вшись в понедельник 5 июня,  Европа узнала, что Израиль воюет  со
своими  арабскими  соседями. До тех,  кто  оказался замешанным  в  конфликт,
находясь по ту сторону Атлантики, эта новость дошла в менее удобное время. В
2.50 ночи специальный  помощник президента Джонсона по вопросам национальной
безопасности Уолт Ростоу  был поднят с постели дежурным Белого  дома. В 4.30
Ростоу уже был на своем служебном посту в Белом доме и разбудил президента.
     Вскоре после рассвета  в Пентагоне заработал русский телетайп. Это было
послание Кремля. Текст был немедленно переведен и передан  в оперативный зал
Белого дома. Ответственные лица администрации были застигнуты  врасплох, ибо
это  был первый  случай  введения в действие "горячей линии",  со времени ее
установления в  августе 1963  года,  после  кубинского  кризиса.  В  течение
последующей  недели  происходил  обмен десятками посланий.  Косыгин уведомил
Джонсона,  что  Россия  против  войны  на  Ближнем  Востоке  и  не  намерена
вмешиваться в нее, если США также  останутся в стороне.  Косыгин дал понять,
что  две сверхдержавы могут сотрудничать  в деле восстановления  мира.  Хотя
Джонсону вручили послание в спальне, он тут же набросал  ответ. Дин Раек уже
прибыл в Белый дом.
     В 5.55 секретарь по делам печати Джордж Кристиан сделал от имени Белого
дома первое заявление о войне. Он сказал:

     Соединенные Штаты приложат все силы, чтобы добиться прекращения военных
действий и положить начало мирному развитию и процветанию всех стран района.
Мы  призываем  стороны  конфликта  поддерживать  Совет  Безопасности  в  его
стремлении немедленно установить перемирие.

     В 8.15 Раск,  Макнамара,  Ростоу  и Кристиан  присутствовали на  первом
официальном политическом  совещании  с Джонсоном.  Они обсуждали перспективы
сотрудничества с Советским Союзом в деле установления  перемирия. Позже в то
же утро Джонсон отозвал Макджорджа Банди с его поста директора фонда Форда и
включил его в число ответственных за политическую линию США.
     В  кратком  заявлении  секретаря  по  делам   печати   государственного
департамента  Роберта Макклоски, сделанном в полдень, было сказано, что "США
останутся нейтральными  в  помыслах,  словах и  действиях".  Заявление  было
сделано по инициативе Раска и Ростоу и предварительно согласовано с ними. Но
оно вызвало сильное  недовольство  еврейской общины  и  многих  американских
политиков; Джонсон вскоре понял, что допустил грубый политический промах.
     Немного позднее, в первый день войны, репортеры спрашивали, не означает
ли  заявление  Макклоски  о  нейтралитете, что Израиль  брошен  на  произвол
судьбы. Джонсон  вызвал Раска  и  поручил  ему  сделать новое  заявление,  в
котором Соединенные Штаты должны были предстать как "невоюющая сторона".
     Раск заявил:

     Я хочу подчеркнуть,  что  в любом  своем  значении слово "нейтральный",
которое символизирует великий принцип международного права, не подразумевает
безразличия,  тем более безразличие  недопустимо  для нас, так как, подписав
Устав Организации Объединенных Наций  и являясь одним  из постоянных  членов
Совета Безопасности,  мы  приняли очень серьезное обязательство  делать  все
возможное для поддержания мира и безопасности во всем мире.

