купленный мне
мисс Бенсон. Ей пришлось купить мне  новую одежду на деньги, которые прислал
Билл, потому что оба моих чемодана сгорели в машине.
     И вообще, этот тип вел себя так, словно  хотел со  мной  поговорить, но
боялся, что кто-нибудь заметит.
     - Ладно, - я кивнул и, обойдя его, зашагал к "плимуту".  Я запросто мог
его испугаться, но было видно,  что он  сам меня боится. Постояв немного, он
припустил за мной, я слышал за спиной его дыхание.
     Подойдя  к машине, я сел на переднее сиденье справа, он - рядом со мной
за руль. Достав  из кармана пачку "филипп-моррис", он тремя пальцами вытянул
оттуда сигарету. Похоже,  он изрядно нервничал, потому что его руки дрожали.
Я  взял  у него пачку и вытащил  сигарету  для  себя. Мы  закурили в ледяном
молчании.  Некоторое  время  он  настороженно  озирался  по сторонам,  потом
выпалил:
     - У меня должок перед твоим стариком. Вот и пришла пора отдавать.
     - Что за должок?
     - Это было давно, какая теперь разница? Ты его сын. Вот что я хочу тебе
сказать - мотай-ка ты отсюда подобру-поздорову. Смени фамилию  и уезжай, чем
дальше, тем лучше.  Может, даже куда-нибудь на западное побережье. Только не
смей соваться в Нью-Йорк.
     - Почему?
     Он облизнул сигарету, которая тут же размокла, и огляделся.
     - Будут неприятности, - быстро сказал он. -  Большие неприятности. Если
они  узнают,  что  я с тобой разговаривал,  меня  пристрелят.  Я сделал  уже
достаточно, а может быть, даже слишком много.
     - Кто узнает? Люди, которые убили моего отца?
     -  Выходи  из   машины.  -  С  каждой  секундой  он  все  больше  терял
самообладание. - Интервью окончено, долг уплачен. Убирайся. Вылезай.
     Левой рукой я сгреб его за лацканы пиджака и прижал к сиденью, а правой
быстро ощупал его карманы. Ничего похожего на оружие. Он тяжело дышал, молча
обшаривая  глазами улицу,  словно ждал, что с минуты на минуту  там появятся
танки.
     Продолжая удерживать его левой  рукой, я повернул защелку отделения для
перчаток, оно  открылось, и я увидел короткоствольный револьвер из вороненой
стали с  обыкновенной  деревянной  рукояткой.  Я  не  очень-то  разбираюсь в
оружии,  но похоже, этот был  32-го калибра. В шестизарядном  барабане  было
всего  четыре  патрона. Интересно,  по какой  цели выпустили недостающие две
пули?
     Я снял револьвер  с  предохранителя,  отпустил  своего  собеседника  и,
повернувшись  к нему так, чтобы  не выпускать его из виду, положил револьвер
на колени. Он мельком  посмотрел  на меня и, еще раз быстро окинув  взглядом
улицу, сказал:
     -  Я пришел,  чтобы  заплатить  старый  долг, только и всего.  Что я  и
сделал. Больше я не скажу ни слова, так что можешь вылезать из машины.
     - Заводи мотор, - приказал я.
     Он недоверчиво посмотрел на меня.
     - И куда тебя отвезти?
     - Домой. Отсюда до Бингхэмптона  около ста тридцати миль по шоссе номер
семнадцать. Поехали.
     - Никуда я не поеду!
     -  Самооборона,  -  я  пожал  плечами.  -  Мне  удалось  вырвать у тебя
револьвер. Ты был одним из тех, кто застрелил моего отца.
     Он потрясенно уставился на меня, но, когда  увидел мой стеклянный глаз,
его передернуло, и он нехотя завел мотор.
     Поездка была долгой. Мы почти не разговаривали. Шоссе  казалось слишком
хорошо знакомым.  И прежняя ситуация повторялась  вновь - я сидел на  том же
месте, что и тогда с отцом. Я то и дело оглядывался, и каждый раз, когда нас
обгоняла  машина,   мне  становилось  не  по  себе.  Но  все  обошлось   без
происшествий.
     Мы доехали за три с лишним часа, но  когда пересекли мост и оказались в
центре, пришлось  сбавить  скорость  - начался час пик, и улицы были  забиты
машинами. До Вестал - нашего района - мы добрались только около пяти.
     За  последние  три  года  город  сильно  разросся.  По  первоначальному
замыслу, Пенн-Кен-хайвей  должна была  принести  цивилизацию в мой город, но
теперь  она была застроена двухэтажными коттеджами и одноэтажными домиками в
сельском стиле.
