Я ополоснулась и подправила макияж. Я нашла всех в салоне, у портативного телевизора.
     - Взгляни на любимую игрушку Гарэта, - сказала Гасси.
     - Человек двадцатого века, - произнесла я и посмотрела на Джереми. Он тут же отвел глаза.
     - Напить тебе? - спросила Гасси.
     - Я налью, - отозвался Гарэт, доставая из углового шкафчика стакан и наполняя его вином.
     - Здесь просто роскошно, - заметила я, разглядывая керосиновые лампы, деревянные панели и сверкающую латунь.
     - И очень возбуждающе, - одобрительно добавил Гарэт. - Мы с Октавией будем просыпаться на заре, чтобы заняться Ф.П.
     - Физической подготовкой? - изумленно спросила Гасси. - По-моему, это не совсем то, чем предполагала заниматься на природе Октавия.
     - Некоторые называют это "заниматься любовью", - сказал Гарэт.
     Он поднял свой стакан, нахально разглядывая меня. У Гасси все это вызвало приступ смеха.
     - Перестань задираться, Гарэт. Бедная Тави теперь не знает, ехать ей или оставаться.
     - Конечно, ехать, - сказал Гарэт.
     - Я слышала, вы нашли дом, - обратилась я к Джереми. - Я так рада за вас.
     Он поднял на мгновенье глаза, и наши взгляды встретились. Он тут же отвел взгляд. Желваки заходили на его щеках. Он явно волновался.
     - Да. Хорошо, правда?
     - Хорошо? - воскликнула Гасси. - Да это просто великолепно. Большинство людей годами решает эту проблему, Гарэт уладил все с залогом и всего за несколько дней нашел нам идеальное место. Ты должна прийти посмотреть и помочь мне подобрать занавески и ковры, Тави. Я такая неумеха!
     Они пустились в разговоры о доме и свадебных приготовлениях. В конце концов я не выдержала.
     - Никто не возражает, если я пойду спать? - спросила я.
     - Конечно, нет, - ответила Гасси. - Я пойду проверю, все ли в порядке.
     - Скоро увидимся, - отозвался Гарэт.
     - Без сомнения, - ответила я и повернулась к Джереми. - Спокойной ночи! Я рада, что оказалась здесь.
     На секунду я почувствовала удовлетворение, заметив, что в его взгляде промелькнуло страдание, но тут же лицо его стало непроницаемым.
     - Спокойной ночи, хорошего сна, - сказал он.
     В моей каюте Гасси взбивала подушки.
     - Хорошо, что Гарэт позвонил Джереми и предупредил, что вы опоздаете, а то вы бы застали ужасный кавардак. Мы с Джереми провели все послеобеденное время в постели, - посмеиваясь, доверительно сообщила Гасси. - Надеюсь, ты ничего не имеешь против того, что вы с Гарэтом будете в одной каюте? Я уверена, что он не станет домогаться тебя до тех пор, пока ты сама этого не захочешь.
     - Что ты имеешь в виду? - рассердилась я.
     - Ну, - извиняющимся тоном, запинаясь, произнесла она, - я имею в виду... я думала... может быть ты не будешь против, если находишь его привлекательным.
     - Не нахожу, - отрезала я.
     - О, Господи!
     Она изменилась в лице. Поняв, что это неудачный ход, я поправилась:
     - Он мне очень нравится, но не в этом смысле.
     Оставшись одна, я не могла оправиться от шока. Что же эта змея, Гарэт, сказал такого Джереми, что тот так изменился? Сделал он это злонамеренно или потому, что сам имеет на меня виды? Уже надев ночную рубашку (облегающая, из шелка абрикосового цвета, по иронии судьбы предназначенная для того, чтобы воспламенить Джереми), я с ужасом обнаружила, что забыла свое снотворное. В том состоянии, в котором я находилась, мне вряд ли удастся заснуть без таблеток. Я поставила свои чемоданы на пол, залезла на верхнюю полку и улеглась там, напряженная и дрожащая, готовая к неизбежному отражению штурма, когда Гарэт придет спать. Однако я ничего не услышала, кроме доносящихся из соседней каюты взрывов смеха.
     Прошел час. Послышались шумные возгласы: "Спокойной ночи!". Они явно собирались спать. Потом наступила тишина, нарушаемая лишь плеском воды о борт яхты.
     Дверь открылась, и в каюту тихо проскользнул Гарэт. Надеясь, что он не услышит, как бьется от ужаса мое сердце, я старалась дышать медленно и ровно.