     Разумеется,  с  начала и  до  конца конфликта все  стороны, в том числе
Россия, Египет и Израиль, знали, что США никогда не будут сидеть сложа руки,
если над Израилем нависнет угроза уничтожения.
     В палате общин Джордж Браун заявил, что главная цель Англии заключается
в том, чтобы как  можно  скорее добиться  соглашения о прекращении огня. Его
заявление, что "Англия стремится к тому, чтобы не принять  чью-либо сторону"
в  конфликте, встретило  единодушное одобрение  депутатов.  Он  уклонился от
ответа  на  вопрос,  какая страна  первой  начала войну.  Эммануэль Шинуелл,
который, как и другие парламентарии, продолжал сомневаться в исходе войны на
Ближнем  Востоке,  предостерег,  что  если Совету  Безопасности  не  удастся
установить перемирие, то арабские страны могут сокрушить Израиль.
     В Москву известие  о  начале  войны поступило в  10.47  по  московскому
времени. Передав это важное сообщение, советское радио и органы информации в
продолжение всего  дня  обвиняли Израиль  в  агрессии против ОАР. Ночью ТАСС
заявило,  что  советское   правительство  осудило  израильскую   агрессию  и
потребовало от Израиля  прекращения военных действий. Оно  также утверждало,
что  советское  правительство  "оставляет  за собой  право предпринять любые
шаги, которые могут потребовать обстановка".
     В Объединенных Нациях  Россия пыталась добиться  осуждения Израиля  как
агрессора, тогда как Великобритания и  США предложили обратиться с прямым  и
настоятельным  призывом  немедленно прекратить военные действия. Но если три
великие  державы поступали  в соответствии с  принципами своей  политики, то
четвертая великая держава - Франция  -  не  в первый раз за  последние  годы
поразила всех политических ясновидцев.
     Ожидали, что она  не  изменит своему  прежнему  произраильскому  курсу:
фактически израильские  военно-воздушные силы были укомплектованы самолетами
французского производства. Когда вести о войне достигли  Парижа, французское
общественное  мнение среагировало на них  стихийным  изъявлением  симпатии к
Израилю.  Даже правые,  придерживавшиеся  традиции  антисемитских  взглядов,
проснулись  на другой день  страстными  сионистами.  Ветераны  кампании  "За
французский Алжир" прошли  парадным маршем по бульварам,  скандируя "Израиль
победит"  в  том  же самом  ритме,  в каком  они некогда  выкрикивали "Алжир
французский".   Но   французское   правительство  хранило  многозначительное
молчание, несмотря на произраильские демонстрации.
     Де Голль заявил, что Франция придает меньшее значение узам, связывающим
ее с Израилем, чем своим давним и тщательно оберегаемым интересам на Ближнем
Востоке.  Чтобы не подвергать  эти  интересы  опасности, она должна занимать
подчеркнуто нейтральную  позицию. Фактически де Голль был раздражен тем, что
Эвен, посетив Париж на пути  в Израиль,  пренебрег его советом не  проявлять
инициативы.
     Французскую    позицию   хорошо   сформулировал   ведущий   французский
политический   комментатор    Эдуард   Саблиер   в    программе    Би-би-си,
транслировавшейся 7 июня по телевидению.

     Бесспорно,  что  между  позицией  нынешнего  правительства  и  позицией
правительства  Ги Молле в  1956 году  нет ничего  общего... ширится пропасть
между безразличием правительства де Голля к  правам Израиля на существование
и очень страстной поддержкой (90 процентов) этих прав французским народом.

