ил с порога  высокий рес-
пектабельный господин, которого старая леди привела в свою квартиру. Он при-
стально посмотрел на нахохлившихся Валерия и Майю. Потом решительно подал
Валерию руку и крепко пожал его вялую безвольную ладонь. "Фридман, - коротко
представился он, почтительно поцеловав руку у ошеломлённой Майи. - Ничего не
надо мне говорить. Вам надо срочно бежать. И я вам попробую помочь." "Куда? -
безнадёжно спросила Майя.- Где нас не достанет МГБ и не депортирует в СССР?"
"Туда, естественно, где нет ни МГБ, ни СССР. Но не к вам на родину, в Российскую
федерацию. И не в Соединённые Штаты России, гражданином которых являюсь я и
где мне категорически запрещено самовольно путешествовать по мирам и измере-
ниям..." "Но это же всё фантастика! - задохнулся Валерий. - Какие миры, какие
русские штаты! А в Российской федерации нас ждут..." "В том-то и дело, что там-то
вас никто не ждёт, там надо натурализоваться самостоятельно, так как мои тамош-
ние знакомые могут меня выдать. Итак, вы оба евреи, так?" "У меня только дедуш-
ка... - сказала Майя. - Он погиб при депортации 1953 года." "Я говорил о вас со
своими друзьями в Израиле..." "Только не Израель! - закричал Драбин. - Я там был,
там такие подонки! Почище советских..." "Да нет же, - поморщился Фридман. -
Израиль это не НДР Израель. Израиль - независимое Еврейское государство, демо-
кратическая страна, каких в вашем мире сохранённого сталинизма, пожалуй, вооб-
ще нет! Тут все, так или иначе, замараны деспотией. Потому с вами так обошлись в
вашей Англии, но не могли бы поступить подобным образом в обоих других из-
вестных мне мирах. Верно, мисс Полонски?" Старушка радостно кивнула: "Израиль
- сказочная страна. Там очень хорошо. Если, конечно, есть работа и деньги. Но я
полагаю, дорогой Арон, - тихо добавила старая леди, - что вы совсем запутали
наших и без того запуганных друзей. Можно я им всё объясню за вас? Так вот,
доктор Фридман родился в том же мире, в котором мы находимся сегодня, но на
решающем для вашего еврейского народа этапе этот мир разделился на два измере-
ния, что часто бывает в множественных мирах. Путешествовать по ним дано только
вместе с топологами-конверсистами, каким и является мистер Фридман. Так вот, в
его измерении Сталин умер не десятого июня, как в вашем, а пятого марта 1953
года, как раз на Пурим. То есть в том мире Всевышний защитил евреев, а в вашем
почему-то нет.  Сталин там умер до апрельских антиеврейских процессов и майской
массовой депортации евреев, которой подвергся бы и сам Фридман. После смерти
тирана Берия, как тонкий интриган, в расчёте на свою будущую власть и понимание
Запада, прекратил подготовку к процессам, реабилитировал "врачей-убийц" и вооб-
ще готовил страну к вашему варианту развития. Но он был арестован Хрущёвым и
его сподвижниками и совершенно справедливо казнён за все его злодеяния. Новое
руководство партии раскрыло преступления сталинизма, дало толчок некоторой
либерализации режима, который затем зашёл в экономический тупик и рухнул,
уступив место вроде бы демократической Российской Федерации и прочим подоб-
ным режимам союзных республик распавшегося СССР. Но вместо демократии там
вышла чудовищная система власти уголовных преступников  из недобитых комму-
нистов. Фридман и его семья, избежавшая депортации, вынуждена была всё-таки
эмигрировать в проамериканский процветающий Израиль. Там Арон сделал своё
открытие возможности путешествия по мирам. Но не был востребован местной
научной элитой и стал искать применения своего открытия частным образом - на
благо просто своей семьи. Он попытался попасть в Санкт-Петербург пушкинской
эпохи, чтобы выменять там, скажем, магнитофоны на золото. Но что-то в его по-
строениях не сработало, и он попал в  неизвестное ему измерение, в Петроград
конца двадцатого века - в столицу могучих демократических Соединённых Штатов
России, не знавших Октябрьской революции. Разрываясь между не принявшим его
любимым Израилем и пригласившими его же СШР, он принял подданство послед-
них без права помогать Израилю... Вы следите за моей мыслью?" "С трудом, но
слежу, - ошеломлённо ответил Валерий. - Продолжайте, пожалуйста." "Мы с Аро-
ном и его милой женой познакомились когда-то в Париже, стали друзьями. Узнав
об истории махолёта, я связалась с ним, и он, чтобы помочь всё тому же ещё люби-
мому им Израилю, попросил меня свести меня с вами. Он не может взять вас в
СШР. Не столько потому, что махолёт там не нужен: у них решена проблема анти-
гравитации для движения по воздуху, сколько по той причине, что ему запрещены
путешествия по мирам без санкции самого Президента. Помогая вам, он очень
рискует." "Это мои проблемы, - прервал старушку Фридман. - Земля не может не
вращаться, птица не может не летать, тополог не может не путешествовать по ми-
рам. Я подозреваю, что и наш Департамент федеральной безопасности знает о моих
фокусах, но Президент, с помощью моего высокопоставленного друга, князя Мухи-
на, решил закрывать на это глаза, коль скоро я не связываю свои усилия собственно
с СШР." "Хорошо, - подал голос Валерий, пришибленный этим потоком несуразно-
стей, особенно небрежным таким появлением современного русского князя на сцене
и без того театра абсурда. - Что же от нас требуется для... такого переселения?"