     В одном из таких домиков на 26-й улице и жил Билл. Когда мы приехали, в
доме никого не было,  машины в  гараже тоже. Дверь  гаража была открыта, и я
сразу заставил своего пленника загнать туда "плимут".
     Мы  вышли  во  двор,  и, пока  он  опускал  дверь  гаража, я  переложил
револьвер в левую руку; я делал это каждые полчаса, чтобы не немели пальцы.
     Дверь между гаражом и  кухней  тоже была  распахнута настежь, и в  доме
хозяйничали  комары.  В  раковине  громоздилась  гора  грязной  посуды,  пол
гостиной был  усыпан бутылками из-под пива  и газетами.  В гараже стояли два
ящика пива, а в  холодильнике, абсолютно пустом,  за исключением пива,  была
еще дюжина бутылок.
     В  доме  было две спальни. В  одной из  них,  которая, судя  по розовым
обоям,  служила  детской,  были только  детская кроватка и  комод  с пустыми
ящиками, но во второй по полу была разбросана одежда Билла, а кое-что висело
и  в шкафу. Стало  быть,  он не  переехал,  а только  отвез куда-то ребенка.
Наверное, к тете Агате.
     Мы  сели  на  кухне  и, открыв  по бутылке пива, начали играть в "джин"
картами Билла. Вороненый револьвер выглядел  как-то  странно  на пластиковой
поверхности стола,  разрисованной  маленькими  розочками.  Парень  постоянно
проигрывал, поскольку не  мог сосредоточиться на игре. Время  от времени  он
начинал уговаривать меня отпустить его,  хотя вряд ли надеялся, что из этого
что-нибудь выйдет.
     Когда  стемнело, мы  зажгли  на  кухне свет.  Со  своего  места  я  мог
наблюдать  за  окнами гостиной,  тускло освещенной янтарным  светом  уличных
фонарей.
     Билл вернулся домой в начале одиннадцатого. Судя по тому, как он  ехал,
было ясно, что он пьян в стельку. Когда он учился в школе, у него был старый
"понтиак" без  задних  сидений,  с  мотором  от  "меркюри",  и он  постоянно
участвовал в местных  автогонках. Как правило, перед стартом  он напивался и
частенько  корежил  машину, но в трезвом виде это  был расчетливый и опытный
водитель.
     Он вошел на кухню и застыл, изумленно вытаращившись на нас. На нем была
синяя баскетбольная куртка, одетая  поверх  майки. Узнав  меня,  он  покачал
головой и привалился к стене.
     - Больше  так  не  делай, -  сказал он  дрожащим  голосом.  -  Слышишь,
никогда. Потому что я подумал  - а вдруг это  Энн? - Он застонал и схватился
за грудь.
     Я  чертыхнулся про себя, потому что раньше мне это  не пришло в голову.
Действительно, кто, кроме жены, мог дождаться его вечером дома, включив свет
на кухне? Я встал, вовремя вспомнив про револьвер.
     - Извини, Билл, я как-то не подумал.
     - Господи, - повторил он, качая головой и облизывая губы. Оттолкнувшись
от стены, он открыл холодильник и попытался достать бутылку пива, но  уронил
ее  на  пол.  Захлопнув  дверцу,  неуклюже  потянулся  за  бутылкой,  и  мне
показалось, что  он  сейчас упадет. Я махнул револьвером своему  партнеру по
картам.
     - Открой ему бутылку
     Тот  повиновался. Билл, набычившись, наблюдал за ним. Взяв пиво и отпив
из горлышка, он взмахнул бутылкой - точно так же, как я до этого револьвером
- и спросил:
     - А это еще кто такой?
     - Он поджидал меня у выхода из больницы. - Я пересказал ему всю историю
и закончил: - И больше он не хочет говорить ни слова.
     - Ага,  не  хочет.  - Переложив бутылку  в  левую руку, Билл с  размаху
ударил его по зубам.
     До  этого мне никогда не доводилось видеть, как  человека укладывают на
пол одним ударом. Парень рухнул, как  марионетка, у которой разом перерезали
все нити.
     - Тоже мне, умник, - проворчал я. -  Ты решил, что в таком состоянии он
будет поразговорчивей?
     - Я не хотел  бить его так сильно. Не рассчитал. - Билл допил  бутылку,
поставил ее на буфет и налил стакан воды.
     - Нет, подожди, -  остановил я его. Положив револьвер на холодильник, я
присел рядом  с парнем  и начал  хлопать его по щекам, приводя в  чувство. -
Свари себе кофе, - бросил я через плечо  Биллу. - Вроде бы ты старше меня на
три года. Нельзя же так расклеиваться.
