ющих. В благородном поры-
ве он решил тут же предупредить Елену. Но телефон молчал, и  тогда  Толя
раскрыл журнал местных командировок и записал: По  требованию  заказчика
отбыл на "Марс". Такая не подходящая к моменту щепетильность доказывала,
что, по-крайней мере, Ермолаев, находился в полном уме и здравии.

   Существует или ангажировано?

   Не желая встречаться с инженером, Толя позвонил в дверь ответственно-
го квартиросъемщика Марка Васильевича Разгледяева.  Тут  же,  будто  его
поджидали, открылась дверь и появился инженер.
   - А где Елена? - недоумевая спросил Толя.
   - Она скоро будет, - ничуть не удивившись гостю и его вопросу ответил
Николай Степанович.
   Лицо Богданова ничего не выражало. Казалось, инженер совсем не  видит
гостя. Они так немного постояли, а потом хозяин повернулся и  перекошен-
ной походкой, чуть наклонив правое плечо, отошел растворяясь в  полумра-
ке. Припадок, подумал Толя и захлопнул за собой дверь. Наступила кромеш-
ная тьма. Сделав еще несколько шагов, Толя натолкнулся на инженера.
   - Надо включить свет, - подсказал Толя.
   - Незачем, я и так все вижу, - дребезжащим голосом возразил Богданов.
   - Вы ждали кого-то? - Толя решил прощупать почву.
   - Почему вы так решили?
   - Ну, вы так быстро окрыли дверь.
   - Да, я ждал вас.
   Инженер замолк.
   - Вы стояли в темноте и ждали?
   - Здесь не темно, - опять возразил инженер.
   Толе стало не по себе.
   - Лампочка даже не горит, - растерянно сказал Толя.
   - Не горит, - подтвердил инженер.
   - И все рано светло?
   - Светло, - тихо настаивал инженер.
   - А на у лице темно? - Толя задал контрольный вопрос.
   - Ночью темно, днем - светло.
   - А в институте было темно? - пытаясь разгадать игру, спросил гость.
   - В институте? - переспросил Богданов и вдруг часто задышал, - Вы за-
метили, что институт похож на наш дом?
   - В каком смысле?
   - Архитектурном. Вам не кажется, что вот этот дом и институт построе-
ны одним архитектором?
   - Не знаю, - Толя задумался. - Наверное, оба здания возвведены в одну
и ту же эпоху?
   - Наверняка, - инженер помолчал и задумчиво добавил, - Эпоха, странно
- похоже на эхо.
   Инженер напрягся, будто сдерживал что-то внутри. Толя почувствовал  и
попытался успокить Богданова.
   - Вы не волнуйтесь, может лучше мне уйти?
   - Нет, нет, -испугался инженер, - Постойте, я сейчас тапочки ... - он
кажется нагнулся и принялся шарить по полу. - А, черт, куда же они поде-
вались...
   - Не надо тапочек, - Толя в темноте кое-как нащупал инженера и  помог
ему распрямиться.
   - Вы, наверное, полагаете, что я сумасшедший? - спросил инженер и, не
дожидаясь ответа, продолжал: - Не надо мне отвечать, не  надо  лгать.  Я
знаю как вы думаете. Нет, я еще не сумасшедший, не смейтесь, - Толя  по-
пытался запротестовать, но безуспешно, - не смейтесь  там  внутри  себя.
Думаете - сумасшедший никогда не знает, что он сошел с ума?  Ошибаетесь.
Я раньше тоже так думал. Понимаете,  самое  страшное,  человек  знает  и
чувствует, что сходит с ума. Так природа  устроена.  Все  происходит  не
сразу, а рывками, поэтому я и вижу, что пока не  совсем  еще,  я  только
отправился в этот путь. Айяйяй как же  без  тапочек?  Ну,  да  ничего  -
все-таки вы в некотором смысле здесь хозяин, Марк Васильевич.
