уждении. Ничего, даже  по  поводу  его пошлых
интервью разным швейцарским и  японским  газетам, где он  ну просто не может
без того,  чтобы не обхамить Горбачева. Как с человеком  ничего у меня с ним
быть не  может,  но в политике  буду последовательно держаться  компромисса,
потому что без России ничего не сделаешь".
     Заговорили о Полозкове.  Я сказал, что чем хуже в компартии  РСФСР, тем
лучше, чем она "сталинистее", тем скорее сойдет с политической сцены.
     Примаков: есть опасность смычки Ельцин -- Полозков. Я согласился: есть.
Если  эта  партия будет  слабеть, Ельцин ее  облагодетельствует и, подобрав,
поставит на службу  своему  бонапартизму.  Если  она  будет усиливаться,  он
постарается не сделать из нее врага.
     Примаков:  надо  обласкать Полозкова, дать ему  хорошую  должностишку и
пусть уйдет с должности первого секретаря, а туда двинуть перестройщика.
     Я возразил: это иллюзия. Полозков хотя и темный, но понимает, что, уйди
он с поста или откажись от своей программы, он -- политический труп.
     М. С. игнорировал наши ходы вокруг  этой  темы.  И  заключил так: я  же
Полозкова знаю очень давно.
     Он честный, порядочный мужик, но глупый, необразованный. Он даже в этом
своем последнем интервью показал, что не понимает, что говорит. Ему напишут,
он произнесет.
     Заговорили  о  Рыжкове.  Примаков:  надо распрощаться  с  Рыжковым.  Он
объединяет ВПК, директоров (включая военных), объединяет их  на  анти-ваших,
М. С., позициях.  Он не способен  воспринять  рынок,  тем  более реализовать
рыночную  концепцию,  ибо  мозги  не  те,  не  только  амбиции.  Он публично
противопоставляет  свою  программу   программе  президента,   дискредитирует
"группу тринадцати", Абалкин превратился в его клеврета.
     Я  поддержал  Примакова.  Горбачев: "Котята вы. Если в такой ситуации я
еще  и здесь  создам фронт противостояния, конченные мы. Рыжков и сам Совмин
падут  естественными жертвами объективного  развертывания рыночной  системы.
Так же будет с государственной властью партии,  причем произойдет  это уже в
этом году".  Согласились  с  ним на  словах, но не в  душе, ибо  время опять
теряем: программу-то  экономическую надо принимать не когда-нибудь, а  уже в
сентябре.
     Незадолго до отъезда из Крыма  Горбачев с подачи  Примакова пригласил к
себе Игнатенко, чтобы предложить ему "должность  Фицуотера" (пресс-секретарь
Буша). Красивый, умный, талантливый. Журнал "Новое время" поставил наилучшим
образом. Игнатенко был  очень польщен. Вел себя достойно.  Напомнил, что  он
ведь создал фильм о Брежневе, за что Ленинскую премию получил. М. С. к этому
отнесся нормально. Важно, говорит, что ты сейчас думаешь и делаешь, ведь  мы
все -- из того времени.
     Погуляли по вечерним дорожкам  вокруг дачи. Горбачев его  прощупывал на
разные темы. Игнатенко улетел в Москву и на другой день звонил Примакову. По
словам Жени,  был  какой-то  кислый:  то ли испугался, то  ли  жалко  журнал
бросить, то ли свободу не  хочет терять, то ли боится слишком ангажироваться
в  отношении  Горбачева,  хотя в беседе смело  заявил: два года  назад  я бы
подумал  (т.  е. когда  Горбачев  был  еще  на взлете),  а теперь соглашаюсь
безвозвратно (когда дела у Горбачева все хуже и хуже).
     Указ  о  возвращении  гражданства  Солженицыну  и  еще  двадцати  трем.
Горбачев  и здесь  опоздал. Это надо было  сделать два-два с  половиной года
назад, когда такую акцию приписали бы ему лично. А сейчас уже никто не видит
в этом его  заслуги. Да и в самом деле, это результат логики нового времени.
Между прочим, мы (я, Шахназаров, Яковлев, Арбатов) давно приставали к нему с
Солженицыным, еще когда Политбюро было в форме и в силе. А он на ПБ говорил:
никогда! Хотя сам много раз учил нас никогда не говорить "никогда".