     - Люди, спящие по-настоящему, дышат, как правило, гораздо быстрее, - раздался вкрадчивый валлийский голос.
     Тут, к своему изумлению, я услышала, как он укладывается на нижней койке. Наверное, хочет усыпить мою бдительность. После того, как я, замерев, пролежала минут десять, мой страх перешел в ярость. Я не могла ошибиться: с нижней полки доносилось легкое похрапывание.
     Так я и лежала, снедаемая яростью, пока не поняла, что бессмысленно ввергать себя в это состояние. Видимо, пока что целью Гарэта было помешать развитию романтических отношений. Но, если он только попытается делать какие-нибудь гадости, то получит такой отпор, какого никогда не встречал. Он меня еще не знает! Что бы он там не наговорил про меня Джереми - что я - пропащая, тунеядка, оппортунистка и прочее - ничего не изменит. Джереми слишком влюблен в меня, чтобы поверить в это.
     Обстоятельства работали на меня. Эта жара, да три дня вынужденного близкого общения должны сделать свое дело. Выдержка должна изменить Джереми. От меня требовалось только великолепно выглядеть и ждать. Festina lente . Но как же мне удастся выглядеть хорошо, если я не могу спать? Я решила подняться на палубу и слегка остыть при луне. Но, хотя Гарэт и храпел сейчас, как сторожевой пес, меня охватил страх, что, как только я сползу со своей койки, он протянет руку и схватит меня за коленку. Почему, ну почему я забыла свое снотворное? Потянулись долгие часы, и лишь, когда туманный рассвет забрезжил за стеклом иллюминатора, мне, наконец, удалось уснуть.

Глава шестая

     Когда я проснулась, мы уже плыли. Я взглянула в иллюминатор и увидела сверкающую оливково-зеленую воду, заросли тростника и ослепительно синее небо. Наверху были слышны голоса и шаги. Я укрылась с головой и попыталась снова уснуть, но сдалась и взглянула на часы. Было около двенадцати.
     Толкнув дверь в ванную, я наткнулась на широкую загорелую спину и увидела взъерошенные черные волосы. Гарэт, стоя в набедренной повязке из полотенца, чистил зубы.
     - Ты встаешь с жаворонками, - усмехаясь, сказал он. - Ты должна была крепко спать.
     - Ты что, никогда не надеваешь пижаму? - перебила его я.
     - Никогда. Люблю спать в натуральном виде. Только тогда по-настоящему чувствуешь близость к народу. Приготовить тебе ванну или ты предпочитаешь душ? Где тут у Гасси бадузан?
     Зная, что кроме треснутого умывальника здесь ничего нет, я пропустила вопрос мимо ушей и прижалась к стене, чтобы дать ему пройти. Он помедлил в дверях, и меня снова охватило чувство клаустрофобии, как всякий раз, когда он оказывался рядом со мной. Протиснувшись мимо Гарэта и заперев за ним дверь, я услышала его смех.
     Когда я вернулась в каюту, его, слава Богу, там уже не было. Я долго выбирала, что надеть. Все мои наряды выглядели слишком новыми. В конце концов я остановилась на махровом темно-зеленом комбинезоне с кожаным поясом в красную и зеленую полоску.
     Гасси, раскрасневшись, что-то готовила на кухне.
     - Привет! - воскликнула она. - Как ты? Хорошо спала?
     Она явно умирала от любопытства, пытаясь понять было ли что-нибудь у меня с Гарэтом и ища признаки утомления на моем лице.
     - Я уснула в тот же момент, как моя голова коснулась подушки, - весело ответила я. - Чем могу помочь?
     - Не беспокойся. Что ты хочешь на завтрак?
     - Только чашку кофе.
     - Надо обязательно хоть что-нибудь поесть, - настаивала она.
     - Утром меня воротит от одного вида яичницы.
     Она стала так нудно объяснять мне значение полноценного завтрака, что я поскорей сделала себе кофе и вышла на палубу.
     Туманное утро обещало стать прекрасным жарким днем. С обеих сторон, спускаясь к самой воде, белели поля. Вдали, на левом берегу пламенела на солнце буковая роща. Вода была такой гладкой, что казалось, будто мы скользим по зеркалу. За рулем в одних джинсах стоял Джереми. Со своей копной золотых волос он напоминал молодого льва, но в его синих глазах притаилась усталость.
     - Все нормально? - спросил он.
