чатление  непотопляемого  авианосца  с
очень здоровым цветом лица. Скажите, а вы когда-нибудь  по-настоящему  имели
бледный вид? Так, что - упал и думал: не подняться?
   - Многократно. У меня в жизни  было  несколько  страшных  ударов  судьбы.
Гибель жены. Я был на гастролях, а Галя возвращалась от своей мамы, с ее дня
рождения. На них ночью налетел пьяный. От удара у нее - она сидела на заднем
сиденье - получился перелом шейных позвонков.
   Страшнейший удар - закрытие студии "Наш  дом".  Я  оказался  безработным,
нигде не упоминалось мое имя. Товстоногов протянул мне руку, и  в  семьдесят
третьем году я поставил "Бедную Лизу" в БДТ. И  он  же,  Товстоногов,  нанес
удар, когда отобрал у меня "Историю  лошади"  -  спектакль,  над  которым  я
работал восемь месяцев. Я до сих пор не могу прийти в себя. Но  рассказывать
об этом не буду.  Секретов  нет,  просто  слишком  долго  и  подробно  нужно
объяснять. Нужно  анализировать  этику  того  времени,  чтобы  понять  этику
нашего. Третий жуткий удар - когда мне, как и всем, "перекрыли кислород"  за
участие в альманахе "Метрополь".
   - Марк Григорьевич, а вы умеете держать удар?
   - Вот Арбузов называл меня ванькой-встанькой. О моей  ваньковстаньковости
лучше судить со стороны. Я отнюдь не храбрюсь, просто у меня  перед  глазами
пример моего отца, который восемнадцать лет пробыл в сталинских  лагерях.  А
моя фамилия Розовский - это фамилия отчима.
   - А как звучала греческая фамилия вашей мамы?
   - Котопулло, Лидия Котопулло, а папина - Шлиндман, и я -  Марк  Семенович
Шлиндман до официального усыновления. Поэтому мой  сын  -  Семен,  назван  в
честь отца. Мать была типичная гречанка, типичная Пенелопа - она ждала  отца
из всех лагерей. А у отца в Сибири  появилась  женщина,  которая,  по  сути,
спасла его. И мать со своей греческой прямотой не простила его.  У  того  же
Бродского есть стихи с театральным названием  "Представление"  Они  вот  как
заканчиваются:

   Это кошка. Это мышка.
   Это лагерь. Это вышка.
   Это время тихой сапой
   Убивает маму с папой.