"Ничего, кроме согласия." "Мы согласны! - крикнула Майя. - Мы оба на всё соглас-
ны, кроме возврата в СССР. Даже на смерть..."
       "Тогда вы... уже сбежали, - улыбался Фридман, когда все четверо пришли в себя
после конверсии - короткого помрачнения действительности и оставшегося стран-
ного головокружения. - Добро пожаловать в свободный мир!" "Позвольте, но это...
та же квартира... Тот же пейзаж за окном - мост, Большой Бен..." "Квартира та же,
поскольку мисс Полонский - мой агент во всех трёх мирах. А для вас включу-ка я
телевизор, - улыбнулся опытный тополог-конверсист. - И настрою на Россию. Ага,
посмотрите, послушайте. Это Москва, не так ли? Но это ли - ваш СССР?" На экране
буйствовала Дума, что-то лепетал полуживой президент, сидели на рельсах безра-
ботные шахтёры, потом долго шёл жуткий репортаж о массе женщин, вынужденных
от голода заниматься проституцией, потом о детях, зарабатывающих на хлеб реке-
том, о массовой наркомании. Потом обо всем известных, но безнаказанных государ-
ственных деятелях, которые вывезли за рубеж не только весь золотой запас, накоп-
ленный в Царской России и в СССР, но и всю гуманитарную помощь, предостав-
ленную обрезанной по самые уши бывшей великой державе для спасения её безра-
ботного населения от голода. Потом началась зарубежная хроника. Славян - друзей
России - бомбили самолёты западных армий, а руководители великой державы, вяло
огрызаясь, клянчили кредиты у тех, кого называли агрессорами. Но кого может
интересовать мнение разложившегося и беззащитного бывшего Союза, разваливше-
го свою армию и военную промышленность?.. "Мистер и миссис Драбин" сидели в
ужасе, который не уступал страху перед всесильным жестоким МГБ. "Если бы я
привёз такой ролик в СССР и был за это прощён, - глухо сказал, наконец,  Валерий,
- я бы всю оставшуюся жизнь был бы тайным агентом МГБ. Чтобы давить в заро-
дыше любую оппозицию... Лучше наш свирепый коммунизм, лучше фашизм, что
угодно, чем всё это..." "Ну, не всё так просто, - беззаботно смеялся Фридман. - В
конце концов, не было бы "Великого Октября" и вашего МГБ-КГБ, в обществе не
возникло бы напряжения, рано или поздно чреватого социальными катастрофами.
Впрочем, это всё не моё, да и не ваше дело. Израиля это пока прямо не касается. Но
вот право на достойную жизнь в еврейской стране вам ещё предстоит заслужить.
Что это за махолёт, который так нужен королевским ВВС? Мне уже удалось заинте-
ресовать им моих друзей-врагов в Израиле. И они готовы, естественно, за наши с
князем деньги, дать вам его там проектировать и строить. Вы готовы?" "Боюсь, что
нет, - покраснел Драбин. - А вот мой брат, Борис Абрамович Дробинский, судя по
всему, может. Ну и я подключусь... Надо вывезти Бориса из СССР со всей докумен-
тацией." "Ох и не хотелось бы мне снова в Ленинград, - поморщился Фридман. -
Мне там и в нашем-то Санкт-Петербурге не нравится, а уж в вашем... Да придётся...