     - Да, спасибо. Все отлично.
     Я улыбнулась ему счастливой улыбкой. "Пусть помучается, - подумала я, - пусть потерзается сомнениями насчет моих отношений с Гарэтом".
     - Кажется, ты очень собой довольна, - раздался мягкий валлийский голос.
     Обхватив колени руками, Гарэт сидел на крыше рубки, курил и читал "Файненшл Таймз".
     - Где ты раздобыл газету?
     - У смотрителя последнего шлюза. Он тоже собственник, вроде меня.
     - Что там с курсом акций? - спросил Джереми.
     - Мои поднялись на десять пенсов, - ответил Гарэт.
     - У тебя так всегда? - спросила я.
     - Только в брачный сезон.
     - Джереми! - послышался голос Гасси из кухни.
     - Да, милая?
     - Ты меня не целовал по меньшей мере минут пятнадцать.
     Джереми взглянул на нас и залился краской.
     - Иди, займись делом, - сказал Гарэт, поднимаясь, - я встану за руль.
     - Через полчаса мы должны подойти к шлюзу Рамсдайка, - сказал Джереми. - Я тогда тебя сменю.
     Он покорно пошел на кухню.
     - Через пару лет, - сказала я жестко, - они будут называть друг друга "мамочка" и "папочка".
     Мне нравилось проплывать шлюзы. Домик смотрителя утопал в цветах, таких ярких, как будто нарисованных на пакетике с семенами. Через забор смотрел козел, коричневая охотничья собака сидела, высунув от жары язык. На гудок, прозвучавший с нашей яхты, вышла дородная женщина в переднике и открыла для нас створки первых ворот. Яхта вплыла в темно-зеленую пещеру с мокрыми скользкими стенами, с пурпурными пятнами проросшей сквозь расщелины льнянки, и ворота с лязгом закрылись за нами. С противоположной стороны хлынула вода, вздымая нашу яхту на новый уровень реки.
     - Эротическое зрелище. Правда? - раздался с берега голос Гарэта, поджидавшего нас здесь, чтобы открыть нам ворота с другой стороны.
     Я посмотрела на него с отвращением.
     - Твои мысли постоянно обращены ниже пояса?
     Мы пришвартовались, чтобы пообедать под завесой зеленых ив. Я переоделась в любимое бикини того жгуче-желтого цвета, который так отлично сочетается с загорелой кожей и светлыми волосами. Вырез красиво открывал грудь.
     - Тили-бом, тили-бом, пора предъявить мышке счет за выпитое, - приговаривал Гарэт, напивая себе две двойных порции виски. - Этот уик-энд быстро превращается в оргию.
     Я вошла в салон. Подняв глаза и увидев меня, он свистнул.
     - Несмотря на все твои очевидные недостатки, должен заметить, Октавия, что сложена ты очень недурно. Тебе грех вообще носить одежду. Ты согласен со мной, Джереми?
     Джереми просто пожирал меня глазами. Так голодная собака смотрит на огромный бифштекс. Его рука дрожала, когда он прикуривал сигарету, на щеке снова заиграли желваки.
     - О, эти помолвленные мужчины, никогда не смотрят на других женщин, - игриво сказала я. - Налей мне, Гарэт, дорогой.
     Обед прошел несколько напряженно. В такую жарищу есть никому не хотелось, но поскольку Гасси провела все утро за приготовлением рыбы под майонезом, нам пришлось нехотя подчиниться. Она даже умудрилась вырезать из помидора цветочки. Завершилось все, как обычно тем, что она все сама и уплела.
     После обеда Джереми и Гарэт отключились, а я растянулась на солнышке на палубе. Через несколько минут ко мне присоединилась Гасси. Нельзя сказать, что она слишком хорошо смотрелась в черном закрытом купальнике, из которого вываливались ее плечи и огромный белый бюст. Она тут же принялась надоедать мне со своим списком неотложных дел перед свадьбой. Как много надо успеть сделать в оставшийся месяц, сколько комплектов белья понадобится на двуспальную кровать, так ли необходимо взбивалка для яиц. При этом ее взгляд без конца отрывался от списка и с обожанием устремлялся на Джереми.
     - Красавец, правда? - кивнула она на него, а потом захихикала. - Гарэт дал мне совершенно фантастическую книгу-руководство к сексу. Теперь я понимаю, почему многие кончают грыжей межпозвоночного диска. Попробуй-ка следовать советам, держа книгу в одной руке и постоянно заглядывать в нее.
