голосом ответил грек. - Или вы напишите его рукой.
     - Написал бы ты, - сказал Манассия. - Ты - величайший из нас.
     - Хорошо, раз ты так хочешь, - согласился грек. - Поднимите его, дайте мне бумагу и карандаш.
     Грегори вырвал листок из блокнота и вместе с Манассией кое-как усадил герцога, привалив спиной к двери. Грек опустился рядом с ним на колени, левой рукой приобнял за плечи, а правой взял под локоть. Тьма рухнула на сознание герцога, неведомая сила вломилась в него и чужая воля подавила его собственную. Душа еще сопротивлялась, но тело больше не повиновалось ему. Кто-то другой водил его бесчувственной рукой по бумаге. Почерк был герцога, разум и воля - грека.
     "Приходите во что бы то ни стало, - бежали ровные строки. - И мы все, и Она здесь. Посыльный скажет вам сколько сможет, но знайте, без Вас всему конец. Герцог Йоркш.".
     Грек освободил его и встал. Грегори взял записку, прочитал и покачал головой.
     - Вряд ли он поверит, - проговорил он.
     - Как он может... - начал было Манассия, но грек властно прервал его.
     - Он сделает то, что должен. Не он и не мы правим сейчас, над нами - сильнейшие. Думаю, он придет, ведь битва началась, и не кончится до тех пор, пока не уступят те, что с нами, или те, что с ними. Завтра - решающий день. Действуйте осмотрительно.
     - А кто отнесет письмо? - спросил Грегори.
     - Ты, - коротко уронил грек.
     - Что же я ему скажу? - растерянно спросил Грегори.
     Грек повернулся к нему.
     - Дурак! - вскричал он. - Говорю, у тебя нет выбора. Пойдешь и скажешь, что нужно. Выбора нет и у него. А завтра все кончится.

Глава 16

Как искали дом

     Чай, табак, напряженные размышления и даже сон не помогли инспектору решить проблему. Допустим, думал он, личность убитого установлена, это Дж. М. Петтисон. Допустим, нам известен и убийца, это Грегори Персиммонс. Но где же мотив? Об их отношениях так ничего и не известно. Возможно, Петтисон шантажировал Персиммонса, но тогда при чем здесь каракули на Библии? В голову лезли совсем уж нелепые предположения. Кровная месть? Родовая вражда? Патологическая ненависть? Нет. Инспектор чувствовал, что и в этих случаях попадает в порочный круг. Да, ничтожные людишки убивают банкиров или пэров, но пэры очень редко убивают ничтожных людишек. А тут еще какой-то бред на религиозной почве! Кто же из них фанатик? Петтисон? Персиммонс? А может, оба? И при чем тут дьявол? До сих пор инспектор полагал, что в дьявола верят только дети. Ежу понятно, что его нет, и уж, во всяком случае, он не вмешивается в наши дела. Инспектор признавал в мире лишь три реальные силы - полиция, преступники и прочие люди. Впрочем, последние две группы для инспектора не так уж отличались друг от друга; все специалисты делят человечество на самих себя и всех прочих, им подвластных. Для врача это медики и пациенты, настоящие или будущие; для священника - пастыри и паства; для поэта - автор и читатели (те, кто вообще не читает - просто недоделанная разновидность читателей); для путешественника - исследователи и туземцы и так далее. Конечно, закон не позволял рассматривать всех как преступников, надо было выбирать, и он склонялся к тому, что виновен скорее Петтисон. Но задушили-то как раз Петтисона, а его упражнения на Библии вроде бы явно изобличают Персиммонса.
     Колхаун еще раз мысленно прошелся по всей цепочке расследования. Сначала он не мог найти хоть кого-нибудь, причастного к убийству, злился на Стивена, Персиммонса, на Лайонела Рекстоу, а тем паче - на сэра Джайлса. Потом он открыл, что Грегори связан со Стивеном и Джайлсом, и съездил в Фардль. После стычки с Леддингом стало легче - но не яснее. Наконец, инспектор добрался в своих воспоминаниях до утренней встречи с человеком в сером. Тот узнал его.
     Конечно, его многие знают.., но ведь и он, похоже, где-то видел этого типа. Почему-то, вслед за Леддингом и миссис Лексперроу, он счел его иностранцем.
