ктору,  то  к   членам  своей  семьи,  где
высказывались самые задушевные мысли автора. Кроме того,  он сочинял письма,
петиции и прошения от имени других больных и служителей, избравших его своим
секретарем. М.А.  обещал  написать  также  комедии  и  трагедии  для  нашего
маленького те-атра, устроенного в больнице. Составленный  им по моей просьбе
список всех его произведений вышел до того длинен, что я не решаюсь привести
его целиком и укажу лишь на особенно характерные заглавия:
     "Тайны  чудовищной  жестокости  в  морской   службе,  или  Ретроградный
прогресс XIX столетия" -- соч. в 5 частях.
     "Корабельный юнга" -- поэма в рифмованных октавах.
     "Романтический сборник" -- один том.
     "Избранные письма" -- один том.
     "Пауперизм в Италии и средства к его уничтожению" -- поэма.
     "Скучающий холостяк" -- юмористическая пьеса в 5 действиях.
     Переводы с латинского (?).
     Сонеты, эпиграммы, акростихи, шарады, загадки, ребусы и пр.
     Статьи, напечатанные в различных журналах, как, например, в "Il Dovere,
Corriere di Marche" и пр.
     Автор   очень  высокого   мнения  обо  всех   этих   произведениях;   и
действительно, хотя в них встречается  перефразировка одних  и тех  же идей,
хотя нередко они оставляют многого желать со стороны ясности изложения, но в
них  проявляется иногда увлекательное красноречие  и -- что еще удивительнее
--  заметна строгая логичность, свидетельствующая об умении автора достигать
главной цели  --  убедить  читателя  в  своих необыкновенных дарованиях и  в
роковой  силе печальных обстоятельств, омрачивших этот  светлый  ум.  Своими
сочинениями  М.А.  не только думает прославить  себя, но и  опозорить  своих
бесчисленных  воображаемых врагов,  ухитрившихся  столько времени продержать
его в тюрьмах. При этом он, однако, не скрывает, что ему недостает знаний по
части социологии  и что убеждения его  шатки;  в  самом  деле, они  до  того
неустойчивы,  что  М.А.  легко  доказать,   с  помощью  логических  доводов,
нелепость  его  поступков  и бессмысленность  проводимых  им  идей, например
относительно социализма, интернационализма и пр. Под  влиянием таких доводов
он   нередко  сознает  неосновательность  своего  предположения,  будто  все
общества вооружились против него, причем даже сам объясняет свои заблуждения
и странные  поступки  расстройством своих умственных  способностей,  которое
вызвано  роковыми случайностями его жизни,  исполненной  треволнений всякого
рода".


V. АНОМАЛИИ ЧЕРЕПА У ВЕЛИКИХ ЛЮДЕЙ
(к XI главе)
     Я уже говорил раньше о таких аномалиях и теперь прибавлю лишь несколько
новейших наблюдений в том же роде, заимствованных у Канестрини,  Мантегацца,
Фох-та и др.  Кроме того, я сам подробно исследовал  череп Вольты и нашел  в
нем,  при   замечательной  красоте   формы  и   несомненно   большей  против
обыкновенного  емкости  многие  из  тех  особенностей,  которые,  по  мнению
антропологов,  составляют   принадлежность  низших   рас;   как,   например,
выпуклость  шиловидных отростков,  малая извилистость  венечного  шва, следы
среднего лобного шва,  тупость лицевого угла (73°) и  в  особенности сильные
черепные  склерозы, доходившие местами до 16 миллиметров,  отчего зависел  и
значительный вес черепа  -- 753 грамма. Из наблюдений  других исследователей
мы  узнаем, что  у  Манцони, Петрарки  и  Фузиньери  лоб был покатый,  что у
Байрона, Фосколо, Хименеса и Доницетти найдено сращение черепных швов; затем
мы убеждаемся в  субмикроцефалии** Розари, Декарта,  Фосколо,  Тассо,  Гвидо
Рени, Гофмана и Шумана; находим склерозы у Доницетти и костный гребень между
крыловидным отростком и основною частью затылочной кости у Тидемана.

