грузил  в
пакеты не енотов, не совсем енотов, может быть, вовсе не похожих на них, а
нечто измененное.
     - Глупый старый простак, - сказал  он,  пытаясь  пристыдить  себя  за
подобные нездоровые и несвойственные ему мысли.
     Через восемь миль после того, как покинул выезд с ранчо, он,  наконец
попал на большую сельскую дорогу. С этого времени, чем ближе он был к Иглз
Руст, тем оживленнее становилось движение на двухполосном  асфальте,  хотя
никто никогда бы не спутал округу с подъездом к Нью-Йорку  -  или  даже  к
Миссури-Валли.
     Ему пришлось ехать через весь город к доктору Лестеру Иитсу,  который
расположил свою контору и дом на пяти акрах земли в том самом  месте,  где
Иглз Руст вновь переходил в  поля.  Иитс  был  ветеринаром,  и  в  течение
нескольких лет заботился о лошадях Стенли Квотермесса. Это  был  седой,  с
сивой  бородой,  веселый  человек,  из  которого  бы   получился   хороший
Санта-Клаус, будь он толстым, а не сухим, как щепка.
     Дом представлял из себя беспорядочное серое  нагромождение  досок,  с
голубыми ставнями и шиферной крышей. Так как свет горел  и  в  одноэтажном
сарае - видном здании, где помещалась контора Йитса,  и  в  примыкающей  к
нему конюшне, где держались четвероногие  пациенты,  Эдуардо  проехал  еще
несколько сотен футов за дом, до конца дорожки, посыпанной гравием.
     Когда  Эдуардо  вылез  из  "чероки",  передняя  дверь   сарая-конторы
открылась, и вышел человек, омываемый лучами флюоресцентной лампы, оставив
дверь полураспахнутой. Он был высок, лет тридцати, с  грубоватым  лицом  и
густой каштановой шевелюрой. На лице появилась широкая и простая улыбка:
     - Здрасте! Чем могу вам помочь?
     - Я ищу Лестера Йитса, - сказал Эдуардо.
     - Доктора Йитса? - улыбка исчезла. - Вы его старый друг или как?
     - Я по делу, - сказал Эдуардо. - У меня несколько животных,  я  хотел
бы, чтобы он взглянул на них.
     Явно заинтригованный, незнакомец произнес:
     - Ну, сэр. Я боюсь, что Лес Йитс больше не занимается такими вещами.
     - Как? Он оставил дела?
     - Умер, - сказал молодой человек.
     - Как так?
     - Около шести лет назад.
     Это потрясло Эдуардо.
     - Мне жаль это слышать.
     Он совершенно не осознавал, что прошло столько времени с тех пор, как
они виделись с Йитсом.
     Поднялся   теплый   ветерок   и   расшевелил   лиственницы,   которые
расположились группками в разных местах по всему имению.
     Незнакомец сказал:
     - Мое имя Тревис Поттер. Я купил этот дом и практику у  миссис  Йитс.
Она переехала в меньший дом в городе.
     Они обменялись рукопожатиями, и  вместо  того,  чтобы  представиться,
Эдуардо сказал:
     - Доктор Йитс занимался лошадьми на ранчо.
     - А какое это ранчо?
     - Ранчо Квотермесса.
     - Ага, - сказал Тревис  Поттер,  -  тогда  вы,  должно  быть,  мистер
Фернандес, так?
     - Извините, да. Эд Фернандес, - у него возникло тяжелое чувство,  что
этот ветеринар собирался прибавить - "о котором говорили..." или что-то  в
этом роде, как будто он был местным чудаком.
     Он подумал, что,  должно  быть,  так  и  есть.  Получивший  имение  в
наследство от своего  богатого  нанимателя  одиночка.  Затворник,  который
редко обменяется словечком с кем-либо,  даже  когда  выбирается  в  город,
вероятно, стал маленькой загадкой для жителей городка. От  этой  мысли  он
поежился.
     - А как давно у вас были лошади? - спросил Поттер.
     - Восемь лет назад. До самой смерти мистера Квотермесса.
     Он подумал, как все это кажется  странным  -  не  говорить  с  Йитсом
восемь лет, затем появиться через шесть лет после его  смерти,  как  будто
прошла только неделя.
     Они постояли некоторое время в молчании. Июньская  ночь  вокруг  была
полна стрекотания сверчков.
     - Ну, - сказал Поттер, - где эти животные?
     - Животные?
     - Вы сказали, что у вас есть животные, которых вы бы хотели показать.
