нее!
   - Постараюсь, - кивнул он. А когда я был уже возле дверей, вдруг  помахал
мне рукой:
   - Спасибо вам!
 
*** 
 
   Вернувшись в офис, я еще раз перечитал записку, которую нацарапал  наспех
и оставил перед уходом на письменном столе. Решительно  скомкав  записку,  я
сунул ее в карман и позвонил Брюсу. Он ответил почти немедленно.
   - Брюс, это Марк Логан.
   - Привет, Марк. Где это тебя носило весь день? - Голос его звучал  как-то
странно.
   - Сам не знаю, дружище. Брюс, мне срочно надо тебя увидеть. Ты не против,
если я сейчас заеду?
   - Конечно. А в чем дело?
   - Расскажу, когда приеду. В деле Уэзера нет никаких новостей?
   - Насколько мне известно, нет...
   - Узнали что-то о Люшене и Поттере?
   - Нет. Кстати, Марк, ты ведь виделся с Борденом?
   - Вообще-то да, но потом так и не смог поймать его по телефону. А  в  чем
дело?
   - Похоже, ты еще ничего не знаешь, старина?
   - А в чем дело? Что ты имеешь в виду?
   - Борден мертв. Его убили.
 
Глава 14 
 
   У меня перехватило дыхание. Борден убит! Теперь понятно,  почему  на  мои
звонки никто не отвечал. Какая-то мысль шевельнулась у меня в мозгу.
   - Где его нашли, Брюс? И когда?
   - Точно не знаю, Марк. Мне сообщили всего  несколько  минут  назад.  Хилл
позвонил и рассказал мне об этом, да и  то  только  потому,  что  я  недавно
расспрашивал его о Бордене.  Его  нашли  где-то  за  городом.  Говорят,  его
задушили.
   Я осторожно отодвинул от себя телефон и уставился на свои пальцы, которые
впились в трубку так, что побелели костяшки, а вены надулись, как веревки.
   Еле слышно я спросил:
   - Когда его задушили? Будь добр, выясни это для меня.
   - Боюсь, это случится не скоро. Придется подождать, пока придет  отчет  о
вскрытии.
   - Понятно.
   - И когда ты приедешь, Марк?
   - Прямо сейчас, если ты не возражаешь.
   - Да ради Бога! Рад буду увидеть тебя, старина! К  твоему  приезду  сварю
кофе.
   Повесив трубку, я поднес к лицу руки. Они тряслись, как у старика.
 
*** 
 
   Брюс распахнул передо мной дверь.
   - Входи, Марк. Господи помилуй, судя по твоему  виду,  тебе  не  помешает
глоток чего-нибудь покрепче, чем кофе. Что стряслось, старина?  Что  это  ты
притащил с собой? - Он ткнул пальцем в магнитофон.
   - Из-за этого я и приехал, - сказал я. - У тебя есть время?
   - Да хоть вся ночь, если нужно. - Он улыбнулся, и я побрел вслед за ним в
гостиную.
   Мы вошли, и я увидел  на  стене  справа  огромный  холст  с  изображением
пустыни, а под ним - два стула с высокими спинками  один  напротив  другого.
Между ними стоял низенький столик с прозрачной крышкой,  на  нем  серебряный
кофейник, две чашки, ящик с сигаретами и две пепельницы.
   - Похоже, меня ждали, - усмехнулся я.
   -  Не  забывай,  старик,  ты  пришел  на  прием  к  психиатру.   -   Брюс
расхохотался. - Я еще по голосу понял, что ты немного не в себе.
   - Да уж, боюсь, что "немного" - не то слово.
   - Тогда усаживайся и постарайся успокоиться. Не думай ни о чем таком.
