иков.
     - В снежки играть! - отважился он.
     - Хорошо, я с папой против тебя.
     - Нечестно! - Тоби подбежал к окну и прижался лицом к стеклу. -  Небо
голубое.
     - Скоро не будет. Гарантирую, - сказала она, направляясь к буфету.  -
Ты будешь дробленую пшеницу или хлопья на завтрак?
     - Ореховую пасту и шоколадное молоко.
     - Хороший шанс разжиреть.
     - Стоит использовать... дробленую пшеницу.
     - Хороший мальчик.
     - Во! - сказал он удивленно, отшатнувшись от окна. - Мам, погляди  на
это.
     - Что там?
     - Гляди, быстрее, гляди на эту птицу. Она села прямо напротив меня.
     Хитер присоединилась к нему и увидела ворону, севшую на подоконник  с
той стороны стекла. Ее голова была поднята, и она с любопытством  озирала,
их одним глазом.
     Тоби сказал:
     - Она прямо мчалась на меня, ууух,  я  подумал,  что  она  собирается
врезаться в стекло. А что она там делает?
     - Возможно, следит за червяками или маленькими жучками.
     - Я не похож на маленького жучка.
     - Может быть, она увидела этих улиток в твоих ушах,  -  сказала  она,
возвращаясь к буфету.
     Пока Тоби помогал Хитер накрыть стол к завтраку, ворона оставалась  у
окна, наблюдая.
     - Она должно быть, очень тупа, - сказал Тоби, - если  думает,  что  у
нас здесь есть червяки и жуки.
     - Может быть, она утонченная птица, цивилизованная, и слышала, как  я
произнесла "хлопья".
     Пока они наполняли миски хлопьями, большая ворона  торчала  на  окне,
время от перемени прихорашивая перья, но большую часть времени наблюдая за
ними одним угольно-черным глазом или другим.
     Насвистывая; Джек спустился по парадной лестнице, прошел по  коридору
на кухню, и сказал:
     - Я так голоден, что могу съешь целую лошадь. Нельзя  ли  на  завтрак
яйца и лошадь?
     -  Как  насчет  яиц  и  вороны?   -   спросил   Тоби,   указывая   на
наблюдательницу.
     - Очень жирный и нахальный экземпляр, да? - отметил Джек,  подходя  к
окну и садясь на корточки, чтобы поближе разглядеть птицу.
     - Мам, гляди! Папа играет  в  гляделки  с  вороной,  -  сказал  Тоби,
развеселившись.
     Лицо Джека было не больше чем в дюйме от стекла, и  птица  впилась  в
него взглядом своего чернильного глаза. Хитер вынула четыре куска хлеба из
пакета, засунула их в большой тостер,  набрала  цифру,  нажала  кнопку  и,
посмотрев вверх, увидела, что Джек и ворона все еще глядят друг на друга.
     - Я думаю, папа проиграет, - сказал Тоби.
     Джек щелкнул пальцем по стеклу напротив головы вороны, но птица  даже
не шелохнулась.
     - Самоуверенный чертенок, - сказал Джек.
     Со стремительностью молнии  дернув  головой,  ворона  клюнула  стекло
прямо перед лицом Джека с такой силой, что  от  стука  клюва  по  раме  он
отшатнулся и, отступив на корточках, потерял равновесие. Он упал задом  на
кухонными пол. Птица  отпрыгнула  от  окна,  широко  замахала  крыльями  и
исчезла в небе.
     Тоби взорвался от смеха.
     Джек подполз к нему на карачках.
     - А, ты думаешь, это смешно? Я покажу тебе, как это смешно. Я  покажу
тебе страшную китайскую пытку щекоткой.
     Хитер тоже рассмеялась.
     Тоби  понесся  к  двери  в  коридор,  обернулся,  увидел,  что   Джек
приближается, и побежал в другую комнату, хихикая и визжа от восторга.
     Джек вскочил на ноги. Нагнувшись, как ползущий горбун, рыча, как злой
тролль, он помчался за сыном.
     - У меня один маленький мальчик или два? - крикнула ему вслед Хитер.
     - Два! - ответил он.
     Гренки выскочили. Она положила четыре хрустящих ломтика на тарелку  и
засунула еще четыре куска хлеба в тостер.
     Хихиканье и маниакальное кудахтанье донеслось от фасада дома.
     Хитер подошла к окну. Удар клюва птицы был так громок, что она  почти
ожидала увидеть трещину на стекле. Но окно было в целости. На  подоконнике
снаружи лежало одно черное перо, нежно покачиваясь в бризе, который  никак
не мог выцарапать его из углубления и закружить прочь.