Не ради вашего брата - ему-то как раз бежать вроде бы незачем, не так ли? Насколь-
ко я понял, он там преуспел на вашем месте. Но ради махолёта для Израиля я по-
пробую уговорить Бориса Дробинского бежать... Что же касается вас, то мисс По-
лонски знает, что вам нужно для  эмиграции в Израиль. Документы, легенды. Тем
более, что там вас должны встретить мои высокопоставленные друзья."
                                                             ***
      Егор подкатил на своей коляске к окну, открыл обе рамы, взвёл смодельный
арбалет, над которым тайком работал с тех пор, как осознал Галино внимание лично
к себе. Он поклялся убить хотя бы одного из тех, кто придёт за ней, а в том, что
мимо неё не пройдут, он не сомневался. Он мечтал, чтобы этим  некто оказался сам
Глушков. Взвести пружину арбалета мог только сам Егор своими всё ещё могучими
руками. Натянув её, он пустил стрелу в окно Гали. Раздался звон стекла, осколки
посыпались в пустой тёмный двор. Стрела воткнулась в задёрнутую портьеру, от-
крыв на мгновение залитую ярким светом комнату, где обнимались в кресле нагие
Галя и Борис. Егор скрипнул зубами и напряженно всматривался в окно по ту сто-
рону колодца. Мужчина, уже в брюках, обследовал подоконник и взял стрелу с
запиской...
                                                            ***
       "То-есть они меня всё-таки выследили... Ещё не знают правды, но всерьёз по-
дозревают. А узнать правду для них - дело техники. Расскажи-ка мне про этого
Егора? Ты ведь ему устраивала эти спектакли? Зачем тебе это надо было?" "Я была в
него влюблена. Совершенно заочно и платонически - видела его выступления на
Зимнем Стадионе. Потом как-то увидела, как его брат Матвей выносил Егора, уже
калеку, к коляске на прогулку. И подруга Матвея мне рассказала, что Егор вовсе не
сорвался на тренировке, когда крутил "солнце", а был намеренно искалечен... Мне
стало его жалко... Теперь мне будет так же жалко себя... И тебя..." "Что ты предла-
гаешь? Может быть, бежать?" "Куда? МГБ вездесуще. Они как-то взорвали не угод-
ного им Министра обороны Западной Германии прямо в его туалете. Что мы с
тобой против них?.. Пропали мы, Боря... И чего я так старательно загорала?.. Для
них?.. Господи, уже идут..." - она увидела в окно, что двор пересекает высокий
незнакомец. "Мы не сдадимся! - решил Борис. - У тебя в комнате есть что-нибудь
тяжёлое?" "От папы остались гантели... Но что они против автоматов?" "Знаешь,
когда пришли депортатели, мой отец, полный кавалер Славы и бывший фронтовой
разведчик, велел маме сначала вышвырнуть нас с братом в огород за окно, а потом
отстреливался от гадов из именного, талбухинского, "вальтера". Предпоследнюю
пулю он отдал маме, последнюю - себе, а у порога нашли шесть трупов. И маму не
насиловали у него и у нас с братом на глазах, как в других семьях... Кстати, та,
помнишь, инспекторша-комсомолка, что высадила меня из вагона малолеток-сирот
в Биробиджане и спасла от Певека, знала откуда-то о папе... Так что твой загар - не
для них!.. Хоть этого гад я гантелей поглажу напоследок. И - оба в окно... ты со-
гласна?" "Да, но если ты, Боря... меня сам выбросишь. Я сама не прыгну... Я жутко
боюсь высоты..."
       "В МГБ служат евреи?.. - ошеломлённо вглядывался Борис в вошедшего Фрид-
мана, который ловким ударом тотчас вышиб у него из рук гантелю. - Или вы не от
них?" "Нет более стерильной организации в этом плане, я думаю, - тревожно огля-
дывался гость. - И нет времени. Меня зовут Арон Хаимович Фридман. И я безмерно
рад, что вы ждёте МГБ. Это сразу облегчает мою задачу, ибо я пришёл именно
затем, чтобы предложить вам бежать за границу, Борис Абрамович... По просьбе
вашего брата. В свободный мир. Желательно с материалами по махолёту"
"Позвольте, товарищ Фридман, - тут же насторожился Борис. Откуда у меня секрет-
ные материалы?.." "Вы много встречали в МГБ людей, похожих на меня?" "В МГБ
нет, - сухо возразил Борис. - Но в Автономии и, особенно, в Израеле, до чёрта евре-
ев охотно сотрудничают с Органами. Так что на ваши вопросы о махолёте я пока
отвечать не собираюсь. Кстати, о моём брате. Он что,  не добрался до Англии?"
