в печке? - прошептала миссис Конноли, их приходящая прислуга, сидевшая рядом. Прихожане угрюмо опустились на колени.
     Никогда Имоджин не было так трудно сосредоточиться на своих несовершенствах.
     - От блуда и других смертных грехов и от мирских прельщений, от плотских и дьявольских козней... - выводил викарий.
     - Избави нас, Господи, - вяло пропела Имоджин вместе с хором прихожан. И почему она заранее не приняла ванну?
     - От молнии и грозы, от чумы и мора и...
     Снаружи светило солнце, но в церкви стоял холод. Викарий, сам никогда холода не чувствовавший, настоял на том, чтобы радиаторы были отключены в апреле. Домой Имоджин попала в двадцать минут двенадцатого, а Ники ожидали к четверти первого. Чтобы согреться, она сделала себе чересчур горячую ванну.
     Перебрав в своем гардеробе все платья и все отвергнув, она остановилась на черных свитере и юбке, которые, по крайней мере, немного стройнили ее. Ноги ее в светлых чулках выглядели красными и толстыми. Не надо было так долго принимать ванну.
     Выходя из своей комнаты, она едва не споткнулась о Джульетту, которая, лежа на полу на самом проходе, застегивала молнию на джинсах.
     - Как я выгляжу? - спросила она, вставая.
     - Как обычно, - ответила Имоджин. - Это моя рубашка.
     Джульетта критически оглядела Имоджин.
     - Ты выглядишь отлично, но я думаю, тебе надо немного уменьшить эти румяна.
     - Это не румяна, - вздохнула Имоджин. - Это щеки.
     Было пять минут первого. Может быть, он так и не придет. Может быть, после таких побед он про все забыл или познакомился с кем-нибудь на вчерашней вечеринке. Она положила журнал и стала нервно ходить по комнате, поправляя сирень в вазе, взбивая подушки, выравнивая сложенные на пианино ноты Джульетты.
     Часы, бездельничавшие все утро, вдруг пустились в галоп: время уже приближалось к четверти второго. Отец устраивал шум всякий раз, когда обед задерживался. Было ясно, что Ники не придет. Я этого не перенесу, страдальчески подумала она. И вдруг она услышала шум машины на овечьей тропе и лай Гомера.
     В страхе и возбуждении она поднесла руки к лицу, потом лихорадочно стала приглаживать себе волосы, подтягивать свитер и еще раз прыскать на себя духи, большая часть которых пролилась на ковер. В панике она кинулась в прихожую и заперлась в нижнем туалете. Но Джульетта уже дергала ручку двери.
     - Скорей выходи. Ники прикатил на ?порше?, выглядит так, что нет слов. Выходи и приглашай его в дом.
     - Я не могу, - пискнула Имоджин, - иди ты.
     - Я торчу на кухне, и мама все еще с тортом возится. Иди, это твой любовник.
     Имоджин вышла, вытирая вспотевшие руки о юбку. Через пузырчатое стекло входной двери ей была видна мужская фигура. Прозвенел звонок.
     - Кто-нибудь встретит теннисистов? - прокричала Джульетта.
     - Ой, заткнись, - прошептала Имоджин.
     - Иди. Он подумает, что мы забыли про него, и уедет.
     Дрожащей рукой Имоджин открыла дверь. Ники, наклонившись, трепал по спине Гомера, который вилял своим густым светлым хвостом и предлагал гостю палку.
     - Ты не очень-то здесь сторожишь, - сказал Ники, потирая себе ухо. - Привет, ангел, - он выпрямился и улыбнулся ей. - Прошу прощения за опоздание. Я сделал не тот поворот и застрял в воскресном потоке машин.
     - Не важно. Рада вас видеть, - сказала Имоджин.
     Она гадала, как он будет выглядеть без своих теннисных принадлежностей - может быть, как моряк в штатском костюме, но в алой рубашке, которая шла к его загару, и джинсах, облегавших его худые мускулистые ноги даже плотнее, чем у Джульетты, он выглядел еще лучше.
     - Проходите сюда, - пробормотала Имоджин, направляясь в сторону гостиной. Ники прошел вперед, чтобы открыть для нее дверь, одновременно с ней дотянулся до ручки и задержал свои пальцы на ее руке много дольше необходимого.
     - Вы не против стакана черри, - спросила она, - совсем сухого?
     - Я бы предпочел пива, если у вас есть. Предполагается, что я на тренировке.