   - В кого же у вас такой темперамент необузданный?
   - Я не могу сказать, что я необуздан. Я типичный представитель штурмового
батальона. Если не штурмую, у меня  удовольствия  нет.  Директор  клуба  МГУ
давал нам три дня на выпуск спектакля - большого, зрелищного, костюмного.  В
пятницу я приступал. Потом ночная репетиция, весь день субботы  я  не  спал.
Вечером прогон. Если надо - ночью. Утром в понедельник я приходил  из  клуба
на  первую  пару  и  ложился  спать  на  лекции.  Это  называлось  выпустить
спектакль. В Ленинграде в параллель с "Историей лошади"  сделал  гигант-скую
рок-оперу "Орфей и Эвридика". До трех я  работал  в  БДТ,  а  с  четырех  до
одиннадцати репетировал "Орфея". Сейчас бы так не смог.
   - Вас, должно быть, любят женщины. Они обожают "штурмовиков".
   - Не жалуюсь.
   - Врут или нет, что главный столичный штурмовик женится с  периодичностью
раз в десять лет?
   - Ну, почему в десять? В тринадцать. С первой женой  мы  прожили  чертову
дюжину лет . Со второй, Галей, тоже тринадцать, но вот случилось  несчастье.
Были промежутки житейские и бури. Заставали меня.  Но  откуда  такие  слухи?
Откуда информация?
   - Профессия такая - знать все. И все ваши женщины были высокие красавицы.
   - Галя была исключительно красива, хотя я не хочу сказать о других  своих
женах, что они были менее  интересны.  Не  очень  ловко  говорить.  Но  Галя
действительно  была   неописуема.   Со   мной   трудно.   С   точки   зрения
респектабельного семейства я не очень  выгодный  жених  или  муж.  Наверное,
поэтому многие со мной мучились и мучаются.
   - Четыре брака - это поиск лучшей женщины? Лучшей доли?
   - Так сложилось.
   - Да вы просто неверный, Марк Григорьевич, мужчина.
   - Неправда. Во-первых, я верен памяти и имею самые  сердечные  чувства  к
каждой моей любимой.
   - Но, заметьте, не они вас, а вы их оставляли.
   - Э, нет. Впрочем, если так удобно, пусть так будет.
   Но это не так. Не  случись  этой  потери  (вторая  жена  Галя.  -  М.Р.),
неизвестно,  что  было  бы.  Потом  сегодняшний  брак,  который  есть,   мне
представляется самым устойчивым. Не потому что я постарел и больше не  могу,
а потому что так хочу. Дело не в необузданности.  Все,  что  я  испытывал  в
отношении своих "любовей", было всегда бескорыстно  и  абсолютно  честно.  И
если я причинял кому-то боль, то эта боль касалась прежде всего меня самого.
Иногда я совершал  поступки,  которые  оберегали  близкое  мне  существо  от
какой-либо драмы и трагедии или серьезного поворота в судьбе.
   - У вас трое детей?
   - У меня не только трое детей. Спектакли, которые вы видите на афише, это
тоже мои дети. В каждый из них вложены  время,  страсти,  нервные  клетки...
Театр ведь - это дело круглосуточное и всепоглощающее. Нет,  я  не  ушел  от
вопроса детей. Я обожаю своих трех детей, мы в чудесных отношениях. А  внуки
- у меня их двое - ровесники моим детям - и это потрясающе. Младшему сыну  -
Семену - два года восемь месяцев, и он родился... в Нью-Йорке!
   Так что, кроме ударов судьбы, есть и подарки.
   - Все-таки вы  ностальгирующий  художник.  Посмотрите  на  афишу:  "Песни
нашего двора", "Песни нашей коммуналки"...
   - Ты права, есть печаль,  с  которой  я  не  хочу  расставаться.  Но  это
нормально. Однако в этих спектаклях я не  воспеваю  то  время,  я  прекрасно
помню, сколь чудовищно оно было, подло, бесчеловечно. Век-волкодав  затронул
и мою жизнь тоже. Ведь поколение  моих  родителей  и  чуть  старше  пережили
такое... Мне так жалко своего отца и свою маму, они даже  не  увидели  моего
успеха, прости вот за такое.
   Сегодня я не могу жаловаться - у меня есть свое дело. Театр "У  Никитских
ворот". Это сбывшаяся  мечта  моей  жизни,  и  в  этом  смысле  я  абсолютно
счастливый человек. Мне ничего не надо. Я абсолютно свободен -  ставлю,  что
хочу, как хочу, и у меня полный зрительный зал. Все.

   Этой истории уже несколько лет. Такие дела закрывают за сроком  давности.
Но я, и не только я, до сих  пор  спрашиваю  -  почему  распадаются  крепкие
театральные семьи, съевшие не один  пуд  соли?  Пытаюсь  продраться  к  сути
семейной драмы, постичь ее причинно-следственные связи.
   Паузы...  Многоточия...  Выворачиваться  наизнанку  -  это  вам  не   про
творческие достижения рассказывать. Ответы сдержанны,  лексика  суше.  И  я,
запуская руки в чужую душу, чувствую себя неловко: кто я -  следователь  или
психоаналитик?
   Несколько  лет  назад  образцово-показательный  дуэт  Табаков  -  Крылова
распался. Прожив 34 года, Олег Павлович и  Людмила  Ивановна  развелись.  Их
двое детей - Антон и  Александра  в  этом  конфликте  оказались  на  стороне
матери. Рядом с Олегом Павловичем -  другая  женщина.  В  довольно  солидном
возрасте он начал новую жизнь. Кто из них на самом деле

   Без вины? Виноватый?
   В "стойло" не вернулся - Автономия как повод -
   Жизнь без вранья - Любовь можно купить не надолго -
   Женщина - подарок судьбы

