в  цели  и  успокоившись,  они снова начинают  волноваться; в  своей
профессии они обнаруживают иногда деловитость, но в практической жизни вечно
остаются детьми".
     Эта характеристика применима вполне и к маттоидам, только у них я редко
находил    органические    аномалии    и    наследственную    склонность   к
умопомешательству;  напротив,  многие из них состоят  в  родстве с великими,
гениальными людьми, о чем я скажу в своем месте.]

     Этот  последний,  тщательно  и   долго  изучавший  подобных  субъектов,
предложил разделить их на  четыре категории, смотря по тому, относится ли их
ненормальность к области чувственной, аффективной или интеллектуальной.
     Первую  категорию   составляют  отчасти  истеричные  субъекты,  отчасти
ипохондрики  с  более  острой  впечатлительностью,  чем у других людей,  и с
наклонностью объяснять свои воображаемые несчастья выдуманными причинами.
     Ко  второй категории  принадлежат субъекты с  извращенными инстинктами,
злоупотребляющие  то эксцессами,  то воздержанием  и  склонные  к  различным
половым  не-нормальностям,  о  чем  я подробно  говорил в  своей  брошюре  о
проявлении  любви у  помешанных.  Они обнаруживают  странную привязанность к
собакам,  кошкам,  птицам  и  т.д., отличаются  самыми  нелепыми  причудами,
например,  уничтожают дорогие вещи, бросаются с поездов, избегают солнечного
света, так что выходят только ночью и притом с зонтиком, не могут оставаться
в  закрытых  помещениях, так  что падают  в  обморок,  когда их  запирают  в
комнате,  или, наоборот,  боятся  открытых  мест,  площадей  и  не  решаются
переходить их. Я  знал одну даму,  падавшую в  обморок  при виде заостренных
вещей (punto), a Раджи  сообщает о другой, что  с  ней делалась рвота, когда
она  видела своего мужа,  которого,  между тем, очень любила. У некоторых, в
особенности у  педерастов, замечается настоящая  страсть  ко всему грязному,
тогда как другие проявляют такую любовь  к чистоте, что они по нескольку раз
вытирают стул, прежде чем сесть на него, и заставляют своих близких голодать
или бодрствовать из мнимого убеждения, что им дадут неопрятно приготовленные
кушанья  или грязные  простыни.  Аффективные моральные маттои-ды  образуют в
полном  смысле   слова  субстрат   или   переходную  ступень   к  врожденным
преступникам;   это   --   бессердечные,  безжалостные  эгоисты,  остающиеся
совершенно спокойными при виде смерти и страданий  близких им людей,  иногда
способные даже любоваться таким зрелищем; они часто питают ненависть к людям
и  скрываются  где-нибудь в глуши,  избегая общества.  Иные же, напротив, из
потребности  делать зло сближаются  с людьми и стараются возбудить к себе их
удивление с  помощью  самых нелепых  приемов,  например собиранием  пуговиц,
зонтиков и пр., или же прибегают для этой цели к глупым фарсам -- пишут сами
себе любовные записки и потом хвастаются ими; чуть не умирая с голода, курят
дорогие сигары и т.п. Обыкновенно  такие личности становятся во главе тайных
обществ,  заседающих в  кафе или  политическом  клубе, делаются основателями
новых  сект  или   только   их  апостолами,  тем   более   ревностными,  чем
невежественнее сами. Нередко также, будучи негодяями и ворами с детства, они
все свои способности употребляют на всевозможные  мошеннические проделки,  с
наслаждением   занимаются  ими,  а  попавшись,   с   негодованием  встречают
обвинительный  приговор,  хотя  сами  отлично знают  законы.  Тщеславные  до
крайней   степени,   они   зачастую   совершают  преступления   из   желания
прославиться, забывая  при  этом,  что вместе с утратой престижа  лишаются и
честного имени, и уважения окружающих, чего они так страстно добивались.
