елью  было
завладеть принадлежавшим Джею магазином, который процветал, его делом и  его
деньгами. Если удастся обойтись без убийства, думали вы, тем лучше. Тут  вам
мог помочь гипноз. Выглядело все довольно невинно - ведь фокусы  с  гипнозом
демонстрировал Борден! К тому же, к вашей радости, он еще умудрился остаться
наедине с Джеем, когда тот смешивал коктейли, кстати, это было в  результате
постгипнотического внушения, полученного от Бордена еще раньше. А потом  тот
мог просто передать "управление" Джеем вам или Глэдис!  И  так  продолжалось
около получаса. К тому времени как гости собрались расходиться, Борден  снял
сделанные им внушения, но к тому времени вы уже успели  позаботиться,  чтобы
Джей оказался полностью в вашей власти!
   Я услышал скрип кресла, когда Ганнибал снова  уселся  напротив.  Украдкой
взглянув на него, я почувствовал, как мурашки поползли у меня  по  спине:  в
огромной лапе шприц был почти не виден, но  острое  жало  угрожающе  торчало
наружу. Он бросил на меня недобрый взгляд,  и  я  заметил,  как  он  стиснул
челюсти и под кожей заходили желваки.
   Я продолжал бормотать, старательно играя свою роль:
   - Вы отвезли мисс Стюарт домой, затем вернулись к Уэзерам.  Конечно,  был
риск, что кто-то  заметит,  как  вы  вернулись,  поэтому,  надо  отдать  вам
должное, вы решили эту проблему весьма  хитроумно.  Вы  и  не  пытались  это
скрыть! Разве нельзя объяснить ваш приезд тем, что именно Джей попросил  вас
об этом? А он, бедняга, к тому времени был настолько  в  вашей  власти,  что
подтвердил бы любое ваше слово. Теперь у вас  было  вдоволь  времени,  чтобы
внушить Джею все, что угодно, сделать из него послушную марионетку  в  ваших
руках, и вы воспользовались этим, чтобы сотворить для него попугая. Отличная
мысль - кто же сочтет нормальным человека, который таскает на плече  призрак
экзотической птицы?! К тому же не исключено, что весь  этот  кошмар  сам  по
себе доконал бы Джея и он бы попросту спятил.
   Я так старался говорить тягучим, монотонным голосом, что  испугался,  как
бы не усыпить самого себя. Бросив украдкой взгляд на Ганнибала, я облегченно
вздохнул, убедившись, что он по-прежнему считает меня пребывающим в глубоком
трансе. Да и с чего бы он стал меня подозревать - ведь все, что  я  говорил,
было то, в чем я больше не сомневался. Адвокат  задумчиво  поднес  к  глазам
шприц и тщательно встряхнул его, потом нажал на поршень и  выпустил  воздух.
Как зачарованный я смотрел и не мог оторвать глаз. На кончике иглы  блеснула
прозрачная капля, и Ганнибал удовлетворенно вздохнул.
   Я прокашлялся:
   -  Затем  возникли  трудности.  Снабдив  Джея  невидимым   попугаем,   вы
позаботились о том, чтобы у него появилось навязчивое желание избавиться  от
магазина. Для этого вы послали парочку крепких мальчиков, Люшена с  дружком,
чтобы  те  заставили  Джея  продать  магазин  за  бесценок.  Вы  ничуть   не
сомневались, что эти бандиты обтяпают для вас прибыльное дельце, но  старина
Джей сорвал ваши планы, продав магазин мне. К тому времени  бедняга,  должно
быть, уже начал подозревать Глэдис, да и вас  с  ней  в  придачу,  и  тут  я
вспомнил, что по поводу купчей  на  магазин  он  обратился  не  к  вам,  его
адвокату и старинному приятелю, а к "Коуэну и Фиску", заметьте! Когда  же  я
выяснил, что он ни словом не обмолвился жене относительно  сгустившихся  над
ним туч, я и вовсе перестал сомневаться в том, что Джей  больше  не  доверял
Глэдис!  Ведь  даже  о  пресловутом  попугае  она  не  имела  ни   малейшего
представления!
   Было и еще кое-что, показавшееся мне довольно подозрительным. Уж  слишком
велика была сумма на чеке, который я получил от Джея, особенно если  учесть,
как мало мне предстояло для него сделать! Да и то, что  из  всего  огромного
Лос-Анджелеса для такого примитивного рэкета  выбрали  именно  Джея  Уэзера,
тоже говорило само за себя.