     Она прижалась к стеклу носом и поглядела на небо. Высоко  на  голубом
своде черная одинокая птица выписывала раз за  разом  тесные  круги.  Было
слишком далеко, чтобы она могла сказать, та  ли  это  ворона,  или  совсем
другая птица.



                                    17

     Они задержались в Спортивных товарах  Высокогорья  и  приобрели  двое
саней - широких,  плоских;  чистая  сосновая  древесина  с  полиуретановой
окантовкой; красный тормоз под центром.  Еще  утепленные  лыжные  костюмы,
ботинки и  перчатки  для  всех.  Тоби  увидел  большую  тарелку  "Фрисби",
специально  окрашенную  под   желтое   летающее   блюдце   пришельцев,   с
иллюминаторами по кайме и низким красным куполом, и они купили ее тоже. На
заправке-76 заполнили бензином весь бак и затем отправились в  марафонскую
закупочную экспедицию по супермаркету.
     Когда  вернулись  на  ранчо  Квотермесса  в  час  пятнадцать,  только
восточная   треть   неба   оставалась   голубой.   Массы   серых   облаков
перехлестывали пеной через горы, несомые яростным ветром в вышине. У земли
лишь блуждающий бриз слегка волновал хвою веток  и  прочесывал  коричневую
траву.  Температура  упала  ниже  нуля,  и  точность  прогноза  синоптиков
подтверждалась холодным, сырым воздухом.
     Тоби немедленно  отправился  к  себе  в  комнату,  надел  свой  новый
красно-черный лыжный костюм, ботинки  и  перчатки.  Вернулся  на  кухню  с
"Фрисби", объявил, что собирается играть и ждать, когда выпадет снег.
     Хитер и Джек были все еще заняты распаковкой бакалеи  и  укладыванием
покупок в буфет. Она сказала:
     - Тоби, солнышко, ты же еще не ел ленч.
     - Я не голоден. И возьму с собой изюмовое печенье.
     Она сделала паузу, чтобы накинуть Тоби капюшон и завязать ленточки на
подбородке.
     - Ну, ладно, только не торчи там долго. Когда замерзнешь, иди сюда  и
немного  согрейся,  затем  можешь  возвратиться.  Мы  не  хотим  чтобы  ты
подхватил насморк, - мать легко ущипнула его за  нос.  Он  выглядел  таким
смешным, как гномик.
     - Не бросай "Фрисби" в дом, - предупредил Джек. - Выбьешь  стекло,  и
мы будем беспощадны. Вызовем полицию, и тебя отправят в Монтанскую  тюрьму
для Преступно. Безумных.
     Когда Хитер передавала сыну два изюмовых печенья, она добавила:
     - И не ходи в лес.
     - Хорошо.
     - Оставайся во дворе.
     - Ладно.
     - Я надеюсь. - Лес ее тревожил. Это было совсем другое,  не  давешний
иррациональный приступ паранойи. Было достаточно причин для осторожности в
том, что касается леса. Дикие звери, например. И еще, городские люди,  как
они, могут потеряться и заблудиться в нескольких сотнях футов от дома. - В
Монтанской Тюрьме для Преступно Безумных нет ни телевизора, ни шоколадного
молока, ни печенья.
     - Ладно-ладно. Фуф. Я не маленький.
     - Нет, конечно, -  согласился  Джек,  выуживая  консервную  банку  из
сумки. - Но для медведя ты очень вкусный на вид.
     - А в лесу есть медведи? - спросил Тоби.
     - А в небе есть птицы? - переспросил Джек. - А в море - рыбы?
     - Так что оставайся во дворе, - напомнила ему Хитер.  -  Там  я  тебя
легко смогу найти, и там я тебя буду видеть все время.
     Когда Тоби открыл заднюю дверь, он повернулся к отцу и сказал:
     - Тебе тоже лучше быть поосторожней.
     - Мне?
     - Ворона может вернуться и снова больно приложить тебя по заду.
     Джек  сделал   вид,   будто   собирается   метнуть   в   сына   банку
консервированных  бобов,  и  Тоби  побежал   от   дома,   хихикая.   Дверь
захлопнулась за ним сама.


