удь звезде.
   Елена, казалось, с восхищением смотрела на инженера. А Доктор, внима-
тельно следивший за рассказчиком, воскликнул:
   - Следовательно, мы сделаны из звездного вещества!
   - Ох ты елки-зеленые, значит мы - звездные люди, дети  звезд!  -  ра-
достно завопил Гоголь-Моголь.
   - Нежели правда? - тихо спросила Елена. - И  я,  и  Гоголь-Моголь,  и
Доктор - все мы дети звезд? Правда, Коля?
   - Истинная правда.
   - И все остальные! - вставил утопист.
   - Да, - улыбнулся инженер.
   - Друзья, как здорово много знать, я люблю много знать,  -  продолжал
радоваться Гоголь-Моголь. - Да и какая любовь без знания. Любовь и удив-
ление. Да, чтобы удивляться надо много знать. Черт возьми, хитро получа-
ется, ведь мы же все, получаемся как братья. - Утопист сделал паузу. - Я
представляю, как тут лирически можно вывернуть. Я раньше  думал,  отчего
люди с такой тоской глядят на звезды? Теперь понял: это  у  нас,  внутри
атомы шевелятся по своей далекой родине, по своим родным  краям.  -  Го-
голь-Моголь цыкнул зубом. -Красиво получается. Нет скажи, Доктор, краси-
во?
   - Конечно, правильно, - соглашался Доктор. - Теперь понятно почему  у
меня от тебя тоска всегда.
   - Ладно, не задирайся, - примирительно пожурил Гоголь-Моголь  и  пос-
мотрел на Елену. - Елена вот сегодня почему-то грустная.  Что  с  тобой,
чего теперь грустить? Вам теперь с Колей  прямо  вперед  смотреть  надо,
жизнь на новый лад настраивать.
   - Разве я грущу? Мне ужасно весело, - Елена попыталась улыбнуться.
   - Нет, я же вижу, тебя что-то гнетет, - настаивал Гоголь-Моголь.
   - Не приставай к человеку, - попросил Доктор. - Человек устал  и  как
тут не устать - столько свалилось. Эх, вам бы друзься отдохнуть  деньков
двадцать в санатории каком-нибудь, обстановку сменить, а то, видишь, ра-
дость уже не в радость.
   - Правда, - Елена схватилась за эту мысль. - Поедем,  Коля,  к  морю,
прямо завтра же, все бросим - я целый год моря не видела. Море и звезды,
и мы одни, чтобы никого, только - море и звезды.
   - Но как же рукопись, нужно довести... - заколебался инженер.
   - Да брось, - вступил Гоголь-Моголь, - теперь чего  волноваться,  те-
перь пусть они там волнуются. Представляю, как этот профессор  приползет
- простите, мол, извините, ошибочка вышла, не разобрались по темноте на-
шей...
   - Не приползет, - уверенно сказала Елена.
   - А я говорю - приползет, если не дурак, - настаивал Гоголь-Моголь, -
а ведь не дурак, раз профессор. Он еще в соавторы  к  Коленьке  напраши-
ваться станет. Слушай, Коля, ну возьми ты его в соавторы, что тебе, жал-
ко? Ты еще десять теорий изобретешь. Да и  этого  паренька,  Анатолия  -
очень он мне понравился, очень мы тогда душевно, насчет равнодействия...
Нет, впрочем, его не бери, он вроде сам мужик головастый, из  него  толк
выйдет, если рутина не засосет.
   Елена не приняла возражений утописта. По-видимому, она не  верила,  в
профессорские извинения. Вообще, казалось - она чем-то озабочена.  Будто
она постоянно что-то там внутри себя ищет, перебирает, но никак не нахо-
дит. Это было видно хотя бы по тому, как нервно блуждали ее руки, словно
искали что-то. Она, то одергивала платье, то  потирала  виски,  отбросив
постоянно спадавшую прядь волос (видно, потеряла серебрянную  стрекозу),
то , вдруг, складывала лодочкой ладошки и зажимала их коленями.
   В другое время, в другой обстановке эти руки имели гипнотическое вли-
яние на мужчин, в особенности у которых воображение  позволяло  предста-
вить, как они сплетаются вокруг шеи или беззаботно  отдыхают  на  груди.
Кстати, и Анатолий Ермолаев подвергся их волшебному влиянию,  и,  навер-
ное, Елена раскусила его и даже слегка пользовалась этим. Но сейчас, вся
ее красота блистала впустую, не специально, а так - пропадала зазря.