     - А! Да!
     - Он был хорошим ветеринаром, но уверяю вас, я не хуже.
     - Я уверен в этом, доктор Поттер. Но это мертвые животные.
     - Мертвые?
     - Еноты.
     - Мертвые еноты?
     - Три.
     - Три мертвых енота?
     Эдуардо подумал, что если у него была репутация местного  чудака,  то
теперь он ее только увеличил: так долго  не  имел  практики  общения,  что
теперь не мог ничего толком объяснить.
     Глубоко вздохнул и рассказал, то, что было  необходимо,  не  входя  в
описание двери и других странностей:
     - Они вели себя забавно, бегали кругами среди бела дня. Затем померли
один за другим. - Он сжато описал их смерть в агонии, кровь на  ноздрях  и
ушах. - Я просто подумал - не было ли это бешенством?
     - Вы живете наверху, у  подножия,  -  сказал  Поттер.  -  Там  всегда
встречается небольшой процент бешеных животных среди диких популяций.  Это
естественно. Но у нас не было таких случаев уже  долгое  время.  Кровь  на
ушах? Это не симптомы бешенства. А пена изо рта у них не текла?
     - Этого я не видел.
     - Они бегали по прямой?
     - Кругами.
     Мимо проехал пикап, музыка "кантри"  неслась  из  радиоприемника  так
громко, что заполнила всю заднюю  часть  поместья  Поттера.  Но  это  была
печальная музыка.
     - Где они? - спросил Поттер.
     - Я положил их в пакеты, здесь, в машине.
     - Они вас покусали?
     - Нет, - ответил Эдуардо.
     - Поцарапали?
     - Никаких других контактов.
     Эдуардо объяснил, какие меры предосторожности он предпринял: лопатка;
бинт, резиновые перчатки.
     Тревис Поттер выглядел недоверчивым и удивленным, когда спросил:
     - Вы рассказали мне все?
     - Ну... Думаю, что да, - солгал  старик.  -  То  есть,  их  поведение
вообще было так странно, но я  вам  сообщил  все  важное,  никаких  других
симптомов я не заметил.
     Взгляд у Поттера был  испытующий  и  пронизывающий,  и  на  мгновение
эдуардо решил раскрыться ему и рассказать всю причудливую историю.
     Вместо этого сказал:
     - Если это не было бешенство, тогда, похоже... может быть, чума?
     Поттер нахмурился.
     - Сомнительно. Кровь из ушей?  Это  несвойственный  симптом.  Вас  не
кусали блохи, когда вы были рядом с ними?
     - Никакого зуда не чувствую.
     Теплый бриз перерос в порывистый ветер, закачал лиственницы и спугнул
ночную птицу с ветки. Он подул низко над их головами, с гулом, который  их
сильно позабавил.
     Поттер сказал:
     - Что ж, почему вам не  оставить  этих  енотов  у  меня,  а  я  потом
погляжу.
     Они вынули три пластиковых пакета из машины и  перенесли  их  внутрь.
Комната ожидания была пуста; Поттер, очевидно, занимался бумажной  работой
в конторе. Они  прошли  через  дверь  и  вниз  по  маленькому  коридору  в
операционную с  белым  кафелем,  где  поставили  пакеты  на  пол  рядом  с
чистейшим смотровым столом со стальной крышкой.
     В комнате было прохладно, и выглядела она холодной. Резкий белый свет
падал на эмалированные, стальные и стеклянные поверхности.  Все  блистало,
как снег и лед.
     - Что вы с ними сделаете? - спросил Эдуардо.
     - У меня нет препаратов, чтобы провести  тест  на  бешенство.  Возьму
образцы  тканей,  и  отошлю  их  в  государственную  лабораторию,  получим
результаты через несколько дней.
     - Это все?
     - Что вы имеете в виду?
     Пихнув один из пакетов носком ботинка, Эдуардо спросил:
     - Вы не собираетесь вскрывать хотя бы одного из них?
     - Я помещу их в холодильник и подожду анализа  из  лаборатории.  Если
результаты теста на бешенство будут отрицательные, тогда  сделаю  аутопсию
одному.
     - Дадите мне знать, если что найдете?
     Поттер снова бросил на него пронизывающий взгляд.
     - Вы уверены, что вас не укусили и не поцарапали? Потому что, если  -
да и есть  хоть  какая-то  причина  подозревать  бешенство,  вам  придется
отправиться к врачу и начать принимать вакцину, прямо сейчас.