     Она закатилась от смеха.
     - Как у тебя дела с Гарэтом? - спросила она.
     Я в это время любовалась своим отражением в ее солнцезащитных очках.
     - Никак, в том смысле, как ты думаешь.
     - Но уик-энд только начался, - произнес ненавистный валлийский голос, и Гарэт улегся на палубу между нами, облокотившись на руку и устремив прищуренные озорные глаза в раскаленное небо.
     - Я только что рассказывала Тави о твоей фантастической книге по сексу, - сказала Гасси.
     - Не думаю, чтобы ей это могло понадобиться. Она наверняка начала набираться опыта давным-давно.
     Навстречу нам вдоль противоположного берега плыла огромная белая яхта. За рулем стоял мужчина средних лет в морской фуражке, обращаясь в рупор к расположившимся в носовой части двум полным дамам с завитыми волосами. Другой мужчина, краснолицый, с седыми усами, разглядывал нас в бинокль. Все они смотрели на нас с явным неодобрением. Гарэт сел, поджидая, когда они поравняются с нами.
     - Хорошенько посмотрите, сэр, - крикнул он мужчине с биноклем. - У меня тут две красивые девушки сгорают от желания при виде вас. Всего-то пятьдесят фунтов за каждую. Качество гарантируется. Мы принимаем даже кредитные карточки "Барклей".
     Мужчина с биноклем побагровел от злости и чуть не свалился за борт.
     - Подобные вам молодые люди должны быть изгнаны с водных путей Англии, - проорал он в рупор.
     - Мы принимаем даже талоны на обед! - прокричал им вслед Гарэт.
     - В следующий раз, когда я буду устраивать какой-нибудь детский праздник, приглашу тебя вместо фокусника, - сказала я.
     Гасси, которая буквально корчилась от смеха, вскочила на ноги.
     - Посмотрю, как там Джереми, - выдавила она.
     Я уткнулась в книгу. Это была биография Мэтью Арнольда.
     - Все еще нажимаешь на культуру? - с изумлением спросил Гарэт. - Существует только одна строфа, милая моя, которую тебе следует читать и хорошо усвоить.
     - Какая строфа?
     Кто был хоть раз влюблен,
     Но угадать не смог,
     Чем кончится любовь,
     Тому лишь суждено
     Узнать одни страданья.
     - Откуда это?
     - Из твоего, вроде бы любимого, Джона Донна.
     - Должно быть, он написал это в свой выходной день, - раздраженно сказала я.
     Мимо нас проплыла еще одна яхта, на палубе которой в одиночестве загорала какая-то хорошенькая брюнетка. Гарэт свистнул ей молодецким посвистом. Она обернулась и улыбнулась ему, обнажив большие зубы. Гарэт улыбнулся в ответ.
     - Ты прекратишь? - резко сказала я. - Забыл примету? Денег не будет.
     Сквозь полузакрытые глаза я видела, как мимо меня проплывал темно-зеленый мир. Тень от деревьев падала на оливковую зелень воды и темно-желтые блики на ней. Мы проплыли мимо насыпи, на которой огромными буквами была выведена надпись: "Осторожно. Плотина. Держитесь на расстоянии".
     - Некоторым следует держаться на расстоянии вовсе не от плотин, - заметил Гарэт.
     За плотиной водная гладь была густо покрыта пеной, пузырьки которой переливались всеми цветами радуги.
     - Какая красота! - воскликнула я.
     - Мыльная пена, - прокомментировал Гарэт.
     Я бросила на него уничтожающий взгляд и включила свой транзистор. С тех пор, как я встретила Джереми, я перестала слушать поп-музыку, но неожиданно натолкнулась на трансляцию какой-то известной оперы, где надрывались тенор и сопрано, хотела переключиться, как тут вмешался Гарэт.
     - Ради бога, выключи этот кошачий концерт, всех водяных крыс распугаешь.
     Тут ему назло я запустила звук на всю мощность, совершенно разрушив мирную атмосферу дня. Опера агонизировала с три четверти часа, пока, наконец, не закончилась.
     - Что это было? - прокричала Гасси от штурвала.
     - "Дон Карлос", - ответила я.
     - Как здорово! Твой любимый, да, Гарэт? Сколько раз ты его слушал?
     Ну и змея! Крыса! Насмешник проклятый! Задыхаясь от злости, я отвернулась и сделала вид, что задремала.
