ло стыдно, он ненавидел себя. Он понял, что ему не следовало приезжать в Казархун, что его чувства к этому человеку оставались слишком сильными. В его обезумевшем голосе звучала любовь, такая привязанность, о какой Касрин всегда мечтал. И теперь ему казалось бесчестным планировать смерть этого человека.
     - Вы меня совершенно сокрушили, - сказал Касрин срывающимся голосом. - Я не хотел причинять вам боль. Но то, что я сделал, было сделано из-за неуместных угрызений совести.
     - И теперь ты признаешь, что был неправ.
     - Да, - подтвердил Касрин, - я был не прав. И теперь я это понимаю. - Стараясь не потерять последние крупицы самоуважения, он добавил: - И теперь я хочу снова быть с вами.
     Улыбка Никабара осветила весь храм.
     - Я в тебе не ошибся. Я знал, что ты вернешься. Ты не мог жить без моря и боев, потому что ты слишком на меня похож. Это у тебя в крови. Ты теперь видишь правду, так, Касрин?
     - Не понимаю, сэр.
     - Насчет Лисса. Я знал, что ссылка в ту деревню даст тебе время понять правду. Именно поэтому ты здесь. Ты знал, что я назначил остальным встречу здесь, да? Откуда?
     - Я же по-прежнему капитан, - уклончиво ответил Касрин. - У меня есть пути добывать сведения. Когда я узнал, что вы планируете атаку на Лисс, я понял, что должен быть с вами. - Он постарался изобразить полную искренность. - У меня кое-что для вас есть, адмирал. - Он похлопал ладонью по кожаному портфелю. - Думаю, вы будете довольны.
     - Да, и что же это?
     - Сначала скажите мне кое-что. Как складываются ваши планы насчет Лисса? Вы уже договорились о стратегии?
     - Нет, - ответил Никабар. - Эти трусы не лучше тебя. Им страшно. - Он сардонически усмехнулся. - Но на самом деле ты ведь никогда не был трусом, правда, Касрин? На самом деле, в глубине души - не был. И поэтому ты ко мне вернулся.
     - Значит, у вас нет плана кампании против Лисса?
     - Пока нет - но будет. Теперь, когда ты на моей стороне, я уверен в нашей победе. Он положил холодную ладонь Касрину на плечо. - Ты меня осчастливил, Касрин. Я рад, что ты вернулся.
     - Я польщен, - солгал Касрин. Хотя какая-то частичка его существа по-прежнему преклонялась перед Никабаром, он замечал безумие в каждом жесте адмирала. - На этот раз Лисс будет наш, сэр. И в доказательство этого я привез нечто особенное.
     - Ну, показывай. Давай-ка поглядим.
     Касрин распустил завязки портфеля и осторожно его открыл. Внутри оказались типичные для капитана бумаги: несколько карт, листки записей с изображением компаса наверху, - но под всеми ними оказалась карта, которую нарисовала ему Джелена. Карта пролива Змея. Никабар сдвинул брови, с любопытством глядя, как Касрин достает карту из портфеля. Встав со скамьи с картой в руках, капитан прошел к алтарю, пригласив Никабара идти за ним. Сдвинув в сторону часть свечей, он разложил карту.
     - Что это?
     - Ваша мечта, сэр, - сказал Касрин. - Ваш тайный пролив.
     Адмирал Никабар потянулся к карте и осторожно провел кончиками пальцев по нанесенным тушью очертаниям и меткам. На карте Сотня Островов была изображена такой, какой ее не видели прежде нарские моряки: с мельчайшими подробностями и множеством проливов. Никабар судорожно вздохнул, лишившись на минуту дара речи. С мертвенно-серым лицом он посмотрел на Касрина.
     - Как...
     - Вы довольны, - сказал Касрин. - Вижу, что довольны.
     - Где ты это взял? - спросил Никабар. - Как ты ее нашел?
     - Ее мне сделал пленный лиссец. Посмотрите сюда. - Касрин провел пальцем по карте, прослеживая тот пролив, о котором ему рассказала королева Джелена. По словам королевы, он действительно был одной из величайших тайн Лисса. - Это русло называется пролив Змея. Он очень узкий, но глубокий. Достаточно глубокий даже для ?Бесстрашного?. Он ведет на юг, прямо к одному из главных островов Лисса, который называется Каралон.
     - Боже милосердный! - Никабар любовно погладил пергамент. - Она роскошна. Это...
