- Вот теперь, - сказал он, - расскажите мне о Граале.

Глава 10

Вторая атака на Грааль

     Подведя итоги проделанной работе, инспектор Колхаун выделил три направления дальнейшего расследования, хотя сам он склонялся к одному - заняться тем, что осталось от веслианской программки. Надежд на нее было немного, но он бы гораздо скорее сделал все, что мог, если бы не отвлекался, выясняя график передвижений сотрудников издательства в день убийства. Основное внимание Колхаун уделил двоим: Лайонелу Рекстоу и Стивену Персиммонсу. Первый был обязан этим сэpy Джайлсу, а второй, как ни странно, своему стопроцентному алиби. По опыту инспектор знал, как редко удается подозреваемым найти свидетелей для промежутка времени в несколько часов, и Стивен Персиммонс неизбежно должен был навлечь на себя подозрение, ибо у него свидетелей оказалось с избытком.
     Сначала это заинтересовало инспектора, а позже интерес перерос во враждебную подозрительность. Конечно, опыт и навык запрещали вмешиваться в расследование подобным чувствам; умом он понимал, что Стивена подозревать нельзя, но подсознательно уже сел в засаду. Совершенное алиби не давало ему покоя, оно просто бросало вызов своей неуязвимостью. Стивен стал для него тем, чем были для знатного афинянина di Aristides .
     Тем не менее, отложив на время эту версию, инспектор углубился в изучение архивов и журналов методистских церквей. Попутно он обнаружил, что три веслианских церкви - в Илинге, в Ист Хэме и неподалеку от Виктории, несколько недель подряд устраивали специальные службы для новообращенных и всех желающих. Включил он в список и семь церквей, расположенных между Манчестером и Кентербери Откровенно говоря, он не надеялся выжать из этого хоть что-нибудь. Логичнее было опросить священников, не пропадал ли в последнее время кто из прихожан, но если убийца готовился к преступлению заранее, то скорее всего он позаботился придать такому исчезновению естественный характер.
     Возвращаясь домой на автобусе после дня бестолковых поисков, Колхаун испытывал все большую неприязнь к сэру Джайлсу, не снимая подозрений и с Персиммонса-младшего.
     Два этих чувства, однако, привели к неожиданным результатам. Инспектор решил еще раз допросить Стивена, во-первых, чтобы уточнить кое-что о сотрудниках и расположении комнат, а во-вторых, чтобы еще раз взглянуть на единственного человека, который никак не мог совершить преступление. В разговоре мелькнуло имя сэра Джайлса. Рассказывая о перечне изданий, Стивен заметил: "Сэр Джайлс знает отца лучше, чем меня. По-моему, он и сейчас гостит в усадьбе..."
     Если в тот момент фраза эта совершенно не задела сознания инспектора, то ночью, на границе сна и яви, два имени, засевшие в подсознании, вспыхнули двойной звездой. В них была насмешка, они долго мучили его, они бросали ему вызов. Дневной здравый смысл все еще настаивал: "Дурак, это же его отец, отец, отец ." Причудливый вымысел отвечал:
     "Что отец, что сын - имя-то у них одно. Подмена, личина, семья, месть, вендетта, Одетта..." Почти обретенная разгадка затерялась в лабиринтах сна.
     Следующий вечер пришлось посвятить отчету о ходе расследования, а полдня съел помощник комиссара полиции, не скрывавший своего недовольства.
     - И что же, у вас никаких идей, инспектор? - допытывался он.
     - Есть, но маловато, сэр, - честно отвечал Колхаун. - Я почти убежден, что мотив убийства - личный. Кто-то готовился к преступлению заранее, он знал, что этот Рекстоу уйдет. Но мы слишком мало знаем о жертве, поэтому и убийца до сих пор неизвестен. Сейчас я навожу справки в веслианских приходах. Один очень близко от меня, и я жене сказал (она у меня в церковь ходит), чтобы прислушивалась к разговорам. Но убитый мог зайти в церковь случайно или мог жить в этом месте недавно.
     Помощник комиссара поморщился.
     - Ладно, инспектор, держите меня в курсе. Паршивая штука - эти нераскрытые убийства. Да-да, я все понимаю, но лучше бы их не было. Пока.