   Я все еще судорожно прижимал к груди магнитофон, будто  опасался,  что  у
него в любую минуту вырастут крылья и он выпорхнет в окно, стоит мне лишь на
мгновение выпустить его из рук. Усевшись на стул, я поставил его на  пол,  и
для верности обхватил ногами. Удивленно подняв брови, Брюс  уселся  напротив
меня и налил кофе. Я поднес чашку к губам  и  блаженно  зажмурился  -  пахло
восхитительно. Какая-то сладостная уверенность в том, что теперь-то все  мои
мытарства позади, заставила меня расслабиться. Горячий ароматный кофе согрел
меня, и я почувствовал, что понемногу прихожу в норму.
   - А теперь, - велел Брюс, - выкладывай, что стряслось.
   Честно говоря, я даже не знал, с чего начать. Наконец брякнул первое, что
пришло в голову:
   - Вот это чудо техники, что  я  притащил  к  тебе,  -  самый  современный
магнитофон. Понятия не имею, что там записано, сам еще не слышал, но  уверен
- что-то там должно быть. Через минуту я включу запись, надо,  чтобы  ты  ее
услышал. Но прежде, Брюс,  я  хочу  тебе  кое-что  объяснить.  Иначе  ты  не
поймешь, к чему мне эта.., эта хреновина. Она может пригодиться, поверь мне.
Не исключено, что только прослушав запись мы сможем узнать, кто же убил Джея
Уэзера. - Кустистые брови моего приятеля сурово  сдвинулись,  и  я  поспешил
добавить:
   - Это и в самом деле важно - для меня. Глупо, да?
   - Нет. - Он усмехнулся. - Во всяком случае, пока. Пей кофе  и  постарайся
взять себя в руки.
   - Постараюсь.
   Одним глотком я  опрокинул  в  себя  обжигающе  горячий  кофе  и  закурил
сигарету. Брюс тут же снова наполнил мою чашку.  Некоторое  время  мы  молча
курили, потом я решился:
   - Брюс, расскажи мне поподробнее о мгновенном гипнозе. Можно  ли  внушить
человеку, чтобы он погрузился в транс, если при нем произнесут  определенное
слово? Или сделают определенный жест? Вроде как щелкнут  пальцами,  а  он  -
бах! - и заснет?
   - Ну, как тебе сказать?.. В принципе, такое возможно. Но при этом  нужно,
чтобы это не было против воли самого человека.
   - А все же возможно это, если человек вдруг сам этого не  хочет?  Похоже,
ты удивлен?
   Он взял со стола чашку и задумчиво поднес ее к губам.
   -  Да,  это  возможно.  В  том  случае,  если   человек   не   противится
гипнотическому внушению. Но только в этом случае.  Или  же,  скажем,  тогда,
когда бедняга даже ни о чем не подозревает. - Он с наслаждением допил кофе и
тут же налил себе еще.
   Следующий мой вопрос касался того, что уже  много  часов  не  давало  мне
покоя.
   - А вот, скажем, гипноз под воздействием специальных препаратов... Что ты
скажешь об этом? У меня, признаться, из головы не идет то, что ты  рассказал
мне утром. Значит, выходит,  человека  можно  вначале  одурманить,  а  потом
внушить ему все, что угодно?
   - Ну, - нерешительно протянул он, -" - это  довольно  щекотливый  вопрос.
Смотря что ему дать. Скажем, такой препарат, как  амитал,  просто  подавляет
волю. Если принять его, то человек, можно сказать, становится куском воска в
руках гипнотизера. Все запреты сняты, рефлексы подавлены.  Уж  если  удалось
убедить кого-то  принять  наркотик,  можете  быть  уверены  -  он  поддастся
внушению немедленно после того, как препарат начнет действовать.
   - Даже если он сознательно будет сопротивляться?
   - Для этого и дается  наркотик.  Пациент  может  сопротивляться  действию
самого препарата, но как  только  он  начнет  всасываться  в  кровь,  всякое
сопротивление  будет  подавлено.  У  бедняги  просто  не  появится   желания
бороться.
