я был
бы   доволен,   если   бы   Горбачеву  предоставили  какой-нибудь   почетный
дипломатический пост.
     А между тем М. С. включил Исакова в состав делегации в Японию. Узнав об
его выступлении, спросил меня: "Когда оратор говорил "в отставку Горбачева",
как реагировали, под бурные аплодисменты?..
     - Да...
     - А когда предложил "на дипломатический пост", тоже под овации?..
     -Да...
     Тут  же  велел исключить  Исакова из  делегации. Вот  и вся недолга  --
максимум доступного для президента.
     Поехал к Н.Н. Она еще болеет. Просила купить хлеба.  Объехал с Михаилом
Михайловичем  всю Москву, начиная с  Марьиной Рощи: на  булочных либо замки,
либо ужасающая абсолютная пустота. Такого Москва не видела, наверное, за всю
свою историю -- даже в самые  голодные  годы. Говорят: это  перед повышением
цен, но ведь хлеба на месяц вперед не купишь. В  этот день, наверное, совсем
ничего  не осталось от имиджа Горбачева. Он катится катастрофически вниз уже
от нулевой  отметки. Ведь любой (даже доброжелатель) может,  глядя на такое,
произнести только одно: доперестроил!..
     Подлая статья в "МН" О. Попцова о Горбачеве.
     Попцов  пишет:   Шеварднадзе  выбрал   между  властью  и  порядочностью
последнее. Так.  Что такое  власть у Шеварднадзе? Материальное благополучие,
роскошное жилье, слава, "имидж", полученный благодаря Горбачеву, который его
поставил  на этот пост и дал  четкий  политический курс  нового  мышления. А
собственно власть Э.А. (т. е. командование  и  подчинение)  распространялась
только на Смоленскую-Сенную. И только это он потерял, "выбрав порядочность".
Остальное все при нем осталось.
     Теперь о порядочности и чести. Вчера (а  он теперь почти каждую  неделю
дает интервью) Шеварднадзе выступал в программе ТВ "После полуночи". Говорил
о фундаментальных ошибках, жалобно негодовал по  поводу "военной техники" на
улицах Москвы 28 марта.
     Ну хорошо! Фундаментальные ошибки, Эдуард Амвросиевич, вы делали вместе
с Горбачевым, но расплачиваться  за них ты оставил его одного.  А сам сидишь
комфортно  перед  журналистами   или  объясняешься  со  знакомыми  западными
деятелями  у себя дома. И рассуждаешь на тему о том, что было  бы, если бы и
т. д. Снисходительно  "похлопываешь" М.  С.:  он,  мол,  еще  может принести
пользу  государству. Значит,  ты  не захотел мараться в самый острый момент,
когда "слава" могла уйти, решил "остановить мгновение" и остаться в  истории
хорошим. И это порядочность, и это честь кавказского человека?!
     А не метит ли он в самом деле в президенты после М.  С. -- в президенты
типа германского Вайцзеккера, когда ничего не  надо будет  делать, ни за что
не  отвечать, а лишь  красоваться  перед миром и либеральной интеллигенцией,
утверждая себя как историческую личность? Очень возможно...
     И   почему   бы   Яковлеву   не  последовать  его  примеру?  Александра
Николаевича, видно, и мучит,  что упустил момент.  Был бы на покое и  в роли
зачинателя перестройки,  "отца  русской  демократии" и "гиганта  либеральной
мысли". Тьфу!..
     У Н. Н. очень интересно поговорили. Пока она возилась у плиты, прочитал
ей Попцова  с комментариями.  Обсудили "Анализ катастрофического прогноза" в
"Московской правде" за 28  марта... И я собрался уходить.  Ей грустно стало:
"Жалко, что ты уходишь.  И опять я одна.  Тоскливо"... Я еще походил полчаса
по комнате. "Приятно и хорошо смотреть,  как ты  ходишь -- такой  близкий. И
мне неодиноко". Пронзило это  меня. Но вскоре я все-таки  ушел. Долго, через
всю  Москву ехал в метро, читал Василия  Леонтьева в  "Литературной  газете"
(интервью с Бурлацким) о нашей экономике.

     2 апреля 1991 года
     М.  С.  после нескольких  дней  колебаний вдруг решил принять  Никсона.
Вчера вечером его  бросились искать --  не  нашли.  М/С. снизошел: "Ладно --
завтра в  11 часов".  И  полтора  часа  с  ним сидел,  доказывая, что  "курс
неизменен", но нужно стабилизировать...
     Может быть, неизбежно  было говорить с Никсоном: он  ведь  представился
посланцем Буша и объехал Литву, Грузию, со всеми виделся.