   Тем временем Гоголь-Моголь развивал тему быстрого и полного признания
инженера компетентными лицами. Неизвестно  до  каких  высоких  инстанций
добрался бы утопист, если бы не раздался звонок в дверь. Елена вздрогну-
ла и побледнела, будто уже давно ожидала и боялась этого звонка.
   Гоголь-Моголь пошел открывать и вскоре вернулся с вытянутым лицом.
   - Там, - утопист сделал паузу.
   - Да кто там? - не выдержала Елена.
   - Призрак.
   За спиной Гоголя вырос Марк Васильевич Разгледяев.
   - Ты? - удивилась Елена, повидимому ожидая кого-то другого.
   - Я, низменно прошу прощения, -  расшаркался  бывший  муж.  -  У  вас
праздник?
   Воцарилось неловкое молчание. Компания инженера не ожидала такого по-
ворота.Богданов первым сбросил оцепенение и  вопреки  условностям  пошел
навстречу гостю.
   - Ничего особенного. Добрый вечер, то есть, я хотел сказать, проходи-
те, у нас тут действительно что-то вроде...
   - Знаю, знаю, чего там. Конечно,  такое  событие  нужно  отметить,  -
Разгледяев ничуть не стеснялся. - Разрешите руку пожать.
   Разгледяев протянул руку и инденер с готовностью подал свою.
   - От всей души, - Разгледяев преувеличенно сердечно тряс инженера.  -
Конечно, получается, как это вдруг: я - и от всей души. Ну  уж,  знаете,
такой факт, как говорится, перед наукой все тлен. И такое открытие,  что
ей богу!
   - Да знаете ли, - смущенно бормотал инженер. - Ну что ты, Елена,  так
смотришь на меня? Вот, право же, не знаем мы еще человека, не ведаем,  в
чем его сила, а сила, может быть, и есть в признании собственной слабос-
ти, да и то мимолетные.
   - Я абсолютно признаюсь, растоптан совершенно, и поделом мне. Да, да,
растоптан вашим великим пророчеством.
   Даже Гоголь-Моголь не ожидал столь быстрого признания со стороны офи-
циальной науки, хотя бы и гуманитарной ее части, и может  быть,  поэтому
подал гостю стул.
   - Да, официально заявляю, - подставив бокал под шампанское, продолжал
Разгледяев, - заблуждался. Конечно, и у меня есть маленькие  оправдания.
Большое видится апастериори! Да и кто я? Разве специалист?  Смешно  ска-
зать, гуманитарий, мог ли предвидеть если сами профессионалы  опростово-
лосились. Да и как я могу судить, ну положим, что  звезда  такая  Сатурн
есть - слыхал, да и то - в силу общей культуры. Господи, да какие там  у
нее спутники-кометы, говорите - десятый, да по мне - хоть двадцатый,  я,
извиняюсь, несколько в другом роде. Конечно, не скрою, Николай...  Изви-
няюсь, забыл ваше отчество.
   - Степанович. - подсказал Богданов.
   - Дорогой Николай Степанович, конечно, была у меня определенная анти-
патия. Ну, тут и меня понять можно, все-таки личные мотивы...  Теперь-то
я понимаю, что низок был, нелеп, примитивный эгоизм проявлял,  со  своей
несчастной любовишкой вознамерился сопротивляться, извиняюсь,  даже  со-
перничать с человечеким светочем, с  пророком,  с  возвышенной  духовной
связью между вами и моей супругой...
   - Коля, прогони его! Он какую-то гадость задумал, - воскликнула  Еле-
на.
   Напряжение возрастало. Не только Елена,  но  и  друзья  инженера  по-
чувствовали приближение чего-то нехорошего. Наглая, открытая игра  Разг-
ледяева наверняка должна была иметь определенную цель. Мысль прийти сюда
сейчас возникла у него внезапно. Предательство Мозгового привело  его  в
свирепое состояние духа. Он остался один на  один  со  своей  остроумной
идеей обвинить инженера в убийстве. Теперь он ясно  видел  в  ней  много
слабых мест. В общем верное мероприятие было неподготовленным.  Особенно
Разгледяева мучил важнейший вопрос - есть ли алиби у инженера. Эта  была
его последняя надежда и он, теряя всякое терпение, шел напролом.
   - Конечно, теперь меня как собачонку и прогнать нетрудно. Что же, го-
ните, хотя я - из лучших  побуждений,  только  засвидетельствовать  свою
полную низость. Но, ей-богу, каюсь искренне, вот даже обнять могу,  если
позволите. Совершенно зла не таю. Зло - оно отчего проистекает?  Зло  от
невежества, а теперь я прозрел, не сам, конечно, под воздействием,  пос-
редством всесоюзного радио.