     Колхаун, естественно, не мог знать, что в герцоге этот человек вызвал воспоминания о чистой, высокой дружбе оксфордских дней; для Кеннета он олицетворял саму Церковь и ее строй; сэр Джайлс испытывал любопытство и страх, но отвлеченный, ибо никаких особенных воспоминаний эта встреча в нем не пробудила. Грегори и архидиакон восприняли ее весьма эмоционально, как символ еще одной реальности; Барбара сразу узнала мир и безопасность, которые спасли ее в доме погибели. Если бы смерть Кеннета не повлияла на память Грегори, он вспомнил бы сейчас слова Димитрия о некоей силе, действовавшей на стороне его врагов.
     Но ничего этого не знал инспектор Колхаун. Между тем незнакомец не давал ему покоя, он все больше думал об этой странной фигуре. Кого-кого, а иностранцев он повидал немало, и вскоре инспектор убедил себя, что человек в сером попадался ему незадолго до приезда испанской инфанты.
     Тогда в Лондон понаехало много испанских полицейских, со многими из них он разговаривал, всех не упомнишь. А тут - случайная встреча. Между прочим, текли дальше мысли инспектора, по чистой случайности они заговорили с Бетсби о страхе, тогда-то и мелькнуло в разговоре имя покойного Петтисона. Смотри-ка, а ведь случай заодно с незнакомцем, это же он задал наводящий вопрос. А не связан ли иностранец с убийством? Но здесь Колхауна ждал тупик. Стоило попробовать поставить предполагаемого испанца рядом с тем или другим подозреваемым, как один из этой пары тускнел и таял.
     Нет, это чистый случай. Да, но какой удачный!
     На следующее утро инспектор докладывал о ходе расследования помощнику комиссара. Тот внимательно выслушал, но на этом беседы не закончил.
     - В понедельник, - сказал он, - полковник Коннерс упоминал Грегори Персиммонса. Там у них занятный случай, чуть не украли чашу, и кто? Герцог Йоркширский и архидиакон из Фар для. Этот Персиммонс уперся, отказался подавать в суд, мы ничего не могли сделать. А во вторник герцогиня пригласила меня к чаю и я говорил с герцогом.
     - Он в самом деле украл потир? - не удержался Колхаун.
     - Понимаете, - сказал начальник, - он считает, что чаша принадлежит архидиакону. Так и говорит. Рассказал мне целую историю про то, как ее пытались украсть, даже завел речь о колдовстве.
     - О чем? - переспросил ошарашенный инспектор.
     - О колдовстве, - повторил помощник комиссара. - Ну, знаете, "Тысяча и одна ночь", люди превращаются в собак и все такое прочее. Чушь, конечно, но герцог не стал бы врать, а тут еще Персиммонс... Я посоветовался с профессором Рибблстоун-Ридли, и он мне рассказал массу интересного о потирах из Эфеса, но толку от этого мало. Действительно, из тех краев привезли четыре-пять драгоценнейших потиров, но сейчас все они в частных коллекциях, за океаном, а один - в Киеве.
     Я уж подумал, не о нем ли речь, у нас тут немало русских ценностей. Но никак не пойму, зачем герцогу удирать с потиром, и почему Персиммонс отказывается возбуждать дело. Может, он, правда, его украл? Не замешан ли сюда и покойный Петтисон? Какое-нибудь темное дельце... Он мог быть агентом...
     - Большевики, сэр? - осторожно предположил Колхаун.
     - Да, - поморщился помощник комиссара, -".мы все на них валим, но вы же знаете, такие дела случаются.
     - Конечно, сэр, - поспешил согласиться Колхаун. - Что же тогда получается? Петтисон под дьяволом подразумевал большевиков?
     - От религии человеческому здравомыслию вред один, - покачал головой его начальник. - Ваш священник говорил, что Петтисон считал себя спасенным. В таком случае - он псих. От него всего можно ожидать.
     - Может быть, это один из американских потиров? - предположил инспектор.
     - Может, но нам бы тут же сообщили из Нью-Йорка.
     Это может быть даже Святой Грааль. Рибблстоун-Ридли сказал, что, по некоторым преданиям, он - из Эфеса.
     - Грааль? - Инспектор попытался вспомнить, где он слышал это слово. - Это что-то такое, католическое?
     - Считается, что это чаша, которой пользовался Иисус на Тайной Вечере, - тоже не слишком уверенно объяснил помощник комиссара. - Так что в каком-то смысле вы правы. Но это слишком давно было, значит - нечего о ней и думать. Да, Колхаун, похоже, наш потир - из Киева. Хорошо бы, конечно, потрясти герцога, - он посмотрел на инспектора. - Расспросили бы вы его, а?