   Думаю, когда эти два кретина притащили вам и  Глэдис  похищенную  у  меня
купчую на магазин, это не доставило вам радости. Больше  того,  держу  пари,
что почувствовали вы себя весьма неуютно, ведь это означало, что я  сел  вам
на "хвост". И надо же такому случиться, чтобы именно в тот  момент  я  начал
задавать чертовски неприятные вопросы насчет гипноза, и Глэдис запаниковала.
   Все дело в том, что она твердо рассчитывала:  никакого  расследования  не
будет,  во  всяком  случае,  не  ожидала,  что  сразу   возникнут   какие-то
подозрения, и по своей глупости или самонадеянности заявила,  что,  дескать,
ничего не помнит. Думаю, после того как я ушел, она тут же ринулась  звонить
вам, чтобы повидать всех, кто был у них в субботу. И вот тогда-то и возникла
необходимость срочно убрать с дороги  беднягу  Джея  и  -  как  следствие  -
сделать Марка Логана козлом отпущения. Должно быть, идея  представилась  вам
просто великолепной, ведь после гибели Джея последнее  завещание  немедленно
вступало в силу, и Энн становилась наследницей всего состояния  отца.  Таким
образом, если бы даже мне и удалось каким-то чудом  вывернуться,  то  Энн  с
успехом могла бы заменить меня на скамье подсудимых. И вот  тогда-то,  когда
Энн вздернут на виселице, все состояние  перейдет  ко  второй  наследнице  -
безутешной вдове! Вы продумали даже и то, что Энн могут  оправдать.  В  этом
случае срабатывал другой вариант, мол, покойный был не в  своем  уме,  когда
писал завещание. И вот тут-то всплывала история с попугаем.
   Я перевел дыхание и снова незаметно покосился  в  сторону  адвоката.  Тот
молча слушал, пальцы его сжимались и разжимались.
   - Но тут у Джея появляются какие-то подозрения, под  угрозой  оказывается
вполне реальная возможность одним махом  заграбастать  без  малого  четверть
миллиона долларов, и вы решаетесь на свой план. Поздно ночью во  вторник  вы
проникли в мою квартиру, оглушили  меня,  потом  опоили  какой-то  дрянью  и
заставили все забыть, как если бы я просто проспал до  утра.  Потом  забрали
мой пистолет и убили Джея.
   Должно быть, в тот момент вам казалось, что вы убиваете одним махом сразу
двух зайцев: избавляетесь  от  Джея,  что  делает  вас  богаче  на  четверть
миллиона долларов, и от меня, чтобы не путался под ногами, задавая  ненужные
вопросы. Алиби у меня не было, да и быть  не  могло,  к  тому  же  пистолет,
зарегистрированный на мое имя, фигурировал как орудие убийства. И  все  было
бы отлично, если бы  меня  тут  же  арестовали,  вы  в  этом  случае  вообще
оставались в стороне. Но каким-то непостижимым для вас образом  я  ухитрился
вывернуться и снова начал копать это дело. И вы захотели быть в курсе всего,
что мне удастся узнать. Мои собственные изыскания, да еще  и  информация  из
полиции - благо друзей у меня там хватало. Идея была прекрасная, привести ее
в исполнение - раз плюнуть. Еще одно внушение - и вот  я  уже  сломя  голову
лечу к вам в отель. Я в вашей власти. Уничтожьте меня, если я  стал  слишком
опасен.
   Да, похоже, это  уж  чересчур,  забеспокоился  я.  Еще  мгновение,  и  он
догадается, и уж тогда мне несдобровать. Надо действовать осторожнее.
   Я вновь заговорил своим монотонным, лишенным всякого  выражения  голосом,
как человек в состоянии глубокого транса:
   - Вот до чего мне удалось докопаться  за  время,  когда  я  был  здесь  в
последний раз. Мне почему-то кажется, Ганнибал, вернее, я почти уверен,  что
все именно так и было.
   Он по-прежнему не смотрел на меня, уставившись  неподвижным  взглядом  на
шприц, и я отважился чуть приоткрыть глаза.
   Он сидел молча, погрузившись в свои мысли. И  вот  в  напряженной  тишине
прозвучал его голос. Я даже удивился,  он  говорил  размеренно  и  негромко,
будто разговаривая сам с собой. Мне показалось, что он даже не задумывался о
том, что говорит. Слова как-то сами собой срывались с его губ.