     Позже, когда они разложили все покупки,  Джек  отправился  в  кабинет
Эдуардо, осмотреть  его  библиотеку  и  выбрать  себе  какую-нибудь  книгу
почитать, а Хитер поднялась в гостевую спальню,  где  принялась  размещать
свое войско компьютеров. Они вытащили  свободную  кровать  в  подвал.  Два
шестифутовых складных стола, которые находились среди  вещей,  привезенных
транспортной компанией, теперь стояли  на  месте  кровати  и  образовывали
L-образную рабочую территорию. Она уже распаковала  свои  три  компьютера,
два принтера, лазерный сканер и смежное оборудование. Но до сих пор у  нее
не было возможности соединить их и подключить к электросети.
     До сего момента она в действительности не  нуждалась  в  такой  армии
высокотехничных компьютеров: работала только по программному обеспечению и
программному дизайну, в сущности,  всю  свою  взрослую  жизнь.  Но  всегда
ощущала себя не в своей тарелке, пока хоть какая-то часть  машинерии  была
разъединена  и  погружена  в  коробки,  не  важно,  было  ли  этой   части
какое-нибудь применение в той работе, которую она в тот момент  выполняла.
Села   поработать,   пристраивая   оборудование,   соединяя   мониторы   с
процессорами, процессоры с принтерами  и  со  сканером  -  под  счастливое
бормотание песенки Элтона Джона.
     Постепенно она и Джек исследуют деловые возможности и решат,  чем  им
занять остаток жизни. К тому времени  телефонная  компания  подключит  еще
одну линию, и можно будет употребить модем. Она сможет  использовать  сеть
данных для изучения того, какая потребуется для успеха их предприятия база
населения и капитализации. Найдет ответы на сотни, если не  тысячи  других
вопросов, которые повлияют на решение и увеличат шансы их  преуспевания  в
любом виде деятельности.
     В сельской Монтане можно получить доступ к таким  банкам  информации,
как Лос-Анджелесский, или  Манхэттенский,  или  Оксфордский  университеты.
Единственное, что для  этого  требуется,  -  телефонная  линия,  модем,  и
парочка документов, разрешающих пользоваться этими базами данных.
     В три часа, после  того  как  она  проработала  час,  -  оборудование
соединено, все отлажено, - Хитер поднялась со стула и потянулась. Разминая
мышцы спины, подошла к окну,  чтобы  поглядеть,  не  начался  ли  снегопад
раньше расписания.
     Ноябрьское  небо  было  низким,  форменная  тень  свинцовой  серости.
Необъятный   пластиковый   щит,   за   которым   сверкают   ряды   тусклых
флюоресцентных трубок. Она вообразила, что и  сама  опознала  бы  это  как
снежное небо, даже если бы  и  не  слышала  метеопрогноза.  Оно  выглядело
холодным как лед.
     В этом блеклом свете верхний лес казался более  серым,  чем  зеленым.
Задний двор и - к  югу  -  коричневые  поля  казались  бесплодными,  а  не
заснувшими в ожидании весны. Хотя ландшафт и был почти одноцветным, как на
рисунке углем,  он  был  прекрасен.  Красота,  отличная  от  той,  которая
возникает под теплой лаской  солнца,  -  окоченевшая,  угрюмая,  задумчиво
торжественная.
     Она увидела маленькое  цветное  пятнышко  на  юге,  на  кладбищенском
холме, недалеко от края западного леса. Ярко красное. Это был Тоби в новом
лыжном костюме. Он стоял внутри каменной изгороди высотой в один фут.
     Нужно  сказать  ему  держаться  оттуда  подальше,  подумала  Хитер  в
приступе боязни.
     Затем перешла к своим беспокойным мыслям. Почему кладбище кажется  ей
более опасным, чем двор сразу же за его  границей?  Она  же  не  верила  в
призраков и обители привидений.
     Мальчик стоял у самых могил совершенно спокойный.  Она  наблюдала  за
ним с минуту - полторы, но он  не  двигался.  Для  восьмилетнего,  который
обычно переполнен энергией, как  ядерный  заряд,  это  был  исключительный
период пассивности.
     Серое небо стало еще ниже.
     Земля слегка потемнела.
     Тоби стоял не двигаясь.


     Полярный воздух не беспокоил Джека -  он  наполнял  его  силой  -  за
исключением того, что  проникал  особенно  глубоко  в  бедренную  кость  и
тревожил едва зарубцевавшуюся  ткань  на  левой  ноге.  Но  он  не  должен
хромать, пока поднимается по холму на частное кладбище.
     Вот и четырехфутовые каменные столбики, которые, без  створок  ворот,
отмечали вход на священную землю.  Дыхание  вырывалось  изо  рта  морозным
облачком.
