азвался сам. Мне долгое  время  казалось,  что  я  не  живу
здесь, а вижу сон. И я не знал, что с  этим  делать.  -  Горько  покачав
головой, он со злостью добавил:
   - Мне не хотелось ввязываться ни в какие дела. Я был  тогда  озабочен
только  собой  и  своей  болезнью.  Это  обычная  проблема  прокаженного
человека. Но теперь я знаю, что ошибался...
   Кавинант надеялся, что она поймет его сбивчивое объяснение и что  ему
не придется рассказывать ей о своих преступлениях.
   - Да, я был  не  прав.  Когда  появляются  желания  и  цель,  понятия
реального и нереального уже не имеют значения. Человеку надо  заботиться
о ком-то, иначе он превращается в самовлюбленное животное.
   Он замолчал, встретив взгляд ее  проницательных  глаз.  Она  кивнула,
одобряя его убежденность.
   - Дело кончилось тем, что я начал заботиться о Стране.
   - Земная Сила обострила твои чувства?
   - Да, я обрел этот дар.
   Боль  невосполнимой  потери  ужалила  его  в  сердце.   Усталость   и
напряжение ломали все оборонительные рубежи.
   - Страна неописуемо прекрасна. Любовь и забота людей превращали ее  в
сказочный мир.  А  прокаженные,  -  язвительно  подытожил  он,  -  очень
восприимчивы к любви и красоте.
   Линден слушала его как врач,  которому  встретилась  редкая  болезнь.
Когда он замолчал, она осторожно спросила:
   - Ты назвался старику Неверящим и Обладателем белого золота. О  каком
золоте идет речь?
   Кавинант  невольно  содрогнулся.  Чтобы  скрыть  свои   чувства,   он
пригнулся к очагу и поправил горевшие поленья. Вопрос Линден  задел  его
за живое. Но он чувствовал себя слишком усталым, чтобы  касаться  сейчас
этой темы. В то же время ему не хотелось огорчать ее уклончивым ответом.
   - Это мое обручальное кольцо, - мрачно прошептал Кавинант. - Несмотря
на то что Джоан развелась со мной, я продолжал его носить. В ту пору мне
казалось, что болезнь лишала меня всех радостей жизни. Кольцо оставалось
последней связью с женой, ребенком и  людьми.  В  этом  мире  оно  вдруг
превратилось в талисман - вместилище силы, которую называли дикой магией
или "магией, разрушавшей мир". Я и сам не знаю, почему так получилось.
   Он обругал себя мысленно за недостаток храбрости. Линден придвинулась
к нему, продолжая наблюдать за его лицом.
   - Ты думаешь, я не выдержу всей правды? - спросила она.
   Он вздрогнул. Как она догадалась?
   - Ты выдержишь. Но я знаю, как это тяжело. Во всяком случае,  мне  не
хотелось бы подвергать тебя новым потрясениям.
   За каменной стеной дождь с неистовой злобой заливал  долину;  гром  и
молнии дрались друг с другом среди гор. Но внутри хижины было  тепло,  и
воздух, с легким привкусом дыма,  действовал  как  снотворное.  Кавинант
устало  закрыл  глаза,  позволив  себе  ненадолго  укрыться  от  колючих
взглядов Линден. Он так  долго  не  отдыхал.  Столько  дней  без  сна  и
покоя...
   Однако Линден  не  хотела  прерывать  разговор.  Ее  голос  напоминал
настоятельное прикосновение.
   - Этот Нассис... Он - сумасшедший.
   - Почему ты так решила? - сквозь дрему спросил Кавинант.
   Линден молчала, пока он не открыл глаза и не посмотрел на нее. Словно
оправдываясь, она сказала:
   - Я чувствую потерю равновесия в  его  душе.  Неужели  ты  ничего  не
заметил? Безумие  Нассиса  написано  на  его  лице;  оно  во  всем  -  в
движениях, в голосе. Я поняла  это  еще  там,  в  ущелье,  когда  старик
спускался к нам по склону горы.
