ое тело, почему бы вечером не найтись другому? Просто его не видно. Ну а Барбара? Может, на самом деле она мертва, а в кресле напротив - проекция его воспоминаний о тысяче таких вечеров, когда она сидела там живая и здоровая. Чего только не бывает в этом жутком, не правильном мире!
     Голос Барбары - а может, голос его галлюцинации? - пробился в сознание.
     - Дорогой, это же ужасно! Почему ты мне сразу не сказал? Ты так перенервничал...
     Отбросив газету, она метнулась к мужу и опустилась возле него на колени. Он схватил ее руку и почувствовал, как напряжение отпускает его. В конце концов, этот мир не так плох, если сумел породить Барбару. Адриан.., иногда он бывает несносен, зато вполне реален. Не могут в одном теле уживаться злой, мстительный, жестокий оборотень его воображения и непоседливый мальчишка с неуемным интересом к самым разным вещам. Даже бесам не под силу прикинуть ся нормальными детьми. Он прижал руку жены к щеке, и эта простая ласка вмиг погасила начинавшуюся истерику.
     - Довольно противное дело, надо тебе сказать, - пробормотал он, потянувшись левой рукой за сигаретой.

2

     Морнингтон не раз спорил с Лайонелом об истоках пессимизма. Сам он считал пессимистическое отношение к жизни следствием романтического, если не сентиментального взгляда на мир. Ироничный склад ума подсказывал Морнингтону, ужинавшему в одиночестве, что сегодняшнее его потрясение вызвано открытием: оказывается, люди могут убивать друг друга. "И убивают", - думал он. Когда тебе мешают, вполне естественно избавиться от помехи, даже если эта помеха - человек. Глупо, когда ты к этому не готов. Еще Де Куинси говорил, что некоторым людям на роду написано быть убитыми. Да, убить или быть убитым - вполне естественно. Так неужели это помешает мне передать отчет викарию?
     Он поднялся, собрал бумаги для отчета о приходском бюджете и отправился в приход Св. Киприана, всего за квартал. Конечно, он ругал себя за то, что занимается таким делом, но как откажешь друзьям? А викарий входил в их число.
     Морнингтон подозревал, что верой своей в немалой степени обязан раннему - лет в восемнадцать - общению с людьми, относившимися к религии весьма пренебрежительно; но именно из-за веры он пренебрежительно относился и к себе, и к другим, не презирая при этом остального мира, так что мог в споре или беседе оказаться и пессимистом, и оптимистом. На том они и сошлись со священником, пришедшим к тому же за долгие годы служения в разных приходах.
     Они считали, что их связывает некая духовная близость.
     Однако сегодня вечером Морнингтон застал у своего друга посетителя. За столом листал какую-то рукопись маленький кругленький священнослужитель. Викарий радушно встретил Морнингтона.
     - Входите, входите, дорогой мой, - пригласил он. - Мы только что говорили о вас. Знакомьтесь: архидиакон <Архидиакон в англиканской церкви - весьма высокий пост, не "дьякон", а священник, представитель епископа в округе. Со временем их становится все меньше, новых почти не назначают.> Кастра Парвулорум - мистер Морнингтон. Какой ужас у вас в издательстве! Вы как-то с этим связаны?
     Архидиакон, поздоровавшись с Морнингтоном, снял очки и откинулся в кресле.
     - Ужасно, - пробормотал он тоном, каким пользуются люди, не вполне уверенные, то ли хотят от них услышать. - Да, ужасно!
     - Неприятно, конечно, - ответил Морнингтон, ощетинившись из-за двойного сочувствия. - Всех переполошили. В результате я не послал рекламу в "Библиофил", значит, она не появится в этом месяце. Вот это и впрямь ужасно. Терпеть не могу, когда убийства вмешиваются в мои планы. А это к тому же, и произошло-то не у меня.
     - Вот как на это смотрят деловые люди, - покачал головой викарий. - Кофе хотите? А этот бедняга... Выяснили, по крайней мере, кто он?
     - Как бы не так! - с некоторым даже торжеством воскликнул Морнингтон. - Всех улик у полиции - один труп. Не очень приятно с ним возиться, да и продержится недолго. Природа, знаете ли, свое возьмет. Меня куда больше беспокоит "Библиофил"...