   Разгледяев выпил шампанское и встал, изготовившись обнять инженера.
   - Позвольте, в знак полного примерения...
   - Коля, не смей! - закричала Елена.
   - Да что здесь такого? - настаивал Марк Васильевич.
   - Правда, Елена, - нерешительно сопротивлялся инженер, - человек ведь
от чистого сердца...
   Гоголь-Моголь и Доктор в полной растерянности наблюдали за всей  этой
каруселью. Разгледяев обнял инженера. Елену передернуло.
   - Ничего страшного, - подытожил акт обнимания Разгледяев. - Теперь  и
мне легче на душе - в такой день и меня удостоили. А ты, Лена,  говоришь
я с гадостью. А чего вам теперь бояться? Вам теперь все трынь-трава,  вы
победители, вон какая у вас славная компания, вы теперь кого угодно раз-
давите, конечно, в переносном смысле, - поправился  Разгледяев,  заметив
гневный взгляд Елены. - Что ты сердишься,  Леночка?  Каково  мне  стоять
здесь перед вами и признаваться в своей низости? Ты же хотела меня осра-
мить, вот я и исполняю свой долг и торжественно объявляю в соответсвии с
нашим уговором...
   - Каким уговором? - спросил инженер, которому слово уговор показалось
неуместным.
   - Право, Николай... ах ты господи, опять забыл, ну-да Николай  Степа-
нович, совсем маленький вопросик, даже не знаю стоит ли,  такая  мелочь,
да и Леночка вот уж все забыла.
   - Нет, объясните, пожалуйста, - поймался инженер.
   - Раз вы настаиваете - но, я повторяю, такая мелочь,  я  единственно,
чтобы не оставалось сомнений в моем приходе, тут, право один  лишь  долг
чести и не более того. Правда, разве этого мало?
   Инженер замер ожидая объяснения.
   - Не надо волноваться, вы еще, не дай бог, подумаете - здесь  заговор
или, хуже того спор. Просто мы с Леночкой договорились послать вашу  ру-
копись в этот институт специально...
   - Не ,было этого! - вмешалась Елена.
   - Да и я говорю ничего и не было, ты еще сказала: если Колю признают,
ты за свои слова перед ним извинишься.
   - Неужели правда? - инженер обратился к Елене.
   - Все было не так и не то. Никакого уговора не было, он лжет!
   - Я - лгу?! - обиделся Разгледяев. - Тогда ответь при всех:  от  кого
ты узнала про институт?
   - Какая разница? - Елена вся дрожала. - Зачем все это сейчас?
   Излишняя нервозность, исходящая от Елены, постепенно овладевала всеми
участниками праздничного ужина.
   - Конечно, какая в конце концов разница, - согласился  Разгледяев.  -
Такой торжественный день, а мы грыземся по мелочам.  Вокруг-то,  огляни-
тесь, весна, правда, погода мерзкая, но все же чувсвтуется брожение  мо-
лодых соков, вот-вот из слякоти и грязи прорастет новая неведомая жизнь.
В такую пору не хочется умирать, - Разгледяев сделал паузу, - нет,  вес-
ной умирать обидно, обидно, что все только начинается, а тебе говорят  -
хватит, все это не для тебя, дружок, и пока ты мертвый там лежишь в неу-
добной позе, над тобой земля расцветатет, птички с песнями размножаются,
человеки клейкими листочками любуются. Несправедливо.
   - Ох, ваша правда, - согласился Гоголь-Моголь, - очень несправедливо.
Вот у нас сегодня, понимаешь...
   - Постойте, что вы все о смерти? - недоуменно спросил инженер.
   - Я бы и рад не говорить о таких скучных вещах, но что делать - так и
лезет на язык, будто кто-то специально подталкивает.  И  вроде  нехочешь
огорчать окружающих, но так и подмывает...
   - Выражайтесь яснее, - строго попросил Доктор.
   Он знал сколь пагубна неопределнность для инженера.
   Разгледяев глубоко вздохнул и выразился ясно:
   - Нет больше Петра Семеновича, вашего злейшего врага, профессора  Су-
ровягина.
   - Что значит нет? - не понимал инженер.
   - Погиб, под колесами метрополитена.
   Гоголь-Моголь, буквально задрожал от нетерпения  и  принялся  огляды-
ваться по сторонам. Доктор полез в карман за очередной сигаретой, а Еле-
на опустила голову, закрыв лицо руками.
   - Но самое неприятное, - Разгледяев пододвинулся к инженеру, -  не  в
этом. Ведь профессор не просто так свалился  от  головокружения,  а  его
столкнули. Компетентные органы уже ведут расследование.