   - Не совсем так, - скучно пробубнил он. - Дело в том, что  этот  недоумок
Борден поверил, будто мы с Глэдис  просто  хотим  разыграть  Джея.  Узнав  о
смерти Джея, этот болван запаниковал, тем более что вы успели его  разыскать
и задать несколько вопросов, они и навели его на мысль, что дело нечисто. Он
бросился мне звонить, и я понял, что он готов  выложить  все  начистоту.  Ну
и... - он посмотрел на свои огромные ладони, - пришлось позаботиться,  чтобы
он не успел этого сделать. - Ганнибал сокрушенно покачал головой. - Господи,
да мне и в голову прийти не могло, что когда-нибудь я смогу убить - и  кого?
- Джея Уэзера! Я уж не говорю о Бордене. Я бы и не пошел на это, если бы  не
Глэдис. К тому же казалось, я все так хорошо придумал! Но чертов дурак вдруг
стал что-то подозревать... А вы...
   Вдруг его голос задрожал и прервался. Он с ужасом уставился  на  меня.  Я
понял, в чем дело, ведь по логике вещей я не  должен  был  задавать  никаких
вопросов! Я попросту  не  мог  этого  сделать!  Безумный,  панический  страх
исказил его черты, он затряс головой, глядя  на  меня  почти  бессмысленными
глазами. Если бы вдруг мой хладный труп поднялся из свежей могилы и принялся
приставать к нему с вопросами, он бы не был так поражен.
   Нижняя челюсть у него отвисла, и из  горла  вылетел  какой-то  сдавленный
звук.
   Я нахально ухмыльнулся прямо ему в лицо.
   - Да, Ганнибал, - сочувственно покивал я, - ваше дело  дрянь.  На  всякий
случай, если вдруг вам придет охота наделать глупостей, учтите - в  соседних
комнатах полным-полно копов, да и в  коридоре  их  хватает,  так  что,  сами
видите...
   По-моему, он мне не поверил. Да и как поверить, ведь на первый  взгляд  в
его плане все было так здорово продумано. Подумать только - сколько дней  он
вынашивал это убийство, почти сжился с этой  мыслью  -  и  вдруг  все  пошло
прахом!
   Лицо его превратилось в каменную маску. Тяжелые, литые  кулаки  судорожно
сжались, дыхание со свистом вырвалось из груди. Наверное, он  даже  забыл  о
шприце, потому что я заметил, что он вдруг с удивлением покосился на хрупкий
стеклянный предмет в огромной ладони. За дверью послышался шум шагов.  Глаза
его остановились на мне со страхом и ненавистью,  он  высоко  занес  руку  с
блеснувшим в ней шприцом, еще немного, и его острое жало неминуемо вонзилось
бы мне в грудь. Но я этого ждал и, вцепившись обеими руками  в  подлокотники
кресла, согнул ноги и с наслаждением впечатал каблуки  своих  тяжелых  сапог
прямо в ненавистное лицо.
   Все свое отвращение я вложил в этот удар и, должно быть, перестарался. Во
всяком случае, мне удалось остановить его, и он с  грохотом  отлетел  назад.
Огромная туша шлепнулась на пол с такой силой, что я даже  испугался  -  мне
показалось, что пол не выдержит. Но не выдержал он, кровь залила  ему  лицо.
Бог его знает, как это вышло, возможно, он поскользнулся на ковре, но  я  не
сразу сообразил, что в тот момент он сжимал в руке шприц  с  предназначенным
мне дьявольским снадобьем.
   Наверное, я так никогда и не узнаю, случайно это  вышло,  просто  потому,
что он не удержался на ногах, или он сам  решил  свою  судьбу.  Только  игла
глубоко вонзилась в его тело, и судорожно сжавшиеся пальцы до отказа вдавили
плунжер.
 
*** 
 
   Дверь распахнулась, когда на нее разом навалилось несколько крепких ребят
в форме. В комнату с грохотом ввалились два  копа  с  пистолетами  в  руках.
Третий застыл в дверях.
   Им достаточно было беглого взгляда, чтобы  сразу  оценить  ситуацию.  Мой
вопль: "Хватайте  его!  Он  успел  что-то  вколоть  себе!"  -  оказался  уже
ненужным.
   Дело было закончено.
 
Глава 18 
 
   Ганнибал оказался довольно живучим. Как я узнал, он продержался еще минут
двадцать, и только потом сердце его остановилось. Похоже,  что  и  финальную
часть этой сцены он  со  свойственной  ему  тщательностью  обдумал  заранее,
разница только в том, что на его месте должен был быть я. Так что все  могло
обернуться и не  совсем  так,  как  произошло.  Особенно  если  учесть,  что
дьявольское зелье в шприце разило наповал. А я  знал,  что  одурманенного  и
беспомощного меня можно было бы взять голыми руками.