     - Ну будет вам! Не настолько же, - укорил его викарий. - Нельзя все-таки ставить на одну доску рекламу и убийство!
     - А я думаю, мистер Морнингтон прав, - не согласился архидиакон. - Нельзя позволять случаю, пусть даже из ряда вон выходящему, выбивать себя из колеи. Человек беспристрастный этого себе не позволит.
     - Но это же убийство'. - запротестовал викарий.
     - Какая разница? - пожал плечами архидиакон. - Человека убили, улитку раздавили, - принцип один. Скажите, мистер Морнингтон, а завтра посылать рекламу уже поздно?
     - В том-то и дело, - ответил Морнингтон. - Впрочем, не хочу отвлекать вас своими служебными заботами.
     - А мы и не отвлеклись, - мирно продолжал архидиакон. - До вашего прихода мы как раз говорили об издательских делах, - и он указал очками на рукопись перед собой. - Вы, наверное, догадываетесь...
     Морнингтон постарался изобразить заинтересованность.
     - Книги? - словно сомневаясь, спросил он.
     - Книга, - мягко уточнил викарий. - Архидиакон написал несколько проповедей и статей о христианстве и Лиге Наций. Они собраны в этом небольшом томике. На мой взгляд, он неплохо пошел бы, а? Вот я о вас и подумал.
     - Весьма признателен, - ответил Морнингтон. - Только, вы уж простите за вопрос, готов ли автор поддержать свои желания? Другими словами, заплатить, если придется?
     Архидиакон покачал головой.
     - Нет, дорогой мистер Морнингтон. По-моему, это не совсем нравственно. Недаром говорят: книга - как ребенок...
     Кому не нравятся собственные дети? Это естественно. А вот всерьез полагать, что твое чадо лучше других, проталкивать его - это уж совсем нелепо.
     - Не могу согласиться с вашим основным тезисом, - сказал Морнингтон. - Если ваши мысли лучше других, вы просто обязаны их проталкивать. Ох уж эта мне современная демократическая скромность! Почему вы думаете, что издатель, которому вы пошлете рукопись, разберется в ней лучше вас? А если он откажется, что вы будете делать?
     - Видите ли, - спокойно отвечал архидиакон, - если от нее откажутся все издатели, мне придется согласиться с ними. Securus indicat - доверяй авторитетам.
     - Ничего подобного, - сказал Морнингтон. - Умные люди должны учить мир. По доброй воле он до сих пор не принял ни одной новой идеи, их в него надо заталкивать силой.
     Он взял рукопись и принялся листать, читая заголовки: "Протокол и пакт как фазы человеческой совести", "О свойствах наций", "Виды познания во Христе, представленные в человечестве", "Достаточно ли представительна Лига Наций?".
     - Насколько я понял, - деловым тоном произнес Морнингтон, взглядывая на архидиакона, - это рассчитано на специалистов, но написано популярно. Ничего не могу обещать, но посмотреть можно. Я возьму рукопись?
     - Мне бы хотелось еще поработать в свободные дни, - ответил архидиакон. - Кое-что стоило бы поправить и заодно проверить греческий. Если вам удобно, я занес бы рукопись в издательство в понедельник или во вторник.
     - Давайте, - согласился Морнингтон. - Но решать буду не я. Скорее всего, ее отдадут рецензенту-политику. Судя по заголовкам, он вряд ли поймет что-нибудь, но вы все равно приносите. В перечне изданий у Персиммонса такой кавардак! В нем прекрасно уживаются "Флирт феерической Флосси" и "Философские беседы о черной магии". Последнюю книжку, конечно, подсунул Персиммонс-старший.
     - Вы же говорили, что он отошел о г дел, - удивился викарий.
     - Он у нас Вечерняя Звезда, - усмехнулся Морнингтон, - сияет на фоне всеобщей серости. А попутно встревает во все. Маячит на горизонте, а уж раз в две недели занимает все небо, по крайней мере наше, издательское. Этакое милое создание, упорствующее в оккультизме.
     - Боюсь я этого растущего интереса к оккультному, - мрачно промолвил викарий, - вот итог нынешнего безверия и греховного любопытства.
     - Греховного? - откликнулся Морнингтон. - Вы думаете, оно всегда греховно? А как же тогда Нов?
     - Иов? - переспросил архидиакон.
