было
почувствовать? Она вложила меньший конверт во внешнюю оболочку и поднесла  к
медальону. Тот не реагировал.
   Осторожно и  медленно,  Коллаис  сложила  все  три  конверта  во  внешний
влагостойкий и отложила подальше. Доведется свидеться с Ользаном в ближайшее
время - пусть сам и открывает.  Не  доведется  -  что  ж,  ей  не  по  силам
обезвредить такое послание. Красный оттенок  мог  значить  все  что  угодно.
Огонь с неба, мерзкие бородавки по всему телу, превращение  в  животное  или
отвратительное чудище. Все что угодно.
   - О боги, кто ж тебе пишет такие письма? - спросила она дрожащим голосом.
После  слов  Ользана  о  Магистре  она  немного  беспокоилась  за   молодого
художника. Он говорил, конечно, правду - в том смысле, что сам верил  в  то,
что говорил, и все же... Что это за  таинственный  гонец,  что  проникает  в
дома, парализуя хозяев и не позволяя магии действовать? Жрец? Маг? Ничего ей
было не понятно.
   Кроме одного: вокруг них собирались некие странные силы,  и  не  все  они
были  доброжелательны.  Очень  общий  вывод,  и  не  самый  утешительный,  к
сожалению. Коллаис взяла в руки газету и принялась читать.