     Тоби стоял у подножия четвертой могилы. Его руки  повисли  по  бокам,
голова была склонена, а глаза застыли, устремленные на надгробие. "Фрисби"
летал на земле рядом с ним. Тоби дышал  так  часто,  что  производил  лишь
слабые усики пара, исчезавшие каждый раз,  когда  быстрый  выдох  сменялся
тихим вдохом.
     - Что случилось? - спросил Джек.
     Мальчик не ответил.
     На ближайшем надгробии, на которое смотрел Тоби, было  выгравировано:
ТОМАС ФЕРНАНДЕС и даты рождения и смерти. Джек не нуждался в этой надписи,
чтобы напомнить себе дату его смерти; она была выедена в  его  собственной
памяти глубже, чем цифры, вырезанные на граните перед ним.
     С тех пор как они прибыли сюда  и  провели  ночь  у  Пола  и  Каролин
Янгбладов, Джек был слишком занят, чтобы посетить частное кладбище. К тому
же, он не  очень  жаждал  постоять  перед  могилой  Томми,  где  на  него,
безусловно, накинулись бы воспоминания о крови, потере и отчаянии.
     Слева от могилы Томми была  двойная.  Надгробие  гласило:  ЭДУАРДО  и
МАРГАРИТА ФЕРНАНДЕС.
     Хотя Эдуардо был в земле  только  несколько  месяцев,  Томми  год,  а
Маргарита  три  года,  все  их  могилы  выглядели   свежевырытыми.   Почва
распределялась  неравномерно,  никакой  травы  не  росло,   что   казалось
странным, потому что четвертая могила была плоской и покрытой  шелковистой
коричневой  травой.  Джек  мог  поверить,   что   могильщики   потревожили
поверхность участка Маргариты когда закапывали гроб  Эдуардо,  но  не  мог
объяснить состояния могилы Томми. Джек сделал мысленную  заметку  спросить
об этом Пола Янгблада.
     Последний памятник, у надгробия  которого  росла  трава,  принадлежал
Стенли Квотермессу, благодетелю их всех. Надпись на потемневшем от  погоды
камне вызвала у Джека смешок, которого он не ожидал.
     Тоби не двигался.
     - Что с тобой случилось? - спросил Джек.
     Никакого ответа.
     Он положил руку Тоби на плечо:
     - Сынок?
     Не отрывая взгляда от надгробия, мальчик сказал:
     - Что они делают там, внизу?
     - Кто? Где?
     - В земле.
     - Ты имеешь в виду - Томми, его родители, и мистер Квотермесс?
     - Что они делают там, внизу?
     Не было ничего странного  в  том,  что  ребенок  хотел  лучше  понять
смерть. Это не меньшая загадка для молодых, чем для старых. Что показалось
Джеку необычным, так то, _к_а_к_ этот вопрос был задан.
     - Ну, - сказал он, - Томми, его родители, Стенли Квотермесс... они на
самом деле не здесь.
     - Они здесь.
     - Да нет, только их тела здесь, - сказал Джек, нежно поглаживая плечо
мальчика.
     - Почему?
     - Потому что они с ними расстались.
     Мальчик молчал, размышляя. Думал ли он о том, как близко был  отец  к
тому, чтобы оказаться под таким же камнем? Может  быть,  для  Тоби  с  той
перестрелки прошло достаточно времени, чтобы он смог вспомнить  те  мысли,
которые раньше подавлял в себе?
     Тихий бриз подул с северо-востока сильнее.
     Рукам Джека стало холодно. Он засунул их в карманы куртки и сказал:
     - Их тела - это не они, не они настоящие.
     Беседа приняла странный оборот:
     - Ты имеешь в виду, что это не их настоящие тела? Это куклы?
     Нахмурившись, Джек присел на корточки рядом с мальчиком.
     - Куклы? Как это ты говоришь?..
     Как будто в трансе, мальчик впился глазами  в  надгробие  Томми.  Его
серо-голубые глаза глядели не мигая.
     - Тоби, с тобой все в порядке?
     Тоби все еще не глядел на отца, но сказал:
     - Заменители?
     Джек моргнул от удивления:
     - Заменители?
     - Да?
     - Это весьма умное слово. Откуда ты его знаешь?
     Вместо ответа, Тоби сказал:
     - Почему им больше не нужны эти тела?
     Джек засомневался, потом пожал плечами:
     - Ну, сынок, ты знаешь, почему - они закончили  свою  работу  в  этом
мире.
     - В этом мире?
     - Они ушли.
     - Куда?
     - Ты же был в воскресной школе. Ты знаешь, куда.
     - Нет.
     - Уверен, что знаешь.
     - Нет.
     - Они ушли на небеса.
