вь говорит, что  надо  полагаться  на  здравый
смысл.
   Обнаженная Доминик сидела, скрестив ноги,  на  широченной  кровати  и
обмакивала свежий круассан в большую чашку кофе с  молоком.  Обычно  она
избегала продуктов с  повышенным  содержанием  жира.  Блэз  потянулся  и
почувствовал в мышцах ноющую боль. После вчерашней бурной  ночи  Доминик
вполне может позволить себе хоть дюжину  круассанов.  Он  несколько  раз
поцеловал ее спину.
   Кожа была невероятно гладкой, шелковистой и  все  еще  хранила  запах
секса и ее  духов,  сделанных  специально  для  нее  парижским  кутюрье.
Доминик издала звук, похожий на мурлыканье, повела  плечами,  однако  не
отвела глаз от экрана.
   - Много отзывов? - спросил Блэз, беря кофейник.
   - Очень, и все положительные. Я записала их на видео. Газеты тоже  не
отстают. Гляди. - Она протянула ему пачку. -  В  разделах  по  искусству
только и речи что об открытии "Деспардс". Все в  один  голос  твердят  о
превосходной организации аукциона.
   - Я с ними совершенно согласен.
   - Видишь, я знала, что, если свести Добренина и Колчева вместе,  цены
подскочат до небес. Они великолепно знают фарфор, но, если  бы  один  из
них не пришел, другой ни за что не заплатил бы такие  деньги.  По-моему,
они и живы до сих пор только благодаря этой вражде. В  ней  единственный
смысл их жизни. Денег у них хоть отбавляй, для женщин они слишком  стары
- к тому же Добренин всегда питал  склонность  к  мальчикам.  Вчера  они
получили двойной заряд энергии. Я сделала для них доброе дело, честно.
   - Позволив им потратить восемь миллионов долларов?
   - Для них это не деньги. У них осталось в ста раз больше.
   Блэз посмотрел на часы.
   - А я очень скоро узнаю, что осталось тебе.  Мне  нужно  увидеться  с
мистером Финчем в четыре по лондонскому  времени,  а  сейчас  уже  семь.
Слава Богу, что есть "конкорд".
   - Позвони мне, как только что-нибудь узнаешь. Хорошо?  Где  бы  я  ни
находилась, я оставлю свои координаты в "Деспардс". Звони туда.
   - Чем сегодня займешься?
   -  Разумеется,  следующим  аукционом.  Он  должен  состояться   через
полгода, но это совсем скоро. На открытии  я  выпалила  из  всех  пушек,
теперь надо восполнить запас снарядов.
   - Тебе придется вести жестокий бой.
   - Я знаю. Сегодня я обедаю с Джервазе Пенуорти.
   Говорят, он продает свои картины. У него есть Дуччо, который принесет
по меньшей мере пять миллионов долларов.
   - Он, скорее всего, уже договорился с кем-то из твоих конкурентов.
   - Вряд ли. Несколько лет назад он поссорился с "Сотбис"  из-за  того,
что за его картину не дали даже резервируемой цены. Он сказал,  что  это
их вина. А на аукционе  старых  мастеров  у  "Кристи"  ему  не  достался
Рафаэль. Поэтому он зол на  них.  Он  сложный  человек,  но  мне  всегда
удавалось справляться с ним.
   - Покажи мне мужчину, с которым ты не справилась  бы,  -  пробормотал
Блэз, наклоняясь, чтоб ее поцеловать.
   Когда он захотел выпрямиться, она схватила его за лацкан и пристально
посмотрела в глаза.
   - Сразу же позвони мне, - повторила она.
   - Обязательно.