     - Я не  дурак,  -  сказал  Эдуардо.  -  И  сказал  бы  вам,  если  бы
подозревал, что как-то заразился.
     Поттер продолжал смотреть на него.
     Оглядев операционную, Эдуардо заметил:
     - Вы и вправду модернизировали это место.
     - Пойдемте, - позвал ветеринар,  поворачиваясь  к  двери.  -  У  меня
кое-что есть, хочу вам показать.
     Эдуардо прошел за  ним  в  коридор  и  последовал  в  личный  кабинет
Поттера.  Ветеринар  порылся   на   полке   белого   стенного   шкафа   из
эмалированного металла и подал ему пару брошюр - одна о бешенстве,  другая
о бубонной чуме.
     - Прочтите  симптомы  обеих  болезней,  -  произнес  Поттер.  -  Если
заметите что-нибудь у себя, даже отдаленно похожее, сразу идите к врачу.
     - Я не очень люблю врачей.
     - Это не правильно. У вас есть личный врач?
     - Никогда не требовался.
     - Тогда позвоните мне, и я найду вам врача,  тем  или  иным  образам.
Договорились?
     - Хорошо.
     - Вы сделаете так?
     - Конечно.
     Поттер сказал:
     - У вас есть там телефон?
     - Разумеется. У кого сегодня нет телефона?
     Вопрос, казалось, подтверждал, что  у  него  репутация  отшельника  и
чудака. Что, может быть, и заслужил. Так как он теперь об этом подумал, то
вспомнил, что не звонил сам и ему не звонили по крайней мере уже пять  или
шесть месяцев. Это  вообще  случалось  не  больше  чем  три  раза  за  все
прошедшие годы, а один  из  этих  звонков  произошел  из-за  неправильного
соединения.
     Поттер подошел к своему столу, взял ручку, вытащил блокнот и  записал
номер, который  продиктовал  ему  Эдуардо.  Он  вырвал  другой  листок  из
блокнота и подал его: там были уже напечатаны адрес конторы и его домашний
телефон.
     Эдуардо сложил листок в бумажник.
     - Сколько я вам должен?
     - Нисколько, - ответил Поттер. - Это же не ваши домашние  еноты,  так
почему вы должны платить? Бешенство - проблема всей общины.
     Поттер проводил его до автомобиля.
     Лиственницы шелестели под теплым бризом, сверчки трещали,  а  лягушки
квакали, как умирающие люди, пытающиеся что-то сказать.
     Открыв дверь у водительского места, Эдуардо повернулся к ветеринару и
сказал:
     - Когда вы будете делать вскрытие...
     - Да?
     - Вы будете искать признаки известных болезней?
     - Болезненных патологий, травм.
     - Это все?
     - А что еще я могу искать?
     Эдуардо поколебался, пожал плечами и произнес:
     - Что-нибудь... странное.
     Снова взгляд.
     - Ну что ж, сэр, - сказал Поттер. - Теперь буду.


     Весь обратный путь по темному заброшенному  краю  Эдуарда  размышлял,
правильно ли поступил.  Насколько  он  понимал,  существовало  только  две
альтернативы той тактике, которую он выбрал, и обе были проблематичны.
     Он мог избавиться от енотов на ранчо и ждать дальнейших происшествий.
Но тем самым уничтожил бы важное свидетельство того, что нечто не  с  этой
земли прячется в монтанском лесу.
     Или мог рассказать Тревису Поттеру о  светящихся  деревьях,  дрожащем
звуке, волнах давления и черной двери.
     Поведал бы ему о том, как еноты держали его под наблюдением, - и свое
чувство, будто они служили глазами-заменителями неизвестному наблюдателю в
лесу. Если  его  действительно  считают  за  старого  отшельника  с  ранчо
Квотермесса, то тогда никто всерьез этих слов не воспримет.
     Хуже, если ветеринар начнет  сплетничать  об  этом  визите,  и  тогда
некоторым хлопотливым представителям власти может  прийти  в  голову,  что
бедный старый Эд Фернандес  впал  в  старческое,  а  может  быть,  даже  и
совершенное слабоумие, опасен  для  себя  и  общества.  Со  всей  мыслимой
сострадательностью, с печалью в глазах и тихими  голосами,  грустно  качая
головами и говоря себе, что  делают  это  для  его  же  блага,  они  могут
устроить  ему   против   воли   медицинский   осмотр   и   психиатрическое
освидетельствование.