   Он с раздражением отбросил свою усталость.
   - Ты хочешь сказать, что мы не должны ему доверять? Что  он  выживший
из ума старик, которому нельзя верить?
   - Возможно. - Линден перевела  взгляд  на  свои  руки,  которыми  она
обнимала колени. - Я не знаю, стоит ли ему доверять. Но он сошел  с  ума
от долгого одиночества. Хотя, конечно, Нассис верит в то, о чем говорит.
   - Тогда он тут не единственный сумасшедший, - пробормотал Кавинант.
   Он отодвинулся, предлагая Линден место у теплой стены.  Ему  хотелось
спать, и в тисках усталости его не волновало безумие старика. Но  Линден
ожидала ответа. Поискав в уме слова, он сонно ответил:
   - Я не могу чувствовать того,  что  чувствуешь  ты.  Когда  усталость
перелилась через край, он смутно осознал, что Линден встала и  принялась
шагать по комнате рядом с его распростертым телом.

***

   Он проснулся от тишины. Шум дождя сменился  тихой  капелью.  Какое-то
время Кавинант неподвижно лежал на  полу,  радуясь  окончанию  неистовой
бури. Отдых принес ему хорошее настроение. Он чувствовал себя  бодрым  и
сильным.
   Приподняв голову, Кавинант взглянул на Линден. Она стояла  в  дверном
проеме, осматривая  долину  и  ночное  небо.  Ее  плечи  подрагивали  от
напряжения. Пальцы  рук  беспокойно  мяли  подол  рубашки.  Почувствовав
взгляд Кавинанта, она повернулась к нему.  Комнату  ярко  освещал  огонь
очага. Очевидно, Линден подбросила в него несколько поленьев. Он  видел,
как в  уголках  ее  глаз  скопились  морщинки,  словно  она  по-прежнему
приглядывалась к тому, что вызывало тревогу.
   - Дождь перестал в полночь. - Она кивнула на дверной проем:
   - Старик знал, о чем говорил.
   Кавинанту  не  понравилась  нервозность  Линден.  Стараясь   казаться
безучастным, он спросил ее:
   - Так что ты решила делать?
   - Жить по своим старым правилам, - пожав  плечами,  ответила  она.  -
Смотреть судьбе в глаза. Идти вперед. Пытаться выяснить, что происходит.
- Линден  порывисто  вздохнула.  -  Это,  пожалуй,  единственный  способ
оставаться на плаву, несмотря на груз прошлых бед.
   Он не совсем понимал, о чем она говорила.
   - Ты ничего о себе не  рассказываешь,  -  произнес  Кавинант.  -  Мне
трудно улавливать ход твоих мыслей.
   Ее лицо стало напряженным и строгим. Прохладный тон отсек  эту  тему,
словно нож.
   - Нассис еще не вернулся.
   Его удивила странная реакция Линден. Неужели в  ее  жизни  тоже  были
события, которые требовалось скрывать? От кого она защищала свои секреты
- от себя или от него? Внезапно смысл ее слов дошел до его сознания.
   - Он не приходил?
   За это время старик мог дважды сходить в деревню и вернуться.
   - Во всяком случае, я его больше не видела.
   - Проклятие! - В горле у Кавинанта пересохло от  страха.  -  Что  же,
черт возьми, с ним могло произойти?
   - Откуда мне знать? - Злость  Линден  свидетельствовала  о  том,  как
сильно истрепались ее нервы. - Не забывай, я здесь впервые!
   Ему хотелось огрызнуться, но он сдержал язвительный ответ.
   - Прости, если я чем-нибудь тебя обидел. Она резко отвернулась.
   - Возможно, Нассис упал со скалы. Или жители подкаменья оказались еще
более опасными, чем он предполагал. Кто знает, может быть, у него вообще
нет никакого сына.