   Блэзу смертельно не  хотелось  уходить.  Они  и  раньше  не  виделись
неделями или месяцами: у нее была своя работа, у него  -  своя,  и  дела
нередко забрасывали их  в  противоположные  концы  света.  Но  благодаря
этому, думал он, вспоминая о  бурном  всплеске  страсти,  оставившем  их
обоих без сил, они с неослабевающей силой стремились друг к  другу..  Но
почему сегодня ему особенно не хочется уходить?  Возможно,  потому,  что
вчерашняя ночь окончательно и бесповоротно  подтвердила,  что  его  жена
будет отдавать "Деспард и Ко" еще больше времени,  отнимая  у  Блэза  то
немногое, чем он владел до сих пор. Истина была  проста:  он  не  хотел,
чтобы Доминик унаследовала "Деспардс", потому что не хотел делить ее  ни
с кем и ни с чем другим.
   -  Счастливого  пути,  дорогой,  -  сказала  она,  посылая  воздушный
поцелуй. - А когда ты вернешься, у нас будет что отпраздновать.
   - Тогда повременим со встречей. После сегодняшней ночи  мне  придется
еще долго восстанавливать силы.
   Он услышал, как брошенная вслед ее туфля ударилась в закрытую дверь.
 
Глава 2 
 
   Блэз Чандлер стоял напротив маленького магазинчика, расположенного на
Кингс-роуд, в той ее части,  где  дома  были  пониже  и  попроще.  Какое
убожество по сравнению с "Деспардс",  неприязненно  подумал  он.  Хорошо
еще, что она ведет дела не под своей  фамилией.  На  вывеске  элегантным
курсивом было выведено: "Кейт Меллори.
   Фарфор". Какие бы причины ни побудили ее отказаться от имени  отца  -
как, впрочем, и от него самого, - воплощавшая  этот  отказ  надпись  над
входом впечатляла. И все  же  дочь  Чарльза  занимается  фарфором  -  из
подражания или соперничества, - а  значит,  их  столкновение  с  Доминик
неизбежно...
   Блэз позвонил Доминик,  как  и  обещал,  однако  ее  реакция  его  не
обрадовала.
   - Повтори, что он сделал? - прошипела она в трубку.
   - Поделил "Деспардс" между тобой и родной дочерью. Она...
   - Я прекрасно знаю, кто она, - отрезала Доминик.
   Блэз был ошарашен.
   - Так ты знала?!
   - Ну конечно, с самого начала. Отец бросил их, чтобы жениться на моей
матери. Еще бы мне не знать!
   - Тогда какого черта ты  никогда  об  этом  не  говорила?  Почему  не
сказала мне? - Невозмутимость Доминик начинала его бесить.
   - Зачем? Папа не любил об  этом  говорить,  а  мама  не  выносила  ни
малейшего упоминания о его прежней жизни.
   Неудивительно, подумал Блэз. В той жизни у Чарльза была дочь!  С  его
глаз словно спала пелена.
   - Тогда с чего ты взяла, что он оставит все тебе?  -  Блэз  с  трудом
сдерживал ярость. - Из-за тебя я попал в глупое положение...
   - Но ведь они не виделись с тех пор, как он от них  ушел.  Двенадцать
лет он писал ей письма, которые  она  возвращала  нераспечатанными.  Она
никогда не скрывала, что он перестал  для  нее  существовать.  Так  что,
поверь мне, ты не сообщишь ей ничего нового.
   Проклятье, подумал Блэз. Ты втянул меня в опасную игру,  Чарльз.  Что
мне теперь делать? Изображать третейского судью?
   -  Но  ты  по  меньшей  мере  могла  бы  предупредить   меня   о   ее
существовании.
   - Я была уверена, что папа сам сообщил тебе,  раз  он  назначил  тебя
душеприказчиком.
   Верно, подумал Блэз, сообщил, но слишком поздно.
   Он был вне себя от ярости. Он никогда не сомневался в полном  доверии
Чарльза, и хотя тот неоднократно повторял это в своем письме,  Блэза  не
покидало ощущение, что его подставили.  Он  много  раз  перечитывал  это
письмо.
   Выучил наизусть...