     - Сейчас принесу. Я мигом.
     - Постарайтесь, а то я буду без вас скучать, - сказал Ники, взяв газету и открывая ее на спортивной странице.
     Имоджин кинулась на кухню. К счастью, в холодильнике стояли шесть банок пива ?Лонг-Лайф?.
     - Как дела? - спросила Джульетта, кидая спагетти в кипящую воду.
     - Не знаю, - бросила Имоджин, выбегая и едва не упав на Гомера, - обещай не оставлять меня с ним одну надолго.
     - Что мне нравится в этом доме, так это его непринужденная атмосфера, - сказала Джульетта.
     - Нэстасе выиграл в Гамбурге, - сообщил Ники, отложив газету и принимая из рук Имоджин банку и стакан.
     - Вы с ним знакомы?
     - Да, это мой большой приятель.
     Он подошел к французскому окну.
     - Приятный дом.
     - Немного неряшливый, - заметила Имоджин, остро переживая, что в доме потертые ковры, исцарапанные кошачьими когтями ручки кресел и вылинявшие красные гардины, которые от многих стирок сели и на три дюйма не доставали до подоконника.
     Ники же, привыкший к безликим гостиничным номерам, заметил лишь уставленные книгами стены, добродушного пса, толстого полосатого кота, спавшего на стопке нот на верху пианино, листы ?Церковного вестника?, торчавшие из-под поленьев в камине и ожидавшие, когда их зажгут в холодную ночь, и как снегом покрытые цветами яблони в конце сада.
     - Это семейный дом, - сказал он. - Мой отец служил в армии, и все детство я провел в переездах с места на место. Я всегда мечтал о настоящем доме.
     Он взглянул на Имоджин, которая смотрела на него с невыразимым сочувствием. Он заметил, как она была тронута и рада его приезду. Это его умилило. Ему нравилась эта серьезная девушка с огромными глазами.
     - От вас замечательно пахнет, - сказал он, приближаясь к ней.
     - Это не от меня, а от ковра, - созналась Имоджин.
     Наступило молчание. Что она могла теперь сказать? Вот если бы у нее были в запасе какие-нибудь шутки и готовые фразы, как у Джульетты и Глории.
     - Обед будет скоро, - произнесла она, заикаясь, когда Ники сел на диван. - Вы не хотели бы орешков?
     - Нет, спасибо, - тихо ответил Ники. - Я хотел бы побыть пять минут с вами вдвоем. Садитесь рядом. - Он похлопал по дивану.
     Имоджин села. Снова молчание. Она разглядывала его руки, зная, что он смотрит на нее. Вдруг они оба подскочили, когда большой толстый кот, спрыгнув с бетховенских сонат, приземлился на дискантовый ключ пианино, откуда мерно проследовал к басовому ключу и с достоинством удалился через французское окно.
     Оба расхохотались. Лед растаял.
     - Хорошая была вчера вечеринка? - спросила Имоджин.
     - Как она могла быть хорошей, если вас там не было? Я выпил слишком много дешевого вина и чуть было не явился на ваш благотворительный вечер.
     - Вам надо было прийти, - задумчиво сказала Имоджин. - Когда вы едете в Рим?
     - Сегодня вечером. Отсюда качу прямо в Хитроу. В этом году, может быть, дойду до четвертьфинала. Мне повезло на жеребьевке.
     - Вас не пугают такие ранние успехи? - спросила она.
     Ники рассмеялся с явным удовольствием. Она нашла верную тему для разговора.
     - Меня напугать нелегко, - сказал он, взяв ее руку и положив ее себе на бедро.
     Позади она услышала шаги и, испугавшись, что это отец, отвела его руку. Но то была мать в помятом платье с цветочным рисунком, пахнущем шариками от моли. Она явно только что достала его из комода. На одной стороне ее носа было слишком много пудры.
     - Как я рада вас видеть у нас, мистер Бересфорд, - сказала она, неуверенно двигаясь на неудобных и непривычных высоких каблуках. - Имоджин дала вам чего-нибудь выпить? Она ужасно забывчива.
     О Господи, подумала Имоджин, надеюсь, она не будет слишком навязчивой.
     - Она отлично за мной ухаживает, - сказал Ники миссис Броклхерст, которая налила себе стакан шерри, - и мне нравится ваш дом.
     Тут появилась Джульетта. Она села на стул рядом с пианино и, поглаживая Гомера, с улыбкой посмотрела на Ники.