     - Извини, - пробормотал  Билл. - Прости,  Рэй.  Просто  мне себя  очень
жаль.
     - И давно?
     - Не злись.  Просто  сегодня две  недели,  как  Энн... - Он  был  готов
расплакаться.
     - Давай-давай, сделай кофе. Три чашки.
     Тут лежавший на полу человек  дернул головой, уворачиваясь от очередной
пощечины.
     - Прекрати, - проскулил он. - Не надо.
     - Вставай. Он тебя больше не тронет.
     Хотя  он  мне и  не поверил, но  поднялся, с  опаской  глядя  на Билла,
который следил за начинавшей закипать водой в турке.
     - Извини, Рэй, - промычал Билл. - Ей-богу, прости меня.
     -  Если ты не  прекратишь  ныть,  то я уйду отсюда, и  черт с тобой.  Я
подтолкнул  нашего  пленника   в  сторону  гостиной.  Мы  включили  свет   и
расположились в креслах. Сквозь широкое окно дома на противоположной стороне
улицы было видно, как семья собралась у телевизора, совсем как на картинке в
"Сэтэдей  ивнинг  пост".  Это  выглядело  столь  нормальным  и  одновременно
недосягаемым, что я  сам  чуть  не расплакался. Чертова армия, верни мои три
года!  Даже четыре,  если считать  год службы перед отправкой  в Германию. Я
хочу снова оказаться  дома рядом с родными людьми! С отцом, который  отлично
играл в  кетч, с Биллом, от которого всегда пахло пивом и  бензином. К черту
мои двадцать  три года, если у меня нет дома и отца. Мне не нужен  был брат,
убивающийся по своей  жене, которую  я  и  в глаза  не видел. Это делало нас
чужими.
     - Как тебя зовут? - спросил я парня
     - Смитти.
     - Чушь собачья.
     -  Клянусь  богом! Вот,  пожалуйста,  у меня даже  читательский билет с
собой. Можешь сам убедиться.
     Я попросил у него бумажник - не для того, чтобы проверить имя, а потому
что хотел взглянуть на его читательский билет.
     Билет  был выдан  библиотекой,  которая находилась в Бруклине,  на  имя
Честера П.  Смита, проживавшего по адресу Восточная 99-я улица, 653,  кв. 2.
Еще  там  была подпись, которая  с одинаковой легкостью могла принадлежать и
Честеру П.Смиту, и Наполеону Бонапарту.
     Кроме  читательского билета, в бумажнике было сорок три доллара, но вот
водительских  прав я  не нашел.  А  ведь  только что мы с  ним проехали  сто
тридцать миль.
     - Хорошо,  я  буду  называть тебя  Смитти, -  согласился я, бросая  ему
бумажник. - Но  готов поспорить, что старина Честер был  зол как черт, когда
ему пришлось тащиться в библиотеку заводить новый билет.
     Смитти молча спрятал бумажник. Через пару минут вошел Билл, неся поднос
с тремя чашками кофе,  и Смитти испуганно  отпрянул, когда он поставил перед
ним чашку. Билл ощерился в неприятной усмешке.
     Мы уселись на диван, а Смитти остался в кресле напротив окна.
     - Со мной все в порядке, - сказал Билл.
     - Отлично, - я кивнул.
     Наступила тишина. Билл откашлялся.
     - Ну, и чего мы ждем?
     - Когда Смитти начнет говорить.
     Тот ткнул большим пальцем в сторону окна.
     - А нельзя задернуть шторы?
     - Сделай одолжение.
     Он  с жалким  видом задернул занавески,  снова сел и,  облокотившись на
колени,  начал  пить  кофе.  Как  обычно, Билл сделал  все три  чашки просто
черным. Смитти  кофе явно не понравился, но тем  не менее он  выпил  все  до
капли.
     - Итак, Смитти, - начал я, - пришло время выложить все начистоту.
     - Не могу. - Он  умоляюще посмотрел на нас поверх края чашки. - Я всего
лишь хотел отплатить добром вашему старику. А вы меня сразу в оборот берете.
Мне с самого начала надо было держаться от вас подальше.
     Я повернулся к Биллу.
     - Ты не мог бы на этот раз ударить его послабее? А то  ведь замучаешься
все время приводить его в чувство.
     Билл усмехнулся  и  с готовностью  поднялся. Наверное, ему не терпелось
вернуть свою репутацию.
     - Смотри,  что у меня есть, - ласково  сказал он  Смитти, показывая ему
костистый кулак, поросший рыжими волосами.