     [*Емкость черепа  Вольты  1865 сантиметров3, емкость глазниц
55 см3, окружность  черепа 570  мм, ширина лба 120 мм, показатель
черепной    775    мм,   показатель   вертикальный   720    мм,   показатель
черепно-глазничный 33 мм, показатель черепно-спинальный 22 мм.
     Емкость черепа Бруначчи 1700 сантиметров3, Петрарки -- 1602,
Фузиньери -- 1602, Данте - 1493, Фосколо - 1426, св. Амвросия - 1792, Скарпа
- 1455, Романьози - 1819(?).
     Из этой таблицы видно, что емкость черепа Вольты -- наибольшая: средняя
же емкость,  по Калори,  считается для  итальянцев 1551, а  по  Делоренци --
1554. Средний вес мозга Гадди принимает в 600. но большинство -- в 500.
     Окружность  черепа  св.   Амвросия  533  миллиметра  Бруначчи  --  550,
Фузиньери  -- 544,  Петрарки -- 540, Фосколо -- 530, Данте -- 520, Доницетти
-- 574, Беллини - 550.
     У  Вагнера  приведены   следующие   данные   относительно  веса   мозга
геттингенских ученых:
     Диришематематик54лет1520граммов
Фуксмедик52-1499-
Гауссматематик78-1492-
Германфилософ51-1358-
Гаусманминералог77-1266-
     Бишоф для ученых Мюнхена нашел такие цифры:
     Германгеометр60лет1590граммов
Пфейфермедик60-1488-
Бишофмедик79-1452-
Мельхиор-Мейерпоэт79-1415-
Губерфилософ47-1499-
Фальмейерхимик74-1349-
Либих-70-1352-
Тидеман-79-1254-
Гарлесс-40-1238-
Деллингер-71-1207-
     Наибольший  вес  мозга  (1925-2222  граммов)  найден был у  неизвестных
личностей. Точно так  же измерение мозгового пояса дало наибольшие цифры для
личностей с ограниченными способностями.
     У клинициста Фукса поверхность мозга занимала 22,1005 см2. У
Гауса - 21,9588 см2. И при том же весе у  неизвестной  женщины  -
20,4115. У простого рабочего - 18,7672.

     (Бишоф. Вес мозга у человека, 1880.)
     Емкость черепа Канта  была 1740 см3 -- на  40 см3 больше против средней
емкости у германцев.]
     [**Малый размер черепа.]

     К таким же ненормальностям следует отнести теменную  трещину, найденную
у  Фузиньери,  асимметрию  черепа  Биша,  Романьози, Канта, Шеневи  и  Данте
(причем у  последнего  было  найдено  еще  и  неправильное  развитие  левого
теменного бугра и присутствие двух бугорков на лобной кости), плажиоцефалию*
-- у  Бруначчи и Макиавелли, несозрамерно  выдающийся лоб (68°)  у Фосколо и
ультрадолихоцефалию** у Фузиньери  (показатель 74), составляющую разительный
контраст с  обычной  у венецианцев  ультрабрахицефалией*** (показатель 82  и
84),  ультрадолихоцефалию  О'Коннора (73), тогда  как  показатель в  среднем
выводе для ирландцев дает 77; присутствие средней затылочной ямы у Скарпа и,
наконец,  множество  особенностей  строения  черепа  Канта,  обыкновенно  не
встречающихся у  немцев, как, например, ультрабрахицефалия  -- 88,5, плоский
череп (показатель высоты 71,1) непропорциональность верхней части затылочной
кости,  вдвое более развитой,  чем нижняя,  и слишком уже  малая лобная дуга
сравнительно с теменной.

     [*Сплющенный череп.]
     [**Крайняя степень удлинения черепа.]
     [***Крайне укороченный череп.]

     На  основании таких данных и  ввиду  того,  что гениальные  способности
часто  развиваются  в  ущерб  каким-нибудь  психическим  сторонам,  мы можем
сделать  предположение,  что  гениальность  сопровождается  аномалиями  того
самого  органа, на  котором  зиждется  слава  гения.  Чтобы такой  вывод  не
показался слишком смелым, мы, кроме приведенных выше наблюдений,  укажем еще
на  многие  другие   факты,  например  водянку  желудочков  мозга  у  Руссо,
гипертрофию мозга у Кювье, менингит у Гросси, Доницетти и Шумана, отек мозга
у Либиха  и Тидемана.  У  этого последнего Бишоф  нашел  кроме значительного
утолщения костей черепа, особенно лобных, еще и уплотнение твердой  мозговой
оболочки, прилегающей к кости, утолщение и повреждение паутинной оболочки, а
в мозгу -- явные признаки  атрофии. Вагнер нашел у клинициста  Фукса перерыв
роландо-вой  борозды,  происшедший от  пересечения  ее на поверхности  мозга
образовавшейся  аномальной  извилиной,  случай   до   того  редкий,  что  он
встречается, по  Джиакомини,  -- один раз на 356, а по Гешелю -- один раз на
632 вскрытия. Мозг  Скарпа весил  только 1066 граммов.  Вагнер и Бишоф нашли
вес  мозга  знаменитых германских  ученых ниже  средней цифры,  принятой для
германцев, хотя  это обусловливалось, может  быть, преклонным возрастом их и
болезненным состоянием  в последние годы жизни, как,  например, у Либиха (70
лет) -- 1352 грамма и Деллингера -- 1207 граммов, умерших от чахотки*.

