ожно  выходить.  С  разрешения  своего
наставника он взял из его коллекции две полезные (со  слов  самого  Леглара)
книги и оставил тому записку. Делать  это  пришлось  тайно.  Раз  уж  к  его
скромной особе проявляют столь пристальное внимание, лучше  считать,  что  у
всех стен есть и глаза, и уши, и нос. Посетив  номер  Даала,  пока  тот  был
где-то в городе, Таилег оставил ему  подробное  письменное  изложение  своих
наблюдений.
   Да и пора бы в путь собираться.  Ожидание  притупило  клыки  страху,  что
время от времени впивался  в  Таилега,  и  будущее  уже  не  казалось  таким
однозначным и безрадостным.
   На рассвете четвертого дня своего пребывания  в  Киннере  Таилег  покинул
гостиницу (закрепив номер за собой на пару недель)  и  твердо  направился  к
руинам. Дорога была утоптана, словно вела к святыне.
   Когда  Таилег  скрылся  за  поворотом,  более  высокий   из   соглядатаев
повернулся к своему коллеге (тот был пониже и пошире в плечах) и буркнул:
   - Ну ладно, одна пташка  полетела.  Что  будем  делать  со  вторым?  -  и
выразительно провел ребром ладони по горлу.
   - За магистра ты будешь расплачиваться остаток  своей  жизни,  -  скучным
голосом ответил ему второй. - Не те времена и не то место. К тому же  нам  о
нем не говорили ни слова. Так что действуем по плану.  Ты  отправляешься  за
парнем в подземелье  и  должен  вернуться  оттуда  один.  Я  подготовлю  все
остальное.
   - Почему это я должен лезть в подземелье? - недовольно спросил высокий.
   - Потому что удачнее надо было монетку кидать, - пояснил тот, что пошире,
и, кивнув, удалился прочь.
   Высокий проводил его взглядом, вздохнул и направился к  руинам.  Странные
предчувствия тяготили его.
   * * *
   Легкие мохнатые лапы провели по мозаике,  и  треугольные  кусочки  стекла
ненадолго засветились и потухли.
   "Узор почти что идеален", - так прозвучали бы слова, если бы  им  суждено
было облечься в звуки.
   "Мы видим. - И десятки других лапок провели по  сложному  геометрическому
узору, - Сейчас же мы  спросим  совета  у  Незавершенного  и  сделаем,  если
удастся, последние шаги".
   Беззвучны были молитвы, и лишь дыхание да едва слышная поступь  множества
мягких лап нарушали тишину.
   Закончились последние ритуальные слова,  и  все  мохнатые  уши  принялись
жадно впитывать окружающие звуки в поисках знамения.
   Глухо зарокотал в глубинах подземный огонь и трижды сотряс пол подземного
храма.
   "Мы начинаем, - прозвучали более глубокие, более властные мысли-слова.  -
Мы начинаем. Пусть случай сделает очередной выбор".
   * * *
   К огромному удивлению Таилега, возле входа в руины Двух Золотых Лун стоял
стражник. При виде посетителя он заметно оживился. Впрочем,  любой  оживился
бы, простой он под проливным дождем несколько часов подряд.
   - В такую погоду - да в подземелье? -  с  сомнением  окликнул  он  юношу.
Стражник был  тучен,  но  достаточно  подвижен,  и  его  блестящая  алебарда
недвусмысленно загораживала вход.
   - Неужели руины теперь охраняются? - спросил Таилег самым невинным тоном,
на который только был способен. Стражник повеселел. Судя по всему,  вздохнул
Таилег мысленно, неподкупных  стражников  почти  не  осталось.  Куда  только
катится мир...
   - Сами понимаете - стоит только уйти, как всякого сброду  набежит  полное
подземелье. - Стражник был явно не дурак поболтать. - А  к  нам  сюда  очень
приличные люди  захаживают...  Служба,  сами  видите,  какая.  Так  что  без
сопровождающего из магистрата...
   - Так ведь вот он, сопровождающий. - Таилег одной рукой указал куда-то  в
сторону, другой высыпая в ладонь  стражнику  три  золотые  монеты.  -  Да  и
задержимся ненадолго. Так что не беспокойтесь.
   - Ваша правда, господа, - закивал стражник и отодвинулся от входа.  -  Вы
уж там поосторожнее, пожалуйста...
   При желании Таилег мог срезать  с  пояса  этого  недоумка  все,  что  там
висело. Да  только  посетителей  сегодня  слишком  мало,  замести  следы  не
удастся. Посему он ограничился  только  тем,  что  сделал  на  его  кошельке
несколько аккуратных надрезов. Если он полезет за золотом не глядя,  веселья
будет на весь кабак...