     - Лучше бы вы, сэр, - сказал инспектор. - Тут не за что ухватиться... Даже не знаешь, как спросить.
     Помощник комиссара покосился на телефон.
     - Да-а, - протянул он. - Не так-то много мы знаем, верно? Потир, Библия и сменный священник. Какое-то церковное дело! И еще архидиакон в придачу. Хотя не исключено, что Персиммонс уже добрался до него и тоже придушил, - оптимистично добавил он, снимая трубку.
     Однако дворецкий сообщил, что герцога нет в Лондоне. Да, он понимает, что из полиции... Да, его светлость две ночи провел здесь. Но в среду, то есть вчера утром, вернулся в свой загородный замок. Да, не один. Его светлость сопровождали архидиакон из Фардля и некий мистер Морнингтон...
     Об этом лучше спросить у Твайса. Нет, не секретарь. Нет, не лакей. Он - помощник его светлости, можно сказать - доверенное лицо.
     Полицейский начальник колебался, ему не хотелось расспрашивать слуг, и он заказал телефонный разговор с загородным замком.
     - Смотрите, что получается, сэр, - сказал Колхаун. - В издательстве, где нашли труп, работал какой-то Морнингтон. Конечно, это может быть и не тот. Но чтобы и там, и тут нашлись и Персиммонс, и Морнингтон...
     - А в Библии опять Персиммонс, и в Фардлеон крадет потир.., или у него крадут, неважно, - подхватил помощник комиссара. - Да, странно. И труп в издательстве... Для полноты картины не хватает еще одного, в Фардле.
     Обычно телефонные заказы Скотланд-Ярда выполняются быстро. Инспектор еще обдумывал ответ, а экономка в замке уже спешила к телефону. Помощник комиссара взял трубку.
     - Его светлости нет... Они с господином Морнингтоном вчера, на ночь глядя, уехали в Лондон... Нет, поездом.
     Машину его светлости ремонтировали... Нет, его светлость не сказал, когда вернется. Наоборот, он сказал, что будет у себя, на Гросвенор-сквер... Где его светлость вчера были? Они прибыли с господином Морнингтоном прямо ко второму завтраку, а потом отправились на прогулку. Его светлость сказал, что может не вернуться... Куда отправились? Ей не докладывали... Да, слышала кое-что. Его светлость говорил с господином Морнингтоном про миссис Рекстоу, вроде бы навестить ее надо... Да, и сказал, что может не вернуться... Да, сэр, Рекстоу, правильно. Передать что-нибудь?
     Помощник комиссара дал отбой и вопросительно посмотрел на возбужденного инспектора.
     - Опять этот проклятый Рекстоу! - выпалил Колхаун. - Вечно он встревает. То он завтракает с сэром Джайлсом, а тем временем в его кабинете кого-то убивают, а теперь вот, пожалуйста: герцог отправился навестить его жену и пропал!
     - Не иначе как ожидается еще один труп! - зловеще изрек помощник комиссара. - Вот что, Колхаун, надо бы нам пойти поговорить с этим Твайсом. Что-то мне во всей этой истории не нравится.
     Призванный к ответу Твайс не запирался, хотя выглядел довольно неуверенно. Он утверждал, что не знает, где герцог, но убежден, что его светлости не понравится интерес полиции к его частным делам. Почему? Ему показалось, что его светлость хотел бы сохранить кое-что в тайне. Под давлением неопровержимых улик Твайс признался, что видел Чашу в понедельник у герцога. Его разбудили, чтобы ночью он сторожил ее, но отпустили, когда архидиакон заверил всех, что нападение отбито. Его светлость специально попросил Твайса держать происшедшее в тайне, и вот он честно пытался эту тайну соблюсти; до встревожился, услышав, что хозяин его исчез, и сказал больше, чем собирался. Так, например, выяснилось, что Чаши нет в лондонском доме, его светлость с друзьями увезли ее в среду. Твайс задумался, что-то подсчитывая.
     - Сегодня четверг, - сообщил он полицейским, - значит, его светлость отсутствует немногим больше двенадцати часов. Пожалуй, это не так уж много.
     - Точнее, с четырех до двенадцати - это уже двадцать часов, - сказал инспектор.
     - Все-таки не двадцать четыре, - веско заметил Твайс. - Можно сказать, одна ночь. Видимо, его светлость занят важными делами.