     [Во Франции Ле-Бон, исследовавший 26 черепов гениальных французов, как,
например, Буало, Декарта,  Журдана и др., нашел у наиболее известных из  них
емкость в  1732 см3, тогда  как у древних обывателей Парижа она была  только
1559: в  настоящее  время едва  лишь 12  на сто парижан представляют емкость
выше 1700 см3. У гениальных же людей 73 на сто обладают емкостью больше этой
средней цифры.]



    Чезаре Ломброзо.
    Любовь у помешанных


     Минск-2000, ООО "Попурри". ISBN 985-438-163-3
     OCR: Тарас Семенюк



     В психиатрических статистиках мы  всегда можем найти порядочную круглую
цифру  сумасшествий  от любви.  Esquirol  нашел  между 1375  умалишенными 37
человек,  потерявших  рассудок от  любви, 18  от  ревности и 146  вследствие
развратной жизни. Virgilio  отметил между 1288 случаями умопомешательства 41
от любви  и 17 от ревности; в другие годы он между 863 случаями  нашел всего
18 от  любви и 4 от распутства. У  Descurel приходилось 114 таких случаев на
8275 умалишенных.  Zani  нашел,  что  у женщин  любовь оказывает влияние  на
умопомешательство в отношении 11:100, а  у  мужчин всего 4:100;  но  зато  в
неудачных супружествах отношение меняется: 17:100 у мужчин и 4:100 у женщин.
В Венеции Figna между 615  умалишенными насчитал всего 1 случай от любви и 7
от развратного образа жизни (Rendiconto Statistico Venezia, 1877); Adriani -
между 466 всего 7 от любви и 11 от половых излишеств.
     Я,  однако,  думаю,  что  число  действительных  сумасшествий от  любви
значительно  меньше  того, которое указывают статистики. И действительно, за
всю свою  долголетнюю практику,  в течение  которой мне  пришлось  наблюдать
много тысяч умалишенных,  я едва могу насчитать дюжину таких случаев. Многие
больные  попадали  ко  мне  с  указаниями  родных или близких, будто  они  -
загадочные жертвы любви, но когда я, опытный в такого рода делах, исследовал
вопрос  несколько  глубже, то  почти  всегда убеждался, что дело  шло  не  о
страсти,   а  о  похотливости,  обманутом  самолюбии  или  о  физических   и
наследственных  причинах,  которые   заставляли   усомниться  в   тщательных
этиологических разработках и измышлениях старых психиатрических школ.
     Я знаю один  только  вполне  ясный  случай сумасшествия от  любви. Дело
касалось  одного  честного,  храброго  итальянца, брата  полуидиота,  в жену
которого он  в короткое время страстно влюбился,  и  не без  взаимности.  Но
однажды он нашел свое место занятым человеком, которого Италия считает между
лучшими  своими гражданами.  Он не сказал ни слова и,  не  совершив  никакой
безумной выходки, с этого дня, как бы  дав  себе  зарок, перестал говорить и
весь ушел в себя; знаками указывал  он  на то,  что ему  было нужно, знаками
давал понять, как больно ему  всякое сообщение с людьми; вынужденный к тому,
он  произносил краткое словцо и  снова  хранил  молчание. Таким  образом  он
прожил  18 лет и умер,  но даже в последние дни его жизни я напрасно силился
вырвать у  него  хоть  одну  фразу,  которая  бы  мне  указала  на  источник
угнетавшего его  недуга.  Это  была форма  меланхолии, которую  я  назвал бы
молчаливой, а случай можно отнести к редким жертвам любви. В настоящее время
(1881г.)  у  Salemi  Расе также  находится  в  пользовании  "бедная девушка,
которой жених объявил, что не  может  жениться на ней; в  тот  же момент она
поникла  головой и  наложила  на  себя  печать  молчания,  которое  длится и
поднесь, а  прошло с  тех пор уже 15 лет.  Она покидает  свое место лишь для
того, чтобы  идти  спать или подышать свежим воздухом на балконе; молча  она
принимает  пищу  и  молча отвергает ее; молча она совершает  прогулку и свой
туалет,  доказательство  того,  что не  потухла, а лишь застыла, я сказал бы
даже "окаменела", эта благородная душа".
     Между  случаями сумасшествий от любви следует отметить  случай филолога