     Ему была отвратительна одна мысль о том, что его уволокут в больницу,
будут ощупывать, прокалывать и обсуждать, как будто он впал в детство.  Он
не будет хорошо себя вести: знал себя. Будет отвечать им  с  упрямством  и
презрением, раздражаясь на благодетелей с  такой  силой,  что  те  захотят
побудить суд взять на  себя  его  дела  и  прикажут  перевести  в  частную
лечебницу, создать ему другие, благоприятные условия до конца дней.
     Он много прожил и видел, как  много  жизней  было  погублено  людьми,
действовавшими из лучших  побуждений  и  из  самодовольной  уверенности  в
собственном превосходстве и мудрости. Гибель еще одного старика  не  будет
замечена, а у него нет ни жены, ни детей, ни друзей  и  ни  родственников,
которые  могли  бы  поддержать  его  в  борьбе  с  убийственной   добротой
государства.
     Передать Поттеру для осмотра и вскрытия мертвых животных -  это  было
все, на что Эдуардо теперь мог осмелиться. Его тревожило только, что  если
действительно  енотами   управляло   нечеловеческое   существо,   он   мог
подвергнуть  Тревиса  Поттера   такому   риску,   который   невозможно   и
предсказать.
     Однако Эдуардо ведь намекнул на странность дела, и  Поттер,  как  ему
показалось,  обладал  кое-какой  сообразительностью.  Ветеринары  знают  о
риске, связанном с болезнями. Он предпримет  все  меры  против  заражения,
которые, вероятно,  будут  эффективны  и  против  какой  бы  там  ни  было
неразгаданной и неземной  гибели.  Ее  могли  содержать  в  себе  тушки  в
прибавление к микробиотической инфекции.
     Снаружи горели огни в домах незнакомых семей,  далеко  в  море  ночи.
Первый раз в жизни Эдуардо захотелось, чтобы он знал  их:  имена  и  лица,
историю и надежды.
     Представил себе, как сидит какой-нибудь ребенок  на  далеком  крыльце
или у  окна,  глядя  на  поднимающиеся  в  гору  луга,  освещенные  фарами
"чероки".  Маленький  мальчик  или  девочка,  полные  планов  и  мечтаний,
которым, может быть, даже стало интересно - а кто там сидит  в  машине  за
этими огоньками? Откуда он, и как прошла его жизнь?
     Мысли об этом ребенке где-то в ночи придали Эдуардо странное  чувство
общности, совершенно неожиданное - будто он часть, хочет  этого  или  нет,
семьи  и  человечества.  Часть  всего  хлопотливого  и  сварливого   рода,
изломанного и сильно запутавшегося, но также периодически  благородного  и
восхитительного. А общую судьбу он разделяет с каждым членом этой  большой
семьи.
     Для  него  этот  взгляд  на  мир  был  необычно   оптимистическим   и
философским, неловко близким к сентиметализму. Но ему стало тепло, так  же
как и немного удивительно.
     Он был убежден, что что бы там  ни  прошло  сквозь  дверь,  оно  было
враждебно человечеству, и его встреча с этим напомнила, что и вся природа,
в конце концов, была  ему  враждебна.  Это  была  холодная  и  равнодушная
вселенная, потому ли, что Бог сделал ее такой  для  того,  чтобы  отличить
добрые души от злых,  или  просто  так.  Ни  один  человек  не  выживет  в
цивилизованном уюте без борьбы и труднодостижимых-успехов  всех  тех,  кто
был до него, или тех, которые живут с ним в одно время на этой земле. Если
новое зло сошло на землю, большее чем то,  на  какое  способны  мужчины  и
женщины, то человечеству потребуется чувство  общности,  и  нужда  в  этом
чувстве будет гораздо отчаянней, чем когда-либо за все время его долгого и
тревожного странствия.


     Дом появился в виду, когда он проехал треть  полумильного  выезда,  и
продолжая  взбираться  наверх,  он  приблизился  еще   на   шестьдесят   -
восемьдесят ярдов, прежде чем понял, что что-то не  так.  Резко  нажал  на
тормоза.
     Перед тем как уехать в Иглз Руст, он зажег  свет  во  всех  комнатах:
ясно помнил, что все окна  горели,  когда  отъезжал.  Его  тогда  охватила
детская неприязнь к возвращению в темный дом.
     Ну что же, а теперь он темен. Черен, как тьма у дьявола в животе.
     Прежде чем совершенно осознал, что делает, Эдуардо передернул затвор,
одновременно запирая все двери автомобиля.