   Марк Васильевич уставился на инженера.
   - Что вы так на меня смотрите? - удивился Богданов.
   - Я просто думаю - придет к вам следователь и спросит: гражданин Бог-
данов Николай Степанович, где это вы были вчера с утра до обеда?
   - Не понимаю - почему ко мне придет следователь? -инженер чуть  осту-
пил назад.
   - Да я же к примеру, игра воображения, вы представьте  будто  он  уже
пришел и спросил, - Разгледяев сделал паузу, - где вы были вчера в озна-
ченное время?
   - Я, я, - будто вспомнив что-то знакомое, начал запинаться  Богданов,
- я спал, здесь, а, впрочем, кажется, нет... да, точно, я гулял, по  го-
роду... знаете ли, такая погода, солнце... расслабился немножко.
   - Ну, дорогой мой, что это за алиби? Вы спали или гуляли?
   - Все-таки с гадостью пришел, - как в пустоту сказала Елена. -  Коля,
да он решил тебя оклеветать. Ах, какая сволочь,  какая  сволочь!  Но  ты
просчитался...
   Раздался грохот. Инженер нечаяно свалил бутылку шампанского.
   - Так с кем вы гуляли? - уже ни на что не обращая  внимания,  наседал
Разгледяев.
   Инженер нагнулся, собираясь подобрать голыми руками осколки стекла. К
нему подоспел Доктор и, поддерживая инженера, собирался что-то  крикнуть
Разгледяеву. Но Богданов, вырвался и  надвигаясь  на  Разгледяева  начал
громко бормотать:
   - Да, я был один, совершенно один среди несметного количества  расте-
ний и организмов, таких, знате ли, не обычных, как будто из плотной  бу-
маги, - инженер сделал паузу, схватил вилку, - я их только слегка надла-
мывал, но, кажется, никого не толкал, - инженер попытался сломать вилку,
но она только согнулась нержавеющей спиралью. - Слышите, я его  не  уби-
вал! Слашишь, Елена, я не убивал!
   - Я профессора задавил! - криком признался Гоголь-Моголь.
   Разгледяев презрительно посмотрел на утописта.
   - Да, сегодня, в обед, но я же не знал, что он профессор! Вы что,  не
верите? - Гоголь-Моголь посмотрел на Елену. - Вот  и  Елена  подтвердить
может. Мы же с ней тогда и встретились.Скажи им, Елена, что под мой  по-
езд свалился профессор, ты же видела... - Гоголь-Моголь,  сам  поразился
своим же словам и замолчал.
   - Ты? - остолбенел Разгледяев, - Ты?
   Елена горько улыбнулась и подтвердила:
   - Да я, я там была, видишь, Разгледяев- ты просчитался.
   Тем временем инженер подкрался к Марку Васильевичу и как слепой  при-
нялся ощупывать нежданного гостя.
   - Здесь должна быть специальная защелка, собачка  такая,  металличес-
кая, - приговаривал инженер залезая Разгледяеву за пазуху.
   - Какая защелка... - отбивался Разгледяев.
   - Сейчас, сейчас, - успокаивал инженер. - Сейчас, Елена, я найду ее и
все кончится.
   - Ээээ, бросьте ваши штучки. Шут Гороховый! - кричал Марк Васильевич.
   Странные телодвижения прекратил Доктор.
   - Коля, не беспокойся, мы сами все сделаем, мы обязательно защелку на
место поставим, - Доктор оторвал наконец инженера от  испытуемого.  -  А
вы, уходите сейчас же, мы вас тут все плохо переносим.
   - Нет, пусть останется, - кричал инженер. - Нужно проверить  наконец:
существует или ангажировано!
   Но Марк Васильевич не остался. Он только подошел к Елене,  будто  еще
раз хотел опровергнуть внезапную догадку, постоял, изучая ее новое лицо,
и с твердым подозрением удалился навсегда.

   Причины и последствия

   Тем временем к угрюмому шестиэтажному зданию по опустевшим от темноты
улицам и переулкам спешил Анатолий Ермолаев. Конечно, он соврал Мозгово-
му, что пойдет спать. Как только Михаил Федорович ушел, молодой  человек
отправился на помощь бедному изобретателю. Ему показалось, что  во  всей
этой истории он наконец нащупал причины жесткого  противоборства  и  что
пора остановить поток несчастий и как-то снять напряжение с грозовой ту-
чи, нависшей над головой Богданова. Теперь, после открытия спутника, все
опять смешалось. Он опять стал сомневаться  в  безграмотности  инженера.