     Интеллектуальные маттоиды  -- это,  по  мнению  Раджи,  те  неудержимые
болтуны,  которые,  раз  заговорив,  уже не могут остановить  потока  своего
красноречия, даже если  бы  и желали этого.  Находясь под влиянием какого-то
лихорадочного умственного возбуждения, они  говорят  без логической связи  и
нередко приходят к выводам,  совершенно противоположным тому, что они хотели
доказать. Иногда  у них  появляются чрезвычайно странные фантазии: например,
сосчитать камешки на мостовой, половицы в комнате или пристально смотреть на
кончик сапога. Рассеянны они до такой степени, что по нескольку раз пишут об
одном и том же  к тому  же лицу, не  замечают  перемен дня  и ночи;  иногда,
напротив, у них бывает необыкновенно  развита память, так что они запоминают
целые   страницы  из  прочитанного  или  же  хорошо   помнят  только  числа,
иностранные  слова,  но  забывают  черты лица даже  своих  друзей. Некоторые
отличаются живостью воображения, вследствие чего доходят до разных абсурдов,
делают категорические заключения от общего к частному и т.д.
     Такие субъекты  очень  мало отличаются  от  душевнобольных,  страдающих
горделивым помешательством и пр., и часто делаются ими при первом же поводе.
     Раджи, у которого я многое заимствую по  данному вопросу, находит между
ними лишь ту разницу, что у большинства маттоидов умственное расстройство не
сопровождается  аффектами  и  что они более  способны сдерживаться  в  своих
поступках.  С  своей  стороны  я  прибавлю,  что  ненормальность  их  бывает
врожденная и неизлечимая -- к ним же я отношу и лиц, страдающих неврозом, --
и  что  они  обладают  только  болезненными  свойствами   гениальных  людей,
преимущественно эксцентричностью,  не имея, однако, ни критического взгляда,
ни творческих способностей. Морель, Легран  ле-Соль и Шюле приписывают таким
маттоидам  еще и различные физические ненормальности -- особенно  в строении
ушной раковины  (всегда плоской), языка, черепа и половых органов, --  но  я
находил у них эти признаки лишь в виде исключения.
     Разновидность  того  же типа,  соединяющую интеллектуального маттоида с
моральным или  аффективным, представляют  графоманы и  кляузники, которыми я
нахожу  нужным  заняться  обстоятельнее, не  только  вследствие  аналогии  и
контрастов  между  ними  и гениальными людьми,  но и потому еще, что события
последнего времени доказали мне, какое значение они приобретают в социальной
и политической  жизни народа,  тем  более что всегда вредная деятельность их
прикрывается  вначале   псевдолитературными  стремлениями.  Поэтому  на  них
следует  обратить  внимание не с одной только  медицинской или  литературной
точки зрения.
     У маттоида-графомана  в большинстве  случаев  череп бывает  нормальный,
детей  у него нет, но сам он нередко происходит  от гениального предка; так,
Квестер был брат ученого Адольфа Квесгера, Мартин Вильям --  брат Джонатана,
знаменитого  живописца, Флуран,  коммунар,  --  сын  знаменитого  физиолога,
Спандри -- сын  известного астронома и  пр. Отличительная особенность его --
преувеличенное  мнение  о  себе,  о  своих  достоинствах  и   вместе  с  тем
исклю-чительно  ему  свойственная  способность  высказывать  свои  убеждения
больше  на бумаге,  чем на словах или на деле, не возмущаясь нисколько  теми
невзгодами  и  противоречиями,  которые  на   каждом  шагу   встречаются   в
практической жизни и обыкновенно  не дают покоя как гениальным  людям, так и
сумасшедшим.
     Чианкеттини приравнивал себя к Галилею, даже к самому Христу, и в то же
время подметал лестницы в казарме.
     Пассананте, называвший себя  президентом политического общества, служил
в качестве  повара. Манжионе, считающий  себя  мучеником своего  гения  ради
блага  Италии,  исполняет  обязанности  маклера.  Кессон   выдает   себя  за
кардинала,  а между тем живет как  паразит, разыгрывая  роль сумасшедшего  и
получая  обильные  подаяния. Пастор Блюэ, титулующий себя апостолом и графом
Пермис-сионом, был такого высокого мнения о себе как авторе  "Скоттатиндже",
что  удостаивал своим вниманием только  царствующих особ и в то же  время не
отказывался заниматься укрощением лошадей. Стеварт, автор нелепого сочинения
"Новая система  физической философии", исходивший весь свет с целью отыскать
"полярность истины" (polarita  del  verо), воображал, что все короли земного
шара сговорились уничтожить его произведение, и  потому раздавал  экземпляры
своим  друзьям с  просьбой  спрятать их как можно  тщательнее и не открывать
этой тайны иначе, как на смертном одре.