   "Скорая помощь" примчалась почти одновременно с  полицией,  но  было  уже
поздно. Несколько минут Ганнибал что-то кричал, бормотал,  словно  безумный,
затем вдруг страшное волнение  исказило  его  черты,  и  в  глазах  появился
панический страх. Перед самым концом, думаю, он сожалел о том,  на  что  его
толкнула алчность. Зрачки его расширились  так,  что  стали  напоминать  две
черные  дыры,  большие  руки  бешено  тряслись.  Затем  долгие,  мучительные
судороги скрючили его огромное тело и он стал задыхаться. Медицина оказалась
бессильна.
 
*** 
 
   Пошло всего лишь три часа после событий в отеле. И вот  я  сижу  в  своем
верном "бьюике", попыхиваю сигаретой и размышляю. Теперь-то у  меня  нет  ни
малейших сомнений, что именно она, моя прежняя возлюбленная, обольстительная
Глэдис, задумала всю эту мерзость. Держу пари, ей будет о чем подумать, сидя
в камере в ожидании  суда!  Детали,  скорее  всего,  разработал  хитрый  лис
Ганнибал, уж слишком явственно чувствуется его рука в той  скрупулезности  и
предусмотрительности, с какой готовилось убийство. Уверен,  покойный  Роберт
Ганнибал был просто пленен животной чувственностью и  темпераментом  Глэдис,
которые она так щедро проявляла  в  постели!  Впрочем,  мне  тоже  есть  что
вспомнить, подумал я, чувствуя невольную жалость к этой женщине.
   Теперь мне было известно, что по приказу Ганнибала оба типа - и Люшен,  и
Поттер - смылись из города. Впрочем, я почти не сомневался, что  на  свободе
им осталось гулять недолго. Похоже, мне еще посчастливилось, что неопытный в
подобных делах Ганнибал не прикончил меня еще  во  вторник  вечером,  вколов
лошадиную дозу наркотика. Но истинная  удача  привалила  мне  сегодня.  Меня
бросило  в  пот,  когда  врач  объяснил,  что  могло  случиться,  получи   я
заготовленную дозу, - это был чистый адреналин.
   План у него был такой. Он  вкатил  бы  мне  адреналин  в  вену,  приказав
выскочить из отеля, и я бежал бы до тех пор, пока сердце мое не  разорвалось
бы. И я упал бы бездыханным. "Частный сыщик из Лос-Анджелеса умер  прямо  на
улице от сердечного приступа" - так выглядело  бы  сообщение  в  газетах  на
следующий день. Да, этот подонок здорово все придумал.
   Я не спешил вылезать из машины. Просто сидел и лениво размышлял о  том  о
сем. Но в основном мои мысли занимала Энн. Теперь  она  унаследует  все,  но
вряд ли это  ее  утешит.  Отца  не  вернешь.  Я  вспомнил  огромный  дом  на
Сент-Эндрюс-Плейс - как много места для  осиротевшей  девушки!  Пройдет  еще
немало времени, пока она оправится от этого удара, подумалось мне. Ей  будет
нелегко. Я мог только надеяться, что это испытание не сломит  ее.  Не  знаю,
прав я или нет, судить  вам,  но  только  я  тронулся  с  места  и  прямиком
направился на Сент-Эндрюс-Плейс. В конце концов, успокаивал я свою  совесть,
она всегда сможет сказать, что ее нет  дома,  если  вдруг  не  захочет  меня
видеть.
   Она сама открыла мне дверь.
   - Привет, - выдавил  я.  -  Вот,  проезжал  тут  мимо,  решил  заглянуть,
посмотреть, как ты. - Никогда в жизни ложь не давалась мне с таким трудом.
   - Заходи. - Она радостно улыбнулась.
   Как и в прошлый раз, мы устроились  на  диване  в  гостиной.  Я  невольно
обратил внимание, что на первом этаже горели все  люстры  -  как  будто  она
пыталась прогнать таившиеся по углам призраки прошлого.
   Она посмотрела на меня:
   - Я рада, что ты пришел, Марк. Ты ведь  знаешь,  я  никогда  особенно  не
любила Глэдис, но все равно не могу поверить, что она... - Она задохнулась и
затрясла головой.
   - Да. Скверная история, я понимаю. А ты как - в порядке?
   - Со мной все хорошо. Сначала, конечно, было тяжело.
   Мы еще немного поболтали о том о сем. Ей  хотелось  знать,  как  все  это
случилось.
   - Просто, чтобы понять.  -  Так  она  смущенно  объяснила  мне,  когда  я
удивился, зачем ей это нужно.
   В двух словах я объяснил ей все.