     -  Не надо, - тонким голосом пропищал тот,  вжимаясь в спинку кресла. -
Ребята, прошу вас, перестаньте.
     - Начни с того, что полегче,  - предложил я. - Что хорошего тебе сделал
мой отец?
     - Вас тогда еще на свете не было, - сказал  он, не  сводя глаз с кулака
Билла.  -  Еще  до  отмены  сухого  закона.  Я  вел грузовик  с  товаром  из
Нью-Хэмпшира, а меня замели фараоны...
     - С каким еще товаром? - спросил Билл.
     - С  виски,  конечно. -  Смитти  явно  хотелось подчеркнуть  невежество
Билла, но он все еще побаивался его кулака.  - Люди,  на которых я  работал,
заявили, что знать меня не знают, а ваш отец взялся защищать  меня на  суде.
Бесплатно.
     - Как ты с ним познакомился?
     - Мы работали на одних и тех же людей.
     - Вранье. - Билл шагнул к нему.
     - Подожди! - воскликнул я. - Хорошо, Смитти,  а теперь я хочу послушать
последние новости.
     - Я  вам уже все рассказал. Говорят  вам, в Нью-Йорке у вас будут  одни
неприятности. А вам это совсем ни к чему.
     - Мне лучше знать. Выкладывай  все.  Имена и  адреса.  Они  убили моего
отца. - Я указал на Билла: - Они убили его жену.
     На секунду лицо Смитти застыло, а потом он удивленно спросил:
     - Ну-с, и вы хотите сказать, что ничего не поняли?
     - Чего не поняли?
     - Почему вам надо мотать отсюда.
     - Ну, и почему? Потому что жену Билла убили?
     - Не стоит вам ввязываться в это дело.
     - Черт возьми, да я и так в этом деле по уши, хочу я того или нет! А ну
давай выкладывай, что будет, если мы приедем в Нью-Йорк!
     Он  замолчал в  нерешительности, что-то прикидывая и  переводя взгляд с
меня на Билла и обратно.
     - Это связано  с  организацией, -  наконец выдавил он. - Это все, что я
могу сказать. Я уже и так сказал слишком много
     - С какой организацией?
     - С бандой. С гангстерами. Точнее, с синдикатом.
     - Какое отношение может иметь ко мне синдикат?
     - Через твоего отца.
     - А как он с ними связан?
     - Он на них работал.
     Не  успел  я и пальцем шевельнуть,  как Билл  подлетел к  нему и дважды
двинул по физиономии. Я бросился к нему и оттолкнул в сторону.
     - Черт тебя подери, держи себя в  руках,  или я  увезу его, а ты катись
подальше! - крикнул я. -  Ты  будешь мне  помогать или  скулить и наливаться
пивом?
     - Ну ладно, ладно! - Билл вырвался и сел на диван.
     Смитти, закрывшийся руками, когда Билл  налетел на него, теперь опустил
их и в ужасе смотрел на нас круглыми как пуговицы глазами.
     -  Я ничего ему  не  сделал! Что с ним  такое? Я просто  пришел вернуть
старый долг. Что он на меня взъелся?
     - У него погибла жена.
     - А я-то тут при чем? Я только хотел предупредить вас. Не надо было.
     - Кто это сделал, Смитти? - продолжал допытываться  я. - Кто убил моего
отца? И его жену?
     - Нет. - Он покачал головой.  - Вы оба спятили. Вы начнете их искать, и
через вас  они  выйдут  на меня. А я  просто  хотел вам добра.  Из-за вашего
старика. Я вовсе не хочу, чтобы меня убили.
     - Кто они, Смитти?
     - Они узнают, что я их заложил. Я больше ничего не скажу.
     Это была долгая ночь. Мы так и не стали поднимать занавески. Когда Билл
вырубил Смитти,  я помог  ему очухаться.  А  потом  еще раз.  Но существовал
некто, кого  Смитти  боялся  на расстоянии куда  больше, чем  нас  воочию. В
последний раз  мы не стали  приводить его  в чувство, а  просто  затолкали в
шкаф, заперли дверь и отправились спать.

ГЛАВА 4

     Утром, перед тем как  уехать, Билл стал выдвигать всякие дурацкие  идеи
насчет Смитти -  либо закопать его в подвале,  либо пустить ему пулю в висок
из  его же  собственного револьвера  и  оставить  в  машине  на какой-нибудь
заброшенной дороге.
     - Если мы оставим его в  живых, - горячо доказывал он, -  он вернется и
все им расскажет!
     -  Нет, не расскажет.  -  Я пристально  посмотрев  на  Смитти  и  вновь
повернулся к  Биллу.  - И  не скажет, что говорил  с  нами. Все равно они не
поверят, что он не назвал нам их имена. Он вообще не вернется в Нью-Йорк.