     Сидел  я  рядом,  записывал  и  думал:  М.  С.  сам  по   себе   делает
"положенное", Съезд народных депутатов РСФСР -- сам по себе делает озверелое
шоу на всю  страну; шахтеры  -- сами по себе -- разрушают экономику, плевать
рабочему классу (гегемону)  на  все! Вообще это еще одно свидетельство краха
мифа о "прогрессивной исторической роли" рабочего класса.
     Тоска зеленая. Надо писать речи для Японии. А уже нет ни "вдохновения",
ни мысли... Иссякла "способность", потому что иссякла политика. Осталась  от
нее словесная шелуха.  Новое мышление сделало свое  дело... а дальше начатое
Горбачевым, увы,  продолжают...  американцы, создавая  "свой" новый  мировой
порядок.
     Обессмысливается  мое  пребывание при  М. С.  Никакого  "импульса".  Но
бежать стыдно,  хотя устал --  больше не от  работы, а от сознания  тупика и
поражения.  Хотя сделано-то огромное дело --  через новое  мышление,  но это
уже... позади.

     9 апреля
     М. С. все суетится. Готовит с Павловым экономическую программу. Сегодня
весь   день  говорили,  заседали  в  Совете   Федерации.   Ельцин,   проведя
"триумфально" Съезд  и получив  чрезвычайные полномочия (правда,  "Известия"
написали --  теперь никто уже не понимает, что это такое), укатил на Кавказ,
в "Красные Камни", играть в теннис...
     Страна же  поднимается с воплем:  "Долой Горбачева!" Шахтеры продолжают
бастовать... За Минском  -- вся  Белоруссия с  теми же  требованиями.  Вчера
читал  информацию  из  десятков городов:  по  всей  стране  --  все накануне
забастовок.
     То есть дело идет ко всеобщей политической стачке.
     Блестящая, искренняя, прямая, почти "до мата" встреча М. С. с шахтерами
-- мгновенная вспышка прежнего его обаяния... Все катится...
     А я и К° продолжаем лихорадочно готовиться к Японии. Вчера был посол, я
ему со  слов М. С. (звонил мне в Успенку  в воскресенье) говорю: Нобелевский
лауреат и автор идеи безъядерного мира  не может не  посетить  места атомных
бомбардировок...   (Японцы   этого   очень  не   хотели,  чтоб   не  обижать
американцев.)
     М. С., в порядке уступки, Хиросиму заменил на Нагасаки. Возобновил свое
согласие залететь к Ро Дэ У на о. Чеджудо... По пути из Японии.
     Словом, будет демонстрировать,  что  "все идет как положено": президент
делает свое дело, несмотря ни на что...
     Презрел призывы взять в делегацию из  тех, кого Ельцин назначит. Выбрал
Исаева -- самого серого, но зато  из противников Ельцина,  зама Председателя
ВС РСФСР.
     Читаю Арцыбашева ("Санин")... Даже некоторое разочарование по сравнению
с тем, какое со школы сложилось о нем представление. Почти классика: Куприн,
Л.  Андреев, даже Чехов... И никакой порнографии в нынешнем понимании...  Но
не в этом дело,  а в том,  что, в  отличие от поколений советских школьников
"после  меня",  я  со  школьных  лет  знал  про Арцыбашева так же,  как  про
Соллогуба,  Мережковского, Гиппиус, не говоря уж  о  Блоке...  Наш "Сердрей"
(учитель литературы) успевал нас во все посвятить, хотя сами сочинения мы не
всегда могли доставать. Но многое и доставали.
     В бешенстве от  бездарности,  непрофессионализма, убогости  материалов,
которые  дает МИД для визита в Японию,  как, впрочем, и  по  другим поводам.
Только  теперь вот --  цейтнот, да и заболел я... А на  мне, как назло,  все
опять сошлось.

     21 апреля, воскресенье
     О поездке в Японию
     14-го  в самолете  до Хабаровска.  Две  ночи и один  день. 15-го  М. С.
"обсуждал"  с местными деятелями  "пути выхода" из кризиса.  Четыре  часа ТВ
показывало его встречу с активом, который не хочет расставаться (и не умеет)
с  командно-административным  стилем.  Особенно  нахален  и  примитивен  был
предисполкома Данилюк, которого М. С. тем не менее взял с собой в Японию.
     Город. Деревянные дома старой постройки. Провинциальный облик улиц и...
полно всего в магазинах! Москве подобное давно уже не снилось.
     Распределение  продуктов  по  трем  системам  --   талоны,  кооперация,
коммерческая торговля: и ни очередей, ни толчеи в магазинах.