     - Привет, - кивнула она ему.
     - Отличный пес, - сказал Ники. - Как его зовут?
     - Гомер, - ответила Джульетта. - Сокращенное от Гомерсексуалист. Он постоянно вспрыгивает на кобелей.
     - Но это же неправда, дорогая, - кротко возразила миссис Броклхерст.
     - А кто играет на пианино? - спросил Ники.
     - Я, - сказала Джульетта, - и думаю, не взять ли виолончель как второй инструмент.
     После этого она засыпала Ники вопросами о теннисных звездах. Правда ли, что у Нэстасе в самом деле такой трудный характер, как все об этом говорят, что Стен Смит так невозмутим, как кажется, что у Борга много девиц?
     Миссис Броклхерст, чтобы лучше разглядеть Ники, сняла очки, оставив на переносице красную полоску. Господи, подумала она, он в самом деле очень приятный с виду молодой человек и, кажется, обходительный.
     - А Коннорс какой? - спросила Джульетта.
     - Дорогая, - заметила ей мать, - дай бедному Ники возможность отдохнуть, пойди на кухню и займись картофелем. Папа будет через минуту. Когда вы впервые решили стать теннисистом? - спросила она у Ники.
     - В детстве я ходил на корты к семи утра, толкался там, надеясь на возможность поиграть. Но каждый раз, когда мне удавалось уговорить какого-нибудь тренера, отца переводили в другое место. Я часами играл воображаемые матчи сам с собой, посылая мяч в стену гаража.
     - Великолепно! Я думаю, что если кто-то очень хочет добиться чего-нибудь в жизни, ему обычно это удается.
     - Полагаю, вы правы, - сказал Ники, бросив в сторону Имоджин бесстыдно-раздевающий взгляд, и дотронулся до ее ноги своей ногой под надежным прикрытием обеденного стола.
     Викарий вошел, потирая руки. Он был в очках и выглядел вполне благожелательно.
     - Добрый день, Никлас. Обед еще не готов? Проповедь, знаете ли, сушит горло.
     - Сию минуту будет, - успокоила его жена. - Джульетта как раз занимается картофелем.
     - Может быть, есть еще время взглянуть на сад? - спросил Ники.
     - Конечно, - живо подхватил викарий, - выпивку захватите с собой.
     - Какой приятный молодой человек, - сказала мать.
     - Невероятно, - вздохнула Имоджин.
     Перед обедом был один неловкий момент.
     - Полагаю, вы хотели бы зайти помыть руки, - сказал викарий, указав на дверь туалета. Ему всегда нравилось направлять туда посетителей-мужчин, чтобы они могли полюбоваться на фотографии старой сборной Англии по регби и команды Арлекин, висевшие по стенам.
     - Я не уверена, что там есть туалетная бумага, - сказала миссис Броклхерст.
     - Там ее нет, - сообщила Джульетта, неся макароны с сыром, - я вырвала несколько страниц из приходского журнала.
     Обед, однако, удался. Ники взял двойную порцию макарон, что понравилось миссис Броклхерст. Он долго говорил с викарием про ?Британских Львов? и ублажал присутствующих сплетнями о теннисистах и разных знаменитостей, с которыми ему приходилось сталкиваться.
     - Боюсь, я слишком много говорю, - признался он.
     - Нет, что вы, - энергично возразила миссис Броклхерст. - Мы здесь в Пайкли ведем такую замкнутую жизнь. Подумать только, Вирджиния Уэйд читает Генри Джеймса между матчами!
     - Вы действительно знакомы с Родом Стюартом? - вздыхала Джульетта.
     Викарий к удивлению домашних открыл вторую бутылку вина.
     - Жаль, что у нас не было вина на собрании союза матерей, - сказала миссис Броклхерст. - Все прошло бы гораздо лучше.
     - Как насчет пирога? - спросила Джульетта, сделав глоток вина.

***

     - Доедай, Имоджин. - подбодрил дочь викарий. Она все еще боролась с первой порцией. Казалось, она давится едой.
     - Клюет как воробей, - продолжал викарий задиристым тоном, - или скорее ворона - при таких цветах. Думаю, молодым ни к чему одеваться в черное.
     Имоджин закусила губу.
     ?Вот злодей?, - подумал Ники и обратился к викарию:
     - Как, по-вашему, Англия сыграет против Вест Индии? - Это должно было заставить старого регбиста пуститься на несколько минут в разглагольствования. Он краем глаза посматривал на Имоджин, мысленно ее раздевая. Позднее он уведет ее в вересковые заросли и будет с ней нежен и предупредителен. Он был уверен, что она девственница.