     - Ушли?
     - Конечно.
     - В каких телах?
     Джек вынул правую руку из кармана и ухватил мальчика  за  подбородок.
Он отвернул его голову от надгробия, так что они оказались лицом к лицу.
     - Что такое, Тоби?
     Они были глаза в глаза, несколько дюймов,  но  Тоби  все  еще  глядел
куда-то вдаль, сквозь Джека, на горизонт.
     - Тоби?
     - В каких телах?
     Джек отпустил подбородок мальчика и поводил рукой  перед  его  лицом.
Тот не мигал. Его глаза не следили за рукой.
     - В каких телах? - повторил Тоби нетерпеливо.
     С  мальчиком  что-то  случилось.  Внезапная  психическая  болезнь.  С
мышечными спазмами.
     Тоби произнес:
     - В каких телах?
     Сердце Джека забилось быстрее и тяжелее, когда он  заглянул  в  глаза
сына,  пустые,  безответные,  которые  больше  не  были  окнами  души,  но
зеркалами, отражавшими мир. Если это психологическая проблема, то  никаких
сомнений, что именно стало ее причиной, нет.  Они  пережили  тяжелый  год,
достаточно страшный, чтобы довести до нервного расстройства взрослого - не
говоря о ребенке. Но  что  оказалось  спусковым  крючком,  почему  теперь,
почему здесь? Почему после всех этих  месяцев,  во  время  которых  бедный
ребенок, казалось, так хорошо справлялся с собой?
     - В каких телах? - резко потребовал Тоби.
     - Ну, - сказал Джек, беря мальчика за руку в перчатке. - Давай пойдем
домой.
     - В каких телах они ушли на небеса?
     - Тоби, прекрати.
     - Мне нужно знать. Скажи сейчас. Скажи мне!
     О, Боже мой, не дай этому случиться.
     Все еще на корточках, Джек сказал: - Слушай, давай вернемся в дом  со
мной и там мы сможем...
     Тоби вырвал свою руку из его, оставив у Джека в ладони перчатку.
     - В каких телах?
     Маленькое лицо ничего не выражало, было пустым, как спокойная вода, и
только слова вырывались из горла мальчика, как в припадке холодной ярости.
У Джека возникло жуткое ощущение, что он беседует с куклой  чревовещателя,
деревянные черты которой не соответствуют общему смыслу произносимых слов.
     - В каких телах?
     Это не было  расстройство.  Душевный  кризис  не  случается  с  такой
внезапностью, так полно, без предупреждающих знаков.
     - В каких телах?
     Это не был Тоби. Совсем не Тоби.
     Смешно. Конечно, это Тоби. Кто же еще?
     Кто-то говорил через Тоби.
     Безумная мысль, невероятная. Через Тоби?
     Тем не менее, сидя на корточках посреди кладбища, глядя в глаза сыну,
Джек  больше  не  видел  пустоты  зеркала,  хотя  по-прежнему  смотрел  на
удвоенное изображение своего испуганного  лица.  Он  не  видел  невинности
ребенка или знакомых черт. Он ощущал  -  или  воображал,  что  ощущает,  -
присутствие чужака, кого-то и больше, и одновременно меньше чем  человека.
Чужесть вне понимания, глядящая на него из Тоби!
     - В каких телах?
     Джек не мог вызвать слюны. Язык прилип к гортани. Не  мог  сглотнуть.
Ему было  холоднее,  чем  от  просто  морозного  ветра.  Внезапно  гораздо
холоднее. Вне мороза.
     Он никогда не испытывал ничего подобного прежде. Его  циничная  часть
убеждала, что смешно истерично позволять себе быть охваченным первобытными
инстинктами.  Все  оттого,  что  он  не  может  поверить   в   психическое
расстройство Тоби, в то, что его сын соскользнул в душевный хаос. С другой
стороны, было явно какое-то первобытное чувство, которое убеждало его, что
нечто чужое оказалось в теле его сына: он знал это на  простейшем  уровне,
глубже, чем чувствовал что-либо раньше. Это было знание более твердое, чем
то, что исходило от разума, глубокий и неопровержимый  животный  инстинкт,
как  будто  он  уловил  запах  феромонов  врага:  кожа  зудела  от   токов
нечеловеческой ауры.
     Внутренности сжало от страха. Пот выступил на лбу и кожа  на  затылке
съежилась.
     Захотелось вскочить на ноги, схватить Тоби  в  охапку  и  побежать  с
холма к дому; выдрать его из-под влияния существа, которое держит  сына  в
рабстве. Призрак, демон, древни