   - Я не Марк Васильевич, - вырвалось у Толи.
   - Вы не Марк Васильевич, а я не инженер Богданов.
   - Нет, нет, вы инженер, - спохватился Толя, вспомнив  когда-то  услы-
шанный совет ни в коем случае не спорить с сумасшедшими.
   - Не надо волноваться, Марк Васильевич. Я знаю, вы в обиде на меня за
Елену. Все, что произошло - очень обидно, но поверьте, бывает и  гораздо
хуже. Есть вещи и пострашнее. - Инженер сделал паузу и перешел на шепот:
-Страшно не то, что кто-то от нас уходит и мы  остаемся  в  одиночестве.
Быть покинутым - счастье, ибо вы знаете, что с вами кто-то  раньше  был.
Какое же это одиночество, если есть воспоминания. Вы верите, что с  вами
что-то происходило на самом деле, что подле вас был живой  человек.  Жи-
вой, а не как бы живой! Но если никогда - вдумайтесь, никогда! - рядом с
вами не было и никогда не будет ни одной живой души, если вы один с  на-
чала и до конца?!
   - Не понимаю, - Толя тоже почему-то перешел на шепот.
   - Я поясню. Только вы мне помогите, о нет, не  действием,  одной  па-
мятью. Припомните, бывало ли у вас так: видишь человека каждый день, жи-
вешь, работаешь бок о бок и вдруг выясняется, что он совсем не то? Будто
он себя за кого-то выдавал.
   У Толи по спине поползли мурашки. Именно с этим он столкнулся в  пос-
ледние дни.
   - Было, - признался Толя, с трудом скрывая волнение.
   - Воо! -воскликнул инженер. - Так и есть, и с вами то  же,  Марк  Ва-
сильевич. Ну да я вам сейчас приоткрою завесу. Я много,  много  думал  и
теперь скажу, только вам, как близкому человеку скажу. Только  не  смей-
тесь.
   - Я вовсе не смеюсь, - заверил Толя.
   - Так знайте: все сущее вокруг - дома, деревья,  люди,  облака,  сама
земля, звезды и даже звездные конгломераты, суть сплошная мистификация!
   - То есть? - опешил Толя.
   -  Да,  да,   мистификация,   глобальная,   ужасная   мистификация...
бу-та-фо-рия! Вот вы предлагает свет зажечь. А зачем? Нет никакого  све-
та, нет никаких свободно летящих волн, все - конфетные  обертки,  краси-
вые, блестящие конфетные обертки, а внутри - пустота, ничто.
   Инженер нащупал Толину руку и крепко сжал.
   - А знаете, Марк Васильевич, зачем я вас спросил, не бывает ли с вами
тоже? Ведь если все вокруг меня сплошная мистификация, то что  же  такое
вы? А я вас спросил - будто вы тоже, как и я, обманутый, причислил вас к
человекам, а не явлениям, пригласил вас - давайте, мол, поразмышляем над
странностями окружающего мира, словно мы оба дотошные исследователи. Да,
какой же вы, Марк Васильевич, исследователь, вы даже и в малой  степение
и не нюхали этой самой материи, вы же ее только по книжкам знаете. А  из
книжки что - из книжки только и может родиться, что новая книжка.  А  я,
извините, естествоиспытатель, чувствуюте - испытатель  естества.  Я  эту
самую материю на собственном горбу ощущал, обонял, фотографировал.  Пре-
интереснейшая штучка, скажу! - инженер захихикал. - Ну, да ладно, бог  с
ней. Хорохорюсь, а самому жутко - вдруг  и  правда  мои  детские  страхи
возьмут ни с того ни с сего да и подтвердятся? Иногда до того припрет  -
боюсь из дому выходить, вдруг все разом перестанут  притворяться,  будто
они просто по делам идут или  так  гуляют,  возьмут  и  начнуть  в  меня
пальцем тыкать и в глаза смеяться, мол, эка мы тебя  голубчик,  провели.