     - Это все, правда, - проговорил Касрин с гордой улыбкой. - Она вам нравится?
     - Я едва могу поверить тому, что вижу, - сказал адмирал. - Ты говоришь, что получил ее от лиссца? Каким образом?
     - Я знал, что вам нужен путь в Лисский архипелаг. И когда мы отправились к Казархуну, то начали искать лисскую шхуну. Достаточно скоро она нам попалась - недалеко от острова Кроут. - Он посуровел. - Я бросал за борт ее команду по одному человеку. Когда это не подействовало, я начал обрабатывать ножом одного из помощников капитана. Когда я отрезал ему пальцы, он решил мне помогать.
     - Ты это сделал? Касрин пожал плечами.
     - Только на левой руке. Правая ему была нужна, чтобы нарисовать карту.
     Никабар расхохотался, довольный услышанным.
     - Ну, ты отличился, Касрин! Я тобой горжусь.
     - Правда? - спросил Касрин. - Я этого и добивался. Я стал другим, сэр, клянусь вам. Я решил, что если смогу вам это доказать...
     - И доказал, капитан - тысячу раз доказал! - Адмирал обхватил Касрина рукой за плечи. Это было, как оказаться в кольцах ядовитого питона. - Чудесная новость! Теперь я смогу показать эту карту тем остальным трусам и показать им, что мы можем сделать!
     - Остальным? О нет, сэр. Думаю, это было бы неразумно.
     - Что?! Это еще почему?
     Касрин сказал все так, как было отрепетировано:
     - Ну, видите ли, пролив Змея очень узкий. - Он снова проследил его по карте. - До Каралона по проливу приходится плыть довольно долго. Есть много шансов оказаться замеченными раньше, чем мы доберемся до острова и его захватим. А места для поворота там нет. Мы можем в него войти, но если что-то пойдет не так, выйти из него мы не сможем. Единственный способ повернуть - это доплыть до острова и его обогнуть. Если мы введем туда слишком много кораблей, появится риск затора. Мы окажемся там в ловушке.
     - Но нас там не ожидают, - возразил Никабар. - Взяв больше кораблей, мы сможем защититься.
     - Извините, адмирал, но я с вами не согласен, - ответил Касрин. Он предвидел возражения Никабара и приготовил контраргументы. - ?Бесстрашный? слишком велик, чтобы его присутствие можно было скрыть. И если они начнут обстреливать нас с этих холмов... - он продемонстрировал Никабару высокие обрывы, окружающие пролив, - ... то мы не сможем ответить на их огонь. Не сможем, потому что будет риск попасть в свои корабли.
     Никабар погладил подбородок.
     - Проклятие, ты принес мне крепкий орешек, Касрин! Что ты предлагаешь?
     - Я видел здесь на якоре около дюжины кораблей, правильно?
     - Да. И, к сожалению, это все.
     - Ну, тогда слушайте. - Касрин снова обратился к карте. - Пролив Змея представляет собой часть дельты. Вот так мы туда войдем. Надо будет воспользоваться высоким приливом - он позволит нам дрейфовать на юг. Теперь, взяв только ?Бесстрашного? и ?Владыку?, мы сможем добраться до Каралона. Мы сможем захватить этот остров сами.
     - Для чего? Что такого особенного есть на Каралоне?
     - А! Вот это - самое лучшее, - отозвался Касрин с сатанинской усмешкой. - Там учебный лагерь. И при том не только для моряков, но и для сухопутных войск. Там готовят такие же отряды, как те, что захватили Кроут. Если мы захватим остров, то сможем их уничтожить.
     - А почему ты решил, будто мы сможем захватить остров? Если это учебный лагерь, там должны быть и пушки, которые бы защищали подходы к нему.
     - Нет, никаких пушек там нет. Никаких пушек, никаких оборонительных сооружений - потому что они не ждут нападения. И взяв в заложники этих недоученных вояк, держа их под дулами огнеметов... Ну, вы только представьте себе это!
     Никабар это себе представил. План был жестоким и привлекал адмирала именно тем, что включал в себя гибель тысячи лиссцев. Почувствовав, что держит Никабара на крючке, Касрин решил дернуть за леску.
     - Все получится, - решительно заявил он. - Если мы возьмем всего два корабля, то сможем захватить тот остров, взять заложников и поставить Лисс на колени. И тогда ?Черный Город? и остальные корабли могут зайти в пролив со следующим приливом. Они будут стоять в виду берега и ждать. - Касрин затаил дыхание, словно решался самый важный вопрос в его жизни. - Что скажете, адмирал? Вы это сделаете? Вы позволите мне плыть с вами?