     Он посидел немного, просто глядя на дом. Парадная дверь была закрыта,
и ни одно из тех окон, которые он мог видеть, не было  разбито.  Казалось,
все в порядке.
     Исключая то, что  каждая  лампа  в  каждой  комнате,  без  пропусков,
выключена. Кем? Чем?
     Предположил, что это произошло из-за аварии на электростанции,  -  но
сам этому не поверил. Иногда монтанская гроза  была  причиной  отключения:
зимой пурга  и  скопившийся  лед  могли  разрушить  систему  энергоподачи,
продавить провода, свалить столб. Но сегодня не было непогоды, и ветер был
самый тихий и нежный. Он  не  заметил  ни  одного  поваленного  столба  по
дороге.
     Дом ждал.
     Нельзя сидеть всю ночь в машине. Нельзя в ней жить, черт возьми!
     Он медленно поехал  оставшуюся  часть  дорожки  и  остановился  перед
гаражом. Взял пульт дистанционного  управления  и  нажал  на  единственную
кнопку.
     Автоматическая   дверь   гаража    поднялась.    Внутри    помещения,
рассчитанного на три автомобиля, лампа, расположенная удобно, на  потолке,
снабженная таймером на  три  минуты,  отбросила  достаточно  света,  чтобы
различить, что в гараже все спокойно.
     Многовато для теории аварии на станции.
     Вместо того чтобы проехать оставшиеся десять футов и въехать  внутрь,
он  остался  на  месте.  Поставил  "чероки"  на  тормоз,  но  не  выключил
двигатель. И оставил включенными фары.
     Затем достал дробовик оттуда, где он лежал дулом вниз - на месте  для
коленей пассажирского  сиденья,  и  вышел  из  автомобиля.  Оставил  дверь
водительского места широко открытой.
     Дверь открыта, фары включены, двигатель работает.
     Ему не хотелось думать, что  он  струсит  и  побежит  при  первом  же
неблагоприятном признаке. Но  если  придется  выбирать  между  бегством  и
смертью, то он хотел быть уверенным, что окажется быстрее  чего-либо,  что
побежит за ним.
     Хотя в двенадцатизарядном дробовике было только пять патронов -  один
уже в стволе, а четыре других в магазине, - его совершенно  не  волновало,
что он не захватил еще. Если ему так не повезет, что при встрече с  чем-то
он не свалит это пятью выстрелами почти  в  упор,  то  ясно,  что  сам  не
проживет достаточно долго для того, чтобы перезарядить ружье.
     Подойдя к фасаду дома, взобрался по лесенке крыльца и дернул за ручку
парадной двери. Она была заперта.
     Ключи от дома висели на бисерной цепочке, отдельно  от  автомобильных
ключей. Он выловил цепочку из джинсов и открыл дверь.
     Стоя снаружи, Эдуардо сжал дробовик в правой руке, а  левую  протянул
через порог, за полуоткрытую дверь, ища ощупью  выключатель.  Ожидал,  что
нечто бросится на него из угольно-черной прихожей - или положит свою  руку
на его, пока он будет гладить стену в поисках.
     Щелкнул выключатель, и свет наполнил весь холл, выплеснулся мимо него
на крыльцо. Он пересек порог и сделал  несколько  шагов  в  глубину  дома,
оставив дверь позади себя отворенной.
     Дом был спокоен.
     Темные комнаты по  обе  стороны  коридора.  Кабинет  слева.  Гостиная
справа.
     Ему не нравилась мысль повернуться спиной к любой из этих комнат, но,
наконец он двинулся направо, под арку, выставив ружье перед  собой.  Когда
он зажег люстру на потолке, просторная гостиная оказалась пустой.  Никаких
следов вторжения. Ничего необычного. Затем заметил нечто  черное,  лежащее
на белой кайме китайского ковра. Сначала ему  пришло  в  голову,  что  это
испражнения, которые оставил зверек, бывший в доме. Но когда он встал  над
этим и поглядел с близкого расстояния,  то  увидел,  что  это  всего  лишь
затвердевший комок мокрой  земли.  Пара  травинок  торчала  из  него,  как
щетина.
     Вернувшись в коридор, увидел, что пропустил в первый  раз:  маленькие
крошки грязи разбросаны по дубовому полированному полу.
     Осторожно ступил в кабинет, где люстры на  потолке  не  было.  Приток
света из коридора рассеял тени достаточно для того, чтобы он смог отыскать
и включить лампу на столе.
     Крошки и пятна грязи, уже высохше