   Потом она бросила на меня быстрый смущенный взгляд:
   - Послушай, Марк, тебе совсем не  обязательно  сидеть  возле  меня.  Я  и
правда уже пришла в себя. Честное слово! Вначале я думала, что будет  легче,
если я выплачусь в одиночестве. Но у меня нет слез. Не знаю  почему.  -  Она
замялась, потом взглянула на меня - на лице ее было странное выражение. -  Я
много думала в эти дни, Марк. О многом - и о себе тоже. Все так смешалось...
Теперь мне кажется.., может, я зря  так  ненавидела  Глэдис?  Или  я  просто
слишком сильно любила папу? Ты веришь, я ведь  любила  его  больше  всех  на
свете. - Она опять замолчала и передернула плечами. - Ладно, забудь об этом.
Я совсем не то хотела сказать. Да и что теперь говорить... Спасибо тебе, что
пришел.
   Я встал, собираясь уходить:
   - Если тебе что-то будет нужно, Энн...
   - Я знаю.
   - Может, я дурак, что говорю об этом, - пробормотал я,  -  но  если  тебе
придет охота.., я был бы рад,  если  бы  ты  согласилась  пойти  со  мной  к
"Фрэнки"... Я куплю тебе коктейль, обещаю!
   Она засмеялась, и я обрадовался, заметив, что глаза у нее  уже  не  такие
грустные.
   - С радостью, Марк. И спасибо тебе.
   Я попрощался с ней у дверей и еще долго видел, как она махала мне вслед.
   Добравшись до офиса, я уселся за письменный стол и вдруг подумал: а стану
ли я когда-нибудь прежним? Сейчас все пережитое казалось мне страшным  сном.
Конечно же я ничуть не сомневался, что я не убийца, но мысль о  том,  как  я
чуть было не стал им, не давала мне покоя.
   Случись на месте Ганнибала кто угодно - хотя бы Борден Брюс Уилсон, одним
словом, настоящий профессионал, умеющий манипулировать людьми, - и все могло
бы кончиться совсем иначе. Меня  бросило  в  жар.  Да  если  бы  у  того  же
Ганнибала было чуть больше времени в запасе, чтобы поработать надо мной  как
следует - словом, если бы я не понял, что навязчивое желание во что бы то ни
стало приехать в "Феникс" преследует меня  неспроста,  и  не  заподозрил  бы
неладное!..
   Даже сейчас, когда  Глэдис  и  Ганнибал  во  всем  признались,  и  я  был
полностью очищен от всех подозрений, мне все еще было не по себе - я до  сих
пор не помнил всего, что случилось со мной. В моей памяти  зияли  провалы  -
она была похожа на дырявую рыбацкую сеть. К тому же я понимал, что многое не
помню, а просто знаю, потому что слышал запись на пленке. Странное дело,  но
я до сих пор не мог поверить, что все это произошло со  мной.  И  я  не  мог
избавиться от мысли, что где-то есть другие люди, которым  не  так  повезло,
как мне. А они так и живут, не зная, что с ними происходит,  не  подозревая,
что ими движет чья-то злая воля. Живут без памяти. Теперь я  знал:  то,  что
случилось со мной, могло произойти с каждым, хотя любой, кто услышал  бы  об
этом, скорее всего просто рассмеялся бы мне в лицо.
   Хотя мне и удалось наконец сложить  из  отдельных  фрагментов  все  части
хитроумного замысла, многое еще оставалось загадкой. Как во сне,  когда  сам
не знаешь, то ли спишь, то ли бодрствуешь, и где сон сливается с  явью.  Мне
не давала покоя мысль о том, что же в моих воспоминаниях  было  реальным,  а
что призрачным, что я пережил на самом деле, а что мне внушили.
   Огромным усилием  воли  мне  удалось  наконец  избавиться  от  проклятого
наваждения. К черту, Логан, подумал я. Все кончено. Ты распутал это дело,  и
слава Богу!
   Мне немного полегчало. Дождусь утра, там  будет  видно.  Может,  и  стоит
покопаться еще немного в этом деле, глядишь, что-то и прояснится. А  если  и
нет, тоже не беда. Я же не выжившая из ума старуха и прекрасно помню, как  я
говорил с Глэдис и Энн, Ганнибалом, Артуром, Питером и.., ах да, Айлой.
   Вот это уж  несомненная  реальность.  Единственным  наваждением,  имевшим
место, были белоснежные бедра этой колдуньи. Я нисколько не сомневался,  что
мне просто не под силу выдумать такие влажные горячие губы, такие  волнующие
изгибы полной груди. А ногти? Кроваво-красные ногти,  острые,  как  у  дикой
кошки? Я усмехнулся. Да, такое и во сне не пр