   Стражник смотрел на ладонь и не верил своему счастью. Никто его, конечно,
не  посылал  охранять  эти  дурацкие  пещеры.  Но  терпеливый  всегда  будет
вознагражден. Почаще бы попадались эти приезжие богатей... Попробовав монеты
на  зуб,  он  спрятал  оружие  в  чехол  и  отправился  пропивать   нежданно
свалившиеся на него деньги.
   Задержись он еще на пять минут, ничего более ему в этой жизни выпить  уже
бы не удалось.
   -  Тоже  мне  -  особое  поручение,  -  бормотал  Таилег,   с   легкостью
перепрыгивая через трещины в полу. Самое главное, повторял он вновь и вновь,
не забыть о "хвосте". То, что за ним последуют и  сюда,  он  не  сомневался.
Теперь хорошо бы спуститься на  уровень  вниз,  где  множество  параллельных
коридоров, и подождать там сопровождающего. Придется, вероятно, оглушить его
- убивать  Таилегу  приходилось  три  раза,  каждый  раз  -  обороняясь,  но
пакостное чувство осквернения долго не оставляло его.
   А ведь соглядатай наверняка захочет расправиться с ним.
   Эта  мысль,  вполне  очевидная,  неприятно  поразила  начинающего   вора.
Действительно, соглядатай идет за ним до самого  конца,  и,  как  только  он
кладет булавку на место, тихонько оставляет его там же - и репутации герцога
ничто не угрожает.
   Мало ли случайных камней  может  упасть  на  голову  беспечного  искателя
приключений.
   У поворота на первую лестницу, откуда  еще  был  различим  более  светлый
контур входа, Таилег переобулся. Сложная, многослойная подошва была  некогда
изобретена ольтами. Позже многие  мастера  использовали  упругий,  бесшумный
материал - особенно мастера  ловких  рук.  Переобувшись,  Таилег  совершенно
переменился. Он быстро прокрался  к  комнате  с  символом  -  где  следовало
оставить булавку, - спрятал там  рюкзак  и,  сверяясь  с  планом  лабиринта,
бесшумно поднялся наверх.
   Соглядатай уже спускался по дальней лестнице.
   План лабиринта, судя по всему, у него тоже был. "Интересно, что стало  со
стражником?" - подумал Таилег и искренне пожалел его. По всем канонам убийца
не оставит Б живых никого, кто мог бы поведать миру, что же  случилось...  В
любом случае бедняге уже не помочь.
   Что-то слабо скрипнуло, и Таилег заметил, что убийца извлек небольшой, но
внушительный  арбалет.  Новейшей  конструкции,  заряжавшийся  целой  обоймой
стрел. Зачастую отравленных.  Спуск  -  поворот  рукоятки  -  арбалет  вновь
взведен. Время перезарядки - полторы секунды.
   Хорошо, если в него будут стрелять только из этого.
   Один промах убийца-таки совершил. Он держал в руке  крохотный  светящийся
шарик, чем выдавал себя за сотню шагов. То ли думал, что сам Таилег такой же
неопытный, то ли надеялся на себя. Как бы то ни было,  близко  подходить  не
следует.
   Случай подвернулся скоро.
   Стоило убийце постоять несколько секунд у  одного  из  перекрестков,  как
внимание его притупилось. Таилегу хватило нескольких секунд,  чтобы  метнуть
камень.
   Послышался глухой стук, камень отскочил от затылка,  и  верзила  принялся
медленно оседать.
   Теперь быстро к диаграмме - положить булавку, -  бегом  к  оглушенному  и
связать его. А там - назад, в гостиницу, и скорее  предупредить  Даала,  что
герцог вышел на тропу войны.
   По-кошачьи  мягко  Таилег  прыгнул  почти  в   самый   центр   диаграммы,
полу-инкрустированной в полу, полуначерченной светящимся  мелком.  И  тут-то
все пошло не так, как ожидалось.
   Стоило ему извлечь булавку, как воздух вокруг сгустился,  стал  вязким  и
окружил юношу непроницаемым для  звуков  покровом.  Отчаянно  сопротивляясь,
Таилег попытался быстро наклониться и положить булавку - острием на  зеленый
кирпичик, ушком на красный  -  и  понял,  что  воздух  сгущается,  а  дышать
становится невероятно трудно.