     Инспектор вышел от начальства, едва не столкнувшись с полковником Коннерсом. Неожиданно попав в Лондон, тот решил уладить некоторые дела и заодно поинтересоваться, нет ли какого-нибудь материала на герцога Йоркширского. Однако улов оказался скудным. Однажды на университетских гребных гонках герцог оскорбил словом должностное лицо, а не так давно был задержан за езду на велосипеде с выключенной фарой. Больше ничего. Правда, на архидиакона и того не было. Грегори Персиммонс тоже оказался чист перед законом, как и названный им аптекарь Димитрий Лавродопулос.
     Помощник комиссара, сообщивший все это полковнику, поинтересовался:
     - Зачем они вам, полковник? Что вы ищете?
     - Официально - ничего, - ответил Коннерс. - Сейчас пока рано об этом говорить. Если вдруг будет что-нибудь новенькое на этих людей, дайте мне знать, хорошо? Всего наилучшего.
     - Подождите, полковник, - остановил его помощник комиссара. - Персиммонс проходит у нас по одному делу.
     Против него ничего нет, но вам-то он зачем?
     - Да как вам сказать... - замялся полковник. Не станешь же объяснять помощнику комиссара, что таков стиль его работы - включать в расследование всех, хотя бы мало-мальски причастных к делу. Мелькни где-нибудь имя его собственной жены, он бы и ее тут же занес в список подозреваемых на предмет выяснения образа жизни и прочих обстоятельств. Два часа назад они вместе с Грегори побывали на Лорд-Мэр-стрит, и грек, усталый и неподвижный, подтвердил показания Персиммонса. Да, потир продал он; да, купил у другого грека, тот живет в Афинах, заезжал в Лондон месяца два-три тому назад; да, заплатил, вот квитанция; да, отдал мистеру Персиммонсу; потир из Эфеса, потом был в Смирне, его спасали от турок.
     Все сходилось. Полковник и так чувствовал неловкость за свое вторжение в Калли, а тут еще помощник комиссара...
     - Да нет, с ним все в порядке, - сказал он. - Мне бы не хотелось сейчас рассказывать вам, мы решили пока не предавать дело огласке. У меня там архидиакон рехнулся.
     Если бы герцог не вел себя более чем беспардонно, я бы давно все уладил.
     - Какой ужас! Герцоги, священники... Нет, расскажите! - сказал помощник комиссара. - У нас герцоги проходят все больше по бракоразводным делам, а священников совсем не бывает. Сами понимаете, не наше ведомство.
     Сама история, однако, не оправдала его надежд. Ничего интересного в ней не было. А уж о том, чтобы уловить связь украденного потира с убийством в издательстве, и говорить не приходилось. Вот разве что Персиммонс... Хорошо бы, конечно, выяснить, думал помощник комиссара, что делал и где был Персиммонс в день убийства, но теперь, месяц спустя, это непросто. Он давно работал в полиции, но все еще удивлялся, как это люди вспоминают совершенно точно, что они делали в четыре часа дня девятого октября, если их спрашивают об этом в половине двенадцатого двадцать пятого января.
     Он полистал лежащий на столе отчет Колхауна.
     - Скажите, а вам не доводилось встречаться с сэром Джайлсом Тамалти? - спросил он. - Или с Лайонелом Рекстоу?
     - Нет, не припомню, - отвечал полковник.
     - А имя Кеннета Морнингтона вам не знакомо?
     - Какой-то Морнингтон приезжал сегодня с архидиаконом, - вспомнил полковник, - я, правда, не разобрал, как его представили, да и внимания не обратил. Вроде бы Морнингтон. Он удрал с герцогом.
     - М-да, забавно... - пробормотал помощник комиссара. - Удрать со старым потиром? Смешно. Из Эфеса, говорите? Интересно, я не помню, чтобы кто-нибудь привозил потиры из Эфеса.., надо выяснить. - Он сделал пометку в календаре. - Хорошо, полковник, ваших людей мы запомним. Если что появится, дам знать.
     Примерно в это же время похитители, собравшиеся на Гровнер-сквер, решили разделиться. После завтрака заспорили о том, что делать дальше. Герцог хотел прямо спросить у сэра Джайлса, Грааль это или нет, но он его не знал, а двое других считали, что старый ученый только собьет их с толку. Архидиакон советовал поместить потир в банковский сейф, но герцог, уже наполовину убежденный в подлинности Чаши, чувствовал, что это как-то недостойно. Они с Кеннетом вообще придавали потиру куда большее значение, нежели архидиакон.