Но теперь уже не боюсь, надоело. Хватит, нужно все выяснить раз  и  нав-
сегда, чтоб никаких вопросв. Я почему к вам, Марк Васильевич,  именно  к
вам обращаюсь - ведь я мог и у Елены спросить, или  у  Гоголя-Моголя.  В
конце концов, мог бы и у Доктора выяснить. Но они добрые -  соврать  мо-
гут. Скажите же прямо сейчас.
   - Что же я скажу? - как можно мягче спросил Ермолаев.
   - Признайтесь, весь мир - сплошная инсценировка.
   Инженер, затаив дыхание, ждал разгледяевского ответа.
   - Почему инсценировка, да и чья?
   - Вот это я не знаю, но чувсвую - определенно спектакль.  Потому  что
естественная жизнь в таком виде невозможна.
   - Не понимаю, что именно вас не устраивает?
   - Не хотите прямо сказть. Я знал - прямо не скажут, потому и не спра-
шивал никогда. Я даже метод придумал специальный. Думаю, выберу человеч-
ка прямо из толпы, любого наугад, прижму где-нибудь - он и признается. А
один раз, даже стыдно сказать, идея у меня появилась. Остоумная, ужасно.
Мысль мелькнула: если они прикидываются живыми существами,  то,  значит,
они на самом деле и не живые, следовательно, и смерти для них  нет.  Как
бы, думаю, проверить такое предположение?
   От последних слов инженера Толя окончательно расстроился.
   - Не бойтесь, Марк Васильевич, я так -  чисто  теоретически,  я  ведь
знаю, что и мертвым угатована своя роль. Так что с них взятки-глалки. Но
вы-то будете утверждать, что небо - потому что синее, что вода -  потому
что влажная, и что весна на дворе - потому что март. И отсюда, мол, все,
чему положено, то и происходит естесвенным ходом вещей, следовательно, и
существует. Так как же: существует или ангажировано?
   - Существует, - твердо ответил гость.
   - Ага, не прижал я вас, значит. Поймите, насколько важно знать правду
- иначе ведь трагедия случится может. Я вам одну историю расскажу, вы ее
к делу присовокупьте. История не история, в общем, быль про  мальчика  и
дяденьку. В одной хорошой семье родился мальчик. Очень обрадовались  ро-
дители ребенку, а особенно тому, что мальчик. Дело в том, что шла  война
и мужчин стало в стране не хватать. Рос мальчик, ни быстро ни  медленно,
а так - в соответсвии с питанием. Родители очень  любили  сына,  но  еще
больше любили одного дяденьку, а почему дяденьку любили - неизвестно, но
хвалили и почитали. Например, принесут домой хлеба, сядут кушать и  обя-
зательно спасибо скажут тому  дяденьке,  что  хлеб  вкусный.  Или  купят
мальчику обнову и специально дяденьку добрым словом помянут. Рос  и  рос
мальчик, пошел в детский сад. Там - нянечки добрые ласковые, очень дети-
шек любят, но еще больше любят того самого дяденьку, да так сильно,  что
прямо с утра вместе с детишками песни благодарности про дяденьку поют. А
уж по праздникам - вообще радость. Родители мальчика на руки берут и на-
показ дяденьке несут. Увидел мальчик дяденьку и тут же  убедился,  какой
он сильный и добрый, словно волшебник. А после - гости дома  соберуться,
еды принесут и все вместе этого дяденьку за столом любят и  чтут.  Вырос
мальчик, пошел в школу, совсем стал самостоятельный, лучше всех стих про
дяденьку выучил и громко прочел. Учительница от радости плакала и хвали-
ла дяденьку. Полюбил мальчик дяденьку, как своих папу  и  маму,  и  даже
сильнее. И еще лучше стал расти-подрастать. Но тут случилась беда - нео-
жиданно умер дяденька. Черным-черно от горя стало. Заплакали мама с  па-
пой, заплакали соседи, заплакала учительница. Но один мальчик не  запла-
кал, а пошел в чулан, отыскал там старый дедовский ремень,  завязал  его
воруг шеи и повесился. Вот такая грустная история, Марк Васильевич.