     Я лежала, одурманенная солнцем, как вдруг услышала голос Джереми.
     - Октавия! Ты спишь?
     Я открыла глаза. Воздух дрожал от зноя. Я лениво улыбнулась. И по доносящемуся до меня хохоту Гарэта и Гасси поняла, что они на другом конце яхты.
     Джереми присел возле меня.
     - Тебе надо быть поосторожней с солнцем. С такой светлой кожей, как у тебя, можно обгореть.
     - Можешь натереть меня маслом, - предложила я, протянув ему пузырек с маслом для загара и переворачиваясь на живот. Он плеснул себе чуть-чуть на ладони и начал натирать мне спину. Сладостно изгибаясь, я произнесла:
     - О, какое блаженство! Как бы я хотела иметь покорного раба, чтобы он натирал меня так все время. Натри мне посильней ноги, - безжалостно добавила я.
     У него перехватило дыхание.
     - Ты не мог бы расстегнуть мне купальник: не хочу, чтобы на спине была белая полоса.
     Его руки так дрожали, что он едва справился с застежкой.
     - Спасибо, - сказала я, когда он закончил. Повернув голову, я посмотрела на него.
     День разгулялся на славу. Мы плыли теперь вдоль ольховых и ивовых рощ. Вдали, среди яблонь, дремали розовые домики фермеров. За холмом показался белый шпиль сельской церкви. Самолет пролетел, прочертив в небе серебристый след.
     - Каким далеким здесь все кажется, - проговорила я. - Даже не верится, что на следующей неделе в это время я буду в Марбельи.
     Жуя травинку, Джереми приподнялся на локте.
     - Да?
     - Да. А потом через неделю на Сардинии, а потом, я думаю, полечу на Бермуды на все лето.
     - На Бермуды? Зачем?
     Я решила поиздеваться над ним.
     - Затем, что один мой хороший знакомый страшно хочет, чтобы я присоединилась к нему. Он был настолько щедр, что даже прислал мне авиабилет.
     - Тебе не надоело быть все время на содержании мужчин?
     - Кто сказал, что я на содержании? Я столько же и отдаю, сколько получаю. К тому же, разве это не естественно для того, кого в раннем детстве отверг собственный отец, подыскивать себе другого, предпочтительно солидного папочку и играть с ним, пока он тоже не отвергнет тебя?
     - Тебе никогда не хотелось остановиться на ком-нибудь одном?
     - Уже нет, - я сделала паузу, стараясь, чтобы голос слегка задрожал. - Нет, с тех пор, как Тод погиб в начале этого года.
     - Гасси рассказала мне. Я очень сожалею.
     Над нами порхала желтая бабочка.
     - Вот так и я, - сказала я, показав на нее, - вечно порхаю по жизни.
     - Так что, ты действительно гонишься за жизненными благами, - горько произнес Джереми, - переходя от одного плейбоя к другому, роняешь себя, только для того, чтобы эти блага сохранить.
     - Ты говоришь словами Гарэта, - сказала я сквозь зубы. - Это и не смешно, и не соответствует действительности.
     - Возможно. Сейчас ты имеешь столько норковых шуб и золотых браслетов, сколько хочешь. А что будет, когда твоя красота поубавится, а с ней и интерес мужчин к тебе? Ты знаешь, как заканчивают такие женщины, как ты, если вовремя не остановятся? Чтобы избежать одиночества, они делаются все уступчивей и уступчивей, пока не превращаются в старых ведьм, над которыми все потешаются.
     - Почему ты мне все это говоришь? - раздраженно спросила я.
     - Это совершенно естественно, - сказал он тихо, - потому что, как бы я не пытался, я никогда не смогу дать тебе все это.
     - Гарэт может, - сказала я.
     - Между вами было что-нибудь прошлой ночью? - резко спросил он.
     - Мне странно, что ты задаешь этот вопрос, зная репутацию Гарэта и считая меня такой пропащей.
     - Было? - спросил он, схватив меня за запястье.
     - Перестань, мне больно.
     - Ты спала с Гарэтом или нет?
     - Нет, но вовсе не из-за тебя. Ты не обращал на меня никакого внимания, когда мы приехали, отводил глаза, когда я на тебя смотрела. Если что-то и толкало меня в объятия Гарэта, так именно это.
     Джереми закрыл лицо руками.
     - Я знаю, знаю. Я в полном смятении. Через месяц я женюсь, а я чувствую себя так, как будто мне предстоит лечь в больниц