   - Да, вот еще  что.  Помнится,  сегодня  утром  мы  обсуждали,  может  ли
человек,  поддавшись  внушению,  совершить  убийство.  Как..,  ладно,  давай
говорить более конкретно. Я, к примеру, могу ли  я  кого-то  убить?  -  Брюс
бросил на меня быстрый взгляд, но я невозмутимо продолжал:
   - Как ты считаешь, возможно ли, чтобы я совершил преступление,  повинуясь
чьему-то внушению? Скажем, прикончил кого-то?
   - Трудно сказать определенно, Марк, - он задумчиво поскреб подбородок,  -
я не знаю. Мне не известно, к Какому типу людей ты принадлежишь: легко ли ты
поддаешься внушению или не поддаешься вообще.
   - Предположим, что легко.
   - Все равно не знаю. Все,  что  я  говорил  утром,  верно,  но  о  каждом
конкретном  человек  ничего  нельзя  сказать,  пока  не  попробуешь.  Кто-то
поддается внушению, кто-то нет. - Он  глубоко  задумался.  -  Хорошо,  Марк,
Давай-ка выкладывай, что у тебя на уме. Ты и так уже наговорил достаточно.
   Он был прав. И отступать поздно. Я сделал глубокий вдох и выпалил:
   - Ладно, скажу все начистоту. Хватит ходить вокруг да около. Мне  надоело
бояться. Брюс, мне кажется.., возможно, это я убил Джея Уэзера.
   Я с опаской взглянул на него. Брюс продолжал пристально разглядывать свой
кофе. Он не вскрикнул, не отшатнулся, как я боялся. Лишь пожал плечами.
   - Послушай, Марк, выкинь это из головы. Никого ты не убивал.  Просто  вся
эта чертовщина с невидимыми попугаями и смерть Джея  подействовала  тебе  на
нервы. Держу пари, ты не убийца.
   - Ты уверен? Ты и в самом деле веришь в это, Брюс?!
   - Ну, старина, ты думай, что говоришь... Я встал и, сняв пиджак,  закатал
левый рукав рубашки, потом поднес руку к его лицу.
   - А что ты скажешь об этом? - Я ткнул пальцем в крохотный след от иглы. -
Вот, заметил только сегодня утром. Тогда мне это ни о чем не сказало. А  вот
теперь...
   Он выпрямился как ужаленный и впился взглядом в мою руку, потом поднял на
меня взгляд и снова уставился на маленькое красное пятнышко.
   - Откуда это?
   - Сам не знаю.
   Он какое-то время разглядывал мою  руку,  потом  уставился  на  крохотную
точку чуть ниже:
   - А это что за чертовщина?
   - Понятия не имею. Она появилась вечером. Откуда - не знаю. Почему  -  не
знаю. Я не знаю, Брюс. Просто черт голову сломит!
   - Сядь, Марк, и возьми себя в руки. Будет лучше, если ты постараешься все
мне объяснить.
   Я так и сделал. Начал я с того, что рассказал, как проснулся утром, и  до
мельчайших деталей описал ему все, что показалось мне важным. Добравшись  до
того момента, когда мне пришлось прибегнуть ко  лжи,  чтобы  не  дать  копам
упечь меня за решетку, я переборол в себе желание смолчать. Мне надо было  в
конце концов рассказать все кому-то начистоту. Объяснил я это тем, что иначе
я не смог бы объяснить свое участие в этой афере с "покупкой" магазина Джея.
Я говорил все быстрее и быстрее, и на душе  у  меня  становилось  легче  при
мысли, что не надо больше ничего скрывать. Брюс  молча  слушал,  не  пытаясь
задать вопрос или вставить слово. Просто сидел и курил. Наконец  я  добрался
до сумасшедшего желания во что бы то ни стало поехать в "Феникс".
   Дойдя до этого, я сунул руку в карман и вытащил скомканный листок--  свою
записку.