   Он видел, как Линден расслабилась, проглотив свое раздражение.
   - Что будем делать? - спросила она.
   - А разве у нас есть выбор? Так или иначе  мы  должны  спуститься  на
равнину.
   Он заставил себя пересмотреть свое отношение к старику.
   - Нет, я не могу представить Нассиса в роли  предателя.  Такие  люди,
как он, помогали мне даже тогда, когда я не заслуживал их дружбы.
   - С тех пор прошло три тысячи лет, - возразила она. Кавинант печально
промолчал. Он причинил людям Страны так много зла, что если они теперь и
помнили о нем, то только как о гнусном злодее. Содрогаясь от  внезапного
отвращения, Кавинант решил рассказать о своем преступлении,  совершенном
в подкаменье Мифиль,  -  историю  о  Лене,  несчастной  дочери  Этиаран.
Впервые за десять лет  он  встретил  женщину,  которая  не  боялась  его
болезни. И Линден должна была понять, с каким негодяем она имеет дело.
   Кавинант открыл рот и испугался.  Слова  вертелись  в  уме,  но  язык
отказывался их произносить. Не в силах вынести взгляда ее проницательных
глаз, он выбежал из каменного жилища.
   Ночь казалась хрустальным склепом. Облака разбегались по сторонам,  и
с горных вершин струился прохладный воздух. Звезды мерцали  в  бездонной
Вселенной, как крошечные  осколки  разбитой  надежды.  В  их  призрачном
свете, ниже раболепных спин двух холмов,  виднелся  поток,  пересекавший
небольшую долину. Кавинант  направился  к  нему,  внезапно  вспомнив  то
место, откуда начиналась тропа в подкаменье. Заметив отсутствие  Линден,
он недоуменно остановился.
   - Кавинант!
   Ее крик вонзился в ночь  и  отразился  эхом  от  горных  склонов.  Он
бросился обратно, не разбирая пути в неистовом беге.
   Рядом с хижиной старика  чернели  развалины  древнего  храма.  Линден
сидела на куче обломков и ощупывала  какой-то  темный  предмет,  лежащий
среди камней. Взбежав к ней, Кавинант склонился над телом.
   - О кровь ада! - прошептал он. -  Нассис!  Старик  лежал  на  животе,
раскинув руки, словно обнимал руины. Из его спины торчала рукоятка ножа.
   - Не прикасайся к нему, - прошептала  Линден.  -  От  него  еще  веет
жаром. - Ее голос дрожал от ужаса.
   Еще веет жаром? Кавинант отбросил прочь свое отчаяние.
   - Возьми старика за ноги. Мы отнесем его в хижину и осмотрим рану.
   Линден не шевелилась. При  свете  звезд  она  выглядела  маленькой  и
напуганной девочкой.
   Он закричал, чтобы вывести ее из оцепенения:
   - Я предупреждал тебя, что здесь будет опасно! Ты думала, я  шутки  с
тобой шучу? Бери его за ноги! Живо! Ее печальный голос  казался  шепотом
ночи:
   - Он мертв. Мы ничем ему уже не поможем. Горечь ее слов умерила  гнев
Кавинанта. Он вдруг испугался, что рассудок Линден  не  выдержит  такого
ужаса. Он боялся ее потерять. Но она встала и нагнулась к ногам Нассиса.
Волосы закрыли ее лицо. Он  поднял  старика  за  плечи,  и  они  отнесли
окоченевшее тело в дом.
   Кавинант осмотрел рану Нассиса. Крови  не  было;  очевидно,  ее  смыл
ливень. Судя по всему, труп пролежал под дождем довольно  долго.  Линден
не сводила взгляда с ножа. Черное железо притягивало ее, как магнит.
   - Он умирал около часа, - хрипло сказала она. - Удар парализовал  его
мышцы, и Нассис истек кровью буквально у нас под боком.