   - Олег Павлович,  когда  мужчина  начинает  новую  жизнь,  он,  наверное,
говорит себе: "Ну вот,  начинаю  новую  жизнь".  Принимает  ванну,  бреется,
выпивает чашечку кофе - и вперед?
   - Нет, я сделал по-другому. Я поехал на кладбище. Там лежат  моя  мама  и
вторая моя мама - соседка, которая воспитала меня и моих детей. Я приехал  к
ним, убрал могилу. Я всегда так делаю, когда  ситуация  обостряется.  А  вот
жена моя считает, что не надо хорониться, надо развеять прах свой по миру.
   - Лучший друг призрака коммунизма - Фридрих Энгельс тоже так считал...
   - Я понимаю. Но это прямо противоположно моему мнению. Я думаю,  что  моя
любовь к земле русской  слагается  из  памяти  моей,  могил  бабушки  одной,
другой, отца моего, первой  театральной  учительницы,  могилы  моей  мамы  и
второй моей мамы.
   - Вы родственный человек?
   - Да, я помогаю своим близким. Я взял в Америку  своего  трудно  живущего
племянника, чтобы он прожил месяц там и  из  интроверта,  может  быть,  стал
другим человеком. Я это сделал потому, что  считал  нужным  это  сделать.  А
близкие мои были уверены, что это показуха.  Я  помогаю  своему  двоюродному
брату. Они говорили - опять показуха. Моим близким казалось, что вокруг меня
одни холуи и подхалимы. И только одни  они,  то  есть  близкие,  -  носители
истины обо мне, правдивого и трезвого взгляда.
   - Судя по всему, у вас натянутые отношения с родными, детьми...
   - Вот я сейчас вам объясню. Когда мой  отец  ушел  от  матери  (мне  было
двенадцать-тринадцать лет), я испытал ни с чем не сравнимую физическую  боль
оттого, что у меня нет отца. Испытав эту боль, я думал, что никогда не смогу
причинить ее своим детям. Вот в чем тут дело. И, несмотря на все мои  грехи,
романы, увлечения, я все равно возвращался в свое "стойло". Но по сути дела,
можно сказать, что ложь никогда не проходит бесследно. Она отравляет жизнь.