   - Я оставил это на столе, прежде чем уехать. По крайней  мере,  теперь  я
уверен, что был там, хотя и ни черта об этом не помню. Вдруг очнулся у  себя
в офисе. Полчаса, а может, и больше вылетели у  меня  из  головы,  словно  я
спал.
   Брюс взглянул на письмо и кивнул мне:
   - Продолжай.
   Я рассказал все до конца. Затем кивнул на магнитофон:.
   - Вот эта штуковина. Дьявольщина, представляешь, я  даже  не  помню,  где
взял эту проклятую штуку! Может, украл, впрочем, не знаю. Выходит, я спятил,
как ты думаешь, Брюс?
   - Вовсе нет. Но, черт возьми, дела скверные! Я потянулся  к  магнитофону.
Теперь достаточно было только нажать на  кнопку,  и  мы  станем  свидетелями
того, что случилось со мной не больше часа назад.
   Брюс отодвинул в сторону столик, и я поставил магнитофон между  нами.  Он
похлопал меня по плечу:
   - По крайней мере, ты знаешь, что происходит, Марк, а это уже немало.
   - Да? И что же происходит, по-твоему?
   - Ну, с достаточной  степенью  вероятности  можно  утверждать,  что  тебя
накачали наркотиками, как ты и предполагаешь. И что в  этом  состоянии  тебе
было сделано какое-то внушение. Из того, что ты сейчас рассказал, ясно,  что
произошло это прошлой ночью. След укола у тебя на руке  -  достаточное  тому
свидетельство.  Предположим,  ты  был  всю  ночь  под  действием  наркотика.
Впрочем, это не имеет особого значения. Поскольку ты был погружен в глубокий
транс, всякое воспоминание об этом было стерто из твоей памяти. По  какой-то
причине тебе внушили, что ты должен прийти в "Феникс". Может быть, ты должен
был с кем-то встретиться. Или что-то рассказать. В  конце  концов,  ведь  ты
занимался расследованием обстоятельств смерти Джея.
   - О чем ты? Судя по всему, меня накачали этой, дрянью еще  до  того,  как
Джей был убит! Разве это не говорит о том, что я мог убить его?!
   - Забудь об этом, Марк. - Он покачал головой. -Да это  просто  невозможно
за такой короткий срок - несколько часов! Нет, ты бы так быстро не  поддался
внушению. Кроме того, мы оба знаем, что твой пистолет был похищен из  офиса,
ведь так? Я знаю об этом и об отпечатках пальцев на письменном  столе  тоже.
Так что перестань травить себе душу, старина.
   - Брюс, - прошептал я, - пистолет не украли. Когда я вернулся  домой,  он
был у меня, как обычно.
   Он поднял руку и досадливо поскреб подбородок, но опять ничего не сказал.
   - Ну ладно, пора кончать, - услышал я свой голос. Протянув руку, я  нажал
кнопку, увеличив до отказа громкость. С тихим шорохом магнитофонная  катушка
стала вращаться.
 
Глава 15 
 
   Брюс откинулся в кресле, вытянув вперед длинные ноги,  и  прикрыл  глаза.
Его расслабленный  вид  привел  меня  в  бешенство  -  сам  я  в  это  время
представлял собой сплошной комок нервов.
   Вначале мы услышали  лишь  какой-то  неясный  шум,  чуть  слышный  шорох.
Какое-то подобие звуков, что-то происходило, но мне это ничего не  говорило.
Ненадолго наступила тишина, потом вдруг я услышал какой-то глухой  треск.  Я
бросил на Брюса недоумевающий взгляд. Не  открывая  глаз,  он  согнул  палец
крючком и сделал вид, что стучит в дверь. Я кивнул.
   Затем я услышал:
   "Войдите".
   Голос звучал глухо, и мне пришлось нагнуться, чтобы разобрать слова.
   Раздался слабый щелчок, похоже, открылась  дверь,  затем  откуда-то,  как
будто издалека, прозвучал другой голос:
   "Добрый вечер..."