   Кавинант заметил жилку, которая пульсировала на ее виске.
   - Это истинное Зло.
   От того, как она произнесла последнюю фразу, у него по спине пробежал
холодок. Кавинант знал, о чем говорила  Линден.  Когда-то  он  тоже  мог
чувствовать такие вещи. Она уловила ту жуткую  безжалостность,  с  какой
рука убийцы сжимала нож. Она ощутила  злобу,  вдохновившую  человека  на
этот удар. А от железа по-прежнему веяло жаром... Он  с  трудом  подавил
стон отчаяния. Убийца Нассиса обладал огромной и зверской  силой.  Силой
Зла и разрушительной магии!
   Он попытался найти какое-то объяснение:
   - Этот человек, очевидно, знал, что мы находились в доме.  Иначе  для
чего оставил старика на куче камней перед входом? Ему хотелось, чтобы мы
обнаружили тело, - причем не  сразу,  а  после  того  как  он  уйдет.  -
Кавинант прикрыл глаза, стараясь остановить круговорот мыслей. - Нассиса
убили из-за нас.., чтобы не позволить ему встретиться с сыном. Он многое
мог бы рассказать нам о Стране, и поэтому его лишили жизни. Черт возьми!
Я чувствую здесь зловоние Фоула!
   Линден не слушала его. Она размышляла о чем-то своем. Страх превратил
ее голос в шелест сухой листвы:
   - Это не по-людски... Люди так не поступают. Не обращая  внимания  на
странность ее слов, Кавинант  продолжал  излагать  свое  мнение.  В  его
сердце вновь пробудился гнев на Лорда Фоула.
   - Горячий нож мог оставить после  себя  только  очень  могущественный
убийца! И здесь, конечно же, не обошлось без вмешательства Презирающего!
Он приказал убить Нассиса, чтобы мы ничего не узнали.  И  я  подозреваю,
что за смертью старика кроется какая-то ловушка!
   - Люди так не убивают, - шептала Линден, переводя на  него  невидящий
взор. - Они не убивают друг с друга с таким удовольствием.
   - А кто же тогда ударил старика ножом? Он уловил в ее голосе отчаяние
и страх. Но смерть Нассиса возмутила его  до  глубины  души,  и  ему  не
удалось сдержать свой гнев.
   - Ты все  время  твердишь,  что  люди  здесь  ни  при  чем.  Он  что,
поскользнулся под дождем и сам упал на этот нож?  Или,  может  быть,  ты
думаешь, что клинок свалился с неба?
   Линден пропустила его сарказм мимо  ушей.  Ее  потрясение  было  выше
любых обид. Она заметила иронию в словах Кавинанта, но это ни на миг  не
поколебало ее уверенности.
   - Люди убивают друг друга из-за голода и  страстей  или  потому,  что
боятся. Они убивают, защищая свою жизнь или если кто-то принуждает их  к
этому. - Ее голос стал пронзительным, вот-вот сорвется  на  крик.  -  Но
убийство никому не приносит удовольствия!
   - Ты ошибаешься, Линден.
   Он  уже  усвоил,  что  его  спутница  лучше   всего   справляется   с
потрясениями в минуты ярости и гнева. Вид ее страданий побудил Кавинанта
попробовать возразить ей.
   - Люди любят убивать, потому что сила нравится всем и каждому. Многие
из нас контролируют эту страсть только из-за страха наказания. Обманывая
себя, мы говорим, что насилие не приносит нам никакого удовольствия.  Но
это лишь ложь в утешение. Мы оба знаем, что убийство  старика  ничем  не
отличается от тысяч других преступлений. Просто оно  до  боли  очевидно,
вот и все.
   Дрожь отвращения пробежала  по  ее  лицу.  Казалось,  что  его  слова
причинили ей еще больший  вред.  Какой-то  миг  Кавинант  боялся  за  ее
рассудок. Но через несколько секунд она взяла свои чувства  под  жесткий
контроль.