     Никабар проницательно прищурился.
     - Это для тебя очень важно, да?
     - Да, - признался Касрин. - Очень.
     - Почему?
     Касрин сказал Никабару то, что адмирал хотел от него услышать:
     - Потому что я был не прав. И потому что я - капитан Черного флота. Мне не нравится, когда меня называют трусом, адмирал. И теперь я хочу доказать, что это неправда. Не только вам, но и всем тем, кто надо мной потешается - даже сейчас, пока мы с вами разговариваем. Вот почему я сюда приплыл. Вот почему я добыл для вас эту карту. Пожалуйста, не отказывайте мне!
     Широкая и теплая улыбка появилась на лице Никабара. Он обнял Касрина обеими руками.
     - Хорошая работа, друг мой! - объявил он. - Я тобой горжусь.
     Касрин неподвижно стоял в объятиях Никабара. Он не мог ответить на это проявление симпатии, не мог даже насладиться сладостью победы. Теперь он заманит своего прежнего кумира к месту его гибели. И хотя тот более чем заслуживал смерти, Касрин необычайно остро чувствовал, что стал предателем.

20

     Во время касады - главного религиозного праздника дролов - Люсел-Лор менялся полностью. В этот день мира никто не сражался - тем более Пракстин-Тар. Касада была великим праздником Весны, моментом, когда положено было особо почтить Лорриса и Прис. Подавалось щедрое угощение и питье, а искусники - священники дролов - переходили из города в город, объявляя о благости богов и щедрости небес. Дети плели церемониальные гирлянды, а женщины надевали платья из ярчайших тканей, говоривших о том, что мир расцветает. На всех территориях Люсел-Лора, какими бы ни были верования местного военачальника, люди устраивали празднества.
     Для Ричиуса Вэнтрана, который не был ни дролом, ни трийцем, священный день был днем отдыха. Это была его третья касада с момента возвращения в Люсел-Лор, и каждая следующая получалась лучше предыдущей. Хотя в этот день крепость по-прежнему оставалась в окружении войск Пракстин-Тара, Ричиус был твердо намерен радоваться празднику и не испортить его для Шани. Его дочери было уже два года - она достаточно выросла и могла начать усваивать культуру и обычаи своего народа. Она быстро росла - как и остальные дети, запертые в Фалиндаре. Ричиусу отчаянно хотелось, чтобы она вела нормальную жизнь, несмотря на войска, окружавшие цитадель.
     В центре большого зала Фалиндара, где стены сверкали от серебра и бронзы, а своды поднимались до самого неба, Ричиус сидел, скрестив ноги, и качал на коленях Шани. Рядом с ним сидела Дьяна, казавшаяся особенно прекрасной в изумрудном наряде. Со смягчившимся взглядом она слушала речь Люсилера. В зале собралось множество народа - воины, женщины и крестьяне, пришедшие в цитадель, чтобы укрыться от захватчиков. Дети сидели вместе с родителями. Как только зазвучал голос Люсилера, все затихли. Уже наступил полдень, но основное веселье могло начаться только после положенного по обряду благословения. Люсилер, который был почти неверующим, весело улыбался, обращаясь к собравшимся. Впервые за много недель он казался по-настоящему счастливым. Ричиус наклонился к Дьяне и поцеловал ее.
     - Посмотри на него! - прошептал он жене. - Великолепно выглядит, правда?
     Дьяна взяла его за руку. Она тоже была счастлива - не только из-за праздника, но и потому, что на этот день Пракстин-Тар объявил перемирие.
     - Он просто чудесный, - согласилась она. - Дети в нем души не чают.
     Это было совершенно очевидно. Дети Фалиндара привязались к Люсилеру, словно к отцу - они любили его даже больше, чем раньше самого Тарна. Люсилер был их героем, их спасителем.
     Сейчас Люсилер рассказывал им историю Лорриса и Прис. Этот рассказ повторялся на каждом праздновании касады, в каждом городе и деревне Люсел-Лора. В нем говорилось об этих божествах и о том, как прежде они были смертными и трагически погибли. Стоявший на возвышении Люсилер казался актером.
     - Но злобный Праду обманул Лорриса, - громовым голосом объявил Люсилер. - Он вовсе не был Викрином!