     Мартин  Вильям,  брат Джонатана, того  самого,  что в припадке  безумия
поджог собор  в Йорке,  и  Джона,  создавшего новый род живописи,  напечатал
множество сочинений для доказательства вечного  движения (perpetuum mobile).
Убедившись на  основании 36 сделанных им опытов, что  научным путем доказать
это  невозможно, этот  маттоид во  сне  получил от Бога откровение,  что  он
избран для  открытия первой причины всех вещей, а также  perpetuum mobile, и
написал по этому предмету несколько сочинений.
     Ненормальность писателей-маттоидов не всегда легко было заметить,  если
бы, при всей кажущейся  серьезности и увлечении  данной идеей, --  в чем они
обнаруживают сход-ство с мономаньяками и гениальными людьми, -- к сочинениям
их  не  примешивалось   зачастую  множество   нелепых  выводов,   постоянных
противоречий,  многословия,  бессмысленной  мелочности  и   главным  образом
себялюбия и тщеславия, составляющих преобладающее свойство гениальных людей,
лишившихся рассудка. Недаром же в числе  215 маттоидов-графоманов мы находим
44 пророка.
     Филапанти в своем сочинении "Dio libérale" причисляет к  полубогам
своего отца, занимавшегося столярным ремеслом, и свою мать!
     Гито  намеревается   спасти   республику,   убив   ее   президента,   и
провозглашает себя великим законоведом и философом.
     Пассананте,  проповедовавший "неприкосновенность  человеческой жизни  и
собственности",  обрекает  на  смерть  членов  парламента:  требуя от  своих
последователей,  чтобы  они уважали  существующий  образ правления,  он  сам
оскорбляет  монархию,  покушается  на  жизнь короля и  предлагает уничтожить
скупцов и ханжей.

     Врач  С.  печатает  статью о  том,  что  кровопускания предохраняют  от
избытка  (eccesso) света, а  другой  в двух толстых  томах  доказывает,  что
болезни бывают эллиптической формы.
     Сочинение  Демонса  "Quintessenza   sestessenza   dialettica"   критики
называют настоящей квинтэссенцией глупости.
     Глезес  утверждал,  что  тело  атеистично,  а  Фузи  (теолог!)  --  что
менструальная кровь обладает свойством тушить пожары.
     Ганнекен,  имевший обыкновение  писать  в воздухе пальцем  и  владевший
духовой трубой (tromba aromale), посредством которой  он входил в сношения с
рассеянными в  воздухе  духами, возвестил,  что настанет время, когда многие
индивиды  мужского пола превратятся в  индивидов  женского пола  и сделаются
полубогами.
     Генрион  сказал в академии  надписей, что Адам был ростом 40 футов, Ной
-- 29, Моисей 25 и т.д.
     Леру,  знаменитый  парижский депутат,  веривший  в переселение душ  и в
каббалу, так определил  любовь: "идеальность реальности одной части целого в
бесконечном существе и пр.".
     Асгиль утверждал, что  человек может  жить  вечно, лишь бы у него  была
вера в бессмертие.
     Филапанти признавал существование трех Адамов и  с величайшей точностью
определял, в каком именно году они жили и чем занимались.
     Бывает,   однако,   что  среди   хаотического  бреда  в   произведениях
маттоидов-графоманов попадаются и совершенно  новые,  здравые суждения. Вот,
например,  какие прелестные отрывки можно  встретить среди нелепых сентенций
Чианкеттини:
     "Инстинкт  заставляет всех животных  стремиться  к  поддержанию  своего
существования  с  наименьшей  затратой  сил,  избегать  всего  неприятного и
наслаждаться жизнью; но, чтобы достигнуть этого, им необходима свобода".
     "Все  животные, за исключением человека, стараются удовлетворить  этому
инстинктивному стремлению, и  почти всем удается достигнуть этого: одни лишь
люди, сгруппировавшись в общества, оказались  связанными,  порабощенными  до
такой степени, что не только никогда еще никому не посчастливилось доставить
людям  мир  и свободу, но  даже никто из  них не мог  придумать способа  для
достижения этой цели".