   - Я хочу... - Усилие воли затуманило ее глаза. Голос дрогнул,  и  она
сделала паузу, справляясь с волнением. - Я хочу встретить этого  убийцу.
Я хочу посмотреть этому ублюдку в глаза. Тогда мне все станет ясно.
   Кавинант кивнул, перетирая зубами собственную злость. Он  тоже  желал
найти убийцу Нассиса.
   - Я думаю, тебе еще представится такая  возможность.  Но  сейчас  нам
лучше спуститься в подкаменье Мифиль. К  сожалению,  у  нас  больше  нет
проводника, и мы не узнали о том, что случилось в Стране за время  моего
отсутствия. Однако нам все равно не удастся предусмотреть всех хитростей
Фоула. Он долго готовился к нашей встрече. Возможно, убийца не напал  на
нас здесь только потому, что ему приказано встретиться с нами по пути  в
деревню.
   Какое-то время Линден молчала, собираясь с силами.  Затем  решительно
направилась к двери.
   - В дорогу, Кавинант!
   Он не колебался. Смерть Нассиса взывала к мщению. Рука  об  руку  они
шагнули в ночь.
   Несмотря на твердую решимость, Кавинант не  торопился.  Он  не  желал
бросаться напролом в  темноту,  чтобы  затем  проклинать  себя  за  свою
опрометчивость. Скудный свет звезд едва освещал окрестности и  скользкую
от грязи землю. Путь в подкаменье таил немало опасностей.
   Дойдя до ручья, он и Линден спустились по нему в небольшую  расщелину
и начали пробираться между высокими отвесными скалами.  Через  некоторое
время они протиснулись в трещину, которая вела наверх под прямым углом к
расщелине.
   Этот отрезок пути, когда над головой  виднелась  лишь  узкая  полоска
неба, оказался, пожалуй, самым трудным. Чуть позже трещина расширилась и
начала резко спускаться. Внезапно скалы разбежались  в  стороны.  Сделав
дюжину шагов, путники вышли на крутой обрыв с восточного края Мифильской
низины.
   Долина, лежащая перед ними, расширялась к северу и сливалась  вдалеке
с бескрайней равниной. От гор и до горизонта ее рассекала черная  линия,
которая выглядела как река. Рядом с ней, на правой стороне, сияла гроздь
огней.
   - Подкаменье Мифиль, - прошептал Кавинант.
   Головокружение заставило его отойти от обрыва. Они свернули налево  и
пошли по едва заметной тропе. Кавинант невольно вспомнил о Лене.
   Линден Эвери еще не знала о его преступлении и о том, кем он  был  на
самом деле. Она ошибалась  в  своем  отношении  к  нему  и  Стране.  Эту
ситуацию требовалось исправить. Он  нуждался  в  ее  поддержке  и  силе.
Старый нищий не зря послал их вместе.
   Сырость сгустилась в прохладном  воздухе,  и,  чтобы  согреться,  они
перешли на быстрый шаг. Тропа, спускаясь в долину, становилась все более
ровной и  менее  трудной.  Когда  из-за  горных  пиков  появилась  луна,
Кавинант  отбросил  последние  предосторожности.  Он  готовил   себя   к
серьезному разговору и почти не замечал того, что происходило вокруг.
   Вскоре тропа изогнулась и, сделав зигзаг, побежала  по  берегу  реки.
Время от времени Кавинант поглядывал на Линден, удивляясь ее выдержке  и
той безрассудной глупости, из-за которой она попала в его компанию  и  в
Страну. Он хотел понять, откуда она берет свои силы,  -  исходит  ли  ее
строгость от каких-то убеждений или просто от страха. Его удивляло,  что
Линден не верила в существование  материального  зла.  Все  это  вело  к
единственному решению: он должен был рассказать ей о Лене.