     Тип  людей  --  долгоносые,  остроносые,  в основном потомки украинских
переселенцев.
     16-го,   во   вторник,  улетели   в   Токио...  Первое  впечатление  --
неестественность сверхсовременного города, вроде нежизненность какая-то.
     Ничего  не видел, не был  ни на одном  из приемов  и  публичных встреч.
Только  на переговорах: двенадцать часов  чистого времени.  А  ночью  или  в
промежутках -- сообщения  для  печати и заготовки к очередному раунду. Всего
их было семь.
     Суть здесь не  перескажешь.  Это  --  в записях...  Разве  потом -- для
мемуаров.  Очень "неуютно" бывало,  когда  президент сверхдержавы  и премьер
Японии часами спорили  --  употреблять глагольную форму слова  или поставить
существительное. И  это в тот момент,  когда дома вот-вот  все рухнет! Но, с
другой стороны, может, и  хорошо "делать  вид", что  президент  занят "своим
делом, несмотря ни на что".
     В поезде на Киото скорость 250 км в час. Банкет М. С. с представителями
делового  мира.  Неожиданная встреча --  сокурсница  моя  по МГУ  в качестве
переводчицы.
     Полет  в  Нагасаки.  Красоты  заливов.  Сказочная  дорога  к  городу  в
сумерки... Толпы на улицах -- как бывало в Германии, в Америке, в Финляндии,
может,  чуть меньше, чем в Италии! Ради этого стоило ехать  (молодец Дунаев,
что настоял завернуть сюда...).  Особенно  "интересно" это  на  фоне,  когда
Ельцину показали на дверь в Страсбурге.
     Русское  кладбище 1905 года. Почему-то "не  проникаюсь"  я "до глубины"
такими  вещами.  Не  умиляюсь.  Видимо, я  глубоко  не  религиозный человек,
нетрадиционный. Митрополит Питирим, взятый в делегацию Горбачевым, красавец.
"Аллилуйя" в часовне.
     В  ночь -- полет на о. Чеджудо в  Южную Корею. В аэропорту сцена  из-за
Тамары и  Дунаева. Охрана и  протоколыцики заявили  им:  "Вас не  ждали!"  Я
возмутился и посадил их к себе в машину.  Но этим дело не кончилось. Приехав
в  гостиницу,  обнаружили,  что им не отвели номера. Я вошел  в раж. Устроил
громкий скандал начальнику охраны Плеханову  и начальнику протокола Шевченко
в присутствии их подчиненных и корейцев. Комнату, однако, не дали. Я поселил
Дунаева  в своей.  И  "в  знак  протеста"  (кому?)  не пошел  на официальный
вечерний  прием, устроенный президентом Ро Дэ У. Как  только кончился прием,
врывается ко мне Горбачев. Дунаев своей широкой спиной едва успел загородить
множество  опустошенных  нами  вместе  с  Тамарой  и   Ольгой  (Ланиной,  из
секретариата  президента)  "мерзавчиков"  из-под  виски  и  джина.  Ольга --
развалившаяся  на  моей  кровати.  Тамара   --  склонившаяся  над  машинкой,
поставленной на  стул: больше некуда  было в моих "апартаментах". Сцена, как
говаривал  Остап  Бендер,  достойная  кисти...   Но  М.   С.  сразу  "оценил
обстановку": "Ага! Теперь понятно, почему Черняев не явился  на прием. Здесь
ему  куда  уютнее, чем  слушать  нудные речи,  одну из  которых  он  сам  же
написал..."  Похохотали.  "Приласкал  женщин",  сказал,  что  завтра  "много
работы" и пожелал ехидно "спокойной ночи".
     Утром 20-го.  Переговоры  Горбачев -- Ро  Дэ  У  "один на один".  М. С.
накануне меня спрашивал, заявлять ли о нашем согласии на прием Южной Кореи в
ООН? "Исполнил", как условились. Ро Дэ У весь засиял.
     Договорились о кредитах (3 миллиарда). Переговоры  в делегациях. Всякие
грандиозные газовые и нефтяные проекты -- во что трудно верится.
     Возвращение на машинах в аэропорт: впечатления  по дороге -- не Япония,
но все же...
     В самолете одиннадцатичасовой  перелет.  Диктовал Тамаре о встречах  на
острове -- для ТВ и газет.
     М. С., как всегда, пригласил к себе  в отсек.  Уселись вокруг: Питирим,
Катушев, Игнатенко, Брутенц, Рогачев, Гусенков и я...