     Однако  нейтралитет де Голля был изменен  оговоркой, что Франция осудит
ту сторону, которая нападет первой. Так как некоторое время было неясно, кто
сделал  первый выстрел, то эта  декларация, подобно многим другим заявлениям
загадочного президента, мало что объясняла.
     Премьер-министр де Голля Жорж Помпиду, который ранее служил  директором
банка  Ротшильда в Париже, был, подобно своим патронам, пламенным сионистом.
Он делал все, что  было в его  силах, чтобы  обеспечить доставку  в  Израиль
максимального количества  оружия.  Поскольку президент  наложил  эмбарго  на
дальнейшую поставку оружия, то, во избежание осложнений,  некоторые запасные
части к самолетам доставлялись в Израиль воздушным путем не из Франции, а из
Голландии.
     Президент  Тито случайно оказался 5 июня  в Вене. Будучи  старым другом
полковника  Насера,  он  недвусмысленно  дал  понять,  что  считает  Израиль
агрессором.  Он  был первым коммунистическим деятелем, который высказался по
этому  вопросу. Он  торжественно обещал  оказать  полную  поддержку арабским
странам в их "справедливой борьбе с Израилем". Его дружба с Насером началась
в  середине   50-х  годов,  когда   была   сделана   попытка  создать   блок
неприсоединившихся стран, в числе которых были Индия, Югославия и Египет.
     В тот  же  понедельник  одиннадцать арабских  стран - Иордания,  Сирия,
Ливан, Ирак, Саудовская Аравия, Кувейт, Алжир, Марокко, Йемен, Судан и Тунис
-  объявили  о  своей солидарности с  Насером. Из  этих  стран  только  одна
Иордания с самого начала войны  приняла активное участие в войне с Израилем.
Король Хусейн оказался вовлеченным в  конфликт против  своей  воли,  уступив
давлению арабского мира. Но его армия сыграла в войне  почетную роль. Король
Хусейн  сражался  с  энергией и упорством. Сирия, которая, несмотря  на свою
наибольшую враждебность к Израилю, ограничилась в первые два-три дня военных
действий  обстрелом  израильских  поселений  из  дальнобойных  орудий,  была
жестоко наказана за свое бездействие.
     Ливан  располагал  незначительным военным потенциалом и благоразумно не
принимал активного участия  в войне.  По утверждению  ливанских пилотов,  им
удалось сбить один  реактивный израильский военный самолет над Ливаном. Ирак
перед войной  послал  дивизию  и 150 танков в Иорданию.  Хотя никто не видел
иракских солдат на  поле  боя, они еще долгое  время после прекращения  огня
оставались  в Иордании  нежеланными гостями. Ирак  объявил  войну Израилю  и
предупредил,   что   оказание  его  врагу   помощи   любой   страной   будет
рассматриваться как акт  агрессии против Ирака. Согласно багдадской  версии,
иракская  авиация  уничтожила  во  время  налета  на одну базу 7 израильских
самолетов и бомбардировала Тель-Авив. Оба этих сообщения оказались вымыслом.
     Король Саудовской Аравии Фейсал, которого в Париже угощали апельсиновым
соком,  а в Лондоне королева  и британское правительство, желавшее заключить
сделку на продажу оружия на 150  миллионов фунтов стерлингов, почтили званым
обедом,   направил  Насеру  послание  с  обещанием  поддержки.  Радио  Мекка
сообщило, что войска Саудовской Аравии вступили в Иорданию, чтобы "сражаться
на  стороне  арабских  братьев".  Однако  эти  доблестные  воины  оставались
незамеченными Израилем в течение всей  кампании. Король  Фейсал благоразумно
пребывал в Европе до 21 июня.
     Эмир  Кувейта  шейх  Сабах  провозгласил  "оборонительную  войну  между
Кувейтом  и  сионистскими бандами  в оккупированной  Палестине". Он  заявил:
"Настал час жертвы".  Еще перед войной  он откомандировал в  Египет воинский
отряд для обороны Шарм а-Шейха.
     Богатые арабские страны на словах оказывают большую помощь палестинским
беженцам,  на  деле  же  они  проявляют  традиционное  нежелание  помочь  им
материально.  Но  для  ведения   войны  Кувейт   незамедлительно   предложил
финансовую помощь  Египту, Ираку, Иордании  и Сирии. Эта помощь выразилась в
сумме  60  миллионов  фунтов  стерлингов.  Потом  Египту  и  Иордании   было
предоставлено  дополнительно  еще 8 миллионов фунтов  стерлингов.  Поскольку
Кувейт входит  в стерлинговую  зону,  то  это означало снятие  им средств  с
лондонских счетов, и его щедрость в сочетании со всеобщим паническим страхом
перед  войной  привела,  как и  следовало  ожидать,  к  падению  курса фунта
стерлингов, что и сказалось  через  короткое  время. Другие арабские  страны
ограничили   свою  помощь   Насеру  демонстрациями  перед  американскими   и
английскими  посольствами  и  их культурными  центрами,  а  также  попытками
нанести им материальный ущерб. В египетской  столице,  однако, в первый день
войны еще не было паники.
     "Нью-Йорк  таймс" поместил 5 июня  на  первой  странице переданную днем
раньше из Каира по телеграфу корреспонденцию Джеймса Рестона:

     Вызывающий озабоченность фатализм, по-видимому, распространяется в этом
городе. Каир не хочет войны  и, бесспорно, не  подготовлен к ней.  Но он уже
согласился с возможностью и даже вероятностью войны, он,  как видно, потерял
контроль над положением.