     - Ну, мне всегда казалось, что Нов превосходит своих трех друзей как раз любопытством. Почему это все несчастья сыплются именно на его голову? Друзья просто смирились, а он возьми да спроси: что это Ты, Господи, делаешь и почему?
     Викарий покачал головой.
     - И услышал, что ему это не по разуму.
     - Ему не просто ответили, над ним еще и посмеялись, - возразил Морнингтон, - а это, согласитесь, не одно и то же. Все-таки когда человеку, потерявшему все средства, дом, семью, покрытому язвами и сидящему на куче мусора, говорят: "Посмотри на бегемота" <Иов 40:10: "Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя...">, здесь чего-то не хватает.
     - Иову хватило, - мягко возразил архидиакон.
     - Да уж, другого такого дурака поискать, - согласился Морнингтон, вставая. - Мы ведь еще увидимся до вашего отъезда в... Кастра Парвулорум? - уточнил он. - Какое занятное название.
     - Жаль, что немногие им пользуются, - вздохнул архидиакон. - Во всех путеводителях это место именуется "Фардль". Жители тоже привыкли к этому названию. Что поделаешь, закон Гримма.
     - Закон? - удивился Морнингтон. - Имени того сказочника, который писал для parvuli ? Причем тут закон?
     И почему ему подчиняются?
     - Он еще и языками занимался, - пояснил архидиакон. - Знаете, законы индо-европейских звуков... "Кастра" куда-то запропастилось со временем, а в "парвулорум" "ф" заменило "п", на место "в" встало "д". Гримм это открыл. Но я-то стараюсь пользоваться прежним названием. Говорят, Цезарь нарек это местечко после того, как его солдаты отобрали детей у бриттов, а он вернул их родителям.
     - Не понимаю, зачем Гримму понадобилось вмешиваться в эту историю, - сказал Морнингтон. - Фардль... подходящее название для эссе Мориса Хьюлетта <М. Хьюлетт (1861 - 1923) - англ, писатель, поэт, эссеист.>... Castra Parvulorum .., звучит.., вполне по-римски. Ну, доброй ночи, сэр, доброй ночи, викарий. Нет, нет, не провожайте меня.

3

     В тот самый момент, когда Морнинггон помянул в разговоре старшего Персиммонса, последний, сидя в удобном кресле перед камином, слушал отчет сына о дневном происшествии. Грегори Персиммонс выглядел внушительно. Откинувшись на спинку, он с явной иронией наблюдал, как Стивен волнуется все больше, припоминая новые подробности.
     - Боюсь, не повредило бы это делам, - внезапно закончил Стивен.
     Отец, глядя в огонь, слегка вздохнул.
     - Дела... - сказал он. - Я бы не стал о них беспокоиться. Если людям нужны твои книги, они их купят. - Он помолчал и добавил:
     - Я заходил сегодня, не застал тебя.
     - Да? - отозвался сын. - А мне не докладывали.
     - Ничего страшного, - успокоил его мистер Персиммонс. - Наверное, ты был у следователя. В следующий раз, когда будешь отвечать на вопросы, скажи, что тебе надо проконсультироваться со мной. Мне бы хотелось знать, что ты делаешь и какие показания даешь.
     Стивен глядел в окно и заговорил не сразу.
     - Ты заходил по делу? - спросил он. - Что-нибудь важное?
     - Хотел обсудить балансовую ведомость, - ответил отец. - Я там не все понимаю. И еще, по-моему, в плане изданий слишком много романов. Ты просто выбрасываешь деньги.
     Чем больше ты на них заработаешь, тем больше их приходится издавать. А я хочу, чтобы сохранялось соотношение между ними и другими книгами. Почему бы тебе вместо всяких Флосси не издать мою "Активную власть"? Стивен, ты слушаешь меня?
     - Слушай, слушаю, - не без раздражения ответил сын.
     - Так вот, по-моему, ты не собираешься издавать мою книгу, - спокойно продолжал отец. - Ты хоть прочел ее?
     - Прочел, - Стивен отошел от окна. - Но пока еще не решил. Я же говорил тебе, мне она не понравилась и другим не понравится. Да, я знаю, на такой психоанализ сейчас есть спрос, и все-таки я не уверен... - Он замолчал, не окончив фразы.
     - Стивен, - сказал старший Персиммонс, - если ты когда-нибудь будешь хоть в чем-нибудь уверен, ты лишишь меня изрядной доли удовольствия. Будь добр, объясни, в чем ты не уверен на этот раз?