   ***

   - Вот оно. - Псионик, невысокий человечек с большими глазами и совершенно
лысым черепом, поднял вверх тонкий палец, когда Ользан кончил  декламировать
очередную Мантру. Ради безопасности он читал ее, вставляя в текст ничего  не
значащие слова.
   Псионика звали странно - Хоффл. Откуда он родом? - думал Ользан, глядя на
тщедушную фигурку. По выговору южанин. По цвету кожи - откуда-то  с  запада.
Только на островах жили люди с желтоватым или бронзовым  оттенком  кожи.  Не
понять. Спросить же его об этом не позволяла робость.
   - Вот она, - повторил псионик и прикрыл на миг глаза. - Откуда  вы  взяли
эту Мантру?
   - В "Пособии  по  самосовершенствованию",  -  признался  юноша  неохотно.
"Пособие" считалось книгой для толпы среди знающих людей  -  большей  частью
она была набита полной чепухой. Мантры, там  напечатанные,  годились  только
для детских игр в колдунов, а  упражнения  являли  собой  причудливую  смесь
множества существующих и позабытых  методик.  Специалисты  в  лучшем  случае
усмехались, когда слышали это название.
   К  большому  удивлению  Ользана,  псионик  немедленно  достал   экземпляр
"Пособия" и протянул ему: Покажите.
   Ользан перелистнул несколько страниц и указал пальцем:
   - Вот здесь. Только вместо "kunnai Ghobod Talo  я  читаю  "kullai  Ghabol
Таnlо". По-моему, получается то, что нужно.
   - Откуда вы взяли эту... поправку? - спросил псионик  резко  и  уставился
ледяными глазами прямо на Ользана. Стоявшая рядом Мелларно нахмурилась.
   - При... придумал, - ответил юноша, слегка заикаясь. Кто бы ни  был  этот
Хоффл, дело свое он знал. Ользану казалось, что незримые  щупальца  скользят
по поверхности его мозга, определяя ложь и правду и  не  позволяя  покривить
душой. - Мне показалось (это было самое подходящее слово), что так лучше.
   - Действительно. - Псионик  взглянул  на  целительницу  и  кивнул:  -  Он
говорит правду. Это просто поразительно. Рассказать ему?
   Та кивнула.
   - Эта Мантра похожа на ту, что употребляет наша школа, - начал псионик  и
открыл  другую  книгу  -  рукописный  манускрипт,  которому  было  несколько
столетий, - Взгляните вот сюда.
   Ользан прочел  текст,  на  всякий  случай  также  разбавляя  его  пустыми
словами. Мантра отличалась от той, что он читал по сотне раз  в  день  всего
тремя гласными.
   - То, что читаем  мы,  настраивает  мозг  на  благоприятное  действие,  -
медленно протянул Хоффл. - Что делает то, что читаете вы, надо еще выяснить.
Я постараюсь сделать это как можно быстрее, а пока - никаких Мантр.  Никаких
упражнений. Покой и отдых. - Человечек поклонился  целительнице  и  поспешно
удалился.
   -  Почему,  собственно,  все  эти  заботы?  -  спросил   Ользан   немного
раздраженно. По его счету времени, прошли уже пятые сутки  с  того  момента,
как он очнулся в этой палате, и оснований  для  оптимизма  было  мало.  -  Я
думаю, что у специалистов вашего ранга есть немало иных забот.
   - Что ж, объясню. - Зеленое платье прошелестело  рядом  с  его  лицом,  и
запах ландыша чуть усилился. - Как по-вашему,  Ользан,  много  ли  на  свете
людей-псиоников?
   Юноша задумался. Он прочел немало книг... но  вот  ответить  так,  сразу.
Хотя погодите. Где-то говорилось... Он лихорадочно вспоминал.
   - Трудно сказать, - ответил он наконец. - Скрытые возможности - у  одного
из сорока тысяч. Успешно реализуются у каждого второго из них.
   - Так говорят. А что вы скажете, если я  скажу,  что  у  каждого  второго
человека есть паранормальные потенции?
   Ользан  пожал  плечами.  Ему  это   представлялось   в   высшей   степени
сомнительным.
   - Не верите, - кивнула целительница. - Правильно. Вся  беда  в  том,  что
человек начинает прививать своему потомству способ мышления словами. У  всех
других рас имеются иные способы восприятия окружающего мира. У нас, людей, -
только слова.
   - Что с того?
   - То, что слова - это только один  из  способов  восприятия.  Человек,  к
нашему  великому  удивлению,  обладает   весьма   странным   сознанием.   До
определенного момента оно легко развивается... затем - хлоп! - изменению  не
поддается. Огромных трудов  и  страданий  стоит  людям  изменить  свое  "Я".
Заметьте, только Людям.
   Ользан молчал. Ему пока не было понятно, к чему она клонит.
   - Мы проводили исследования,  Ользан,  -  продолжала  целительница.  -  У
половины Людей  еще  при  рождении  в  сознании  скрыты  огромные  потенции.
Зачастую выше, нежели у других рас, которым мы, по  традиции,  завидуем.  Но
слово,  которому  человека  начинают  обучать  с  малолетства,   давит   все
остальное, загоняет его на задний план, гасит.
   Смутная догадка начала прорисовываться в сознании юноши. Мелларно  прочла
это на его лице и кивнула:
   - Вижу, что  догадываетесь.  Многие  из  нас  страдают  -  сами  того  не
осознавая - от того, что подавленный талант направлен не  в  то  русло.  Как
правило, это не мешает человеку жить - и это  еще  одна  из  тайн  сознания.
Иногда "озарение" приходит вовремя и человек осознает  свое  место  в  мире.
Иногда талант, просыпаясь, повреждает рассудок.
   - У вас, как сказал Хоффл, нет никаких  зачатков  паранормального.  Вы  -
бездарь в этом  смысле,  Ользан,  простите  мне  эти  слова.  Но  когда  вас
подобрали из Малого зала, еще в бреду, мы испугались того, что  было  готово
выплеснуться из вас наружу.
   Ользан молчал. Ему вдруг стало не по себе.
   - Вы нашли способ разбудить паранормальное в мозге, не готовом для этого.
Понимаете? Если удастся узнать, как это удалось, то многое станет  понятным.
Или наоборот. Но псионики - неважно, от природы или такие, как вы,  -  очень
редкое явление. Оно стоит того, чтобы  ради  него  пожертвовать  многим.  Вы
женаты? - спросила она неожиданно и посмотрела Ользану в глаза.
   - Нет, - ответил он и неожиданно для самого себя  смутился.  -  Нет  еще.
Почему вы спрашиваете?
   - Паранормальный дар часто передается по наследству, -  было  ответом.  -
Только и всего. Целительница встала.
   - Хоффл появится не раньше чем через день, - сказала она и  пошевелила  в
воздухе пальцами. Шар-ночник немедленно померк  и  стал  рассеивать  мягкое,
теплое освещение. - Отдыхайте, Ользан.
   - Сколько я уже здесь? -  спросил  Ользан  вялым  голосом.  Каждая  такая
беседа утомляла его.
   - Сколько потребуется, - было ответом, и дверь затворилась.  У  юноши  не
оставалось сил, чтобы удивиться внешней бессмысленности ответа.