     26 августа
     Вчера  М. С. встречался с Дюма, министром  иностранных дел Франции. Тот
расшаркивался: "Франция  -- СССР! Это незаменимо.  Это особенно важно  и для
Ближнего  Востока,  и для Европы в  свете  объединения Германии. Да и  чтобы
Соединенным  Штатам  показать, что Европа,  где Франция вместе с СССР, может
без США обойтись", и т. п. М. С. был в ударе. Говорил  и  о том, что у  него
особенно  наболело: экономика и Союз. Не исключает завала  ее и развала его.
Издевался над  Ельциным. Уже не анализирует, как бывало, с  иностранцами его
поведение, а ожидает, что будет, и готов ко всему.
     Между прочим, в Крыму недавно сказал мне: "Работать не хочется.  Ничего
не  хочется  делать,  и  только  порядочность  заставляет".  Прямо  какая-то
Борис-Годуновская  судьба.  И каждый  день что-то "подкидывает": то табачные
бунты, то бои на армяно-азербайджанском фронте,  то взрыв на  спиртозаводе в
Уфе и  фенол  в водоснабжении  миллионного  города, то  ельцинские  штучки с
раздачей свободы всем краям и республикам России. Сказал французу, что скоро
встретится  с Ельциным,  наверное,  во  вторник,  и  постарается  унять  его
популизм:  мол,  не  на  митинге  ты  --  давно  уже   "при  государственной
ответственности...".
     Народ  (толпа)  Горбачева просто ненавидит.  Он это чувствует.  Говорил
мне,  что "все  эти"  (т.  е.  Ельцин  и  компания)  сознательно  усугубляют
дестабилизацию,  пользуясь  ненавистью  и  раздражением людей,  чтобы  взять
власть. А свою задачу он видит в том, чтобы не позволить "взять", ибо страну
тогда столкнут в хаос и диктатуру. Среда уже созрела для этого.
     Рыжков не хочет съезжать  из Кремля. И,  думаю, пока он  при должности,
Совмин там останется.
     Сцена  в аэропорту. Встречали  М.  С.  из  Крыма:  члены Президентского
совета (пока этот орган никакой государственной властью  не обладает, скорее
-- это группа консультантов и соратников), кое-кто из Политбюро
     (Дзасохов). До побледнения Рыжков сцепился с авторами программы "группы
тринадцати".   Горбачев  разнимал.  А  после   отъезда  Горбачева  с  Раисой
Максимовной  Рыжков, подойдя к нам (помощникам) прощаться, сказал Петракову,
дрожа от ненависти:  "Ну,  ты у меня войдешь в историю!"  Лукьянов, стоявший
тут же, добавил: "Если будете  так вести дело, то Верховный Совет в сентябре
скинет правительство, а  в ноябре будет распущен Съезд  народных депутатов и
сам Верховный Совет.  Будут  назначены  новые выборы  и не  позднее  декабря
скинут президента... и вас".

     28 августа
     Зашел  Шахназаров,  предложил,  чтобы Горбачев  написал письмо  Бушу  и
Тэтчер  и призвал их не науськивать неофашистов  на коммунистов  в Восточной
Европе. Я поиздевался над этой идеей.
     Вообще  говоря,   Остроумов,  помощник  Горбачева  по  делам  КПСС,  от
сверхподозрительности, а Шахназаров  из  страха  за  общественное  имущество
(армянский характер)  взывают не благодушничать  с нашими фашистами, которые
тоже  могут сжигать здания, в том  числе ЦК. А мне смешно  и не боюсь,  и не
верится, хотя что-то явно надвигается.
     М. С. не видит,  а может, не хочет реагировать. Думаю,  без  потрясения
Россия не возобновится, тем более после такого распада и разложения.