     В разговор  трудно было  вникать из-за  шума двигателей. Для меня  дело
привычное: каждый раз М. С. интимничает "на обратном пути" из-за границы. Но
на  этот  раз "специфика" -- участвовал митрополит. И... пил вместе со всеми
много  коньяку. Интересно, какое у  него впечатление от личности президента,
так раскрывающегося в такие моменты?
     Под  конец  Питирим  на  ушко  пригласил  меня  к  себе  в епархию  под
Волоколамск.

     27 апреля, суббота
     Поистине  "страстная неделя"  -- по возвращении  из Японии.  Совместное
заявление  с Ельциным --  прорыв. Хотя вчера мне М. С. говорил,  что  Б.  Н.
начинает "сдавать".  И  масла подливает Запад,  который слишком  расписывает
победу М. С.  в этом "компромиссе".  Беда,  если  Ельцин  сорвет "совместное
обязательство", а свалить вину на М. С. -- ничего не стоит!
     Потом  --  Пленум  ЦК.  Накануне (24-го)  было  Политбюро.  Когда М. С.
показали проект решения пленума, он взорвался: там речь шла об "антинародной
политике" генсека. Шенину  сказал:  "Твоя работа". Но, между прочим, все эти
"молодые" -- Гиренко, Лучинский, Семенова, Купцов, Строев, Фалин, которых он
выдвинул в секретари ЦК (в большинстве из провинции)  пригрел, обласкал, дал
путевку в большую политику -- они что?  Значит, тоже в душе согласились, что
во всем  виноват  М.  С.? И будто  его смещением или угрозой смещения, в тон
хору  обкомовских  резолюций, можно решить все вопросы?  Во  всяком  случае,
рыльце  у  них в пушку: недаром же они на пленуме в рот воды набрали,  когда
другие покатили на  М.  С.  волны  оскорблений и  поношений,  требовали  его
отставки, предъявляли  ультиматумы насчет  чрезвычайного  положения  во всей
стране. Иначе -- ужо тебе!  Позорище было смотреть  на этих "зайчиков"...  И
вообще на  весь этот пленум... Гнали  генсека, а  когда он  встал и  сказал:
"Ладно, ухожу!", все в портки наложили и проголосовали, чтоб "снять вопрос с
обсуждения". Тоже формулировочка... до следующего пленума, что ли?!
     Честь   ЦК   спасали  такие,  как  Вольский,  Бакатин,   не  говоря   о
Назарбаеве... Хотя  вообще-то я  был за  то, чтоб  М. С.  послал их к едрене
матери... И от них на другой  день ничего  не осталось бы. Они действительно
никому не нужны, кроме  номенклатуры... И  без М. С. сразу бы  оказались "на
обочине" --  в отвале. Впрочем, Вольский  и  Бакатин так прямо  и сказали. А
один рабочий в перерыве подходит к М. С., сокрушается: "идиоты-самоубийцы".
     В  самом деле "пигмеи". Впрочем,  я убежден был, что  М. С.  надо  было
воспользоваться шансом -- и уйти с генсекства, до его заключительного слова.
Тогда  я  думал:  это  был  бы  знак деидеологизации  высшей государственной
власти,  окончательного  сброса  бремени  партийности,   которую  в   стране
ненавидят.   И  можно   было   бы   получить   какой-то  подъем,  во-первых,
"обывательских"  симпатий  к Горбачеву, жалости (наподобие эффекта ушедшего,
наконец,  Рыжкова)...   Во-вторых,   "определилась  бы  значительная   часть
коммунистов, которые не  знают,  где они находятся -- у Полозкова или где-то
еще... И образовалась бы "партия Горбачева"... Произошел бы раскол в КПСС, а
это  очень  нужно,  чтоб не отдельные  "личности"  демонстративно выкидывали
партбилет (часто  по подоночным соображениям),  а  миллионы партийцев и  "из
принципа...". Остальные все сразу же оказались бы "полозковцами"!!
     Но  М.  С. опять (когда он в раже -- может!) проявил свой мощный талант
политика-трибуна.  На какой-то период, возможно, в  ЦК и в  парторганизациях
это заставит задуматься. А главное  -- он  обозначил четко  свое кредо перед
обществом, перед всякими Старовойтовыми и Станкевичами, т. е. "демократами",
которые  еще  не  потеряли  здравый  смысл,  не   истощили  свою  совесть  в
политических  играх и драках! Перед ними и  перед  Западом  встал  (как  и в
Японии)   вновь   прежний  Горбачев  --  убежденный  и  непоколебимый  автор
перестройки, умудренный ее "разносным" опытом!
     Может быть, этот вариант лучше сработает...
     Вчера вечером он мне позвонил: "Что, Толя, дальше-то делать?" Я опешил,
не сразу нашелся. Говорю: то же самое, что до этого!