   ***

   - Вот это да, - ошарашено произнес Бревин, откладывая газету в сторону. -
Ты только посмотри!
   - Что такое? - Его сестра взяла лист и просмотрела все страницы. - Ничего
особенного. Местные  новости,  к  тому  же  очень  частные.  Мне  это  сразу
показалось неинтересным. Что ты там увидел?
   Ее брат подошел и молча ткнул ногтем в строчку.
   "Посол Шантира  передает,  что  получил  трагические  известия  из  дома.
Предполагаемый наследник трона Бревин Шаальтар и его сестра Коллаис Шаальтар
были найдены убитыми 70-го дня лета сего года  в  собственных  покоях.  Дядя
покойного наследника  объявил,  что  в  произошедшем  виновны  лазутчики  из
соседней империи Лерей - известно, что Бревин был  настроен  против  всякого
сотрудничества с могущественным соседом..."
   Она ошеломлено отложила газету.
   - Мы убиты и похоронены, - подвел итоги его брат. - Это означает, что нас
в лучшем случае объявят двойниками, появись мы там. Ты что-нибудь понимаешь?
   Потрясенная Коллаис покачала головой.
   - Мама, - севшим голосом произнес Бревин, наморщив лоб. - Интересно,  что
ей сказал это негодяй? - Имелся в виду, конечно, его дядя.
   Коллаис, внутри которой что-то прорвалось,  кинулась  к  нему  на  шею  и
разрыдалась. Бревин молча прижал  сестру  к  груди  и  недобро  посмотрел  в
окошко. Его учили не плакать ни при каких обстоятельствах, но что-то  темное
поднималось изнутри, и жаждало немедленного мщения.
   - Все образуется, сестренка, - говорил  он,  но  мягким  был  только  его
голос. - Как все свалилось, в один день.
   Он посмотрел на стол, на котором лежала злосчастная газета,  "кошелек"  и
пакет с письмами.
   - Интересно, куда ты делся? - спросил Бревин задумчиво. -  Чую,  что  без
надежных людей нам не обойтись. Где бы только найти их...
   -  Кстати,  -  отсутствующим  голосом  спросил  Бревин,   когда   Коллаис
успокоилась и вечер полностью вступил в свои  права.  -  Кто  у  нас  сейчас
посол?
   - Не помню, - ответила она. Глаза ее вновь пробежали по заголовку газеты,
и две цифры, на которую она прежде не обратила внимания, бросились теперь  в
глаза. - Смотри! Какое сегодня число?
   - Семьдесят третье, - ответил ее брат и  склонился  над  газетой,  ожидая
нового сюрприза.
   Он не замедлил себя ждать. На титульном листе стояло:  "Выпуск  от  75-го
числа лета" текущего года.
   Они долго смотрели в глаза друг другу.
   - Я добуду эту газету, - пообещал Бревин сухо, - Посмотрим, шутка это или
нет.
   Хоффл появился трое суток спустя. О времени можно было судить  только  по
тому, сколько раз Ользана будили, чтобы накормить.  Он  чувствовал  себя  то
подопытным животным, то младенцем в материнской  утробе.  Ни  то  ни  другое
ощущение не было особенно приятным.
   - Я  принес  вам  кое-какие  рекомендации,  -  начал  человечек,  коротко
поприветствовав своего пациента. - Вкратце они сводятся к одному: вам  нужно
сдерживать то, что раньше вы разгоняли. Иначе быть беде.
   - Сдерживать? - Ользан был в недоумении. - Как это - сдерживать?
   - Мантра,  которую  вы  "подправили",  служит  своего  рода  стимулятором
паранормального, - пояснил псионик, глядя немигающими глазами  на  юношу.  -
Однако на уже имеющееся паранормальное она не влияет.  Понимаете,  о  чем  я
говорю?
   - Честно говоря, не вполне.
   - Вам уже, вероятно, говорили, что сейчас - прямо  сейчас,  понимаете?  -
вам доступны все  способности,  какие  только  известны  нам  до  настоящего
времени. Стоит вам захотеть, и вы воспримете любую из них. Может быть,  даже
не одну.
   - И на этом все закончится, - подвел итог Ользан.
   - Да. - Взгляд Хоффла  вызывал  беспокойство.  -  Возможно,  это  даже  к
лучшему. Хотите, вам помогут? Сейчас все псионики на  вес  золота.  Для  вас
нашлась бы масса дел.
   Ользан долго думал.
   - А если я продолжу? - осторожно поинтересовался он.
   Впервые на лице Хоффла появилась растерянность.
   - Я не знаю, что  произойдет  в  этом  случае,  -  признался  он.  -  При
правильном самоконтроле, возможно, удастся достигнуть чего-то, что  до  сего
времени оставалось недоступным.
   - Пожалуй, я так и сделаю, - ответил Ользан после новой долгой паузы.
   Человечек сел рядом с кроватью и озадаченно уставился на собеседника.
   - Почему вы этого хотите? - спросил он устало. - Вы  добиваетесь  власти?
Могущества? Ользан с улыбкой  покачал  головой:  Нет.  -  Тогда  почему?  Из
любопытства?
   - Видимо, так звучало бы точнее всего. Вы считаете, что это самонадеянно?
   На этот раз пришла очередь Хоффла задуматься.
   - С одной стороны - несомненно, - подтвердил он. - С другой  стороны,  вы
на пороге чего-то такого, что не было известно.  Я  не  могу  приказать  вам
сделать тот или иной выбор.  Но  следует  помнить,  что  первооткрыватели  в
большинстве  своем  помимо  славы  обычно   находят   страдания,   до   того
неизвестные, и смерть. Последнее - чаще всего.
   Ользан молчал.
   - В любом случае  сдерживайте  себя,  а  не  подталкивайте,  -  продолжал
псионик и положил два тонких листа. - Вот то,  что  может  вам  помочь,  вне
зависимости от того, что  вы  предпочт„те.  Сейчас  вы  похожи  на  ребенка,
который полез по крутому склону, только научившись ползать.  Но  камень  под
ногами может быть ненадежен, а наверху могут поджидать голодные хищники.
   - Вы стараетесь испугать меня? - спросил Ользан удивленно.
   - Страх полезен. В необходимых дозах. Безрассудная храбрость  еще  никому
не приносила счастья.
   Хоффл кивнул и направился к двери.
   - Хоффл, - окликнул его юноша, приподнимаясь. - Что я вам должен за  вашу
помощь?
   Псионик остановился, словно ждал этого вопроса.
   - Трудно говорить о плате в подобных случаях, - ответил он. - Однако и  у
нас бывают моменты, когда ничто из имеющихся средств не в состоянии  помочь.
Если бы вы согласились иногда помогать в подобных ситуациях...
   - С удовольствием, - тут же ответил Ользан.
   - Вряд ли это доставит удовольствие кому бы то ни было, - покачал головой
Хоффл. - Но я вам заранее благодарен. Сегодня вечером вы будете уже дома.
   - Хоффл?
   Псионик вновь остановился, на пороге.
   - Вы действительно не можете мне приказать?
   - Действительно, - ответил тот. - Должен  признаться,  такое  я  встречаю
нечасто. До встречи, Ользан, и будьте осторожны.