     "И  вот я  решаюсь  предложить  такой способ. Положение дел в настоящее
время  напоминает  запертую  дверь,  которую нельзя  открыть  без  ключа или
отмычки, иначе  как взломавши ее; точно так же и человек, утративший свободу
с развитием членораздельной речи, только с  помощью  того  же дара слова или
его эквивалента -- письма может опять сделаться свободным, не разорвав связи
с обществом".
     Между   бессмысленными    гимнами,    помещенными   пастором   Блюэ   в
"Скоттатиндже",  я нашел один стих, превосходно выражающий положение Италии:
"Вечная царица и раба -- враждебно относящаяся к своим детям".
     Из  биографии Пассананте мы  вскоре увидим,  что  в  своих  статьях,  и
особенно  в разговоре,  он  иногда  высказывал меткие оригинальные суждения,
заставлявшие  многих сомневаться  в том,  действительно  ли  он сумасшедший.
Припомните,  например, его  изречение: "Там,  где ученый теряет-ся,  невежда
имеет  успех".  Или   вот  еще  другое:  "История,  преподаваемая  народами,
поучительнее той, которая изучается по книгам".
     Взгляды,  приводимые   в  такого  рода  сочинениях,  конечно,  зачастую
заимствованы  у  более  сильных  мыслителей  или  публицистов,  но  всегда с
преувеличениями и  в  своеобразной переделке.  Так,  у  Бозизио  я  встретил
доведенные до  крайности  тенденции наших зоофилов (покровителей животных) и
как  бы  предвосхищенные  у  г-жи  Ройе и  Кон-та взгляды  на  необходимость
применения теории Мальтуса. В статьях Детомази, маклера  весьма сомнительной
нравственности,  попадаются рассуждения о  проведении  в жизнь дарвиновского
полового  подбора,  хотя  и  с   примесью  чисто  болезненного  эротизма,  а
Чианкеттини  стремится к  практическому осуществлению  социализма.  Впрочем,
ненормальность сказывается не столько  в преувеличениях относительно той или
другой  тенденции,   а,   скорее,  в  непоследовательности,   в   постоянных
противоречиях,  так что  рядом  с возвышенными, иногда прекрасно изложенными
взглядами    встречаются    суждения   жалкие,   нелепые,    парадоксальные,
противоречащие основному плану сочинения и социальному положению автора. При
чтении таких статей невольно вспоминается  Дон Кихот, великодушные  поступки
которого вместо  сочувствия  вызывают улыбку сострадания, хотя в иное  время
их,  может  быть,  признали бы  геройскими,  достойными  удивления.  Вообще,
гениальные  черты составляют в  произведениях  маттоидов редкое  исключение.
Кроме того, у большинства их заметен недостаток экстаза,  вдохновения; целые
тома  наполняют  они бессмысленной, тяжелой болтовней; чтобы скрыть бедность
мысли, невыработанность  слога, отсутствие таланта, эти честолюбцы прибегают
к   вопросительным   и  восклицательным  знакам,   подчеркиваниям   слов   и
придумыванию новых выражений, как это делают и мономаньяки. Один мономаньяк,
Бардье, издал  брошюру,  в  которой учил земледельцев -- как получать  вдвое
большую жатву с полей, а моряков -- как  избегать противного ветра, и дал ей
такое  заглавие:  "Покоритель  атмосферы",  а  себя  самого  назвал  творцом
покорителя  атмосферы.  Чианкеттини,  Пари,  Вальтук  и  другие  придумывали
совершенно невозможные  слова,  например алитрология,  анттропомогнотология,
ледепидермокриния, глоссостомотопатика и т.п.
     Часто рукописи  испещрены  вертикальными и  горизонтальными  строками и
надписями,  сделанными различным  почерком,  как, например,  у  Чианкеттини.
Нередко также встречаются и рисунки,  точно будто для большей ясности авторы
находят нужным  прибегнуть к древнему идеографическому  способу письма, что,
как мы уже  видели, делают и мегало-маньяки. Так, в 88-й книге  Блюэ помещен
непристойный рисунок, настолько же бессмысленный, как и самый текст ее.