Александра Крудена*,  который, получив  19-ти  лет степень доктора теологии,
влюбился в дочь  одного своего соотечественника и с такой страстью выказывал
ей свое  чувство, что отец отказал ему от дома. Горе молодого  человека было
так велико, что он лишился рассудка.  Спустя несколько лет он,  по-видимому,
выздоровел   и  предпринял  гигантское   сочинение   о  согласии  в  Библии,
на-печатание которого доставило  ему  великий почет; но он  не  мог получить
обещанной королевой  поддержки  вследствие  ее  смерти,  и  его  болезненное
состояние возобновилось.  Поправившись, он напечатал странную  книжонку,  но
затем стал корректором и проявлял лишь молчаливую печаль.
     [Le Pierre. Liter, des Fous. P. 171.]
     Однажды один приятель, желая развлечь  Крудена, вздумал представить его
одному негоцианту, не зная, что сестра последнего  была именно той женщиной,
к которой он питал такую фатальную  любовь, и, к довершению  беды, случилось
так, что она первая встретила его  при входе в дом. Увидя  ее, он с  криком:
"Это  она" бросился  назад,  тесно сжав руку друга;  с  тех пор он более  не
успокоился.   Преследуемый   мыслью,   что   его   должны   вознаградить  за
умопомешательство, он серьезно предлагал  сестре и друзьям,  вызвавшим  его,
заплатить ему вознаграждение  и  пойти на  время  в  одну  из тюрем  Англии,
которую  сами  изберут. Затем  он  вообразил,  что  получил  от  Бога миссию
исправителя народных  нравов и  стал  впоследствии  печатать книги,  которые
раздавал  на улицах; кроме того, он  губкой  стирал со  стен безнравственные
афиши и терзал министров, которые, если только они не страдали подагрой, при
виде его быстро убегали. А между тем  он сам не был свободен от  эротических
стремлений,  и,  когда  одна  мисс,  которую  он  беспрестанно  преследовал,
удалилась из Лондона,  чтобы избегнуть  этих преследований,  он  отпечатал и
распространил   между  путешественниками  молитвы,  чтобы  она  благополучно
совершила свой путь.
     Гораздо реже случаи  сумасшествия от счастливой любви. Я знаю лишь один
такой  случай,  сообщенный  мне профессором  Адрияни. "Один только  раз  мне
суждено было, - пишет он мне, - наблюдать восемнадцатилетнюю милую, кроткую,
нравственную девушку, которая,  влюбившись в молодого  человека ее возраста,
дошла до такой экзальтации, что  всюду видела  лишь жениха, шепчущего ей  на
ухо слова любви; она желала уйти от него и злилась, почему он ее удерживает;
затем  она оставила все  занятия, отвергала пищу и  не спала.  При виде этой
прекрасной девушки, одетой в белое, сдержанной и  скромной,  выпрямленной  и
неподвижной,  как статуя пред  балконом,  с  тихо поникшей красивой головой,
сплетенными руками и ясным, спокойным взглядом, который меланхолически нежно
терялся  в небесной  лазури,  так  и хотелось передать на полотно чистоту  и
прелесть  ее страданья.  А между  тем  я не  стану уверять, что даже в  этот
момент чувственность не волновала это нежное существо".
     Повторяю:  случаи  сумасшествия  от любви крайне редки не потому, чтобы
любовь действовала  слабее всякой  другой  страсти, но  именно  потому,  что
сотрясение, вызываемое ею, так велико и внезапно, что, если оно не кончается
самоубийством*, принимает ту форму острого расстройства, которое, вследствие
своего быстрого течения, дает возможность избегнуть дома умалишенных.
     [*См. мою  работу "О  любви в самоубийстве  и преступлении" ("DelPamore
nel suicidio e nel delitto", 1880).]
     Вот  пример.  Одна девица безумно влюблена в кузена,  которому она была
обещана;  обыкновенные  жизненные   условия  расстраивают  свадьбу;  девушка
перестает  говорить, не движется, не ест и лежит в постели, как бы сраженная
молнией.  На пятый  день  ей  доставляют обратно  возлюбленного, но  слишком
поздно: на шестой день она мертва.
     Другая,  едва  убедившись  в  индифферентности  к  ней   возлюбленного,