     - Им надо вернуть Декстера, - говорил викарий.
     - Не старайся доедать, Имоджин, - прошептала мать, - я бы на твоем месте убрала со стола.
     Имоджин благодарно собрала тарелки. Когда она брала тарелку Ники, он хлопнул ее сзади по ноге, дальней от викария.
     Она пошла на кухню и, слизав с пальцев следы макарон с сыром, опустила тарелки в мойку. Взяв полотенце, она наклонилась и открыла дверь духовки. Вынимая пирог, она услышала за спиной шаги.
     - Согласись, это самый фантастический мужчина, какого ты когда-либо видела в жизни, - пробормотала она из глубины печки.
     - Рад, что вы так думаете, - послышался сзади хрипловатый голос.
     Пораженная, она резко обернулась. В дверях стоял Ники, держа в каждой руке по блюду для овощей. Пирог обжигал ей через полотенце руки. Она спихнула его на кухонный стол. Ники положил блюда и ласково провел пальцем по ее щеке.
     - Радость моя, тебе надо отучиться краснеть. Смотрится это прелестно, да только выдает тебя твоему невозможному отцу.
     Имоджин, напуганная его попыткой украдкой поцеловать ее, когда она пробовала макароны с сыром, поспешно протянула ему блюда.
     - Нам надо идти.
     Но Ники стоял в проходе с блюдами и продолжал улыбаться ей. Имоджин отвела взгляд на дверную петлю.
     - Я простужусь, - пробормотала она.
     - А я нет, - сказал Ники и провел губами по ее щеке, когда она проскочила мимо него.
     - Ты забыла блюда, - выпалил отец.
     - Они у меня, - сказал Ники, - должен сказать, смерть как хочется попробовать... пудинг Имоджин. - Он подмигнул улыбавшейся Джульетте.
     - Вы не нервничаете перед важными матчами?
     - Нет, - он бросил взгляд в сторону Имоджин, - от напряжения я завожусь.
     - А Гулагонг какая? - спросила Джульетта.
     - Приятная, в жизни выглядит намного симпатичнее, - Ники густо намазал кусок кремом. - Все время что-то про себя бормочет и смеется, когда сделает хороший удар. Никогда не помнит счет.
     Потом он им рассказал про одного судью на линии, который заснул на крупном соревновании.
     - Слишком хорошо пообедал. Публика хохотала до истерики.
     Теперь его глаза - цвета анютиных глазок, подумала Имоджин, вглядывавшаяся в каждую черточку его лица. И руки у него красивые, с длинными загорелыми пальцами. Вдруг она ощутила какую-то слабость от сильного желания. А потом почувствовала какое-то легкое прикосновение к щиколотке. Должно быть, это Гомер трется, но он обычно клянчил под столом, когда подавались мясные блюда. Теперь он лежал, растянувшись на солнце, под окном и подергивая во сне пушистыми желтыми лапами.
     Ники продолжал спокойно разговаривать с отцом, а давление на ее щиколотку становилось настойчивее.
     - Хороший приход? - спросил он, осушая бокал с вином.
     - Отличный, - заверил его викарий.
     Он поразительно смотрится в этих джинсах, подумала Имоджпн. При том, что они так плотно его облегают и он сидит, над поясом ничего не нависает. Мысли ее затуманились, она даже не расслышана, как Ники спросил отца, какова была тема его проповеди, и как тот ответил:
     - Спросите Имоджин, она там была.
     - Так о чем была проповедь? - с нехорошей улыбкой спросил он Имоджин.
     - Что, простите? - перепугалась она.
     - Проснись, - сказал отец.
     - Прошу прощения, я думала о другом.
     - Ники хочет узнать, о чем была моя проповедь, - в голосе викария слышалось явное раздражение.
     Она почувствована, что кровь прилила у нее к лицу. Все теперь смотрели на нее.
     - Никодим , - шепотом подсказала Джульетта.
     - А, да, - благодарно спохватилась Имоджин. - ?Дует ветер там, где он слышен, а люди, верящие в Бога, имеют жизнь вечную?.
     Дрожащем рукой она потянулась за вином, моля Бога, чтобы гроза миновала. Ники посмотрел на часы.
     - Бог ты мой, уже почти четверть третьего.
