е  пользо-
ваться таким ненадежным транспортом как ни самим его создателям? Это  же
так естественно и нормально.
   - Короче, да здравствует метрополитен, светлое подземелье человечест-
ва! - смеясь подытожила Елена и подняла бокал шампанского.
   Напоследок чокнулись и за это - кто остатками шампанского, а кто чаем
и Доктор предложил хозяевам дать отдохнуть, и гости  стали  расходиться.
Гоголь-Моголь, правда попытался доесть торт, но Доктор его чуть не силой
уволок из-за стола. Анатолий, прощаясь, с грустью посмотрел на  Елену  и
инженера, впрочем, после поправился, принялся благодарить  и  хотел  еще
что-то сказать, да так и не ришившись, ушел.

   Балласт

   На улице стояла черная мартовская ночь. Старый пожухлый снег еле рас-
сеивал падающий из окон первых этажей угрюмого дома снег. Едва Толя  Ер-
молаев двинулся вперед, как из темноты, навстречу выплыл человек.
   - Здрасьте, - послышался знакомый голос.
   - Разгледяев?! - вскрикнул Толя.
   - Да-с, Марк Васильевич, - развязанно представился бывший муж.
   - Но, как же вы здесь?...
   - Ай-яй-яй, как же я - и вдруг здесь, как же меня угораздило?  -  пе-
редразнил Разгледяев. - Да вот так-с, стою, променаж совершаю. Не желае-
те присоедениться?
   - Вы пьяны?
   - Да-с, допустил послабление, слегка пьян-с, но зато на свои.
   Толя сделал попытку обойти философа, но тот цепко схватил за рукав.
   - Куда же вы? Брезгуете, значит-с? Ну, конечно, где уж нам  равняться
в тонкости ощущений. Мы же кто? Плебеи мысли, схоласты,в нас нет горения
души, с нами и говорить то не о чем. Да-с, мы любим систему и  система-с
нас любит-с.
   - Вы пьяны. - повторил Толя.
   - Что вы заладили, ну, пьян, ну и что? Да постойте, подарите минутку,
ученейший мой друг, меня тоже понять-с надо-с.
   - Перестаньте кривляться, - не выдержал Толя.
   - Это вы-с на мой рабский стиль намекаете,  вроде  как  я  специально
кривляюсь? А я не специально-с, я только  подчеркиваю  свою  низость,  -
Разгледяев снял шапку и шутовски принялся раскланиваться. Отбив три пок-
лона, продолжал взывать к совести Ермолаева:  -  С  ненормальными  умные
разговоры ведете-с, а со мной двух слов сказать не желаете-с. Все  вверх
дном-с! Постойте-с, они же все с иженером - того, ведь мы-с с вами-с од-
ни и есть интеллигентные люди. Что же вы со мной и знаться не хотите-с?
   - Да зачем я вам? - решил прояснить ситуацию Толя.
   - Очень-с, очень-с зачем-с, вы же-с - посторонний  человек,  вы  же-с
нас с Еленой рассудить можете. Ведь она мне не верит, ему-с  верит,  вам
верит, а мне - нет-с. Вы же одне среди них норальные-с, вот  и  объясни-
те...
   - Какой же теперь смысл?
   - Вы имеете в виду развод-с? Это ничего-с,  это  даже  для  пользы-с,
пусть она почувствует свободу. Я так ее не оставлю, ведь должна она  по-
нять куда попала.
   - Как же я объясню?
   - Ах, какие мы беспомщные-с! Ничего-с не можем, - Разгледяев обречен-
но похлопал себя по бокам. - Да ведь изобретение к вам  направленно,  по
нему же все ясно, что у него в голове!
   - Рукопись я не читал, и вообще этим я не занимаюсь.  Рецензию  пишет
Суровягин.
   - Петр Семенович? Лично-с? -  удивился,  впрочем  не  переставая  еще
кривляться, Разгледяев.
   - Да. В понедельник будет публичное обсуждение на ученом совете.
   - Не много ли чести для графомана?
   - Почему вы решили, что он графоман?
   - Чистой воды. - Разгледяев переменился и перешел на шепот, - Посмот-
рите, как он живет, ходит, дышит. Все признаки  налицо:  работу  бросил,
изобретения нигде пристроить не в состоянии. А почему не в состоянии? Не
нужны его изобретения никому.
   - Мало ли кто чего пристроить не может, - возмутился Толя.
   - Намекаете на мучеников и подвижников, якобы не признанных современ-
никами? Эх, молодой человек, плохо вас учили в университете, вы  с  диа-
лектикой не в ладах. Кто же это вас учил  так  плохо?  Молчите,  храбрый
студент?
   Марк Ваисльевич недождавшись реакции отеческим уже тоном растолковал:
   - Если эпоха не нуждается в личности, следовательно и личность эта  в
данный исторический момент вовсе никакая не личность, а просто,  сумасб-
род, кривляка, балласт общества, гра-фо-ман! Да, только так. Причем  тут
публичное обсуждение, а, впрочем, даже к лучшему. Отлично-с, вот и выяс-
нится, кто есть мыльный пузырь...
   - Извините, мне пора.
   Толя снова попытался обойти Разгледяева.
   - Конечно-с, я провожу-с. Видите-с, я как собачонка за  вами,  только
что хвостиком не виляю, но ей-богу, был бы хвост - уж я  бы  все  дорогу
перед вами подмел-с.
   - Оденьте шапку, простудитесь, - посоветовал Толя, но Разгледяев лишь
поправил зачесанные назад волосы.
   - Ну-с, обрадовали вы меня-с, то-то будет  в  понедельник!  Тунеядцам
бой!
   - Зря вы... Ведь он с такой бедой.