Эта мысль особенно его терзала. Ему снова хотелось, чтобы Богданов  ока-
зался гением-одиночкой.
   Конечно было бы обидно, окажись инженер просто не в своем уме. Что же
- думал Толя - прав Разгледяев? Это было бы неприятно и  противно,  про-
тивно и несправедливо. Может быть, тогда Толя и копейки ломанной не  дал
бы за весь этот распрекрасный мир.
   Занятый подобного рода размышлениями, Толя Ермолаев не  заметил  про-
мелькнувшую мимо фигуру. На этот раз им не суждено было сойтись для пря-
мого разговора. Марк Васильевич  озабоченной  походкой  прошевствовал  в
свое неясное будущее. Впрочем, такое ли неясное?
   Пройдет немного времени и затянется жестокая рана от  измены  любимой
женщины. Выйдет в свет его толстая книга и  успех  ее  превзойдет  самые
смелые ожидания. Она станет настольной для  многих  поколений  студентов
самых различных факультетов и подвергнется неоднократным улучшенным  пе-
реизданиям на самом прогрессивном типографском  оборудовании  -  обстоя-
тельство многозначительное, прямо указывающее на широту охвата и глубину
анализа. Некоторые могли бы иронически не согласиться с  такой  характе-
ристикой. Напрасно. Разве счастье в том, чтобы всю жизнь  мыкаться  неп-
ризнанным гением, уповая на пресловутую объективность,  так  называемых,
грядущих поколений? Это та самая ширма, за которой многие скрывают неве-
жество да так и пропадают в действительной жизни. Пусть уж  лучше  автор
переживет свой успех, чем наоборот. Однако, сказать то просто  -  успех.
Его еще надо добыть, нужно проявить своего рода талант,  потомучто  соз-
дать нечто на один день и труда не требует, и пользы  не  приносит.  Для
долговременного успеха нужна задумка крепкая, увесистая, с  учетом  всех
тонкостей механизма популярности. Только так можно отвоевать  у  истории
лет тридцать-сорок нормальной жизни. Естественно, в одиночку сыт не  бу-
дешь. Окружающие могут удивиться и спросить: "Отчего ему все в жизни  по
плечу, а нам одни шишки на голову?", а еще хуже - начнут проверять, есть
ли у него что-либо такое, чего у других и в  помине  нету.  Чтобы  таких
вопросов и желаний не возникало, нужны еще люди такого же разгледяевско-
го размаха. Тогда каждому станет ясно, что живут они сытно  и  в  почете
благодаря таланту, а не вследствие всеобщего  разгильдяйства  и  унылого
отношения к жизни. Наконец, остается вопрос, каковы, так сказать,  исто-
рические предпосылки? Наивно было бы полагать, что единомышленники и со-
ратники Разгледяева решились бы бросать самодельные химические бомбы под
колеса литерного поезда или золоченой кареты императора. И уж совсем не-
вероятно, чтобы они смогли обречь себя на изнурительную каторгу или под-
вергнуться унизительному изгнанию  с  вытекающим  отчаянным  прозябанием
где-нибудь в Париже или Лондоне. Следовательно, кто-то заранее постарал-
ся за них, предусмотрел, подготовил и расчистил - живите, мол, и  радуй-
тесь, во веки веков, аминь! Ну, а если не специально, то  это  уже  есть
натуральное ротозейство, которое в русском народе зовется головокружени-
ем от напечатанного.
   Итак, будущее Марка Васильевича проглядывало вполне отчетливо несмот-
ря на сумрак ночи, окутавший город. Что же касается судьбы Толи Ермолае-
ва, то здесь темнота сыграла злую шутку - он  уже  несколько  раз  успел
провалиться сквозь тонкую ледяную корочку подмерзших  луж,  предательски
раставленных на его нелегком пути.
   Еще издали Ермолаев увидел стоявшую у богдановского  подъезда  карету
скорой помощи. Недоброе предчувствие тут же подтвердилось. Под козырьком
парадного, в коммунальном свете стоваттной лампочки,  появились  трое  -
Доктор и Гоголь-Моголь поддерживали под руки  изобретателя.  Еще  минуту
назад  инженер  корчился,  извивался,  кричал  что-то  невразумительное,
обильно брызгая слюной, а вот теперь сник. Только тихо повторял: "Я убил
его". Два санитара, появившихся вослед, попытались посадить  больного  в
машину, но тот зацепился за товарищей и взмолился:
   - Не надо меня в больницу, меня в тюрьму нужно, я все расскажу...
   После короткой пер