     - У меня он будет в сохранности, - заверил герцог. - И сейф найдется. Поручу Твайсу присматривать за ним, вот и все. Вам, кстати, тоже лучше погостить пока здесь.
     Но это не устраивало архидиакона. Его ждал приход, Бетсби вскоре возвращался к себе. Впрочем, и архидиакон согласился день-другой побыть здесь на случай каких-нибудь действий противника.
     Кеннет точно знал свой распорядок на сегодня. Он собирался зайти в издательство. Во-первых, он хотел опередить Грегори Персиммонса, чтобы теневой кабинет не повлиял на правительство в вопросе о гранках, а во-вторых, он хотел раздобыть не правленный экземпляр с пресловутым абзацем и, если можно, открытку сэра Джайлса. Кеннет чувствовал, что и то, и другое пригодится ему в ближайшем будущем. Ведь он не герцог, который выше закона, и не архидиакон, который живет по иным законам. Да, занятно умыкнуть свою собственность на виду у полиции, но полиция, скорее всего, этого так не оставит. А кроме всего прочего, Кеинету самому хотелось прочитать тот абзац.
     В издательство он незаметно проскользнул черным ходом и в кабинете Рекстоу вскоре отыскал гранки. Потом, уже от себя, позвонил секретарше и попросил поднять всю деловую переписку по "Священным сосудам". Через несколько минут мальчишка-рассыльный принес папку.
     - Эй, послушай-ка, - обратился к нему Кеннет, - ты не знаешь, начальство сегодня здесь? Посмотри, где Персиммонс, и сообщи мне, ладно?
     Посыльный отправился выполнять поручение, а Кеннет тем временем просмотрел бумаги. Письма, в основном, были деловые, от автора - резковатые, от Лайонела Рекстоу - холодноватые. Никаких упоминаний о Граале, никакой черной магии, ничего подозрительного, только споры об иллюстрациях да последняя открытка. Кеннет изъял ее из папки, снял с полки сигнальный экземпляр самой книги и к возвращению посыльного полностью подготовился к разговору с начальством.
     Директор издательства оказался у себя в кабинете.
     Когда Кеннет, постучав, открыл дверь, Стивен с удивлением взглянул на него.
     - Чего ради вы появились? - спросил он. - Я думал, вас до конца следующей недели не будет.
     - Я тоже так думал, - ответил Морнингтон. - Но вот, приходится вас беспокоить по частному делу. Вчера я был у вашего отца и до сих пор не успокоился.
     Стивен торопливо выбрался из-за стола.
     - Что случилось? - обеспокоенно спросил он. - В чем дело?
     Кеннет тактично объяснил. Он не стал обвинять Грегори, но дал понять, что сэр Джайлс жаждет крови, а после утренней погони Грегори, пожалуй, тоже от нее не откажется. Призвав на помощь всю свою деликатность, он намекнул, что надеется на Стивена, тот ведь не оставит своих сотрудников без защиты. К сожалению, такая перспектива не вызвала у Стивена особого восторга. С необычной для него прямотой он спросил:
     - Вы что же, хотите сказать, что отец потребует вашего увольнения?
     - Вполне возможно, - отвечал Кеннет. - Никто еще не жаждал моей смерти так, как сэр Джайлс. А он, надо сказать, человек упрямый.
     - Да при чем тут Джайлс! - воскликнул Стивен. - Я не увольняю сотрудников по его указке.
     - От него немалый доход, - напомнил Кеннет. - Вероятно, он настроит против меня вашею батюшку.
     Стивен вернулся за стол и поворошил бумаги.
     - Дорогой Морнингтон, уверяю вас, мой отец и не подумает вмешиваться. Не станет он встревать в наши дела, да еще настаивать, чтобы я уволил старого сотрудника.
     Интонация показалась такой неубедительной ему самому, что он снова вылез из-за стола, подошел к окну и посмотрел на улицу. Его оплот - дела, планы, замыслы - как-то заколебался при мысли о нависшей угрозе. Конечно, если отец что-то решил, то сам он бессилен; но знал он и другое: напролом отец не пойдет. Зачем? Он сделает проще - станет пугать финансовой нестабильностью. Стивен давно ощущал, что отец очень экономно расходует силы и редко тратит больше энергии, чем нужно. Из-за этого иногда и кажется, что он ко всему относится с ленцой. Ведь человек, передвигающий книгу одним пальцем, представляется нам более праздным, чем тот, кто перекладывает ее двумя руками.