"Добрался. И с очень милой женой. Вы с ней знакомы?" "Что за жена? - забыв все
страхи, ревниво насторожилась Галя, пытливо вглядываясь в едва справляющегося с
настроением Бориса. - Мне всегда говорили, что у близнецов - всё общее... Но я не
согласна!" "Галя! - крикнул Борис. - О чём ты? ОНИ сейчас придут... Только... Как
мы вообще можем бежать? Без денег, документов? Да и за домом, как мы только
что узнали, уже следят." "Обычным путём из СССР вообще бежать сегодня практи-
чески невозможно, - согласился Фридман. - Я - математик, тополог-конверсист,
это..." "Знаю, читал в фантастических романах. И что же? Откуда мы должны...
депортироваться в другое измерение?" "Да хоть сейчас же и отсюда." "А из...
соседней квартиры можно?" - вдруг быстро спросила девушка. "Не засветимся по
дороге?" - Фридман выглянул во двор. "Зачем, Галя? - не понял Борис. - Если мож-
но... улететь прямо в это окно, то..." "Я бы хотела, чтобы вы помогли бежать ещё
одному человеку... Мы ему обязаны предупреждением. И вообще.." "Это далеко?"
"Вон в том подъезде..."
                                                        ***
     "Вышли из подъезда все трое, - докладывал капитану Глушкову командир группы
захвата. - Прошли в подъезд к калеке." "И еврей с ними? От-лич-но! Ну, Егорушка!
Он, видите ли, с этой стриптизёркой "вообще не знаком"! А она уверенно идёт к
нему. Как только войдут, берите всех четверых. И прямо ко мне." - Глушков нетер-
пеливо потирал руки, обращаясь к улыбающемуся полковнику Доренко. "Вот это
будет игра! - подхватил тот. - Я глазам не поверил - такой откровенный жидюга и
шастает по Ленинграду. И никакой идентификации его рожи ни в Автономии, ни в
Израеле! Вот мы и поинтересуемся, где он скрывался десятки лет, откуда и зачем он
тут взялся. А заодно и о том, откуда ваша красотка знает об адресе Егора и почему
ведёт этого еврея со своим подозрительным начальником именно к диссиденту... А
там до Матвея и его связей рукой подать. Кстати, на её допросе мы расколем не
только Егора, но и её второго обожателя, которому тоже есть что рассказать и о
себе лично. Знаете кто этот "Драбин" на самом деле?" "Нет, - ответил Глушков. -
Неужели раскопали?" "А мы, по-вашему, чем деланные, Иван Павлович? Лже-
Драбин - Борис Абрамович Дробинский, автономник. А его близнец, тайный еврей
Драбин, оказывается с какой-то их общей, но другой красоткой, кстати уже поротой
однажды публично, сейчас в Лондоне с махолётом..." "С НАШИМ?!" "Чёрта с два!
Со своим никчемным, электрическим! Англичанам ни его махолёт, ни он сам, ни
его девка не нужны. Они собираются, в качестве жеста доброй воли, выдать их
нам." "От-лич-но, товарищ полковник. Будет нам групповой стриптиз,  а пока будем
довольствоваться секретаршей. Вы даже себе представить не можете, какой пре-
красный вечер нам  предстоит! Прекрасный вечер!.. Ага, вот и мы.. Всех взяли?
Что?! Как никого?! А калека? Калеки нету?! Вы... хоть соображаете, что говорите?
Я-то понимаю, что вы ничего не понимаете... Может их тела под окном, ну трупы?..
И трупов нету?.. А оцепление? Что значит всё было в штатной ситуации, если вы
прозевали их проход с четвёртого этажа мимо вас по единственной лестнице да ещё
с инвалидом на руках!.. Я тоже считаю, что такого не могло быть. Тогда где они?
Вы хоть понимаете, товарищ главный сержант, что... тебе самому за это будет?.."
     "Ушли, - ласково сказал полковник, потирая подбородок хорошо знакомым
Глушкову движением и медленно поднимаясь из-за стола. - И вы уйдёте отсюда,
капитаном, но до камеры дойдёте - ЗЭКОМ!! - вызверился он. - Конвой!! Взять гада!