   Подняв  глаза,  я  удовлетворенно  заметил,  что  и  Брюс   склонился   к
магнитофону с другой  стороны  и  глаза  его  блестят  от  любопытства.  Мне
показалось, что он заранее знает, что сейчас скажет один из собеседников.  Я
увели-, чип мощность до  максимума,  послышался  громкий  треск,  но  голоса
звучали приглушенно, оставаясь по-прежнему неразборчивыми;
   Я склонился" над магнитофоном, напряженно ловя каждый звук.
   - Марк! - прозвучал над моей головой предостерегающий голос Брюса.
   - А? - Я поднял глаза.
   Вдруг сквозь треск и помехи до меня долетели слова:
   "Усни! Быстро, быстро!" Я подскочил от неожиданности:
   - Господи, Брюс! Ты слышал?!
   Он предостерегающе покачал головой.
   - Потом объясню, - шепнул он и приложил палец к губам.
   Снова наступила тишина, затем до нас донесся какой-то неясный  звук,  как
будто где-то далеко захлопнулась дверь. Вдруг опять послышался треск,  и  до
нас донесся чей-то глухой голос.  Он  быстро  и  монотонно  бормотал,  почти
неразборчиво, но все-таки мы его слышали.
   "Вы быстро засыпаете, прекрасно, все хорошо, вы уже почти спите, сон  ваш
глубок и спокоен. Вы проваливаетесь  в  сон,  он  становится  все  глубже  и
глубже, все глубже и глубже... Вот так, теперь вы крепко спите".
   Я с ужасом взглянул на Брюса. Мне показалось, что при этих словах  волосы
у меня на затылке зашевелились. Брюс не  отрываясь  следил  за  тем,  как  с
легким  шорохом  перематывается  лента,  но   мое   движение   не   осталось
незамеченным, и я увидел, как он едва заметно кивнул с угрюмым видом.
   Голос стал почти неслышен. Человек что-то монотонно бормотал, но так тихо
и неразборчиво, что я почти не понимал, что он говорит. Затем вдруг  до  нас
донеслось:
   "Вы должны сделать все так, как я приказываю.  Вы  меня  поняли?  Вы  уже
можете говорить. Если вы поняли мой приказ, просто скажите: "Да".
   И вдруг, будто сквозь толстый слой ваты, я услышал другой - мой! - голос.
Я ответил:
   "Да!"
   Это было так невероятно, почти нереально, что мне даже не  верилось,  что
все это происходит на самом деле. А между тем я отчетливо понимал,  что  так
оно и было и что случилось это именно со мной, хоть и не  помнил  ничего  из
того, чему был свидетелем. Нет, участником! Было как-то дико  сидеть  здесь,
слушать, осознавая при этом, что все эти слова, которые сейчас  долетают  до
нас, все эти фразы, короткие отрывистые команды, все это  надежно  укрыто  в
каких-то тайниках моей  памяти  и  так  же  неизгладимо  и  недоступно,  как
выгравированные на стенах древних пещер таинственные  знаки,  оставшиеся  от
тех, кто давно уже исчез с лица земли.
   И несмотря на то, что все это я слушал как бы впервые, я твердо знал, что
это не так. Все эти команды обращались именно  ко  мне  и  исчезли  из  моей
памяти, как если бы кто-то стер их ластиком.  На  одно  долгое  мгновение  я
поддался  паническому  ужасу:  я  уже  перестал  понимать,   что   из   моих
воспоминаний  реально,  а  что  навеяно  чьей-то  злой  волей.  Под   конец,
окончательно потеряв голову, я уже стал сомневаться и  в  том,  что  вижу  и
слышу все это наяву и сейчас.
   Веря и не веря, я слышал, как  незнакомый  голос  приказал  мне  сесть  и
расслабиться. Потом мне было ведено закатать левый рукав  рубашки.  Это  все
больше стало походить на какую-то непонятную мистификацию, и я заволновался.