     Но угроза потерять Морнингтона всколыхнула в сознании младшего Персиммонса целый букет тревог и волнений. Конечно, Кеннета жаль особенно, он чуть ли не самый нужный сотрудник в издательстве, и очень приятный человек. И если все-таки придется с ним рассчитаться, хорошо бы как-то избежать вполне заслуженного в этом случае презрения. Чем это может обернуться для самого Морнингтона, Стивен со своим птичьим взглядом, естественно, не думал. "В крайнем случае, найду ему работу..." - решил он и вернулся к собственным тревогам.
     Пока длилось молчание, Кеннет понял, что рассчитывать он может только на собственные силы, разве что Грааль поможет.
     - Ну что ж, - произнес он, - я вам все рассказал.
     Если зайдет речь, вы знаете нашу точку зрения.
     - Нашу? - переспросил от двери насмешливый голос. - Это чью же? Архидиакона и вашего титулованного приятеля?
     При звуках этого голоса Стивен едва не подпрыгнул и резко повернулся от окна.
     - Здравствуй, - растерянно произнес он. - Я.., я не ждал тебя.
     Грегори Персиммонс изобразил на лице разочарование.
     - Вот как? А я-то думал, ты всегда прислушиваешься к шагам в коридоре, поджидая меня. Мне бы хотелось так думать. Наверное, так и есть. Ладно. Мне нужно позвонить от тебя по одному личному делу. - Он положил на стол шляпу и перчатки.
     Кеннет не утерпел.
     - Новая шляпа, мистер Персиммонс? - спросил он. - И новые перчатки? Не иначе как от начальника полиции.
     Грегори, садясь в кресло, искоса взглянул на него.
     - Да, - сказал он сыну, - нам придется экономить.
     Расходы просто ужасные. Я хотел бы просмотреть ведомость, сколько ты кому платишь.
     - Сейчас пошлю за ней, - нервно улыбнулся Стивен.
     - Да не стоит, - небрежно сказал Грегори. - У меня всего пара вопросов, а сегодня и вовсе ограничимся одним."
     Можно бы прямо сейчас с ним и покончить. Я тут подумал, не слишком ли много мы платим Морнингтону?
     - Ха-ха! - криво усмехнулся Стивен. - Что вы на это скажете, Морнингтон?
     Вопреки его ожиданиям, Морнингтон молчал; зато заговорил Грегори.
     - Дело даже не в том, сколько мы ему платим. Я думаю, его придется уволить. Он нечист на руку.
     - Отец, - начал Стивен, - как ты можешь так говорить? Он же здесь все-таки...
     - А что такого? - сказал Кеннет. - Именно так ваш отец и говорит теперь. Напоминает сэра Джайлса, но, должен вам сказать, в особой оригинальности его никто и не подозревал. Мужчина он, конечно, видный, а издатель - третьесортный, тут уж никуда не денешься. Что же до нечестности...
     Грегори неохотно улыбнулся.
     - Слыхал? - обратился он к сыну. - Еще оскорбляет меня! Давай, рассчитывайся с ним, если хочешь, и избавимся от него.
     - Между прочим, есть такое понятие, как незаконное увольнение, - заметил Кеннет.
     - Дорогой мой, - отозвался Грегори, - мы просто сокращаем число рабочих мест в связи с моим возвращением в издательство.., что ты сказал, Стивен?., ну и вы - первый пострадавший. Мы с вашим прежним хозяином сделаем все, чтобы вы не нашли другой работы. Думаю, проживете как-нибудь за счет герцога или вашего попа. Стивен...
     - Нет, - промямлил Стивен, - это просто нелепо. Из-за того, что вы поссорились...
     - А-а, Стивен Персиммонс, благородный предприниматель! - проворчал Грегори. Он обошел стол и начал что-то нашептывать сыну на ухо. Кеннет уже готов был заявить, что увольняется сам. Потом он собирался свалить Грегори с ног и поплясать на нем. Он смотрел на нового шефа и чувствовал, как прежнюю неприязнь сменяет самая настоящая ярость.