   - Не понял-с.
   Толя попытался подобрать слова, но Разгледяев уже и сам догадался:
   - Вы насчет лагерей-с намекаете-с? Ну, что же лагеря-с, да-с, были-с,
были, жертвы-с, как бы невинные, только если поразмышлять,  внимательно,
конечно-с, постепенно, то получается совсем другое-с, у меня даже-с мыс-
лишка закралась...
   - Какая мыслишка?
   - А так ли уж не виновны эти жертвы культа личности?
   - То есть? - Толя опешил.
   - Елена тоже удивилась, когда я ей сформулировал. Да  возьмите,  хоть
инженера. Сколько такой изобретатель вреда может принести! Целый научный
институт, в ущерб фундаментальным исследованиям на благо отечества,  вы-
нужден копаться, извиняюсь в чепухе.
   - Причем здесь изобретение? Мало ли кто в  науке  ошибается,  что  же
из-за этого...
   - Именно, дорогой мой ученейший друг, именно из-за этого. - Разгледя-
ев как будто окночательно протрезвел. - Сегодня - в науке перекос, завт-
ра в мировозрении, так не лучше ли избавиться от вредоносного влияния?
   Здесь они подошли к остановке и Толя с тоской посмотрел  вдаль  -  не
идет ли спасительный тролеейбус.
   - Ладно, придет ваш троллейбус, - как-то жестко сказал Разгледяев.  -
Но скоро мы еще встретимся и мне кажется - мы еще с вами подружимся.
   Когда подошел троллейбус, Разгледяев вопреки Толиному  желанию,  взял
его под руку и помог подняться по скользким ступенькам. Потом  выпрыгнул
наружу и долго размахивал шапкой, словно провожал  молодого  человека  в
дальний нелегкий путь.
   Домой Толя вернулся далеко заполночь. Тихо, стараясь не будить домаш-
них, пробрался в свою комнату и мгновенно уснул.
   Под утро ему приснился сон на транспортную тему. Снился полет на воз-
душном шаре солнечным летним днем. Перегнувшись через  край  корзины,  с
высоты двух сотен метров, он разглыдывает медленно проплывающие  поля  и
рощи. По полям снуют люди, а в рощах - разная живность, в основном зайцы
и волки. Вокруг такая тишина, что легко слышен скрип телени, проезжающей
по проселочной дороге. Мужик в телеге заметил  воздушный  шар  и  кричит
что-то, размахивая кнутом. Толя берет в руки подзорную трубу системы Ло-
моносова и узнает в мужике Гоголя-Моголя, только с бородой и в телогрей-
ке.
   - Парим? - кричит Гоголь-Моголь и радостно смеется. Толя не  понимает
радости врага воздухоплавания.
   - Равнодействие - это вещь! - кричит утопист и показывает большой па-
лец.
   Наконец Толя замечает, что по полю, до самого горизонта, как  на  па-
рад, выстроилась цепочка вентиляционных шахт  метрополитена.  Толя  тоже
радостно приветствует Гоголя-Моголя. Здесь обнаруживается, что в корзине
он не один, а с Еленой и инженером. Елена улыбается, шепчет на ухо:
   - Нормальные люди иногда должны летать во сне.
   Он не понимает, причем тут сон, если все так прекрасно  складывается.
Вон и инженер, по-деловому снимает показания высотометра и записывает  в
бортовой журнал.
   Они обгоняют телегу. и теперь летят над рощей. Там, среди дерев  кра-
дется охотник, видно разыскивает каких-нибудь зверей. С воздушного  шара
шлют приветствия лесному человеку. Тот  поднимает  голову  и  вскидывает
двустволку. Елена и инженер продолжают радостно махать  руками,  а  толя
через трубу узнает Марка Васильевича Разгледяева.
   - Сейчас и проверим, кто есть мыльный пузырь,  -  шепчет  Разгледяев.
Раздается хлопок и воздух со свистом вырывается из упругой радужной обо-
лочки.
   - Мы теряем высоту, сбрасывайте балласт! - кричит инженер.
   Толя лихорадочно оглядывается по сторонам и не видит ничего  подходя-
щего. Баласт не предусотрели, утописты, мелькает е него в голове.
   - Нет баласта, - докладывает Анатолий.
   Корзина со свистом падает вниз. Ветер поднимет кверху волосы Елены, и
она безуспешно пытается привести их в порядок необычной заколкой в  виде
серебристой стрекозы с выпученными глазками.
   - Что же они, сволочи, по воздушным шарам стреляют?! - отчаянно кричт
Елена, - Вон и профессор твой!
   Толя, видит, как к охотнику подбегает Петр  Семенович  и  что-то  ему
быстро говорит, указывая на воздушный шар.
   - Есть балласт, - доносится Богдановский голос. Он уже  взобрался  на
край корзины, постоял там на краю немного и полетел свободно вниз, будто
камень, брошенный с Пизанской башни. Корзина было уже притормозилась, но
раздается второй выстрел и обреченные аэронавты неотвратимо  устремились
навстречу Толиному пробуждению.
   Проснувшись, Ермолаев долго лежал в постели, разглядывая портрет  ин-
женера Кибальчича. Когда-то, давно, еще школьником, он вырезал из журна-
ла портрет с подробной схемой летательного аппарата, нацарапанной в  ка-
мере смертников.
   Наконец в комнату заглянула мама и позвала завтракать.  Голос  матери
вернул сына к обыденной жизни, из которой он  кажется  напрочь  выпал  в
последние дни.
   - Толенька наш совсем загрустил, - послышался голос матери. -  Навер-
ное, опять влюбился.
   Время такое - весна, - глубокомысленно заметил отец.