     - Я пропустил час вопросов для садоводов, - сообщил викарий.
     - Надеюсь, я не слишком вас утомил, - поскромничал Ники, наверняка зная, что это не так, - если у вас какие-нибудь дела, то не стесняйтесь.
     - О нет, - заверила его миссис Броклхерст, - все было так увлекательно, правда, Стивен? После разговора с вами мы будем следить за Уимблдонским турниром с гораздо большим интересом.
     - Мне скоро надо будет отправляться в Лондон, - сказал Ники, - но перед этим я не прочь прогуляться по торфяникам. - При этом он еще сильнее нажал на щиколотку Имоджин.
     - Я должен написать свою вечернюю проповедь, - с сожалением сказал викарий, - а в четыре часа придут за собачьим ошейником для спектакля драматического общества.
     - Мне надо искупать Гомера, - сказала Джульетта.
     - Вас проведет Имоджин, - предложила миссис Броклхсрст.
     - Как раз на это я и надеялся, - признался Ники, улыбнувшись Имоджин.
     - Зачем Имоджин выкрасила себе веки в ярко-зеленый цвет для прогулки по торфяникам? - спросил викарий жену, помогая ей мыть посуду.
     - Боюсь, она влюбилась, - предположила миссис Броклхерст.
     - Ее ждут торфяники и муки, - тихо пробормотала Джульетта.
     Со вчерашнего дня ветер утих, и от теплого солнца в небо поднялись поющие жаворонки. У папоротников распрямились их бледно-зеленые пальцы. Ягнята бегали взапуски и блеяли, напоминая матерям о себе.
     - Похоже, папа с тобой немного не в ладах?- спросил Ники.
     - Он был разочарован, что я не родилась мальчиком.
     - А я этим страшно доволен.
     Его рука обняла ее дюймах в шести выше талии.
     - Очень, очень доволен, - повторил он, и его пальцы дотронулись до ее груди. Имоджин отпрянула: их еще было видно из дома.
     - Неизвестно, кого ты больше боишься - меня или его, - сказал Ники.
     - О, к вам я отношусь совсем по-другому, - возразила Имоджин, - просто раньше я никогда не имела дела со знаменитостями.
     Ники рассмеялся.
     - Я познакомлю тебя со многими, если ты обещаешь не увлекаться ими.
     Имоджин, не такая тренированная, как Ники, скоро запыхалась. Хорошо еще, что говорил по большей части он.
     - У теннисиста жизнь одинокая. Сегодня здесь, завтра уже в другом месте - тысячи знакомств и очень мало друзей. Никогда нигде не задерживаешься настолько, чтобы можно было наладить нормальные отношения. - Он глубоко вздохнул.
     Имоджин, у которой восприятие немного притуманилось от выпитого за обедом вина, не улыбнулась. Она посмотрела на него с сочувствием.
     - Будешь вспоминать обо мне время от времени, когда зароешься в свою библиотеку?
     - Да, все время.
     - Прекрасно, - сказал он, взяв ее за руку и увлекая за собой в заросли вереска. Вблизи она пахла зубной пастой и свежевымытыми волосами - совсем, как его малолетние племянницы, когда они после ванной выходили пожелать спокойной ночи, - сентиментально подумал Ники. Он поднес руку Имоджин к губам.
     Буровато-зеленый склон холма был опоясан каменными стенами, болота отливали смутно-лиловым цветом. Вдали темнели мельничные дымоходы.
     - Правда, красиво? - сказала Имоджин, отчаянно стараясь сохранить спокойствие.
     - Ты красивее, - сказал Ники, - а твой пульс, милая, - добавил он, держа ее запястье,- как атака легкой кавалерии. Веришь в любовь с первого взгляда?
     - Не знаю, - честно призналась Имоджин.
     - А я верю. Вчера, когда я тебя увидел, это случилось - как удар молнии. Я даже не знаю, что в тебе такое. Словами не передашь, но что-то нечто большее, чем просто красивая внешность. - Он обнял ее и прижал так крепко, что она не могла вывернуться. Вскоре она перестала сопротивляться и легла на спину.
     Казалось, вся синь небес сгустилась в этих голубых глазах, и когда он целовал ее, прутья вереска кололи ей спину. Все было так плавно и так умело, так отличалось от повадок подкатывавших к ней местных парней, которые грубо хватали ее и щупали, что прошло несколько секунд, прежде чем Имоджин поняла, что произошло. Его рука вдруг