленных нашлось несколько  человек,  которые  пару
раз сопровождали Женеса до его логова, но никто из них не был магом и не мог
указать нам дорогу.
   - Это логово так и не нашли?
   - Увы, нет. Вот если бы я хоть раз надевал шкуру, тогда другое дело  -  я
смог бы почуять ее и при помощи более сильного мага найти к ней путь.
   - Так ты жалеешь об этом? - пристально посмотрев на него, спросила я.
   Гуннар в смущении опустил глаза:
   - Даже не знаю, Инга. Ведь как-никак это  сила.  Могущество.  Возможность
путешествовать по Граням... Тебе трудно понять меня - все то, о чем я только
мечтаю, ты имеешь с самого рождения.
   Что я могла сказать? Разве что посочувствовать ему. Гуннар принадлежал  к
числу тех слабеньких чародеев, которых инквизиторы относили к так называемой
"группе риска". Свыше девяноста процентов всех черных магов  были  выходцами
из этой среды - в  отличие  от  обычных  ведунов,  они  обладали  достаточно
развитыми способностями, чтобы управлять инфернальными силами. И  в  награду
за верную службу Нижний мир давал им то, на что  поскупилась  природа,  -  в
частности, доступ на Трактовую Равнину. А  если  к  этому  прибавить  долгую
жизнь, практически полное отсутствие болезней, быструю заживляемость ран, то
становится понятным, почему так  много  людей  соглашаются  служить  стихии,
которая ставит своей целью уничтожение мира земного.
   - А как эта история соотносится с твоими снами? - спустя минуту  спросила
я.
   Гуннар закурил вторую сигарету подряд и, сделав затяжку, ответил:
   - Самым непосредственным образом. Мне снится шкура.
   - Та самая?
   - Да, львиная шкура короля Ивэйна. Я узнал ее по особым золотым застежкам
на передних лапах. Впервые она  мне  приснилась  еще  в  Вечном  Городе,  за
несколько дней до нашего отъезда. Я видел юношу... нет,  даже  не  юношу,  а
мальчишку лет тринадцати - четырнадцати, стоявшего посреди какой-то  комнаты
- то ли кабинета, то ли алхимической лаборатории. На нем была шкура  Ивэйна,
в руках он держал тяжелый серебряный меч и смотрел на  дверь,  в  которую  с
другой стороны кто-то ломился. Наконец он вышиб дверь...
   - Тот, кто ломился? - на всякий случай уточнила я.
   - Нет, парень. Он вышиб ее не ногами и не руками, а магией... Впрочем,  я
не совсем уверен, что это он вышиб дверь,  но  факт,  что  она  сорвалась  с
петель и отлетела в противоположную от  него  сторону,  припечатав  к  стене
двух... - Гуннар замялся. - Даже не знаю, как их назвать. Людьми -  язык  не
поворачивается. Скорее, это были нелюди. Они обладали человеческими  телами,
но явно не были живыми людьми. Скорее, они смахивали на ходячих мертвецов.
   - Может, зомби? - предположила я.
   - Возможно. Правда, я никогда не встречался с зомби наяву, бог миловал...
В общем, за дверью находилось четверо нелюдей. Двух из них сшибло дверью,  а
двое, что стояли под стеной, сразу ворвались в  комнату.  Парень  без  труда
расправился с ними: одного поразил огнем, другого - мечом. Потом он  погасил
начинавший было разгораться пожар, вышел из комнаты и по спиральной каменной
лестнице спустился во двор замка, где...
   - Так он был в замке?
   - Да, в старом полуразрушенном замке.
   - Понятно. И что было дальше?
   - При выходе из башни парень столкнулся с еще одним... существом,