     Некто   Вальт   напечатал  два  сочинения  о  психографии,  т.е.  новой
философской системе, им самим придуманной, и тем не менее нашелся совершенно
здравомыслящий  философ, который написал комментарии  к этому  произведению,
что может служить доказательством "солидной" учености некоторых философов. В
системе этой  доказывалось, что каждой идее соответствует в  мозгу известное
изображение  или  символ  души,  например, пламя  свечи означает  физическую
природу, символом  души служит  кольцо, движения -- крючок; дыхания, а также
обоняния -- нос и т.д. Другой философ, А., отчаявшись, и совершенно резонно,
в том, чтобы кто-нибудь понял его  письменные объяснения, наполнил всю  свою
книгу  рисунками, изображавшими мозг, испещренный символами  такого же рода.
Иезуитский миссионер Паолетти написал книгу против св. Фомы и приложил к ней
картину с изображением  орудий,  употребляемых в аду для определения будущей
судьбы детей  Адама, согласно  с предназначенной  им участью. Божественная и
человеческая   воля  представлена   на  этой  картине  в  виде  двух  шаров,
вращающихся  в  противоположных направлениях и потом  встречающихся в  общем
центре.
     Все  маттоиды употребляют  чрезвычайно сложные,  курьезные заглавия для
своих сочинений.  У  меня  есть  одно,  с заглавием  в 18  строк, не  считая
примечания, поясняющего это заглавие. В одной драме оно состоит из 19 строк.
В  другом   социалистическом  произведении,  напечатанном  в  Австралии   на
итальянском языке,  заглавию  придана форма триумфальной  арки.  Пожалуй,  в
этих-то  заголовках  и  сказывается  почти  у  всех  маттоидов  ненормальное
состояние их умственных способностей.
     У многих является  фантазия  прибавлять  к  фразам  отдельные цифры или
целые ряды их, что иногда делают и паралитики. В одном сочинении помешанного
Совбира, озаглавленном 666, каждый стих оканчивается  тем же  числом; но что
всего страннее, одновременно с этим произведением некто Потер издал в Англии
брошюру  о числе 666, которое он  признал самым совершенным из чисел. Ему же
отдавал  особое  предпочтение  и   Лазаретти.  Спандри,   Леврон  и   другие
высказывали такой же взгляд на число 3.
     Подобно сумасшедшим, маттоиды любят  повторять  некоторые изречения или
отдельные  слова по нескольку раз  на одной и той же странице. Так,  в одной
главе сочинения Пассананте слово "riprovate" употреблено 143 раза.
     Случается, что они заказывают специально  для своих произведений особую
бумагу, раскрашенную  в  различные  цвета, что,  конечно, сильно увеличивает
расходы  по  изданию. Так, некоему  Виргманду издание подобной книги  в  400
страниц  стоило  более  22 тысяч  рублей.  Филон  ухитрился окрасить  каждую
страницу своей книги особым цветом.
     Другую особенность их составляет своеобразная орфография и каллиграфия,
со множеством подчеркнутых или написанных печатными буквами слов. Иногда они
пишут в два столбца даже обыкновенные письма, строки располагают и вдоль,  и
поперек,  и наискось и, наконец, в словах подчеркивают  некоторые буквы, как
будто отдавая им предпочтение  перед другими  (Пассананте).  Периоды  бывают
нередко  отделены  один от  другого, точно  параграфы Библии, или  же каждые
два-три  слова перемежаются многоточиями, как, например, в хранящейся у меня
книжке Беллоне. Также часто употребляются  скобки, даже двойные, и множество
примечаний,  выносок,  ссылок  и  пр.  В брошюре  некоего  Л.  (профессора),
состоящей   из   12  страниц,  выноски  занимают  9.  Гепен  изобрел   новый
физиологический язык, состоящий, в сущности, из тех же букв, только в другом
порядке  и  с  прибавлением  цифр,  например,  votre  présence  следует
написать так: stat 5 nq  facto. Многие маттоиды превосходят даже сумасшедших
страстью к цветистой  речи, к употреблению  фигуральных выражений и  к  игре
словами,  основанной  на   созвучиях.  Поразительный   пример  в  этом  роде
представляет  Гекарт,  тот  самый  Гекарт,  который сказал,  что  заниматься
пустяками  свойственно только помешанным, и  состави