   Он заметил блик, когда стрела, неслышно пущенная ему в затылок,  вошла  в
конус света, что испускала диаграмма  вертикально  вверх.  Понимая,  что  не
спасется, он изо всех сил оттолкнулся от пола. Стрела  коснулась  отточенным
краем  жала  его  щеки,  заливая  глаз  кровавыми  брызгами.  Двигалась  она
медленно, но не потеряла своей убийственной силы...
   Булавка выскочила из пальцев, но Таилегу  было  не  до  того.  Надо  было
покинуть диаграмму, прежде чем верзила пошлет второй снаряд.
   Он падал невероятно медленно, опираясь на сгустившийся до плотного киселя
воздух, и неожиданно ощутил, что летит. Ощущение было неземным...  но  долго
ли он будет им наслаждаться?
   Камень мягко коснулся его головы. Ноги еще лежали внутри диаграммы, и  та
не собиралась отпускать их без борьбы.
   Булавка продолжала падать.
   Острие очередной стрелы глядело ему  между  глаз,  и  Таилег  понял,  что
спасет его только чудо.
   С музыкальным звоном булавка коснулась пола и,  к  величайшему  изумлению
юноши, вонзилась в самом центре, касаясь стержнем всех  пяти  сходившихся  в
центре кусочков цветного камня.
   Весь центр диаграммы неожиданно посерел, а булавка  вспыхнула  ярко-синим
пламенем. Скорее разумом, чем  слухом,  Таилег  ощутил,  как  вторая  стрела
покидает свое отполированное ложе.
   Закрыв глаза, он отчаянно оттолкнулся от переливавшейся  мозаики.  Что-то
невероятно тяжелое встретилось с  его  головой,  и  мириады  огненных  брызг
заполнили вселенную.
   Потом был долгий, почти непереносимо долгий покой.
   * * *
   Очнулся он от неприятно пульсирующей боли.
   Диаграмма совершенно потухла и почти не выступала  на  окружающем  камне.
Если бы не слегка выступающие вверх края, она  ничем  бы  не  выделялась  на
слабо светящемся, скрадывающем расстояния фоне.
   Лежать было очень  удобно  и  приятно,  но  кое-что  оставалось  неясным.
Например, почему он жив. Осторожно потрогав  лоб,  Таилег  не  нашел  в  нем
торчащего украшения и сел, охнув от боли, что пронизала его позвоночник.
   Почему его не убили? Если убийцу кто-то спугнул, то почему  его  оставили
здесь, никак не помогли?
   Впрочем,  последнее  не  было  таким  уж  удивительным.  Благородство   и
милосердие - качества скорее персонажей легенд, нежели обычных людей. Да еще
в такое время, время всеобщего упадка.
   Так что вознесем хвалу великому  Палнору,  что  хранит  всех  почитателей
своего ремесла, и двинемся отсюда подальше.
   Рюкзак лежал неподалеку. Он был нетронут - и судя по тому, как он  лежал,
и по весу. Совершенно невероятно. Настолько честные обитатели пещер  никогда
не существовали в настоящей жизни. А преисподняя для воров вряд ли  выглядит
столь безобидно.
   Таилег долго массировал руки и ноги,  ощупывал  всего  себя,  прежде  чем
осмелился встать.
   Кроме рваной царапины через правую  щеку  он  отделался  только  десятком
синяков. Боги милостивы  к  тем,  кто  чтит  их  законы.  Ухмыльнувшись,  он
потянулся к рюкзаку. Зажжем  факел  и  осмотримся.  Раз  уж  пришлось  здесь
задержаться, почему бы не осмотреть окрестности? Ни в  каких  диаграммах  он
больше искать не станет, ясное дело, но все остальное по-прежнему оставалось
ничьей собственностью.
   Да и булавка была уж очень красивой...
   Рука Таилега уже нырнула в  кармашек  пояса,  где  хранились  бруски  для
высекания огня, как новый звук, неожиданно коснувшийся его  слуха,  заставил
его замереть неподвижно.
   Едва слышный плеск, шорох, капель.
   Вода?!
   Неужели город затопило?
   Таилега  словно  подстегнули  кнутом.  Он  молниеносно  накинул   рюкзак,
соображая, какая из лестниц более удобна в случае  наводнения.  Затем  зажег
факел - под ноги надо смотреть, когда бежишь, - и страх пронизал его всего.
   Он находился  в  другом  месте.  Естественные  колонны  подпирали  высоко
вознесшийся потолок, создавая причудливый каменный  лес.  Диаграмма,  точный
двойник той, из Золотых Лун, лежала перед ним. Широкая подземная река лениво
облизывала голый каменный берег в сотне шагов от него, и  следы  разрушения,
битвы, смерти виднелись буквально на всем вокруг.