     Судя  по  общему  тону  статьи,  Рестон  был,  очевидно,  убежден,  что
окружение Насера проявит больше благоразумия, чем можно было предположить на
основании пропагандистских  заявлений.  "Они сами  утверждают,  что хотят не
"уничтожить Израиль, а предъявить ему ряд требований". По  словам Рестона, у
него  создалось  впечатление,  что  Каир не  так заинтересован в  соблюдении
законов  судоходства,  как  "в  общем  урегулировании,  которое  приведет  к
радикальному изменению отношений между арабскими странами и Израилем".
     Он писал  далее, не  указывая источника своей информации,  что действия
египтян здесь (в  Шарм а-Шейхе) были навязаны Генеральным Секретарем  ООН  У
Таном, который настаивал  на выводе всех войск ООН  со  всех  наблюдательных
постов, в  том  числе  и  с  тех, с  которых  осуществлялось  наблюдение  за
Тиранскими  проливами.  "По  словам  египтян,  -  писал  Рестон,  -  они  не
собираются эвакуироваться".
     Эта  статья  подтверждает  мнение,  что  в  Америке  начал  создаваться
общественный климат ("Нью-Йорк Таймс" придерживалась решительно пацифистской
позиции),  при котором дальнейшее промедление израильтян  могло усилить  вес
проарабских   элементов.   Возможно,  это  был  второй  фактор  в   расчетах
Тель-Авива.

x x x

     Значительное число  английских и американских  корреспондентов в  Каире
испытали на себе все последствия неудачной  и проигранной кампании.  В конце
концов  их выслали, заставив пройти  через оскорбления и  унижения. Даже  на
третий  день войны в  Каир  поступала очень  скудная  информация. Из  сводок
египетского   верховного  командования  можно   было  сделать  два   вывода:
во-первых, что войска ОАР отошли  ко второй линии  обороны и, во-вторых, что
"объединенные   арабские   силы  были   выведены  из   Шарм  а-Шейха,  чтобы
присоединиться  к  главным  силам ОАР".  Американским  журналистам приказали
оставаться в гостинице "Нил", где  их держали под  полуофициальным  арестом.
Английские  корреспонденты  могли еще  работать,  но и они  чувствовали, что
атмосфера вокруг  них сгущается. Цензура еще  действовала в разумных рамках,
ибо  фактически   все,   выраженное   в  тактичной  форме,  разрешалось.  Но
достоверная  информация  была  недоступна.  Несколько  раз  давались сигналы
воздушной тревоги, за которыми не следовали налеты. Не было вестей с фронта.
     Каирцы не отходили от приемников, слушая краткие  сводки,  перемежаемые
военными маршами.  Это была чистая пропаганда.  В понедельник  передали, что
сбито 23, а  затем  42 израильских самолета. Одна  из трудностей, с  которой
столкнулись пропагандисты,  заключалась  в  том,  что они  получали  скудную
информацию из армейских  ставок. Фактически,  помимо этих данных, им послали
только две директивы в первый  день войны. Народ  чувствовал  возбуждение  и
вместе с  тем  облегчение, что ожиданию  пришел  конец.  Не происходило  еще
никаких  антизападных  выступлений.   Тем   временем  рабочие  с  величайшей
поспешностью выполняли программу гражданской  обороны.  Затемнения,  которые
проводились отчасти путем прекращения подачи энергии, соблюдались населением
с  почти  маниакальной  педантичностью  и  были  замечательно эффективны.  В
понедельник ночью  израильтяне повторили свои воздушные налеты, но только на
аэродромы. Египтяне выпустили  несколько русских ракет СА-2  по противнику в
первый день и большое количество во вторник и среду  ночью. Очевидно, у  них
не было недостатка в ракетах, особенно в  районе аэродрома Каир Западный, но
этот вид оружия оказался неэффективным для борьбы с самолетами, пролетавшими
низко над землей.
     Уже  в понедельник утром египетские ВВС были  практически уничтожены  и
война  проиграна,  по  крайней  мере, Египтом. Но  египетский народ этого не
знал. Также и западные страны, не имея достоверной информации, еще не пришли
к этому очевидному  выводу.  Правда, англичанин,  который  включил дома свой
приемник, уже к обеду в первый день войны мог понять, что египетская авиация
прекратила свое существование, ибо не поступило ни  одного сообщения о  том,
что хотя бы одна бомба упала на Тель-Авив, который являлся весьма уязвимой и
незащищенной  целью.  Можно было  возразить, что  Каир также не  подвергался
бомбардировке, но никто и не считал израильтян способными на такую операцию.
     В течение первых четырех дней военных действий арабская пресса и радио,
особенно  в  Каире, вели  непрерывную  пропагандистскую  кампанию.  Мухаммед
Хайкал,  главный редактор  газеты  "Аль-Ахрам", человек близкий  к  Насеру и
египетскому верховному  командованию, писал 6 июня в статье на эту тему, что
американские   и   английские  самолеты  создали  над  Израилем  авиационное
прикрытие, и это дало возможность израильским ВВС перейти в наступление.
     8  июня, на четвертый день  войны,  когда израильские силы уже достигли
канала, египетская "Иджипшн  газетт" вышла под  заголовком "Арабские  войска
наносят урон израильтянам". В статье говорилось:

     Под ударами арабских войск противник понес вчера большие потери на всех
фронтах. В своей  вчерашней вечерней сводке ставка  верховного  командования
вооруженных  сил  ОАР  сообщила,  что  "самолеты  ОАР  нанесли  большой урон
израильской танковой бригаде, проводившей операцию по доставке боеприпасов и
горючего в районе Хатмии...
     Вооруженные  силы ОАР сбили также 23  самолета противника  над  Синаем,
Суэцом  и  Шарм   а-Шейхом  и  уничтожили  отряд  израильских  парашютистов,
сброшенных над второй линией обороны в Синае...
     Вчера было  отмечено  попадание  снаряда в дом  израильского президента
Шазара в результате интенсивного обстрела, который возобновился с нескольких
артиллерийских  позиций иорданцев в районе  Иерусалима. Сообщается,  что дом
пострадал.
     Неизвестно, где находился президент Шазар в это время. Полагают, что он
был в бомбоубежище.

     Само  собой  разумеется,  эти  сообщения  были  вымышленными.  Потерпев
жестокое поражение на суше, на море  и в  воздухе, Египет согласился 8  июня
прекратить огонь.
     Но  еще замечательнее  было  сообщение, появившееся на  другой  день, 9
июня, в "Иджипшн газетт" под огромным заголовком "Израильтяне  терпят  новые
поражения на всех фронтах. ОАР наносит ответные удары". Петитом было набрано
единственное достоверное сообщение: "Египет согласился на прекращение огня".
Но основная масса египтян, в числе которых были сотни тысяч тех,  кто  потом
неистовствовал  на  улицах  Каира,  требуя,  чтобы  Насер  взял  назад  свою
отставку, держалась  в полном  неведении о том, что произошло на фронте. Как
добропорядочным гражданам, им даже в голову не могла прийти мысль попытаться
понять слова Насера  о "резком  отпоре", с которым столкнулись египтяне. Те,
кто  хотел бы  задать  этот вопрос,  не  осмеливались.  Полиция,  сила более
эффективная, чем армия, позаботилась об этом.  Номера телефонов, по  которым
обывателей   призывали   незамедлительно  доносить   о  любых  пораженческих
разговорах  или "подозрительном  поведении", печатались в газетах  на видном
месте. ОАР располагал совершенным аппаратом полицейского государства.
     Туманные и осторожные сводки египетского военного командования наводили
послушные египетские  массы на мысль, что положение было незавидным. Тем  не
менее большинство  египтян, вероятно,  до  настоящего  времени не  осознали,
какое сокрушительное поражение потерпела их армия.
     Несмотря на циничную подтасовку фактов и  замалчивание масштаба потерь,
жестокая  правда  о войне не  может быть скрыта  от  тех  египетских  семей,
сыновья которых навсегда остались на поле боя. Питер Гопкирк был прав, когда
писал в газете "Таймс" 16 июня:

     От  Насера  теперь  можно  ожидать  отвлекающих  маневров, в  частности
нахождения новых  и воскрешения старых козлов отпущения, устройства арабских
конференций на высшем  уровне  и всевозможных других  трюков,  в которых  он
поднаторел за долгие годы своего правления.

     Не  желая признать  своего разгрома,  арабское верховное командование в
конце  войны  начало распространять  версию, будто  32 американских самолета
пр