Подняв глаза, я заметил, что Брюс тоже  озадаченно  сдвинул  брови.  Но  вот
голос зазвучал снова, и я заметил, что  лицо  Брюса  посветлело  и  он  чуть
заметно кивнул, будто услышал именно то, что ожидал.
   "Ваша рука становится все тяжелее и тяжелее, она по-, степенно немеет, вы
ее уже не чувствуете. Она превращается в камень. Ваша рука ничего больше  не
чувствует. Вы не ощущаете ни малейшей боли. Ни малейшей  боли,  ни  малейшей
боли. Вы ничего не чувствуете... - Эти слова повторялись все снова и  снова,
все более монотонно, усыпляюще. - Ваша рука уже ничего не чувствует,  вы  не
чувствуете боли..."
   Брюс бросил на меня быстрый взгляд и указал на мою левую руку, я в  ответ
кивнул.
   Опустив глаза, я заметил, что рукав у меня по-прежнему закатан до  локтя.
Следы от уколов были уже почти незаметны, я машинально коснулся их  пальцами
и вдруг заметил, как Брюс покачал головой.
   Лента медленно разматывалась, но из микрофона  не  доносилось  ни  звука.
Брюс пошарил взглядом по сторонам, потом вдруг вытащил обгоревшую спичку  из
стоявшей рядом пепельницы. Повертев ее между пальцев,  он  внезапно  так  же
молча склонился вперед и, схватив меня за руку, повернул ее  ладонью  вверх.
Острый конец обгоревшей спички зловеще нацелился на меня, потом вдруг Брюс с
силой  ткнул  меня  им  в  сгиб  локтя.  Я  вскрикнул  от  неожиданности   и
непроизвольно дернулся. Последовал еще один укол, и Брюс отпустил мою руку и
все так же молча потыкал в нее пальцем.
   Я смотрел на  две  крохотные  черные  точки  на  моей  коже,  оставленные
обгоревшим концом спички. Они остались точь-в-точь на том же месте, где были
следы от уколов, и я невольно содрогнулся  от  отвращения.  Мне  показалось,
будто я чувствую ледяное жало иглы в том месте, где она проткнула мою плоть,
как если бы это случилось прямо сейчас.
   Затем до нас вновь долетел тот же голос:
   - С вашей рукой все в порядке, она теплеет, но  боли  вы  по-прежнему  не
чувствуете. Вы все еще спите, крепко спите, но вы можете говорить  и  должны
ответить на мои вопросы. Вам тепло и удобно, вам приятно  отвечать  мне,  вы
получаете удовольствие, отвечая на мои вопросы. Вы меня поняли?
   - Да.
   - Почему полицейские отпустили вас?
   - Я выдумал для них целую историю, сказал, что пистолет украли у меня  из
офиса. Позже они обнаружили, что дверь в офис  взломана  и  сломан  замок  в
ящике письменного стола, где я обычно храню пистолет. На  крышке  стола  они
обнаружили четкие отпечатки пальцев Джорджа Люшена. Поэтому меня отпустили".
   Брюс чуть заметно покачал головой и бросил на меня встревоженный  взгляд,
но я едва обратил на это внимание. Во рту у меня пересохло,  я  чуть  дышал,
ожидая, каким будет следующий вопрос. Голоса становились то громче, то тише,
словно собеседники то подходили ближе, то удалялись. Временами я  вообще  не
мог разобрать ни единого слова.
   "Расскажите все, что вы делали с того момента, как вышли из  полицейского
управления. Назовите всех, с кем вы говорили. Меня интересуют ваши  действия
до малейших подробностей. И все, что стало вам известно".
   В ответ послышался неуверенный,  незнакомый,  запинающийся  голос,  но  я
знал, что это был я сам. В этом не было ни малейшего сомнения -  кратко,  но
удивительно подробно этот голос описал до мельчайших деталей все, что  делал
в тот день я с