   Толя сглотнул сухим горлом.
   - Теперь отвечайте : могло ли такое быть в естественном мире?
   - Нет, - выдавил Толя.
   - Именно, не могло! Ведь это же бред, фарс, игра. Какой уж тут свет?!
Ну, зажжем свет, Марк Васильевич, и что? Все прояснится? Что же, давайте
попробуем, только я боюсь, вы мне какой-нибудь фортель выкинете.
   - Какой фортель?
   - Делает вид, будто не понимает.
   - Не понимаю.
   - Хитро! А вдруг при свете  выяснится,  что  вы  вовсе  не  Марк  Ва-
сильевич?! Я даже точно думаю - так и будет, да, да, - инженер  принялся
шарить по стене в поисках выключателя. - Сейчас проверим, существует или
ангажировано.
   Но прежде чем инженер произвел решающий опыт, дверь окрылась и на по-
роге появились Елена и Доктор. Елена, не замечая Ермолаева, бросилась  к
инженеру.
   - Что же ты, Коленька?
   Инженер в поисках выключателя залез на вешалку и там совершенно запу-
тался среди одежды. Кое-как, Елена извлекла его наружу и они с  Доктором
отвели больного в гостинную.
   А Ермолаев так и стоял в прихожей, пока снова не появился  Доктор  на
ходу зажигая сигарету:
   - Пойдемте на лестницу.
   На лестнице они уселись прямо на ступеньках.
   - Вы откуда здесь? - спросил Доктор.
   - Я, я, я хотел предупредить Елену...
   - О чем?
   - Ну, что инженер... что он не здоров.
   - И как же он нездоров?
   - У него... Он сумасшедший, - вырвалось у Толи.
   - Откуда же такой диагноз? - спокойно спросил Доктор.
   - Он состоит на учете, в  психическом  диспансере,  у  него  какой-то
синдром? - Толя говорил уже по мимо собственной воли.
   - Синдром - это правильно, но почему такой диагноз, что-же,  по-ваше-
му, раз на учете то и сумасшедший?
   - Извините, я, может быть, слишком резко выразился.
   - Вообще говоря, слишком. Там много и нормальных людей, просто некто-
рые обращаются в профилактических целях.
   - В профилактических, вы бы послушали, что он мне тут говоил?
   - Так, так,так, - заинтересовался Доктор.
   Толя вдруг замолчал, не зная, стоит ли пересказывать их  с  инженером
разговор.
   - Хорошо, что вы не решаетесь сходу говорить о таких личных вещых, но
вы не стесняйтесь, мне можно - я добра Коле желаю.
   - Он считает, все вокруг, то есть абсолютно все - сплошная... -  Толя
замялся не смея докончить.
   - Мистификация, - помог Доктор.
   - Да. У него страшная мысль, будто его все обманывают. Понимаете, ему
кажется, что все окружающие знают что-то такое, чего ему не  рассказыва-
ют. Я даже представил себе и мне тоже  стало  страшно.  От  этого  точно
свихнуться можно. И еще... еще он рассказал мне одну горькую историю, я,
даже, не знаю могло ли такое быть.
   - Про дядю и мальчика? - не очень-то  сомневаясь  в  ответе,  спросил
Доктор.
   - Вы тоже знаете, - вспыхнул Толя.
   - Знаю, я же работаю в психиатрической больнице. Там я и познакомился
с Николаем Степановичем.
   - Значит, вы все знали и не предотвратили!? - возмутился Анатолий.
   - Что?
   - Да все! Доклад его например, ведь это же крах, провал!