     - Скажите, а раньше герцогу случалось уезжать без предупреждения? - спросил помощник комиссара.
     - Нет, не часто, - признал Твайс, - но бывало. - Однажды герцог отправился на машине за город и отсутствовал почти целые сутки. В последние дни его сильно заботили какие-то личные дела. Твайс не мог утверждать, связано ли это с Чашей, но началось все в понедельник - вторник, может, и связано. Едва ли его светлость обсуждал свои дела с герцогиней - обычно его светлость ничего не рассказывает тетушке, и он, Твайс, не советует ее расспрашивать. Ее светлость склонна к пересудам, и то, о чем они намерены поговорить с ней, завтра будут обсуждать в сотне гостиных. Если надо что-то расследовать, пусть полиция использует свои каналы и методы.
     Именно эти методы больше всего и заботили помощника комиссара. Взяв с Твайса обещание немедленно сообщить, если хозяин вернется, а до тех пор звонить каждые два часа, полицейские удалились.
     - Колхаун, по-моему, вам лучше вернуться в Фардль, - озабоченно сказал помощник комиссара, оказавшись на улице. - Проведайте архидиакона и заодно понаблюдайте за передвижениями Персиммонса. Я дам вам в помощь еще человека. Знаете, что я думаю? Когда в понедельник ко мне заходил полковник Коннерс, кроме герцога, архидиакона и Морнингтона его интересовал еще один грек. Якобы именно он и продал Персиммонсу его потир. У него лавка где-то в северной части города. Пошлю-ка я человека, пусть посмотрит за ним. А вы непременно позвоните мне из Фардля.
     Под вечер помощнику комиссара звонили трижды.
     Первым был Твайс с докладом. "Ничего не произошло, сэр.
     Его светлость не вернулись, сообщений не поступало". Помявшись, он добавил, что ее светлость уже проявляет беспокойство и подумывает, не обратиться ли в полицию. "Соединить ее с вами, сэр?" - спросил он.
     - Нет, нет, ради бога, не надо! - поторопился ответить помощник комиссара. - Отговорите ее, скажите что-нибудь.
     Пусть позвонит в ближайший участок. Впрочем, не станет она звонить, она ведь знает меня. Хорошо, Твайс, давайте ее сюда.
     Герцогиня подошла к телефону, и помощник комиссара ловко вытащил из нее то, что хотел, а именно - разрешение на расследование, после чего без особых угрызений прервал разговор, как будто их разъединили.
     Через пять минут позвонил Колхаун.
     - Сэр, архидиакона нет в Фардле, - доложил он. - Уехал в Лондон, когда мы были у герцога. Никто не знает, когда он вернется. Персиммонс, похоже, отбыл вслед за ним.
     Наверное, мы разминулись по дороге. Рекстоу с женой здесь, в коттедже, в поместье у Персиммонса. С ними был сын, маленький мальчишка, но сегодня он уехал в Лондон с Персиммонсом и служанкой. Я же говорил, что этот Рекстоу обязательно замешан в деле.
     - Похоже, Персиммонс любит детей... - подумал вслух помощник комиссара. - Жаль, что вы нам вовремя не сообщили. Мы бы его тут встретили.
     - Но я же объясняю, сэр, - терпеливо повторил Колхаун, - когда я приехал, их здесь уже не было. Мне возвращаться?
     - Нет, побудьте там еще денек. Если что узнаете, позвоните завтра утром. Я сейчас жду доклада от Пьювитта, он отправился на Финчли-роуд. Вслепую работаем. Не знаем, что ищем.
     - Я думал, сэр, мы выясняем, почему Персиммонс убил Петтисона, - удивился Колхаун.
     - Да, наверное, - вздохнул помощник комиссара, - только пока мы больше похожи на воробьев. Скачем вокруг Персиммонса - не перепадет ли какая крошка. Ладно. Осмотритесь там. Может, какую-нибудь крошку мы и просмотрели.
     Хорошо бы склевать ее до завтра. До свидания.
     Он успел поработать, выкурить сигарету-другую и выпить кофе, прежде чем в половине девятого раздался третий звонок. Докладывал Пьювитт. Голос его звучал встревоженно.
     - Говорит Пьювитт, сэр! - выпалил он, едва помощник комиссара взял трубку. - У меня тут полный пролет, сэр! Мы дом не можем найти!
     - Чего не можете? - переспросил начальник.
     - Дом, сэр, дом, - возбужденно кричал в трубку Пьювитт. - Понимаю, сэр, звучит глупо, но это чистая правда. Не похоже, чтобы он там вообще был.