   "Мой дорогой Блэз, - так начиналось оно. - Теперь ты  знаешь,  что  я
избрал тебя своим душеприказчиком.
   (Это касается обоих завещаний: французского и  английского.)  В  этом
письме я попытаюсь объяснить тебе причину своего решения.
   Дело в том, что ты лучше других сумеешь выполнить мою последнюю волю.
Я всегда абсолютно тебе доверял.
   К тому же ты муж моей падчерицы. Меня всегда  восхищало  твое  умение
справляться с Доминик. Это не просто: красивые женщины своевольны.
   Короче, дорогой Блэз, я прошу тебя убедить мою родную  дочь  Кэтриону
Деспард  принять  оставленное  ей  наследство  -  лондонское   отделение
компании.
   Предвижу твое изумление. Кроме моей жены и  падчерицы  да  нескольких
старых служащих, никто не знает, что у меня есть дочь от первого  брака.
Мириться с поражением не в моем характере, а с дочерью, увы, я  потерпел
поражение.
   Ее зовут Кэтриона Сьюзан Деспард, ей двадцать шесть лет. Она живет  в
Лондоне, на Кингс-роуд, над  маленьким  магазином,  в  котором  она  под
именем Кейт Меллори  торгует  -  чем  бы  ты  думал?  -  фарфором.  Дочь
отказалась от моего имени после того, как я ушел от ее матери к  Катрин.
Я пытался объяснить этот неизбежный шаг в тех письмах,  которые  посылал
ей в течение двенадцати лет.
   Напрасно, она не  потрудилась  даже  распечатать  их.  Первое  письмо
вернулось ко мне разорванным в клочки в другом конверте,  все  остальные
просто  отсылались   назад   с   надписью:   "Адресат   выбыл.   Вернуть
отправителю".
   Блэз, я прошу тебя, убеди ее прочесть эти письма. Мне нужно, чтоб она
поняла  причины,  побудившие  меня   совершить   то,   что   она   сочла
предательством и отказалась простить.  Когда-то  мы  с  ней  были  очень
близки. Я любил ее всем сердцем, и она платила мне тем же. Я никогда  не
перестану сожалеть о том, что принес ей много горя,  вот  почему  я  так
упорно добивался примирения. Беда - и мой жизненный крах -  в  том,  что
она не хочет простить.
   Я мечтаю о том, чтобы  моя  маленькая  Кэт  -  так  я  ее  называл  -
продолжила дело Деспардов. Она плоть от плоти моей. У нее глаз  и  чутье
Деспардов. Совсем малюткой я каждую субботу брал ее на аукцион и дал  ей
торжественное обещание: когда-нибудь все это будет  принадлежать  ей.  Я
сдержал слово. Я возлагаю  на  нее  большие  надежды.  В  пять  лет  она
проявляла задатки прирожденного знатока  антиквариата,  в  десять  могла
безошибочно отличить подделку от подлинника, верно атрибутировать  вещь,
расшифровать   китайские   иероглифы,   обозначающие   время   и   место
изготовления. Она унаследовала то, чего не приобрести никакими усилиями:
природный вкус своих предков. Она  должна  занять  место  за  письменным
столом, где я просидел тридцать пять лет. В ней течет кровь Деспардов, и
ей по праву принадлежит  наследство  и  имя,  которое  она  отвергает  -
Кэтриона Деспард.
   Но я не могу забыть и о своей падчерице.  Я  оставляю  ей  филиалы  в
Париже, Женеве, Монте-Карло и Гонконге - в  этом  последнем  городе  она
вела дела самостоятельно. Каждой из них я даю год, в течение которого им
нужно будет проявить себя. Та, у которой будет  больший  годовой  доход,
получит "Деспардс Интернешнл". Но, чтобы Кэтриона  освоилась  с  делами,
требуется  время.  Талант  не  заменит   опыта,   которого   у   Доминик
предостаточно. Если я умру в начале или конце финансового года,  который
начинается 1 января, то первый год пойдет на обучение - это  справедливо
Но если моя смерть наступит в середине финансового года,  тогда  остаток
года пойдет на обучение, и испытательный срок начнется 1 января.