     Придушить бы старого негодяя и засунуть под тот же стол, к Лайонелу! Страсть к разрушению ради разрушения овладевала им, ненависть ударила в голову. Он даже не подозревал, что так пылко презирает этого человека, во всяком случае раньше он подавлял внезапные искушения, но теперь презрение и злоба слились. Ничего не видя перед собой, он шагнул вперед, смутно услышал удивленный возглас Стивена и отвратительное хихиканье Грегори. "Господи, да ему же это нравится!" - подумал он, и чувства его как-то странно изменились. "Господи Иисусе Христе..." - начал он, и вдруг заметил, что говорит вслух.
     Грегори подскочил к нему.
     - Иисусе Христе? - глумливо переспросил он. - Полный нуль твой Господь! Дерьмо твой Господь!
     Кеннет ударил, промахнулся, почувствовал ответный удар и услышал ненавистный смех. Кто-то схватил его за руки, он вырвался, но тут же в него вцепилось несколько рук и двигаться стало невозможно. Он пришел в себя. Трое сотрудников издательства почти повисли на нем; у стены, трясясь, стоял Стивен, а прямо перед ним, за столом, в кресле директора развалился Грегори.
     - Ну-ка, спустите его с лестницы! - распорядился он.
     Его приказание исполнили хоть и не буквально, но весьма поспешно. Все еще сжимая в руках гранки "Священных сосудов", ошеломленный Кеннет в два счета оказался на улице, постоял и медленно побрел назад, на Гровнер-сквер.
     Когда он добрался туда, ни герцога, ни архидиакона дома не оказалось, а Твайс бдительно охранял личные апартаменты хозяина. Тот появился лишь к обеду, за которым и пришел к выводу, что сегодня Кеннет в собеседники не годится. Архидиакон отсутствовал до вечера, весь день он занимался приходскими делами.
     - Когда-нибудь все равно пришлось бы приезжать, - объяснил он. - Мистер Персиммонс только помог мне, а то я никак не мог собраться в Лондон. Правда, главного я так и не сделал - епископа не нашел.
     Все вместе они отправились пить кофе, но забыли о нем, слушая рассказ о подвигах Кеннета. Гранки, доставшиеся ему в качестве трофея, вряд ли могли компенсировать потерю работы, так что и герцог, и архидиакон, не меньше Кеннета расстроенные, тут же определили его в секретари, а затем перешли к обсуждению дебоша, учиненного им в издательстве. Когда в оправдание он повторил слова Персиммонса, герцога передернуло от омерзения, архидиакон же только слабо улыбнулся.
     - Жаль, что вы ушли таким образом, - вздохнул он. - мы ни в коем случае не должны уподобляться им.
     - Жаль? - воскликнул герцог. - После этого гнусного богохульства? Да окажись я там, я бы голову ему оторвал!
     - Нет, нет, дорогой герцог, право, не стоит, - запротестовал архидиакон. - Оставим подобные методы мистеру Персиммонсу.
     - Он оскорбил Бога!.. - кипел герцог.
     - Как можно оскорбить Бога? - улыбнулся архидиакон. - Это же все равно, что попытаться дернуть Его за нос.
     Побить Персиммонса за обвинение в бесчестности - это для нашего друга понятно и простительно, хотя и грешно. Мстить за оскорбление, нанесенное Богу, - просто глупо, а уж впадать в безумие, в помрачение рассудка - нет, этого я одобрить не могу, слишком это напоминает мистера Персиммонса. Думаю, он это знает. Нет, друзья мои, мы должны сохранять спокойствие. Враг наш, заметьте, головы не теряет.
     - Ладно, - проворчал Кеннет, - зато теперь полная ясность.
     При этих словах все невольно встали и повернулись к Чаше, которую герцог вынул из сейфа незадолго до этого.
     Герцог, перекрестившись, опустился на колени. Его примеру последовал Кеннет, и только архидиакон так и остался стоять у стола.
     Вобрав их сосредоточенное внимание, Чаша словно расцвела, она просто светилась. Каждый из троих ощутил в себе странное движение. В каждом по-своему дух встрепенулся и устремился ввысь, наверное - сильнее всех почувствовал это герцог. Великие традиции его рода восстали из глубины времен; он вспомнил и о мучениках-священниках, и о мессах, тайно отслуженных маленькой, испуганной общиной, о девятом герцоге Йоркширском, прислуживавшем самому Папе; об Ордене, рыцарем которого был и он сам; о верности своих предков, пережившей гнев Г