   Пересилив  смущение,  Кавинант  коснулся  ее  руки  и  замедлил  шаг.
Взглянув на него, она  остановилась.  В  лунном  свете  Линден  казалась
гипсовой  скульптурой  -  бледной,  холодной  и  ужасно  далекой.   Губы
Кавинанта задрожали.
   - Прежде чем мы двинемся дальше, я должен тебе кое-что рассказать.
   Его лицо походило на старый гранит. Боль в груди превратила  голос  в
колючий шепот.
   - Когда я впервые попал сюда, мне встретилась девушка, которую  звали
Леной. Без нее я сошел бы с ума на Смотровой Площадке Кевина  и,  скорее
всего, упал бы в пропасть от страха. Но она помогла мне как другу.
   Его душа, уставшая от  одиночества,  молила  прервать  это  фатальное
разоблачение.
   - Лена вылечила меня от проказы. А потом.., я изнасиловал ее.
   Линден резко вскинула голову. "Ты? Изнасиловал? -  беззвучно  шептали
ее губы. - О Боже!" Кавинант понимал, что в ее глазах он  превращался  в
гнусного мерзавца.
   В тот же миг над ними промелькнула темная тень. Крепкая сеть  опутала
их со всех сторон, и из мрака  ночи  выбежали  какие-то  люди.  Один  из
нападавших бросил им в лицо  что-то  липкое  и  зловонное,  напоминавшее
сгнившую дыню.
   Едкий запах ударил в ноздри Кавинанта, лишая рассудка  и  способности
дышать. Он и Линден упали друг к другу в объятия и повалились на  мокрую
землю.

Глава 6

Гравепинг

   Он проснулся оттого, что мерзкая удушливая пленка на его лице  начала
стягивать кожу. Кавинант хотел убрать эту дрянь  с  лица,  но  его  руки
оказались связанными за спиной. Какое-то время он  беспомощно  задыхался
от тошнотворного запаха. К счастью, откуда-то потянуло сквозняком, и  он
с жадностью вдохнул сухой прохладный воздух. В груди закололо.  К  горлу
медленно подступала  тошнота.  За  его  спиной  послышался  тихий  шепот
Линден:
   - Все нормально, Кавинант. Они усыпили  нас  каким-то  анестезирующим
веществом. Тошнота и слабость скоро  пройдут.  Можешь  считать,  что  ты
надышался эфира.
   Потеревшись лицом о холодный камень, он перекатился на спину  и  сел.
Путы на  руках  затрудняли  каждое  движение.  Волна  головокружительной
слабости ударила в голову, но прохладный воздух подкрепил его силы.
   - Вот тебе и друзья, - прошептал он в ответ.  -  А  ведь  Нассис  нас
предупреждал.
   - Да, он был прав насчет своих сородичей, - эхом отозвалась Линден.
   Они находились  в  небольшой  комнате,  похожей  на  клетку.  Тяжелый
занавес закрывал дверной проем, а напротив входа имелось окно с железной
решеткой, через которую проникала мутная серость рассвета.
   Линден сидела рядом. Ее руки тоже были связаны за спиной.  Однако  ей
удалось очистить лицо от липкой  зловонной  массы.  Куски  белой  пленки
виднелись на ее плечах и коленях.
   Скосив  глаза,  он  осмотрел  свой  нос  и  скулы.   Засохшая   масса
отслаивалась от кожи, как короста прокаженного.
   Кавинант согнул  ноги  и  оперся  спиной  о  стену.  Жесткие  веревки
врезались в запястья. Закрыв  глаза  от  боли  и  печальных  мыслей,  он
попытался оценить ситуацию. Итак, их заманили в западню.  Нассиса  убили
только для того, чтобы заставить Кавинанта и Линден спуститься  ночью  в
подкаменье Ми-филь. Кто-то устроил им  засаду,  и  они  попали  в  п