   После подведения годового баланса  победительница  займет  мое  место
президента и генерального директора "Деспардс Интернешил".
   Ничего лучше я не смог  придумать.  На  стороне  Кэтрионы  врожденный
талант, тогда как у Доминик большой опыт  работы  в  крупном  аукционном
доме. Надеюсь, я предоставил им равные возможности, но все же, Блэз,  на
всякий случай даю тебе право действовать так,  как  тебе  представляется
наиболее справедливым. Прошу тебя стать моим поверенным Когда я  говорю,
что мы оба хорошо знаем Доминик, я не хочу сказать  ничего  дурного,  ты
понимаешь, что я имею в виду.
   Отстаивай мои интересы, Блэз. Я никогда ни о чем тебя не просил.  Мне
хочется быть уверенным, что аукционный дом Деспардов будет развиваться в
том направлении, которое я наметил много лет назад - конечно, в пределах
разумного. О Катрин не тревожься:  она  будет  прекрасно  обеспечена,  а
дела, как нам обоим известно, ее не интересуют.
   Оставляю выбор средств на  твое  усмотрение.  Прошу  тебя  об  одном:
исполнить мою последнюю волю.
   Благодарю, твой Чарльз".
   "Ну и работу задал мне старик", - подумал Блэз.
   И  хотя  приложенная  к  письму  фотография  не  позволяла  судить  о
характере дочери Чарльза  -  снимок  был  сделан  на  улице  и  по  нему
невозможно было составить представление о Кэтрионе, - он уже  чувствовал
к ней неприязнь.
   Из-за нее заварилась  вся  эта  каша.  Если  она  сражалась  с  отцом
двенадцать лет, то вряд ли смягчится, узнав о  его  смерти.  И  зрелищем
похорон ее не пронять. Она наверняка из тех злопамятных  мегер,  которые
годами вынашивают планы мести. Однако Чарльз искал с  ней  примирения...
Почему же она не прочла его писем? Похоже, она  привыкла  видеть  мир  в
белом и черном цвете.
   С такими мыслями Блэз стоял перед  со  вкусом  оформленной  витриной.
Бежевая ковровая ткань, бархатные  драпировки  того  же  цвета,  изящный
резной столик  -  китайский?  -  на  нем  бронзовая  с  зеленой  патиной
статуэтка лошади. Тоже  наверняка  китайская.  Жалюзи  мешали  заглянуть
внутрь.
   Он решил обойтись без  предварительного  звонка:  женщина,  лелеявшая
злобу долгих двенадцать лет, останется глуха к любым увещеваниям.  Нужно
застать ее врасплох, встретиться лицом  к  лицу.  Тогда,  возможно,  она
выслушает его. Он резко распахнул входную дверь, и колокольчик зазвенел,
как на пожаре. Одна из двух женщин, занятых  беседой,  та,  что  повыше,
повернула голову  и  холодно  произнесла:  "Подождите  немного,  сэр.  Я
занимаюсь  с  покупательницей".  И  снова  повернулась  к  нему  спиной.
Сомнений быть не могло. Перед ним стояла Кейт Меллори. Он  узнал  ее  по
хлопковому пиджаку, который заметил на ней на фотографии. И джинсы  были
те же самые, и  ковбойские  ботинки.  Неожиданной  оказалась  ярко-рыжая
копна волос. Он заметил, что веснушек у Кейт больше, чем песка на пляже,
а глаза золотые, как у тигрицы. Голос был резким. И  выговор  совершенно
английский. Он  почему-то  ждал  легкого  французского  акцента,  как  у
Чарльза...