     1 сентября 1990 года
     Ельцин сегодня  на  пресс-конференции  был  милостив  к  Горбачеву,  но
заявил: Рыжков  должен уйти  сам,  а если  не  уйдет, мы его "уйдем".  Очень
хвалил программу Шаталина и обещал положить ее в основу российской реформы.
     Программа  (я ее изучил) --  это даже  не  европейский "Общий рынок", а
скорее ЕАСТ.  От  Союза мало что остается. Но, скорее  всего, теперь другого
пути сохранить такую видимость, как "СССР", нет. Впрочем, Ельцин предложил в
качестве  верховной власти образовать Совет президентов, в котором не должно
быть ни больших, ни малых.
     Злоба и ненависть к  Горбачеву в очередях. Сегодня в "Правде"  подборка
писем, брызжущих слюной  на перестройку и на Горбачева. Да,  начинается путь
на Голгофу.
     Ельцин получил кредит по крайней мере на два года, а у Горбачева кредит
с каждым днем приближается к нулевой отметке. Ельцин паразитирует на идеях и
заявлениях   и  на   непоследовательности  Горбачева.  Все,  что  сейчас  он
провозглашает, все  это  говорил М. С. на  соответствующих этапах  пяти  лет
перестройки. Но  не решался двигать, держала его за фалды идеология. Он и до
сих пор от нее не освободился.
     В Крыму в этом году опять начал с  того, что задумал  статью, в которой
хотел   оправдаться,  доказывая,  что   он   за  социализм.  И  одновременно
патронировал программу  Шаталина, Петракова  и др., где и слов-то таких нет:
"социализм", "социалистический выбор", "идеология" и пр.
     Он, наконец, раскидал всех, с кем начинал перестройку, кроме Яковлева и
Медведева. Все оказались за бортом, и все  стали  его яростными  врагами, за
которыми определенные группы и слои. Но растянул этот "процесс" на 3 года. А
надо было делать эту революцию так, как полагается делать революции.

     2 сентября
     Что-то  будет с Рыжковым? Что с экономической программой? Что с Союзом?
Думаю, что к Новому году мы страны иметь не будем. Будем ли иметь Горбачева?
Наверное, да.

     4 сентября
     "Известия" печатают  программу Шаталина. Российский  парламент начинает
ее  принимать. И  одновременно  съезд  Российской  компартии  (второй  этап)
называет все это антисоветчиной, предательством социализма и  сдачей  страны
капитализму.  И это на фоне "последнего дефицита" (за которым в России может
быть только бунт) -- дефицита хлеба. Тысячные очереди у тех булочных, где он
есть.  Что-то невероятное случилось с  Россией. Может, и впрямь мы на пороге
кровавой катастрофы?
     Горбачев, кажется,  растерян.  Власть  на глазах уползает из рук.  А он
целыми днями совещается с разными представителями по экономической платформе
и  по  Союзному  договору,  вместо  того  чтобы  ждать,  когда  это  сделают
парламенты. И присутствует  по полдня  на съезде Компартии РСФСР. Чего он от
этих-то ждет? Совсем потерялся и не знает, что и куда. Не видит, что делать.

     15 сентября
     Был  у Горбачева министр  иностранных  дел  Италии  Микелис, который от
имени  Андреотти  сообщил  о присуждении  Горбачеву  премии  фонда  "Фьюджи"
(итальянцы ее  приравнивают к Нобелевской). После  того как ушли итальянцы и
вместе  с ними Шеварднадзе и  Адамишин,  Горбачев  мне говорит:  "Толя,  что
делать, за  что  хвататься?" Вчера в Верховном  Совете  был конкурс программ
Абалкина, Аганбегяна,  Шаталина.  Каждый отстаивал свою. А  у народа челюсть
отвисает. Рыжков гнет свою:  моя, мол,  программа  реалистическая,  щадящая.
Что, референдум, что ли, устраивать по программам?  Глупо.  Республики, куда
посланы эти  альтернативные варианты, могут выбрать  одна -- одну, другая --
другую. А Россия уже вышла на рынок и вообще делает что хочет. Рыжков обещал
поднять закупочные цены на мясо с 1 января. Информация  об этом просочилась,
и мясо исчезло  совсем. Тогда Силаев заявил, что в России цены будут подняты
с 15 сентября. А что стоит постановление Рыжкова без России?!
     Политбюро   вчера  в  панике  обсудило,  что  делать  с  полумиллионной
демонстрацией, которая на 15 сентября назначена в Москве  и в других городах
под лозунгом: "Долой Рыжкова", а кое-где -- и "Долой Горбачева".
     18 сентября
     На Верховном  Совете Аганбегян, Шаталин,  Абалкин продолжают сражаться.
Первые два  заявляют: выбор  не  между социализмом  и капитализмом, а  между
жизнью и  могилой. Абалкин доказывает  правоту Рыжкова,  хочет спасти его (и
себя) с помощью популизма.