   Ноги его подкосились. С размаху усевшись  на  колючее  каменное  крошево,
Таилег закрыл глаза и огромным усилием воли сдержался, чтобы не  разразиться
воплем отчаяния.
   * * *
   Легкое прикосновение меховой лапы заставило мозаику  вспыхнуть,  но  -  о
ужас! - весь рисунок ее совершенно  изменился.  Мысли  зрителей  были  почти
неслышны - все испытывали невероятный ужас. Что предпримет  Незавершенный  в
ответ на подобное святотатство?
   Но вот подземный гул качнул пол под ногами собравшихся, стены засветились
ярче, и полосы цвета потекли по  элементам  мозаики,  собираясь  в  то,  что
заменяло зрителям письменность.
   "Незавершенный в восторге", - обрадовано пронеслась звучная мысль  жреца.
- "Тот, кто принес ему новую часть, остался  жив.  Готовьтесь  к  следующему
испытанию, о дети Незавершенного. Осталось сделать два последних шага".
   Зрители постепенно расходились, а жрец и его помощники сели медитировать.
Остальные сообщества, что питались силой и мудростью Незавершенного,  должны
узнать радостную весть от них.
   Ибо они сидят на оси, что  движет  вселенную,  на  линии,  что  соединяет
древние  места  обитания  первых  рас.  Отсюда,  из  центра  их   вселенной,
мгновенным узором знания обратится радостная весть.
   Незавершенный, что собирал самого  себя  из  тысяч  фрагментов,  был  уже
совсем близок к совершенству.
   * * *
   Сонным светлячком двигался огонек  факела  меж  причудливо  возвышавшихся
каменных колонн. Таилег потерял счет  времени.  Возможно,  прошло  несколько
часов, а может быть - суток. Он устал и страшно хотел  есть,  но  монотонный
пейзаж и невообразимо обширная пещера не позволяли ему остановиться.
   Ни брызги  крови,  ни  обгоревшие  останки,  ни  обломки  костей  уже  не
встречались  каждые  несколько  шагов.  Воздух  по-прежнему  пах  застоем  и
распадом - только у самой реки он был приятно чист и свеж. Однако,  поглядев
на снующие под  поверхностью  фосфоресцирующей  воды  длинные  стремительные
тени, Таилег решил не искушать судьбу. Если уж погибать, то на суше.
   Наконец колонны разошлись в стороны и новая диаграмма - очередной двойник
той, в Золотых Лунах, - предстала его глазам. Как и первая, она была  серой,
безжизненной и не излучала интенсивной магической ауры.
   Девять колонн  стояли  поодаль,  равно  отстоя  одна  от  другой.  Что-то
почудилось юноше в очертаниях  колонн...  но  толстый  слой  отвратительного
жирного пепла  покрывал  в  изобилии  пол  вокруг  мозаики,  и  он  не  стал
задерживаться.
   Когда мозаика осталась позади, он увидел излучину  реки.  Узкая  песчаная
отмель была совсем близко, и пол поблизости изобиловал небольшими  бугорками
и лунками. Каменный лес продолжался далеко впереди; лишь шагах в  пятидесяти
от отмели стояла одна колонна, широкая и внушительная, словно вековой дуб.
   Кто-то спал, свернувшись, в одной из лунок вдалеке от воды.
   Наконец-то!
   Кто бы это ни был, решил Таилег, на ходу сбрасывая рюкзак, я сумею с  ним
договориться. Только бы выбраться отсюда!
   Однако с каждым шагом к лежавшему надежда на быстрое  спасение  таяла,  и
притихший было страх вновь впился в него, лишая последних сил. От  лежавшего
пахнуло тяжелой смесью запахов высохшей крови, грязи и чего-то  на  редкость
отвратительного.
   Это была рептилия, скрючившаяся кольцом. Широкая ножевая рана  пересекала
ее горло. Другая, не менее смертоносная, была нанесена в правый бок.  Третья
- насколько мог судить Таилег - была нанесена в спину.
   Профессионально.
   Глаза были открыты, но закрывавшая  их  мигательная  перепонка  придавала
лицу жуткое выражение. Одежда - сложная  система  сплетенных  широких  полос
кожи - была единственной защитой несчастного существа.  Хитроумно  сделанные
сандалии должны были служить отличным  средством  бесшумного  перемещения  и
заодно не мешали использовать дюймовой длины когти в качестве оружия.
   Не помогли они владельцу...