     - Вы что, идиот, Пьювитт? - постепенно свирепея, осведомился шеф. - Я думал, у вас мозгов все-таки побольше, чем у чибиса <По-англ. pewit - чибис, фамилия агента - Pewitt.>. Вам же дали адрес!
     - С адресом все в порядке, сэр, - доложил Пьювитт. - Да, Лорд-Мэр-стрит. Вы сказали, это аптека, а ее тут нет. У нас туман, сэр, но я все-таки думаю, ее здесь и не было.
     - Туман? - растерянно повторил помощник комиссара.
     - Так точно, сэр, очень густой туман, - подтвердил Пьювитт. - Наверное, во всем северном Лондоне так, сэр.
     - Вы не перепутали улицу?
     - Никак нет, сэр. Тут со мной рядом дежурный констебль. Он помнит эту лавку, сэр, только найти не может. Нам удалось найти только...
     - Подождите, - прервал его помощник комиссара, вызвал секретаря, потребовал адресную книгу, полистал ее и сказал в трубку:
     - Так, Пьювитт, продолжайте. Кого вы там нашли?
     - Сначала идет Джордж Гиддингс, бакалейщик.
     - Верно.
     - Дальше Сэмюэль Мерчисон, кондитерская.
     - Так.
     - Дальше меблированные комнаты миссис Торогуд.
     - А, черт! - взорвался помощник комиссара. - Да вы же его пропустили! Димитрий Лавродопулос, аптека.
     - Да нету ее, сэр, - несчастным голосом ответил Пьювитт. - Тут, конечно, этот чертов туман, сэр, но не могли же мы пропустить целую лавку.
     - Слушайте, Пьювитт! - заорал помощник комиссара. - Полковник Коннерс там был в понедельники разговаривал с этим треклятым греком! Куда он мог деться? Это же только спьяну можно дом потерять!
     - Я примерно так себя и чувствую, сэр, - удрученно ответил Пьювитт, - только я не пил. Брожу тут на ощупь, как слепой. Я уже смотрел по указателю, сэр. Как раз тут она и должна быть. А нету. Дом куда-то исчез.
     - Или кто-то его прозевал, - язвительно заметил помощник комиссара. - Ладно, молитесь, Пьювитт. Я еду к вам. И помоги вам Господь, если я найду этот дом. Я тогда и вас, и вашего констебля порву на части, зажарю и съем. - Он швырнул трубку на рычаг и с минуту смотрел на телефон. - И помоги мне Господь, если я его не найду, - тихо закончил он. - Дома исчезают, герцоги... Нет, этот мир - не для меня.
     Дорога на Лорд-Мэр-стрит заняла больше времени, чем он думал. По мере того как машина продвигалась к северу, туман все густел, и вскоре шофер отказался ехать дальше. Помощнику комиссара пришлось идти пешком. Он в общем знал эти места, и после долгого небезопасного пути добрался до цели.
     Там, где по его предположениям, находился угол Лорд-Мэр-стрит, стоял какой-то болван, и помощник комиссара налетел на него.
     - Какого дьявола... - начал он, но тут же сбавил тон. - А-а, это вы, Пьювитт. Проклятье! Лучше бы окликнули меня, чем сбивать с ног. Ладно. Если торчать здесь, на углу, никакого дома не найдешь. А где констебль? Почему вы не вместе?
     Это кто еще? А, вот он! Лучше бы одному из вас поискать дом, а не устраивать вечер встречи на перекрестке! Все, все, не надо извинений, а то я сам начну извиняться и мы будем выглядеть, как куча шимпанзе в зоопарке. Да, я не хуже вас знаю, что я не в духе! За работу! Где тут у нас бакалейщик?
     Бакалейную лавку отыскали без труда. Помощник комиссара, за ним - Пьювитт, а следом - констебль побрели вдоль стен, освещая фонариками витрины.
     - Так, вот у нас бакалейщик... - бормотал помощник комиссара. - Слушайте, этот чертов туман стал еще гуще! А вот конец бакалейщика. По крайней мере, витрина кончается здесь. Следующий должен быть кондитер. Ага! Вижу крендель, не то чтобы весь, половинку... А вот и дверь, видимо - в кондитерскую. Пьювитт, вы не подумали поискать так?
     - Подумали, сэр, - отозвался Пьювитт, - семнадцать раз подумали и сделали. Ничего другого нам как-то в голову не пришло.