   - Провал? - переспросил Доктор, затянулся и выпустил  через  нос  две
голубых струи. - Да, Елена, рассказала. Нехорошо получилось. Но для него
был шанс, ему так необходимо было победить - это  же  лучше  всяких  ле-
карств. Да кто знал, что у вас там такое зверье. Я и вас, Анатолий, спе-
циально изучал. Смотрю - мужик вроде нормальный, не заторможеннный, да и
Коля все повторял, мол, там профессионалы - разберуться. Разобрались,  -
с издевкой закончил Доктор.
   - Это вы зря. Мне и самому не понравилась атмосфера,  но  изобретение
Богдановское - бред, да и что может изобрести больной человек.
   - Нет уж - позвольте, - перебил Доктор.  -  Да  так  нас  всех  можно
больными выставить. Ведь,  у  Николая  Степановича  десятки  изобретений
внедрены, а то что предрасположен - так это не он виноват.  Предрасполо-
жен - не значит болен. Да некотрые навязчивые идеи посещают его, но  сам
же подвергал их убийственной критике. Правда, он то подверагл, а  жизнь,
нда... Другой бы на его месте, глаза прикрыл рукой, будто вдаль  глядит,
а он - нет, все выискивает pro и contra.
   Доктор докурил сигарету и зажег новую. Сделал  несколько  затяжек,  и
тут же выбросил.
   - Ладно, я пойду к ним. Уходите. Елена очень не в себе и черт те чего
может наговорить. А это будет несправедливо - вы, Анатолий, человек  хо-
роший, только молодой.
   Едва скрылся Доктор, как появилась Елена. На лестничной площадке  во-
царилась тягостная тишина.
   - Чертовски хочется курить, - наконец сказала Елена.
   Ермолаев только развел руками и преодолев робость все-таки  поинтере-
совался:
   - Как он там?
   - Ничего, уже лучше.
   - Что же теперь будет?
   - Не знаю, на душе гадко, будто тебя с грязью смешали, а ответить не-
чем, - казалось, сейчас Елкена разрыдается, - Особенно этот ваш  профес-
сор, добренький... Боже, мне его хотелось разорвать  в  клочья!  Честное
слово... Ты тоже хорош. Мог бы и вытупить. Чего испугался?
   - Я не испугался, но и профессор и Николай Степанович...
   - Не смей сравнивать их! - Елена почти уже рыдала. - Этот упырь, ведь
от таких все и происходит. Я думала, хоть у вас  в  естественных  науках
полегче, там же долго врать нельзя, там же есть чем проверить. Ты должен
был всать и сказать: профессор, давайте серьезно разбираться...
   - Я ничего не понял...
   - Видишь - не понял, а говоришь чушь. Новое всегда непонятно вначале,
иначе это новое давно бы открыли.
   Толя не нашел чем возразить, да и не хотел больше  спорить,  полагая,
что это будет слишком жестоко. К тому же ее реакция... Она так пережива-
ла. В сущности, Толя даже где-то завидовал инженеру. Ему  казалось,  что
если кто-либо за тебя так переживает и так болеет, то это уже счастье.
   Они еще немного помолчали.
   - Все же не надо было ему вытупать, - не выдержал Ермолаев.
   - Да вы его сами тянули.
   - Мы?
   - Ладно, теперь уж все равно, сейчас принесу.
   Елена ушла и вскоре вернулась с конвертом в руке.
   - Прочти, - она протянула таинственный конверт.
   Толя внимтельно рассмотрел его со всех сторон.  Адрес  Богданова  был
напечатан на машинке. Слева на конверте помещалась красочная  вставка  с
парящим в голубом небе воздушным шаром,  внизу  подпись  -  "Летательная
техника". Адрес отправителя отсутствовал. Толя достал содержимое и  про-
чел:
   "Многоуважаемый товарищ инженер Н.С.Богданов! Сообщаю, что  Ваш  труд
"К единой теории..." попал на рецензию к профессору Суровягину.  Хотя  я
не имею никакого отношения к этому делу и являюсь лицом незаинтересован-
ным, считаю своим долгом сообщить нижеследующее.