   Что-то источало слабый, едва различимый серебристый  свет  сквозь  сжатые
пальцы правой руки. Наклонившись, Таилег осторожно разогнул  четыре  пальца,
обхватившие тонкой работы пузырек, и поднес добычу к  глазам.  В  руках  его
содержимое пузырька - почти  прозрачная  опалесцирующая  густая  жидкость  -
стало светиться чуть ярче. Пузырек был небольшим, на один хороший глоток.
   Что это? Лекарство? Яд? Взрывчатая смесь? Что  хотело  сделать  существо,
уже истекавшее кровью и захлебывавшееся ею?
   Тошнота подступила к его горлу, но желудок был пуст. Спустя минуту-другую
ему полегчало.  Кое-как  добравшись  до  каменного  "дуба",  Таилег  воткнул
догоравший факел - предпоследний - в расщелину рядом с собой и откинулся.
   Запасов еды - на  пять-шесть  дней.  Воды  нет  вовсе,  только  два  меха
(скорее, правда, складные фляги из тщательно обработанной кожи). Ни дров, ни
средств освещения. Что ему делать? Питаться всем тем золотом, что составляло
добрую треть его поклажи? Привязать рюкзак к горлу и  сразу  утопиться?  Или
подождать?
   Нет уж, подумал Таилег с неожиданной для самого себя злостью. Уж лучше он
будет питаться падалью (начиная с тех останков, что лежали поблизости),  чем
сдастся. Еще чего! Все только и ждут,  что  он  сломается.  Буду  биться  до
последнего, подумал он, и дикая, неуправляемая  ярость  оставила  его.  Лишь
слабый звон в ушах некоторое время звучал, исчезая.
   Он извлек ломоть вяленого мяса и вздохнул. Скоро захочется пить. С другой
стороны, рано или поздно он будет вынужден пить речную  воду.  Хорошо,  если
найдется дерево, - котелок у него  есть,  не  забыл  захватить,  хвала  всем
богам.
   Он отложил  пузырек  в  сторону  и  жевал,  размышляя.  Желудок  требовал
большего, намного большего, но позволить себе этого он пока не мог.  Сначала
надо продумать стратегию. Что лучше делать - придумать способ плыть по  реке
вниз, пока пейзаж не изменится,  или  идти  пешком,  обыскивая  все  вокруг?
Последнее могло занять буквально века. Хотя... есть тонкая прочная  Веревка,
найдется и крючок - можно ловить рыбу или что здесь водится. Рыба  подземных
рек славилась странным вкусом, но считалась съедобной.
   "Ладно, - подумал он. - Сначала похороню этого несчастного, а  там  видно
будет. Что бы там ни плел Даал, я не стану есть что бы то ни было, если  при
жизни оно было разумным".
   Совершенно невообразимо, когда рядом есть река и рыба.
   Покончив с ломтиком мяса, Таилег принялся разглядывать пузырек.  Вряд  ли
это оружие:
   уж больно тонкое стекло.  Поломайся  он  случайно  в  кармане,  и  все  -
доигрался. Значит, какое-то лекарство. Или яд. Хотя зачем яд... раны  и  так
были очень тяжелыми.
   Он аккуратно свинтил крышку  и  осторожно  повел  носом.  Очень  приятный
залах.  Девять  или  десять  травяных  оттенков  мог  различить   даже   его
человеческий нос. Было бы еще представление о  том,  как  они  называются...
"Говорил же - учи!" - услышал он язвительный внутренний голос.
   Таилег мысленно отмахнулся от наставника и  осторожно  коснулся  кончиком
указательного пальца вязкого состава.
   Ничего. Едва заметный слабый холод, словно от мятного настоя во рту.
   Он  закрыл  пузырек  и  положил  рядом  с  собой.  Серебристое   свечение
постепенно угасло. Таилег рассматривал светящийся кончик пальца и думал.
   Наконец, решившись, он коснулся составом рваной царапины, что по-прежнему
тупо ныла и чесалась. Жидкий огонь обрушился на поврежденную кожу,  и  юноша
едва не вскрикнул от боли. Однако ощущения были сродни не  яду,  пожиравшему
тело, но лекарству, уничтожавшему заразу.
   Почти  сразу  кожа  стала  непереносимо  чесаться.  Заглянув   в   лужицу
неподалеку,  Таилег  ахнул:  там,  где  он  помазал  "сиропом"   рану,   она
затянулась. Розовая, свежая кожа виднелась на месте бурого шрама.
   Подождав еще пять минут, он решился помазать  остаток  раны.  Зашипев  от
боли, он склонился над лужицей  и  увидел,  к