   ***

   - Выпуск от послезавтра! -  возмутилась  Коллаис.-  Какая  отвратительная
шутка! Как ты думаешь, откуда могла взяться подобная газета?
   Бревин поглядел на сестру с недоумением.
   - Я думаю, об этом стоит спросить тебя, - ответил он в  конце  концов.  -
Ну-ка, расскажи, откуда взялся этот листок.
   Коллаис некоторое время колебалась.
   - Ничего больше не пропало, - заключила она в конце своего рассказа.
   - Час от часу не легче! - вздохнул Бревин  обреченно.  Взгляд  его  вновь
упал на газету. Он задумчиво просмотрел ее, и глаза его заблестели.
   - Вот. - Он указал пальцем на одну из рубрик. - Смотри здесь,  в  разделе
происшествий. Ограблена лавка одного из торговцев драгоценностями...  Третья
Западная улица, дом двенадцать. Понимаешь, о чем я?
   - Нет, - покачала головой девушка. - Хотя постой... Что же  получается  -
здесь пишут об ограблении, которое еще не состоялось?
   - Вот именно. - Бревин снял с вешалки свою куртку. - Идем-ка прогуляемся.
У меня острое желание побродить по Третьей Западной улице  сегодня  вечером.
Не возражаешь?
   - Как бы потом не пожалеть, - с сомнением проговорила Коллаис.
   - Мы с тобой уже покойники, - заметил Бревин философски. - Куда уж  хуже!
Ну так что, составишь мне компанию?
   Спустя час  с  небольшим  две  фигуры  затаились  в  одном  из  переулков
поблизости от дома номер двенадцать. Все было спокойно; магазин еще  не  был
закрыт - как и многие другие, он работал до глубокой ночи.
   Спустя  еще  двадцать  минут  две  другие  фигуры,  осторожно   озираясь,
приблизились к магазину  с  другой  стороны  улицы.  Одна  из  них  осталась
снаружи, другая - повыше и пошире в плечах - вошла внутрь.
   - Быстро за  стражей,  -  шепнул  Бревин,  и  девушка,  кивнув,  бесшумно
скользнула во тьму.
   Тот, что оставался снаружи, не  замечал  никаких  подозрительных  звуков,
пока чья-то рука не взяла его горло в тиски. Грабитель  захрипел,  чувствуя,
как ноги его отрываются от земли, и попытался дотянуться  до  спрятанного  в
кармане стилета. Что-то холодное и острое тут же уперлось ему в горло.
   - Не двигайся, - услышал он шепот  и  послушно  опустил  руки.  -  Вот  и
отлично. Теперь отойди подальше от лавки да не вздумай пискнуть...