   Почувствовав на себе чей-то пристальный  взгляд,  Блэз  обернулся.  У
великолепной  ширмы,  которая  отделяла  служебную  часть  магазина   от
остального помещения,  стоял  высокий  элегантный  мужчина,  похожий  на
Сомерсета Моэма. Когда он перехватил взгляд Блэза, его насмешливое  лицо
скривилось в улыбке, которая заметно  теплела  по  мере  того,  как  он,
ощущая исходивший  от  посетителя  запах  денег,  подсчитывал  стоимость
костюма  от  Сейвила  Pay,  туфель   ручной   работы,   чемоданчика   из
крокодиловой кожи и сделанного по особому заказу лосьона после бритья.
   Полученная  в  итоге  сумма  вполне  удовлетворила   незнакомца,   и,
поклонившись, он хорошо поставленным голосом произнес:
   - Добрый день, сэр. Позвольте мне помочь вам.
   - Я хотел бы поговорить с мисс... Меллори.
   Короткая намеренная заминка произвела свое действие: улыбка  исчезла,
холодные глаза утратили свой блеск.
   - Мисс Меллори занята.
   Он  перевел  взгляд  на  обладательницу  рыжих   волос,   по-прежнему
беседовавшую с покупательницей.
   - Я подожду.
   Голос  Блэза  звучал  непреклонно.   Губы   его   визави   поджались,
светло-серые глаза на секунду встретились с агатовыми глазами  Блэза,  и
Ролло Беллами направился туда, где две женщины  священнодействовали  над
вазой, которую держала в руках Кейт. Несколько сказанных шепотом слов, и
ваза перекочевала из одних рук  в  другие,  покупательница  придвинулась
поближе к Ролло, а Кейт с улыбкой направилась к Блэзу. Он  отметил,  что
она высокая, почти с него ростом, худощавая и прямая, как палка.
   Кэтрион не спеша взяла его визитную карточку, пробежала ее глазами  и
вежливо спросила:
   - Что вам угодно, мистер Чандлер?
   На карточке значилось название  корпорации  Чандлера.  Наверное,  она
слышала о корпорации - кто о ней  не  слышал?  -  и  теперь  недоумевала
относительно цели его визита. Голос ее звучал располагающе, но сама  она
была лишена всякой привлекательности. Блэза поразила ее неухоженность  и
отсутствие всякого желания нравиться.
   Однако через секунду он решил, что она права: вряд ли  ей  что-нибудь
поможет. Худое лицо, тонкие губы. Кого-то она ему  напоминает...  А  эти
волосы! Такие рыжие, что хочется зажмурить глаза. В ней не  было  ничего
от Деспардов. Чарльз был шатеном с карими  глазами.  Похоже,  эта  особа
унаследовала от матери не только имя, но и внешность.
   Беспокойство, которое испытала Кейт при  первом  взгляде  на  рослого
незнакомца, теперь сменилось совсем другим  чувством.  Перед  ней  стоял
самый красивый мужчина, какого ей только доводилось видеть. Именно таким
она воображала Эдварда Рочестера, героя любимого  романа  "Джен  Эйр"  и
своих детских грез. Он был значительно выше Кейт, его черные  как  смоль
глаза  окаймляли  ресницы,  которым  позавидовала  бы  любая  красавица.
Длинные,  пушистые,  они  придавали  его  мужественному  лицу   странную
мягкость. Кожа была смуглой, как у индейца.
   "Вот почему, - подумала она  в  замешательстве,  -  у  меня  возникло
ощущение чего-то дикого. И враждебного".
   - Вы Кэтриона Сьюзан Деспард?
   Веснушчатое лицо застыло, под тонкой кожей резко обозначились  скулы.
Словно перед ним кто-то с силой захлопнул дверь.
   - Меня зовут Кейт Меллори, - поправила она тусклым голосом.
   - Но покойный Чарльз Деспард был вашим отцом?