Выпотрошить! Надо же, упустить такую дичь!" "Товарищ пол-ков-ник!" - жалко
повторял Глушков под сыпающимися на него со всех сторон ударами.     Телефон-
ный звонок заглушил его вопли. Доренко схватил трубку "Стойте! - крикнул он
вдруг задушенно, мгновенно сменив цвет лица с багрово-красного на зеленовато-
бледный. - Не уводите его..." "Взяли всё-таки? - прошепелявил разбитыми в кровь
губами Глушков. - Я так и думал... Они просто... заскочили в соседнюю квартиру..."
"Какую, к дьяволу, квартиру! Вы же сами, Иван Павлович, в каждую посадили по
засаде... - чуть слышно проговорил только что такой грозный начальник, опускаясь
на стул. - Ах, если бы, Глушков... Но дело гораздо хуже. Звонил Василий Ники-
тич...ну, начальник Первого отдела ЦНИИПМФа. Только что выяснили по химиче-
скому покрытию чертежей махолёта и индикатору индивидуального запаха: Дра-
бин... или как его там на самом деле Абрамыч твой, Дробинский..." "Ну? Невино-
вен? - с пустой надеждой спросил Глушков. - Кто сказал?" "Не-ви-но-вен!? Да он
снял на микроплёнку ВСЕ совершенно секретные документы по гидромахолёту.
Мало того, этот шпион у тебя, падла, под носом, постоянно записывал на диктофон
все свои беседы с этим наивным дураком-Дубовиком и с твоим же старым перду-
ном-Пухиным. И со всеми смежниками из ВВС. Теперь у него ВСЁ, понимаешь,
куратор ты сраный, всё, что надо для производства махолёта в Америке и Англии
против нас. А уж они-то развернутся немедленно..." "Но, товарищ полковник, Вла-
димир Кузьмич... Они же не могли улететь из коммуналки с калекой за границу!
Они ещё где-то в Ленинграде. Мы их возьмём... Позвольте мне мемедленно сделать
обыск у секретарши! Они же явно вместе работали!" "Молись, капитан Глушков,
молись, дорогой Иван Павлович, за нас обоих... Привести капитана в порядок.
Включайся, Глушков, и не обижайся... не поймаем, оба будем похожи на твоего
Егора!  Общая тревога! - крикнул Доренко в селектор. - Ситуация "Воздух!!" Всем
службам Советского Союза... Только чует моё сердце, что не зря этот последний
свободный советский  еврей появился у нас так нагло... Не возьмём мы их никого!..
Не только девочку свою ты за загар не пощупаешь, а нас с тобой обоих долго будут
с нашей кровью смешивать... Ой долго, капитан. Смерть нам будет райским удо-
вольствием!.."
                                                           ***
     "Ну, я в консульство за  вашими израильскими паспортами", - распоряжался
Фридман в почти неузнаваемой комнате Егора, где сначала в Ленинграде, потом в
Санкт-Петербурге всю свою жизнь прожила ошеломлённая их внезапным появлени-
ем одинокая еврейка. Брошенная удравшими три года назад в Америку сыновьями,
жалкая Фаина Моисеевна доживала свой век, практически голодая. "Никого не
впускайте, - сказал ей Фридман. - Ни в квартиру, ни в комнату. Я скоро вернусь. Вот
тут деньги. Их вам должно хватить надолго." "Бог вас послал, - плакала старушка,
лихорадочно пересчитывая стодолларовые купюры. - Мне этого... до конца жизни...
и на похороны... А пускать? Посудите сами, кого же я могу пустить, товарищ...
господин Фридман? - Фаина Моисеевна разводила руки, поднимая брови и тряся
седыми кудряшками. К ужасу беглецов, они щерила в жуткой улыбке рот с единст-
венный гнилой зуб. - Я тут опять, как в 1942, одна осталась во всей квартире. Ос-
тальные кто умерли, кто съехал куда-то... Ко мне уже полгода никто не ходит... Но
вы, Арон Хаймович, всё-таки побыстрее... А то пронюхает КГБ..." "Господи, -
ахнула Галя. - И тут... Куда же мы сбежали?" "Тут ФСБ, - успокоил их Фридман. - А
эта служба сегодня до безобразия похожа на нашу милую  хозяйку... Один зуб от
МГБ остался. Не бойтесь. В крайнем случае, я им хорошо заплачу. Сами вывезут за
любую границу. С любыми микроплёнками."
     "Боря, - зашептала Галя, когда старая еврейка вышла запереть двери на замки,
засовы и цепочку. - Откуда могут быть на земле такие пенсионеры?.. Нашим же всё
бесплатно! Как можно, Господи, оставить голодать пенсионера? Это же безнравст-
венно. Ведь это же они создали абсол