     Потом поговорили  о  "пигмеях" и  "ничтожествах" в  ЦК, вокруг... Я ему
посоветовал недельку-другую отдохнуть -- уйти в тень, пусть "посуетятся" без
него,  и народ  пусть поразмышляет,  где М. С.,  который сейчас  чуть  ли не
каждый  день  "мелькает"... И  особенно  я ему советовал  не ходить 1 Мая на
Красную площадь... Это будет море -- десятки, если не сотни тысяч людей
     -- с проклятиями и оскорблениями в  адрес президента. Этим будет смазан
тот выигрыш в глазах массы, который достигнут в результате соглашения девяти
республик (Ново-Огаревский процесс) и  "итогов" Пленума ЦК. Да и просто надо
отдохнуть, воспользовавшись такой концентрацией "праздничных" дней  --  от 1
до 12 мая!
     Отмолчался... Но  у него и масса "мероприятий" набрано. Только по  моей
линии:   Коль  --  телефон,  Миттеран  --   прием  в  Ново-Огареве,   группа
высокопоставленных японцев, болгарин Лилов, вьетнамский лидер и т. д.
     Вчера он произнес  в Верховном Совете речь по итогам поездки в Японию и
Южную  Корею. Почти не поправил то,  что  я  ему подготовил.  Жалко  только,
выбросил один  "ход", чтоб  не  ломать  дурака:  мол,  не знаю  сам, отдадим
острова  или нет  (в наполнение его тезиса "пусть история сама поработает").
Не решился он.
     А я  тем временем делал свое дело. Между прочим, еще раз  убедился, что
недавно  образованная  "при   мне"  группа  консультантов   выдает   на-гора
полуфабрикат... Значит,  я  еще  нужен  пока.  Это  приятно,  хотя очень  уж
нагрузочно. Сделал письмо Бушу и письмо Мейджору -- ответы на их обращения к
М. С.  И  опять,  после МИДа,  пришлось переписывать,  так  же как  и ответы
венгерскому  президенту  Анталу  и  приветствие  Валенсе,  который,  кстати,
паршивенько себя  ведет: мелкошляхетско-плебейски. Ну ничего -- М. С. сказал
тут  как-то: "Правильно  "мы"  сделали, что перестали обращать  внимание  на
своих бывших  союзников. Пусть сами разберутся, хотят или не хотят они иметь
дело с нами, нужно им это или не нужно. А мы обойдемся!"

     2 мая 1991 года
     Раиса Максимовна с  помощью Г.  Пряхина (из агитпропа) написала  книгу.
Звонила  насчет  переводчика...  Я  посоветовал  отдать  рукопись   прямо  в
американское издательство. Долго, как только это она умеет, будто перед  ней
дебил  (хотя  на  этот   раз  вроде  бы  не  "поручение"  давала,  а  просто
"делилась"),  говорила  мне:  я,  мол,  всегда  избегала  давать   интервью,
публиковать статьи, хотя запросов -- сотни. Теперь не могу терпеть, когда на
М. С. столько клеветы,  столько  несправедливости,  столько  злых  выдумок и
слухов. Я должна вмешаться. Книга -- это моя "биография" с ним. Я пишу вроде
о себе, но на самом деле о нем.
     Я очень  поддержал,  и не  только  из вежливости. Надо  о нем  говорить
"изнутри". Это и моя обязанность. Но для этого мне надо  уйти на пенсию... У
нее-то времени навалом.
     С М.  С. виделся в эти дни только во время его  телефонного разговора с
Колем.  Все  о  том же: тот  выспрашивает, "удержишься ли?". И заверяет, что
будет "твердо поддерживать Михаила" всюду, в том числе...  вот  собирается в
Вашингтон.  По делу: со строительством квартир  для военных что-то  не идет.
Просил, чтобы подрядчиками были сами немцы.
     М.  С.  торопился на  Совет  безопасности, и  поговорить  как следует с
Гельмутом не удалось.
     Миттерана  (будет 6-го) я сплавил на  Загладина,  который  окончательно
превратился в разъездного (по заграницам) помощника. Иногда выведывает у них
интересные  мысли.  Они, кстати, пригодились для моей затеи -- дать анализ и
взгляд  на новый (пора уже!)  этап "политики  нового мышления".  Моя команда
(Вебер, Ермонский,  Малашенко) по моей  канве написала уже 40 страниц. Но  я
"подверг",  хотя  это  и  добротный  "фарш".   Не  было,   впрочем,  больших
"стратегических"  мыслей.   Изложил  им  новую  свою  крупную  канву,  вроде
вдо