   Блэз увидал в ее глазах панику - в спешке поднимается подъемный мост,
на стены выбегают лучники, горнист трубит тревогу.
   - Вот именно - был, - резко ответила она.
   - Я нахожусь здесь в качестве его душеприказчика.
   - Я не  желаю  иметь  с  Чарльзом  Деспардом  ничего  общего.  -  Она
протянула назад визитную карточку. - Прощайте, мистер Чандлер.
   Но Блэз не тронулся с места. Кейт  обошла  его  и  рывком  распахнула
входную дверь. Колокольчик снова зазвенел.
   Ролло и покупательница повернули головы. Стараясь, чтобы голос звучал
спокойно, Блэз Чандлер произнес:
   - Сколько же злобы нужно накопить, чтобы отвергнуть своего отца.
   Тонкая, бледная, почти прозрачная кожа Кейт стала пунцовой.
   - Это вас не касается, - зло отрезала она.
   - Как раз наоборот, касается самым непосредственным образом. Вы разве
не слышали, что  я  сказал?  Как  душеприказчик  вашего  отца  я  пришел
сообщить, что он оставил вам наследство.
   - Мне ничего от него не нужно.
   - И тем не менее я должен ознакомить вас с содержанием завещания.
   - А я уже двенадцать лет  ничего  ему  не  должна.  Прощайте,  мистер
Чандлер.
   Но он не уходил и продолжал смотреть на нее так,  что  ей  захотелось
его ударить. Чем больше она выходила из  себя,  тем  более  спокойным  и
настойчивым делался он.
   - Вы что, оглохли? - прошипела Кейт. - Я ничего не возьму  у  Чарльза
Деспарда. Двенадцать лет назад он рассчитался со мной сполна.
   Они не заметили, как Ролло тихонько проводил  к  дверям  ошеломленную
покупательницу и подошел к ним.
   - Я полагаю, - вставил он бархатным голосом, -  дальнейшее  выяснение
отношений было бы лучше провести вдали от посторонних глаз. Из-за тебя я
потерял покупательницу, - сказал он Кейт и повернулся к Блэзу.  -  Прошу
извинить мою компаньонку, мистер Чандлер, но  должен  вас  предупредить,
что  в  этом  доме  одно   упоминание   о   Чарльзе   Деспарде   чревато
последствиями, о которых не принято говорить в приличном обществе. -  Он
протянул Блэзу ухоженную руку. - Позвольте представиться, Ролло Беллами.
   Кейт, возмущенная тем, как ловко Ролло выдал себя за  ее  компаньона,
пыталась испепелить его взглядом, но, как бывало уже не раз, ей  это  не
удалось: Ролло был сделан из асбеста.
   Ее била дрожь, внутри все клокотало, к глазам  подступали  непрошеные
слезы. Она с ненавистью уставилась на Блэза. Подонок!  Чего  он  о  себе
воображает?
   Законченная психопатка, презрительно подумал Блэз.
   Так дрожат от возбуждения мустанги, когда раз в году возвращаются  на
ранчо. Если подойти к ним слишком близко, могут и  покалечить.  По  этой
кобылице узда плачет..
   - Я полагаю, тебе следовало бы вежливо выслушать мистера Чандлера,  -
укоризненно произнес Ролло.
   - Но ты же знаешь - все, что связано с Чарльзом Деспардом,  для  меня
плохие новости, - горячо возразила Кейт. - Он давно расплатился с  нами,
бросив нас. И я ничего не хочу от него принимать!
   - Признаться,  не  ожидал  встретить  в  вас  такую  бурю  чувств,  -
прозвучал голос Блэза,  в  котором  было  столько  неприязни,  что  Кейт
залилась краской.
   Она понимала, что разошлась не в  меру,  но,  как  всегда,  не  могла
остановиться. Она заранее знала, что произойдет:  имя  Чарльза  Деспарда
неизменно ввергало ее в клокочущую бездну ярости,