     -  Не вернусь,  - невнятно пробормотал  Смитти распухшими,  как оладьи,
губами.
     - Он уедет куда-нибудь на западное побережье и сменит фамилию.
     Смитти потупился, вспомнив собственные слова.
     - Вы обо мне больше не услышите.
     Подумав, Билл согласился  с  моими доводами и отогнал свой "меркюри"  с
подъездной  дорожки, освобождая проезд для  Смитти.  Тот  не  стал  задавать
лишних вопросов, а просто вскочил в свой "плимут" и был таков.
     Биллу  пришлось съездить в город, чтобы попрощаться с дочкой и со своим
шефом и  взять деньги из  банка.  Я  остался  дома  -  упаковывал  чемоданы,
закрывал окна и так далее, а  когда Билл  вернулся,  мы закинули  чемоданы в
багажник и поехали в Нью-Йорк.
     Мне по-прежнему было  неприятно сидеть  на  переднем  сиденье справа. Я
немного  попробовал  вести,  но это  оказалось  слишком тяжело  - не  только
потому, что  мне  было  трудно  рассчитывать расстояние одним  глазом, но  и
потому,  что  у  меня плохо  сгибалась  правая  нога. Ее  так  и  не  смогли
восстановить полностью, и теперь я ходил прихрамывая. На педаль акселератора
приходилось нажимать каблуком,  а это было очень неудобно. Поэтому вскоре мы
снова поменялись местами и остаток пути машину вел Билл.
     Револьвер Смитти остался у меня. Билл захватил с собой  старый "люгер",
но  патронов   к  нему  у  нас  не  было.  Он  пытался  найти  что-нибудь  в
Бингхэмптоне, но ни  он, ни продавец магазина точно не знали, какого калибра
патроны к нему подходят. Билл сказал, что  попробует  поискать  в Нью-Йорке.
Кроме этого, у нас в багажнике лежало два охотничьих ружья.
     На  углу  Бродвея и 72-й улицы  мы нашли относительно дешевый  отель  с
гаражом. У Билла  было  с  собой почти четыре тысячи долларов, но у меня  не
набралось  бы  и сотни.  Один чек  на  сто  долларов  из  моего  солдатского
жалованья мне прислали в больницу, но невозможно было сказать, куда отправят
второй, который должен был  вот-вот прийти. Мне  даже было трудно  поверить,
что   в  следующий   понедельник   исполнится  ровно   два  месяца,   как  я
демобилизовался.
     Часы показывали только начало третьего, и в паре кварталов  от отеля мы
быстро нашли открытый банк. Билл  положил на наш совместный счет три тысячи,
и мы, расписавшись  в карточках, получили чековую книжку на  предъявителя. В
банке  остались очень недовольны,  потому что они предпочитают  иметь дело с
именными чековыми книжками.
     Перекусив в кафетерии, мы вернулись в номер и  уселись на кроватях друг
напротив друга.
     - С чего начнем? - спросил Билл.
     -  Пойдем в двух  направлениях. Во-первых,  номер машины  Смитти, хотя,
скорее всего, она краденая. Во-вторых, прошлое отца. Еще до войны он работал
адвокатом в Нью-Йорке и каким-то образом был связан с мафией.
     - Да вранье все это! Этот подонок тебе наплел, а ты...
     - Нет. Отца убили за то,  что он был замешан в какой-то давней истории.
Может,  они его все  это  время разыскивали, а он  решил, что  теперь, после
стольких-то лет, ехать в  Нью-Йорк  безопасно.  Кстати, он  очень нервничал,
когда нам приходилось выходить из отеля.
     - Но Энн-то за что?
     - Расскажи подробнее.
     - Она играла в театре, ну,  любительском, понимаешь?  И два-три  раза в
неделю ходила на репетиции  - туда  добиралась на  автобусе,  а  обратно  ее
кто-нибудь  подвозил. Я-то не мог,  потому что  сидел с Бетси. Да и автобусы
так поздно не  ходят. В тот день она,  как обычно, поехала на автобусе. Зал,
где  они репетировали,  всего в  трех кварталах от  нашего  дома.  Она пе...
переходила улицу. Еще  даже не стемнело,  было всего  семь тридцать.  Короче
говоря,  ранний вечер. И тут из переулка  вылетела машина и... и сбила ее. И
ее вы... выбросило на тротуар.
     - Ладно, успокойся, - сказал я. - Можешь дальше не продолжать.
     - Сейчас пройдет. - Билл  махнул рукой и  закури