     - Ну, знаешь, эти примеры.., эти историйки... Наверное, с ними все в порядке.., только они такие.., смешные, что ли...
     - "Смешные историйки, которые я читал", сочинение Стивена Персиммонса, - усмехнулся отец. - Это не "историйки", Стивен, это научные примеры.
     - Но они же все о пытках! - воскликнул сын. - Там есть один.., ужас какой-то! Я не верю, что такая книга будет расходиться.
     - Прекрасно разойдется, - заверил отец. - Ты же не ученый, Стивен.
     - А диаграммы? А графики? - продолжал Стивен. - Это же дорого.
     - Ладно, как хочешь, - согласился старший Персиммонс. - Но имей в виду, если не издашь книгу до Рождества, я издам ее за свой счет. Это обойдется куда дороже, Стивен.
     И еще что-нибудь напишу. Представляешь, какую брешь они пробьют в моем счете? Продавать я их не собираюсь, буду раздавать так, а что останется, сожгу, и все. У тебя впереди два свободных дня, вот и думай. А на следующей неделе я зайду в издательство, послушаю, что ты решил. Скажешь, авантюра? А ты не любишь рисковать и ставишь только наверняка, правда, Стивен? Знаешь, Стивен, я бы с радостью пустил тебя по миру, но...
     - Господи, да перестань ты! - воскликнул несчастный издатель. - Я слышать не могу, как ты произносишь "Стивен, Стивен"! Похоже, тебе это удовольствие доставляет...
     - ..но все это - не единственная причина моего сегодняшнего визита, - невозмутимо продолжил старший Персиммонс. - Я подыскивал местечко, чтобы убить одного знакомого, и твое заведение показалось мне не хуже прочих. Да, не хуже.
     Стивен Персиммонс в изумлении уставился на грузное тело высокого человека, откинувшегося в кресле, и растерянно пробормотал:
     - Ты опять.., ты нарочно дразнишь меня, чтобы я нервничал, да?
     - Вполне возможно, - ответил Персиммонс. - Я заметил, нервничать тебя заставляют факты. Они и твою мать довели до сумасшедшего дома. Это ужасно, Стивен, лишиться жены вот так. Надеюсь, с тобой ничего подобного не случится. Знаешь, ведь я еще не так стар, и, не буду скрывать, я хотел бы другого сына, Стивен. Да, да, Стивен, другого сына, такого, кому я мог бы оставить наследство, такого, которому были бы интересны мои дела. Тогда бы я знал, что делать.
     Когда ты родился, Стивен...
     - О господи! - вскричал Стивен. - Не говори ты со мной так! Зачем ты сказал, что хотел кого-то убить? Что ты имел в виду?
     - Что имел в виду? - удивился отец. - Именно то, что сказал. Днем раньше, вчера, я и думать об этом не думал, но как только сэр Джайлс Тамалти сказал мне, что к нему придет Рекстоу, я тут же об этом и подумал. Ну вот, прибыли мы туда, а там никого нет. Риск, конечно, но не особенно большой. Я попросил его подождать, пока я возьму деньги, закрыл дверь.., и остался. Минутное дело, Стивен, он ведь был довольно хилый.
     Стивен почувствовал, что больше не может задавать вопросы. Неужели отец говорит правду? Да нет, похоже, он просто издевается! А вдруг нет?.. Или это такая нервная разрядка?
     - Во-первых, Стивен, - голос словно ударил его, - ты ни в чем не уверен. А если бы даже и был уверен, на отца доносить как-то не принято. Мать у тебя и впрямь в психушке. А во-вторых, по завещанию, которое я составил две недели назад, все мои деньги пойдут на создание приюта в Восточном Лондоне. Если эта история выплывет наружу, у тебя возникнут проблемы. Да нет, ты же не станешь болтать. Если тебя спросят, скажешь, что я приходил обсудить балансовый отчет, а тебе не передали. Я все равно зайду по этому поводу на следующей неделе.
     Стивен встал.
     - По-моему, ты хочешь и меня свести с ума, - проговорил он. - Господи, если бы я знал, почему...