   - А кто вас обманул?
   - Я  обманул.  Уходя  куда-то  и  возвращаясь.  Уходя  и  возвращаясь,  я
обманывал жену, детей, а главное - самого себя.
   - И тем не менее я хотела бы знать, какова причина вашего ухода из семьи.
Шерше ля фам?
   - Нет.
   - Тогда что?
   - Дело в том, что в какой-то момент мне показалось, что не уважают  того,
что я делаю. Не уважают. Фамильярничают.  Единственное,  чего  я  не  прощаю
людям, - хамство в адрес моего дела.
   - А что самое обидное сказали, например, ваши сын или дочь,  чего  вы  не
смогли им простить? Или забыть?
   - Не в частностях дело, поверьте мне. И не в словах.  Это  означает,  что
они не ощущают себя связанными со мной, особенно Александра.
   - Может быть, я  заблуждаюсь,  но  мне  всегда  казалось,  что  в  дурных
поступках детей виноваты прежде всего родители, их воспитание...
   - Я всегда воспитывал детей личным примером. Тем, как я жил. Что для меня
было главным. Но мне однажды было сказано: "Ты же умрешь  в  одиночестве.  И
вообще квартира..." Я не говорю, хорошо это или плохо. Это,  может,  и  есть
ответ на вопрос, какое место я занимал в жизни моих близких.
   - Благодарю за откровенность, я услышала конкретный  пример.  Иначе  ваше
состояние  считала  бы  эмоциональным  порывом:   "Меня   не   уважают,   не
понимают..."
   - Разве я произвожу впечатление эмоционавта? Когда  такое  случилось,  во
мне что-то умерло. Вот и все.
   - Возможно ли предположить, что ваша жена оказала давление на детей?
   - Дело не в том, кто на  кого  оказывал  давление.  Кроме  того,  дети  -
взрослые люди: дочери тогда было - двадцать восемь лет, а  сыну  -  тридцать
четыре года. И, по сути, это было бы довольно банальным объяснением событий.
Я, скорее, склонен в себе самом видеть причину.
   - Скажите, пожалуйста, как давно испортились ваши отношения с женой?
   - Уже очень давно.
   - Олег Павлович, прожив  большую  жизнь,  вы  не  допускаете  мысли,  что
совместная жизнь как таковая, а точнее сказать, сильные чувства, обречена на
гибель?
   - Допускаю. Долгое время мне казалось, что мы будем жить с женой долго  и
умрем в один день.  Но...  есть  главное,  повторяю,  это  когда  выражается
неуважение в адрес дела, которым я занимаюсь. На это я реагирую жестко.
   - Признаться, этот ответ меня не очень удовлетворяет... Рассказывают, что
у вас с женой были красивый роман и совершенно не-обыкновенная,  театральная
свадьба. Жену подарили вам, как куклу, упакованную в коробку и  перевязанную
бантами.
   - Это все так. Я не неблагодарный человек. Этого во мне нет. Мне кажется,
я помню все доброе, что было у нас. Жена сделала максимум для того, чтобы  я
встал на ноги, когда у меня случился инфаркт, и многое другое...
   Больше тридцати лет мы прожили вместе.  Еще  раз  говорю  -  многое  было
прекрасно. Для меня худшие человеческие грехи  -  это  когда  люди  забывают
добро и родство свое...
   - Расстаться - это было ваше обоюдное желание?
   - Не совсем. Я поставил жену перед фактом.
   - Представляю, какой для нее это был удар.
   - Я не знаю, был ли для нее это удар, скорее неожиданность, потому что  в
конфликтах наших,  доходя  до  предела,  она  нередко  говорила:  "Нам  надо
разойтись".
   - Все же я хочу понять: что вызывало ее раздражение в этих конфликтах?
   - Моя автономия.
   - Расшифруйте, что это такое.
   - Особенности моей профессии диктуют  автономию  человека,  независимость
его жизни.
   - Как женщина, я понимаю вашу жену. Ей в отличие от  вас  сложнее  начать
новую жизнь. Вам не жалко ее?
   - Да, ничего сказать не могу. Наверное, это  надо  было  сделать  раньше,
десять лет назад. В этом моя вина перед ней.
   - Олег Павлович, вы сталкивались с мнением: "Табакову захотелось  молодую
жену" - в общем, седина в бороду, бес в ребро и так далее?
   - Знаете, у меня довольно регулярно была возможность "быть  с  молодой  и
красивой". Я,  видимо,  отношусь  к  категории  тех  "субъектов  Федерации",
которые не утратили привлекательного товарного вида.
   - Да вы ходок, как я посмотрю...
   - Да. Это, наверное, дано мне.
   - Но Марина Зудина вошла раньше в вашу жизнь или после развода с Людмилой
Крыловой?
   - Нет, она была. Все и началось еще тогда, когда она  училась  у  меня  в
училище. Но я никогда ничего не обещал.
   Когда у меня случился инфаркт  и  я  умирал,  я  перестал  врать.  Знаете
почему?
   - Почему?
   - Потому что очень много запоминать надо.
   - Интересно, как круг ваших знакомых оценил ваш поступок?
   - С широко открытым ртом.
   - Была подорвана репутация  образцового  семьянина?  Или,  напротив,  все
сказали: "Ну, у них все шло к разводу..."
   - Я никогда не производил впечатления человека, у которого  все  к  этому
шло. Я тихушник. Я никогда не демонстрировал  ничего.  Это  слагаемые  моего
характера, возможно, недостаток.
   - А были среди друзей те, кто перестал подавать вам руку?
   - Нет.
   - Уйдя из семьи, вы делили имущество?
   - Нет. Я купил жене квартиру. Все, что было, - оставил. Как можно  делить
то, что я покупал ей в свое время, - драгоценности, вещи какие-то. Но у меня
есть комплекс вины своего отца, который оставил в свое время меня одного.
   - Я чувствую, вы обижены на близких. Это значит, что вы не  поддерживаете
никаких отношений с ними? А у вас-то потребность общаться есть?
   - Как сказать... Сын поздравил с днем рождения... Вот внучка -  это  боль
моя. Я люблю ее очень. Она кажется мне моим продолжением.
   - Как бы вы охарактеризовали ваше душевное состояние?
   - Я думаю, что выгляжу лучше. Я в форме. У меня  ум  с  сердцем  в  ладу.
Марина для меня - подарок судьбы.
   - Не знаю, как спросить. У вас  серьезная  разница  в  возрасте.  Или  вы
считаете, что человек с вашими деньгами не бывает старым?
   - Любовь можно  купить  не  надолго.  Надолго  купить  любовь  никому  не
удавалось.
   - Олег Павлович, вы не задавали себе вопроса,  который  неизбежно  задают
себе мужчины, оказавшись на вашем месте...
   - Надолго ли это? - хотите спросить.
   - Точно.
   - Я думаю, что никогда не отягчу близкого человека собой. Гордыня во  мне
велика. Я никогда не позволю женщине, которая будет со  мною,  находиться  в
статусе сестры милосердия. Помилуйте, я живу методом проб  и  открытий.  Мне
просто весело заниматься этим делом - жизнью. Ведь в  этом  и  есть  главное
чудо, подарок судьбы - у меня есть возможность жить. Вот и все. Это ни с чем
не сравнимо.
   Поверьте, для меня не в тягость будет после того,  как  мы  закончим  наш
разговор с вами, пойти и вымыть эти чашки. Это я не  к  тому,  что  я  такой
демократ, а к тому, что я привык обихаживать себя. Уже много лет, с  момента
первого выезда за границу. Стираю свое  белье,  носки,  сам  все  делаю.  Во
всяком случае, я могу сказать, что комфортность бытия всегда была  для  меня
подарком, а не правилом жизни. Я знаю, что такое голод. Я  знаю,  что  такое
воровать от голода. В общем, я никогда ничего не боялся.
   - Но у вас такой темперамент, Олег Павлович, что я думаю иначе  поставить
вопрос: может быть, не Марина, а вы ее оставите?
   - Я буду с человеком до тех пор, пока не стану в  тягость.  Я  вообще  не
прекраснодушный. И довольно трезво смотрю на себя. Я не подарок,  я  эгоист,
для меня, повторяю, работа и есть  способ  существования,  что  для  близких
радостным быть не может.
   - А сейчас почему вы не спешите домой, а третий час  подряд  беседуете  с
журналистом... Уже полночь, между прочим.
   - Потому что вы задаете вопросы. А еще потому, что та, к кому  я  мог  бы
стремиться, ночью занята на съемках.
   На самом деле, я думаю, что просто всему отмерено свое  время.  Если  мне
дано испытать это - новую жизнь, - я должен ее испытать. А потом  посмотрим,
на что я гожусь и на что имею право. Дай Бог. Я думаю, что в конечном  итоге
природа одаривает нас разными способностями,  в  том  числе  и  способностью
любить. Я и фаталист к тому же. Я вижу круг дел, которые должен  сделать.  Я
жизнью своею оплачиваю свои слова, и весь вопрос в том, чтобы иметь мужество
сказать себе, что на сегодня ценности поменялись.