   Выводы Вашей несомненно интресной и многообещающей теории находятся в
вопиющем противоречии с концепцией, развиваемой профессором Суровягиным,
а также его сотрудником В.В. Калябиным. Концепцию эту считаю  надуманной
и глубоко ошибочной, а ее авторов - людьми недалекими и  нечистплотными.
В таких услвоиях не может быть и речи об объективной оценке Вашего труда
назначенными рецензентами.
   Но, я знаю, найдутся люди, способные объективно оценить научные  дос-
тоинства Вашей работы. Поэтому рекомендую настоять на публичном обсужде-
нии Вашей работы.
   Содержание этого письма прошу не разглашать во избежание репрессий по
моему адресу.
   С глубоким уважением, Ваш друг. "
   - Вы думаете это написал я?
   - Нет, Коля не верил.
   - Из-за этого письма он...
   - Да, когда мы получили конверт, он поехал в институт, чтобы настоять
на публичном обсуждении.
   - Но, ведь это письмо - дрянь.
   - Да, дрянь, а что же? Ты же сам вчера названивал и говорил, что  бу-
дет представитель из академии. - Елена обхватила голову руками. - Я  уже
ничего не понимаю. Все сплошное вранье.
   Анатолий не нашел как ее успокоить и лишь попросил письмо. Елена рав-
нодушно махнула рукой, а Толя что-то буркнув себе под нос, взял  конверт
и ушел.
   По уже сложившейся традиции внизу он столкнулся с Разгледяевым.
   - Аааа! - радостно вскричал Марк Васильевич. -  Мой  дражайший  бака-
лавр!  Ученейший  студент,  э,  нет,  младой  специалист  -  специалист,
собственно, чего? - напыщенно вопрошал Разгледяев. - Ну-ну, не загоражи-
вайте мне дорогу, дайте пройти, звездный мальчик.
   - Вам нельзя туда, - как можно тверже сказал Толя.
   - Ни фига себе! - Разгледяев набычился  со  всеможной  начальственной
строгостью. - Человек! Не подставляй шею, но подстовляй зад!
   Толя не двигался, загородив узкий проход в подъезд.
   - Мавр, ты сделал свое дело, можешь исчезнуть, - надвигался Марк  Ва-
сильевич.
   - Туда нельзя, - упрямо повторил Толя.
   - Я иду к себе домой, а мне нельзя?
   - Но вы тут причем? - не выдержал Толя.
   - Я причем? Я причем, да теперь один я только и причем. Хватит,  раз-
вели демократию, изобретатели-рационализаторы, ишь,  повадились  рассуж-
дать на свободные темы, женщинам мозги пудрить. Все,  баста,  попели  на
гитарах - и будя, кыш на свое место! Развели тут розовые  слюни.  Лопнул
пузырь! А я ведь предрекал, я знал - истина восторжествует,  я  инженера
как свои тапочки вычислил.
   - Как это? - удивился Анатолий.
   - Ха! Я ведь даже тапочек своих из дому не забирал, ибо  стопроцентно
знал, куда инженер летит. Эх, со свистом, под горочку, и с самого Олимпа
в болото! Так что извините-подвиньтесь. Ну, упрямый  какой.  Вот  сейчас
возьму и руку тебе пожму, я и всему вашему институту руки жать  буду.  А
пока лично вам спасибо за службу, - Разгледяев протянул  руку,  но  толя
даже не шолохнулся. - Не желаете, значит, бакалавр, быть генералом физи-
ко-математических наук, не хотите экзамен на политическую зрелость  сда-
вать, а без политического уровня у нас до защиты высоконаучных рез