     22 сентября
     Ситуация все больше и больше запутывается. Рыночную программу Верховный
Совет      не      принял.      Опять     учреждена      сводная      группа
(Абалкин--Шаталин--Аганбегян).  Будут разные  варианты. Горбачев  потребовал
чрезвычайных  полномочий,  чтобы   вводить  рынок.  Верховный  Совет   РСФСР
ощетинился постановлением: без его ратификации никакие указы Президента СССР
в России не действительны.
     Травкин потом рассказывал, какие обвинения бросали Горбачеву российские
депутаты:  он  уничтожил  КПСС, разложил  Союз,  потерял  Восточную  Европу,
ликвидировал марксизм-ленинизм и  пролетарский  интернационализм, нанес удар
по армии,  опустошил прилавки, развел  преступность  и т. д. Между прочим, в
своей  речи в Верховном  Совете, которая предшествовала дискуссии о рыночных
программах,  Горбачев  опять  допустил грубый  "faux  pas"  --  заговорил  о
федерации вместо  Союза  государств.  Кстати, кто это ему навязывает,  будто
эпоха суверенитетов прошла?
     Дни, дни, недели. Все острее ожидание, когда  же все обрушится. Жизнь в
службе  каждый день  напоминает, что произошла смена  строя и я,  как и  мне
подобные, в положении тех бывших -- после 1917  года.  Все,  что я  имел или
заработал, все это от прежнего строя. Это  вознаграждение за службу  ему.  И
теперь я уже не могу  козырять: я всю жизнь работал! Спрашивать?  Но с кого?
Ответят: вот с того и спрашивай, кому служил. Вообще-то справедливо!

     23 сентября
     Грядет революция. Та самая,  которую вызвал Горбачев. Но  он  не ожидал
такого и долго не хотел  называть это сменой власти, тем более сменой строя.
Да и сейчас продолжает говорить лишь о смене экономической системы. Нет, то,
что происходит, действительно равно 1917 году, пусть и "наоборот".

     25 сентября
     Вчера  был,  употребляя  горбачевский  термин,   день  прорыва.  М.  С.
несколько  раз яростно выступал  в Верховном Совете  о рыночной программе  и
требовал особых

     полномочий для  ее осуществления.  Но решение  опять  отложено, и опять
образована  комиссия во главе с  ним, и опять она включает  несовместимое. И
это все видят, но уступают его неистребимой тактике компромисса.
     А все  катится  тем временем под  откос,  гибнет урожай,  рвутся связи,
прекращаются  поставки,  ничего  нет  в  магазинах, останавливаются  заводы,
бастуют транспортники.
     Между прочим, по телевизору объявление: требуются на какую-то захудалую
рабочую должностишку -- ставка от 300 до 1000 рублей!  Рынка нет, а цены уже
рвутся вверх.

     2 октября 1990 года
     Верховный  Совет действительно  пора разгонять.  Сегодня там  обсуждали
вопрос об  отмене Договора  о  дружбе с ГДР. Казалось бы, рутинно-формальный
акт. Немцы  отменили  этот договор  решением  правительства: ведь исчез  сам
субъект договора. А  наши дообсуждались  до того, что  потребовали  от  Коля
стать   восприемником   договора,  в  котором,  между  прочим,   записано  о
нерушимости    границ    между   двумя    Германиями,    о   борьбе   против
западногерманского  империализма и т. п.! И  ведь не приняли решение. Завтра
будут продолжать.
     Я посоветовал Ковалеву (Шеварднадзе  сейчас в  Нью-Йорке) рассказать об
этом М.  С., который отреагировал: да пошлите их всех на...! Но  ведь  здесь
действует   не   только   глупость:   это  сознательная  провокация   против
горбачевской германской политики со  стороны тех, кто, как и генерал Макашов
и т. п., считают, что Восточную  Европу отдали  "без боя", кто  против всего
"этого" так  называемого  "нового мышления". Не  очень  таят в  себе, что  и
Сталина не  худо было бы вернуть, чтобы расправиться  со  всей "этой  нашей"
политикой.  И  таким  вот  деятелям подыгрывают  и  Фалин,  и  ЦК,  и  "мой"
Международный отдел, который отчаянно борется за самосохранение.

     6 октября
     Когда  речь  с  Горбачевым зашла  об очернительстве на  телевидении  (в
отношении  нашей истории),  он  опять "соскочил" на то, что Сталин ненавидел
крестьянство и изничтожал его сознательно. Но на телевидении у нас "все это,
мол,  вранье,   будто  раньше  в  деревнях  жилось  хорошо:  рвань,  нищета,
бесперспективность".
     Когда М. С. решил ввести в свое  выступление надоевшую уже тему, как на
Ленина  обрушились, когда  он  вводил нэп,  я ему сказал:  "Главное и  самое
актуальное не то, что обрушились, а то, что не поняли, не приняли, отвергли,
потому и такие последствия. Все пошло наперекосяк".