     Ричиус обожал эту историю и, как ребенок, жадно ловил каждое слово, нетерпеливо дожидаясь окончания: там Прис погибала в городе Туур, и охваченный горем Лоррис бросался вниз с башен Кеса. В этот момент слушатели неизменно вскрикивали - а сегодня благодаря великолепной манере рассказчика крики стали просто оглушительными. По всему залу дети завизжали в радостном испуге. Люсилер опустил голову, горюя о погибших брате и сестре, но тут же повеселел и поведал всем, как покровитель Лорриса и Прис Викрин взял их на небеса, и как они получили бессмертие. Теперь они стали богами, объяснил Люсилер, - и они совершенно реальны.
     - Тарн показал нам это, - сказал Люсилер собравшимся. - Он доказал нам, что боги действительно существуют. До встречи с Тарном я ни во что не верил, но теперь я точно знаю, что существует нечто, кроме всего этого.
     Он обвел руками все, что его окружало.
     Ричиус улыбнулся. Похоже, их разговор на Люсилера подействовал. Его другу стало лучше - гораздо лучше. Ричиус гордился его талантом завораживать слушателей. Они с Люсилером вместе многое пережили, вместе сражались и видели гибель товарищей, и между ними возникла странная связь. А теперь они оказались в осаде, и Люсилер стал их предводителем.
     - О чем ты задумал с'l Ричиус? - спросила Дьяна. - Ты смотришь на Люсилера к, к, словно тоже стал мальчишкой. Ричиус тихо засмеялся.
     - Правда? Наверное, я просто счастлив.
     - И я тоже, - сказала Дьяна. Но ее лицо сразу же омрачилось. - Но завтра будет новый день. И об этом трудно забыть, даже малышам. Я...
     - Ш-ш! - успокоил жену Ричиус, прикладывая палец к ее губам. - Не сегодня. - Он указал подбородком на Шани, которая по-прежнему сидела у него на коленях. - Посмотри на нее. Посмотри, как она счастлива.
     Дьяна кивнула.
     - Да. - Она взяла дочь за ручку. - Тебе понравилась эта история, Шани? Ты любишь слушать про Лорриса и Прис?
     - Прис лучше, - предсказуемо объявила Шани. - Папа тоже говорит?
     - Нет, что ты! - со смехом ответил Ричиус. - Это же праздник трийцев, Шани. А я не триец.
     - Нарец, - отозвалась Шани, морща носик. Ричиус не знал, как истолковать ее гримасу.
     - Тебе следовало бы что-нибудь сказать, Ричиус, - попросила Дьяна.
     - Нет, спасибо. - Ричиус взял Шани под мышки и поднял так, что ее лицо оказалось на уровне его собственного. - Ты ведь не хочешь слушать, как я буду говорить, правда, Шани?
     - Говори про Нар! - прощебетала девочка. - Арамур! Теперь уже нахмурилась Дьяна.
     - Нет, но ты мог бы сказать о своей жизни здесь, Ричиус. Люди восхищаются тобой так же, как Люсилером. Ты даешь им чувство безопасности. - Она шутливо подтолкнула его локтем. - Да?
     Ричиус почувствовал, что вот-вот покраснеет.
     - Это очень мило, - сказал он, - но мне все равно не хочется вставать и говорить.
     - А стоило бы, Кэлак, - произнес новый голос. Это говорил Лифки, один из мастеровых, сидевших рядом. Лифки был серебряных дел мастер, работавший в цитадели еще со времен дэгога. С ним сидело его семейство - жена и трое подростков. Все они согласно закивали. - Тебе следовало бы послушаться Дьяну, Кэлак: она права. Все эти люди восхищаются тобой. - Лифки подтолкнул мужчину, сидевшего по другую его сторону. - Я ведь прав, да, Ланг?
     Ланг их не слушал, но когда Лифки пересказал им их разговор, трийский воин его поддержал.
     - Точно, - заявил он и захлопал в ладоши, приглашая Ричиуса встать. - Обратись к нам, Кэлак. Пусть все на тебя посмотрят.
     - Нет, я не могу...
     - Ричиус? - окликнул его Люсилер. Господин Фалиндара со своего помоста увидел, что в переднем ряду его слушателей началось какое-то волнение. Устремив на Ричиуса смеющиеся глаза, он неожиданно сделал его центром всеобщего внимания. - Ты хотел что-то сказать?
     Покраснев от смущения, Ричиус ответил:
     - Нет. Извини, Люсилер. Продолжай.