   ***

   - О  великие  боги,  -  торговец  был  и  перепуган,  и  обрадован.  Двое
несостоявшихся грабителей покорно ушли, сопровождаемые мрачными стражниками,
а шантирцы вместе с капитаном  стражи  остались  в  лавке,  чтобы  составить
официальное донесение о произошедшем. Бревину не нравилась вся эта  бумажная
суета; в Шантире вора, пойманного с поличным, обычно вели сразу к виселице -
или  в  камеру  смертников,  если  палач  был  слишком  занят.  Здесь  же  с
уголовниками обращались чрезмерно мягко.
   - О благосклонные боги, - вновь сказал торговец, когда осознал,  что  все
его потери - разбитая витрина да пара синяков. - Как мне отблагодарить  вас,
добрые люди? Сами боги послали вас сюда...  еще  минута  -  и  этот  негодяй
выпустил бы мне кишки.
   - Минутку. - Коллаис бесцеремонно повернула лицо торговца поближе к свету
и тремя прикосновениями избавила того  и  от  синяков,  и  от  порезов,  что
остались на его лице от встречи с витриной. - Так гораздо лучше.
   Купец ошарашено застыл, щупая свое лицо и не находя повреждений.
   -  Как-нибудь  отблагодарите.   -   Шантирец,   утомленный   бесконечными
причитаниями низенького ювелира, был рад лишней минуте тишины.  -  Где  была
ваша охрана? - спросил он уже на пороге.
   - Отпросился он сегодня, - охотно пояснил ювелир. - Тихонько ушел, кто-то
из родственников у него захворал. Как только об этом узнали, ума не приложу.
   Бревин только хмыкнул: Идем, Лаис.
   - Одно мгновенье! - Ювелир все-таки догнал  их.  -  Благородная  госпожа,
возьмите хотя бы это! - На ладони торговца лежало небольшое,  но  украшенное
редкими камнями ожерелье. - Возьмите, прошу вас!
   Коллаис кивнула, и ожерелье сверкающим ручейком перелилось в ее ладони.
   - Вы будете у меня самыми дорогими посетителями! -  крикнул  им  вдогонку
торговец, все еще не веря, что остался жив.
   - Терпеть не могу торговцев, - сплюнул Бревин, когда они вновь  выбрались
на улицу. Странным образом на ней теперь появились прохожие. Все было тихо и
спокойно. - Как мало нужно, чтобы сбить с них спесь...
   - Смотри! - Коллаис остановилась под ближайшим фонарем и протянула  брату
газету.
   Сообщение об ограблении изменилось.  Там  теперь  говорилось  о  чудесном
спасении известного ювелира двумя неизвестными... Все примерно  походило  на
истину.
   - Это как же так? - Бревин был потрясен до глубины души.  -  Я  не  сплю,
Лаис? А?
   - Смотри. -  Сестра  ткнула  пальцем  в  соседнюю  колонку.  -  Ещ„  одно
ограбление! Ну что, сходим и туда?
   - Ну уж нет. - Шантирец отобрал у нее газету и, не  обращая  внимания  на
протесты, сложил и спрятал ее в карман. - Одного подвига на вечер более  чем
достаточно. Идем домой.
   - Алмазы, - отозвалась сестра несколько кварталов спустя. Мысли Бревина в
этот момент блуждали где-то вдалеке.
   - А? - спросил он. Сестра шла, глядя на  ожерелье.  Разноцветные  искорки
вспыхивали в глубине его камушков.
   - Спрячь подальше, - посоветовал он, и Коллаис со вздохом подчинилась.  -
Иначе следующая заметка будет о нас с тобой.

   ***

   -  Ничего  ты  там  не  высмотришь,  -  Коллаис  была  изрядно   утомлена
многочисленными событиями, что случились в течение одного, такого  длинного,
дня.  Ее  клонило  ко  сну.  Бревин  же  раздобыл  увеличительное  стекло  и
рассматривал загадочный газетный  лист,  что-то  бормоча  себе  под  нос,  -
Пойду-ка я спать, - объявила она. - Тяжелый день сегодня.
   Бревин кивнул, не оборачиваясь.
   Коллаис сделала шаг к двери, и та неожиданно  стала  зеркальной.  Девушка
увидела саму себя и остановилась. Сон сразу же слетел с нее.
   - Риви! - воскликнула она, но брат ее был увлечен осмотром.
   По ту сторону зеркала послышались шаги.
   Шантирец поднял голову