заболела воспалением мозга и быстро умерла.
     Следует упомянуть и о противоположных случаях  сумасшествия,  в которых
первая   супружеская   ночь  вызывала  неожиданную  меланхолию,  или   манию
самоубиения,  или полуэпилептические припадки  с острым слабоумием. О  таких
случаях упоминают Верга*, Эскироль, Тозелли**.
     [*Verga  ("Arch.  it. per  le  malattie  mentali",  1870) описывает  17
случаев (9 женщин).]
     [**Вот  два  случая,  доставленные  мне  Тозелли:  "Здоровая  20-летняя
крестьянка,  родители  которой  вполне  здоровы,  вышла  замуж  за  молодого
человека.  Брак состоялся весьма поспешно,  и ее  вследствие  этого охватили
грустные  предчувствия.  На свадьбе  она была весела, но на  следующий  день
супруг был поражен ее молчаливостью и необщительностью; в ближайшую ночь она
отвергла ласки  мужа и утром покинула его дом. Она говорила  сама с собою  о
проклятии,  имела  страшные  галлюцинации,  не  принимала  пищи,  не  спала,
пыталась убить племянника. Отправленная в больницу, она оставалась в постели
неподвижной, как статуя, заставляя  прислугу опасаться, не умерла ли она; но
случалось иногда, что в течение целых 24 часов она раздирающим голосом звала
свою мать.
     Более  поучителен  другой случай,  где сумасшествие  не заставило  себя
ждать до другого дня после свадьбы. Мысль выйти замуж за молодого, богатого,
избранного  ею человека и оставить дом, где с нею дурно обращались,  всецело
наполнила радостью сердце  красивой 19-летней девушки,  которая  была всегда
здорова,  но  у  которой мать страдала  эпилепсией. В дни,  предшествовавшие
свадьбе, она ужасно много работала, чтобы оставить дом в должном порядке, и,
что еще хуже, приостановила начавшуюся менструацию холодными промываниями; в
день свадьбы,  находясь  в поезде железной дороги, ее охватили галлюцинации,
затем неистовая мания, которая ухудшилась вследствие кровопускания.
     Я  наблюдал  двух  помешанных   сестер,  которые  заболели  эротическим
умопомешательством  в   ночь   после  свадьбы,  но   у   них   причина  была
наследственная, а свадьба только удобным случаем.]
     И в таких  случаях необходимо  предрасположение с какой-нибудь стороны,
которое   заставляет  проявиться   скрытое  безумие.   Шюле  находит   такой
предрасполагающий момент  в  маточных рефлексах;  но важной  причиной  также
служит грубость некоторых мужей, а еще  более - неудачные браки (Верга) и те
общественные  предрассудки, привитые  латинской  расе,  которые  делают  для
новобрачной переход  из  одного состояния в другое таким  внезапным и новым.
Тозелли указывает на гораздо более простую причину:  холодные промывания для
приостановления регул (см. примечание).
     Но  нас  не столько  интересует  исследование, какое  влияние оказывает
любовь, как причина, на умопомешательство,  сколько  вопрос, как эта страсть
проявляется у душевнобольных. И в  этом  отношении многие смотрят  на вопрос
неправильно.  Публика,  повторяя  пословицу:  "Влюблен,  как   сумасшедший",
полагает  вместе  с тем, что  последние легко и часто влюбляются, в то время
как можно сказать  совершенно противное. Рассуждая так,  можно предположить,
что  влюбленные  одержимы  хронической болезнью, в то  время как любовь,  по
моему мнению,  есть  высшее  проявление силы  и здоровья как в  человеческой
жизни, так и в жизни растений и животных.
     Но, помимо  того,  известно, что  первый нравственный элемент, которого
касается  безумие,  -  именно  привязанности. Вы сталкиваетесь  с  эгоизмом,
доведенным до такой степени, которую наша фантазия едва могла бы  вообразить
себе.  В  то время  как обыкновенный  человек  имеет  потребность  говорить,
сообщаться с  другими, делить их радости и страдания и  ощущать их близость,
душевнобольные   избегают   общества   других   и   живут   в   молчании   и
изолированности, даже когда они группами заключены в одной и то