     Но теперь уже все смотрели на него, и Люсилер не собирался приходить к нему на помощь. Дьяна смеялась, прикрыв рот ладонью, а Лифки и Ланг продолжали хлопать, требуя, чтобы Ричиус встал.
     - Давай, Ричиус! - ободрила его Дьяна. - Сегодня же праздник! Встань и скажи что-нибудь.
     - Что мне говорить? Что я должен им сказать?
     - Скажи им, как ты сегодня счастлив.
     - Ох, ну это глупо...
     Люсилер шагнул к краю платформы и озорно ему улыбнулся.
     - Великому Кэлаку следовало бы к нам обратиться, - заявил он и протянул руки к собравшимся: - Правда?
     Толпа ответила радостными криками. Ричиус покраснел еще ярче и гневно посмотрел на Дьяну.
     - Ну, спасибо! - прошипел он. Дьяна не переставала смеяться.
     - Все будет хорошо, - сказала она ему. - А теперь иди. Говори с нами.
     Передав дочку Дьяне, Ричиус встал и повернулся к собравшимся. Он оказался лицом к морю людей - он и не думал, что их так много. Увидев его, они замахали руками и приветственно закричали - и впервые Ричиус ощутил то обожание, о котором ему говорила Дьяна. Оно пьянило - и, услышав, как по толпе проносится слово ?Кэлак?, он не содрогнулся. Когда-то это прозвище было ненавистным оскорблением, но то время давно прошло. Теперь он был Кэлак. Шакал.
     - Привет вам, друзья мои, - неловко проговорил он. Старики и юные женщины бросали ему ободряющие улыбки, дети возбужденно щебетали. - Э-э... поздравляю всех вас с праздником касады. Я хочу сказать вам спасибо. Я...
     - Поднимайся сюда, Ричиус! - позвал Люсилер.
     Его друг протягивал вниз руку, предлагая втащить его на возвышение. Помост был грубо сколочен из досок специально к этому дню, но его обтянули яркой материей, так что выглядел он внушительно. Настолько внушительно, что Ричиус робел на него подняться.
     - Мне и здесь хорошо, - тихо проворчал он, обращаясь к Люсилеру.
     - Чепуха.
     Люсилер спрыгнул с помоста, взял Ричиуса за плечи и подтолкнул его к временной сцене. Подгоняемый сотнями голосов, Ричиус вскарабкался на помост и посмотрел на собравшихся. Во рту у него пересохло.
     - Да, гм... - напряженно начал он. Говорил он по трийски, отчего ему было вдвойне трудно. - Право, не знаю, что говорить.
     - Кэлак! - радостно крикнул какой-то мальчик с дальнего конца зала.
     Разнесшийся эхом крик рассмешил Ричиуса. Он вдруг почувствовал себя актером на сцене столичного театра в Черном Городе. Он посмотрел на Дьяну - и поймал ее взгляд, в котором ясно читалась гордость. У нее на коленях сидела Шани, изумленно глядя на отца, оказавшегося на подмостках. Внезапно Ричиус понял, что надо сказать.
     - Мне очень повезло, что я сейчас здесь, с вами, - сказал он, обращаясь к толпе. - А еще больше мне повезло потому, что вы меня приняли. Когда я впервые оказался здесь, мне все было ненавистно. Я попал в западню, и мне к, далось, что я лишился дома. Вы все знаете про Арамур и про то, что там произошло. Я потерял немало. И мне казалось, что я потерял вообще все. Но все вы заставили меня почувствовать себя здесь, в Фалиндаре, как дома. Теперь все вы - моя семья.
     - Кафиф! - крикнула Дьяна. - Помнишь, Ричиус?
     Ричиус прекрасно помнил. Это трийское слово означало ?семья?, и это Дьяна научила его этому слову. Он тепло ей улыбнулся. А потом, гордо выпрямившись, сказал:
     - Некоторые из вас думают, что я по-прежнему тоскую по Арамуру, и они правы. Но некоторые из вас думают также, что я собираюсь когда-нибудь отсюда уехать, и в этом они ошибаются. Теперь мой дом здесь. Здесь моя семья и все мои друзья. - Он рассмеялся. - Так что не надо постоянно меня спрашивать, когда я уеду, ладно? Я никуда ехать не собираюсь.
     Собравшихся это заявление привело в восторг. Некоторые даже вскочили на ноги. И они в один голос выразили свое преклонение перед Кэлаком, Нарским Шакалом. Ричиус смотрел на толпу, опьяненный ее симпатией. А когда он нашел взглядом Дьяну, то увидел, ч