     - Ты знаешь меня, - сказал отец. - Ты думаешь, я стал бы нервничать, если бы хотел придушить и тебя? Ладно, уже поздно. Ты слишком много думаешь, Стивен, я тебе всегда говорил. Все свои заботы таишь в себе, а ведь это нелегко. Поговорил бы начистоту с кем-нибудь из сотрудников, ну хоть с тем же Рекстоу. Не-ет, ты всегда был скрытным. Впрочем, это неважно.., да, неважно. И жены у тебя нет. Ну, собираешься задушить меня, или как?
     Дверь за Стивеном захлопнулась, но старик продолжал греметь:
     - Раньше колдунов жгли. Они знали, что их ждет костер, вот и приходилось спешить. Теперь торопиться некуда.
     Можно пожить в свое удовольствие. Зачем теперь магу становиться отшельником, он же не святой. А может, я просто устал?.. - спросил он сам себя. - Мне нужен другой сын. И мне нужен Грааль.
     Грегори Персиммонс откинулся в кресле, созерцая отдаленные цели и ближайшие дни.

Глава 3

Архидиакон в городе

     Формальным результатом дознания, происходившего в понедельник, стал "Отчет об убийстве, совершенном одним или несколькими неустановленными лицами", психологическим результатом - душевное состояние троих основных страдальцев. Для Лайонела мир стал еще фантастичней, Морнингтон укрепился в и без того присущем ему презрении ко всему на свете, а Стивен Персиммонс, и раньше нервничавший по разным поводам, теперь и вовсе потерял покой. А вот для юной девицы, обитавшей в приемной, после беседы со следователем мир стал куда интереснее. Правда, пользы для следствия от девицы оказалось мало. По ее словам, она была так увлечена составлением реестра входящих и исходящих, что вообще не видела, проходил ли кто-нибудь через приемную.
     Может быть, на нее подействовал разговор со следователем, а может, ее внимание и впрямь обострилось, но во вторник трое, нет, даже четверо посетителей не укрылись от ее бдительного взора. В издательстве рабочий день заканчивался в шесть часов, а около половины пятого секретаршу одарил благосклонной улыбкой мистер Персиммонс-старший и тяжело прошагал в сторону кабинета сына. Примерно в четверть шестого в коридоре возникло слабое сияние - явилась Барбара Рекстоу с сыном Адрианом, довольно редкие посетители, заходившие в издательство не чаще трех-четырех раз в году, и тоже исчезли на лестнице. А между двумя этими визитами перед дверью приемной замялся вежливый, круглолицый священник, в конце концов решивший поинтересоваться, у себя ли мистер Морнингтон. Секретарша препоручила его заботам подвернувшегося мальчишки-рассыльного и вернулась к своему реестру.
     Грегори Персиммонс, к удивлению и немалому облегчению своего сына, стряхнул то глумливое настроение, которое владело им в пятницу. Он деловито обсуждал балансовую ведомость, словно других проблем на свете для него не существовало. Между делом поздравив сына с результатами расследования, подходившего, видимо, к концу, ибо полиции так и не удавалось обнаружить убийцу, он совершенно естественно перешел к разговору о своей книге, словно и не ждал от Стивена ничего, кроме безоговорочного одобрения. Не заметив в голосе отца издевательских интонаций, Стивен с удивлением услышал свой собственный голос, обещавший выпустить книгу еще до Рождества (разговор происходил в начале лета). Он так расщедрился, что пообещал уже на следующей неделе прикинуть смету расходов и возможную отпускную цену.
     Напоследок Грегори Персиммонс сказал:
     - Между прочим, я видел вчера Тамалти. Он хочет снять один абзац в своей книге и боится, не поздно ли. Он послал Рекстоу открытку, но я, пожалуй, присмотрю сам, чтобы все было в порядке. Зайду-ка я к Рекстоу.
     - Конечно, - кивнул Стивен. - Сейчас подпишу бумаги и освобожусь минут через десять.
     Когда дверь за отцом закрылась, он покачал головой, подумав про себя: "Он не пошел бы туда, если бы и в самом деле убил там человека. Нет, он просто меня разыгрывал.
     Жуткие шуточки, но он такое любит".
     Неврастения Лайонела была поглубже, чем у его начальника, но работы во вторник навалилось столько, что стало не до нее. Еще с утра к нему заглянул Морнингтон и попросил гранки "Священных сосудов".
     - Я тут видел одного архидиакона, - сказал Морнингтон, - он сегодня зайдет