   Начинать ли новую жизнь на склоне лет или не начинать - каждый решает для
себя сам. Подлинную цену этому шагу - глупость или  удача  -  назначит  сама
жизнь. В  случае  с  Олегом  Табаковым  перекрой  судьбы  обернулся  поздним
счастьем. У него красивая, умная и талантливая жена, рядом  с  которой  этот
седой господин кажется много моложе. У них  растет  сын  Пашка,  похожий  на
мать. После смерти своего учителя Табаков возглавил МХАТ, и  его  творческий
путь от простого артиста до художественного руководителя  гордости  русского
театра можно считать головокружительной карьерой. У него  все  хорошо  -  он
мчится по жизни со скоростью 120 километров в час, не опасаясь, как говорит,
свернуть шею на крутых виражах, которые сам себе придумывает.
   И все-таки... Все-таки... В редкие минуты, оставшись один на один с самим
собой, он спрашивает себя - он без вины виноватый?

   Заслуженный - значит, заслужил. Заслужил - значит, заработал. Заработал -
значит, сильно старался, чтобы выбиться в люди. А что такое выбиться в  люди
для артиста? Это значит получить звание: заслуженный артист  РэСэФэСэРэ  или
народный артист СэСэСэРэ. Впрочем, последнего звания, как и самого СэСэСэРэ,
с 1991 года не существует. Хотя отряд народных насчитывает до сих  пор  1100
человек. Но с каждым годом он несет невосполнимые потери.
   История со званиями всегда была непростой, полной драматизма,  парадоксов
и извращений. Да что там говорить, если

   За одного Ленина одного народного давали
   Станиславский не мог запомнить слова "распределитель" -  Просто  народная
Ермолова - Опереточный друг Ельцина -
   Джигарханян знает вещи слаще

   I
   Для меня всегда было загадкой: для чего изобретены  эти  самые  звания  -
заслуженный, народный, заслуженный деятель  искусств,  заслуженный  работник
культуры, известный в  народе  аббревиатурой  "засрак"?  Может,  это  особая
государственная оценка труда художника? Моральная игрушка вместо  адекватной
оплаты труда? Идеологиче-ский поводок разной степени достоинства -  золотой,
серебряный,  бронзовый?  Или  какая-то  иная,  недоступная  моему  пониманию
штуковина, которой бредили и бредят, за которую бились и бьются?
   В почетных званиях существовала следующая иерархия:
   1) народный артист СССР;
   2) народный артист РСФСР (дальше шли народные всех  имевшихся  в  наличии
союзных республик);
   3) заслуженный артист РСФСР.
   Первое - самое высшее - условно можно приравнять к генеральскому  званию.
Второе - к полковничьему, ну а третье - что-то вроде майора будет.
   Любопытно, что народными артистами СССР № 1 и  №  2  в  1936  году  стали
капиталист Станиславский и дворянин Немирович-Данченко. Это был очень хитрый
политический  маневр  властей  по  дрессуре  художников:  с  одной  стороны,
соввласть демократично закрывала  глаза  на  буржуазное  про