     14 октября
     Вчера прошелся после работы  по улицам. Ощущение такое, будто я пережил
свое  время и просто  ничего не понимаю вокруг.  Злобная публика, потерявшая
всякие   критерии  порядочной   жизни.   Редко-редко  навстречу   попадается
нормальный   москвич,   тем   более   интеллигентное  лицо.   Суетностью   и
преступностью насыщена атмосфера города.
     М.С.,  который  уж  день  заседает  в  Президентском  совете  и  Совете
Федерации.  Опять  руководил  обсуждением   нового  варианта   экономической
программы. Не знаю, не знаю. От Шаталина он уже отшатнулся. "Жизнь,
     -- сказал он мне, -- подняла эту красивую программу на воздуси". Теперь
он в Верховном Совете  будет отстаивать симбиоз или просто рыжковскую,  хотя
обещал не делать из них компота.
     При  переходе от  разрушительного этапа перестройки, когда его  рейтинг
летел  вверх, к этапу "созидательному" М. С. совершил  стратегическую ошибку
(вопреки тому, что сам не раз провозглашал: высвободить естественную  логику
развития общества, а не навязывать ему  очередную схему). Теперь он пытается
играть роль главного конструктора  и архитектора нового общества. Но это уже
невозможно  в принципе, не  говоря уже о том, что  при всей его  одаренности
некомпетентен он для такой функции.
     Я  надеялся, что, став президентом, он воспользуется этим  и поднимется
"над" повседневным политическим процессом.  А он,  оказывается, имел  лишь в
виду получить  дополнительную  возможность "руководить процессом". Гибельная
нелепость. Хватается за все: за партию, за парламент, за всякие комиссии, за
сборы ученых и везде всем навязывает себя.
     Едем вроде в Испанию 26--28 октября и во Францию -- 28--29 октября.
     Тревожно.   И  кажется  все  более   бессмысленной   моя   старательная
деятельность  при  Горбачеве: во  внешней политике уже  сделано то, что дало
перелом. Остальное -- обуздать  военных, вернее, выдержать,  когда уйдет это
поколение генералов.

     17 октября
     Сегодня, кстати, роковая  дата:  в этот октябрьский  день 1941  года --
паника  в Москве. Вчера Ельцин произнес в Верховном Совете  РСФСР  речь. Это
объявление  войны Горбачеву. Смысл ее:  президент изменил  договоренности  с
Ельциным,  программа  рынка, которую он предложил на Верховном Совете  СССР,
невыполнима! Это предательство России, и теперь  ей, России,  надо  выбирать
один из трех вариантов:
     1) отделяться (свои деньги, своя таможня, своя армия и т. д.);
     2) коалиционное союзное  правительство пополам: половина от  Горбачева,
половина от демократов, от России;
     3)  карточная  система, пока не  обвалится программа Горбачева. А там в
хаосе разберемся, сам народ выйдет на улицу.
     В  10 утра Горбачев  собирает Президентский  совет. Не все  даже успели
ознакомиться с речью Ельцина. Пошел разговор. А в моей "исторической" памяти
-- картина заседания Временного правительства в Зимнем дворце в октябре 1917
года: Смольный диктует, в противном случае штурм.
     Лукьянов призывал  к  жестким  мерам. Его  поддержал  Крючков.  Ревенко
уклончиво за то же, но добавил между прочим, что Украина уже "отвалилась", а
после  речи Ельцина  пойдет  цепная  реакция  и промедление  смерти подобно.
Академик Осипьян  пространно  анализировал,  почему  Ельцин  выступил именно
сейчас. Только Шеварднадзе  высказался против  конфронтации и  против  того,
чтобы  М.   С.  по  телевидению  громил  Ельцина.   Медведев  тоже  призывал
"продолжать законодательный процесс", не нарываться, не подыгрывать Ельцину,
отвечая  ему тем  же, грубостью и угрозами.  Рыжков бушевал: сколько  можно:
правительство  --  мальчик  для  битья.  Никто не  слушает. Я,  председатель
правительства, вызываю какого-нибудь чиновника  -- не является. Распоряжения
не  выполняются. Страна потеряла управление.  Развал идет  полным ходом. СМИ
против нас. Все -- в оппозиции:
     ВЦСПС и даже партия. А мы ведь сами коммунисты, шумел Николай Иванович,
мы же от  этой партии! "Известия" и даже  "Правда" работают против нас. Надо
вернут