бку на стол и повернулся к Биллу.
     - Тут какой-то тип, хочет  говорить только с тобой. Но он называет тебя
Уиллом.
     - Ладно, - Билл подошел к столу и взял трубку. По его виду я понял, что
он волнуется, и сказал:
     - Какого черта? Все, что от тебя требуется, это выслушать его
     - Ну да, - кивнул он, - Билл Келли... Почему?.. Слушай, приятель, а кто
ты такой?.. Ну и катись к черту. - Билл посмотрел на меня и скорчил гримасу.
- Нет, я еще слушаю. - Свободной рукой он сделал жест,  показывая, что хочет
что-то записать
     Я  схватил с журнального столика  ручку и лист  бумаги и  положил перед
ним.
     - По-моему, это какая-то шутка, - продолжал Билл. -  Как ты  сказал его
зовут? Эдди Кэпп? Нет, впервые слышу. - Он усмехнулся мне и сказал в трубку.
- Да кто это такой, черт возьми?
     Я  тоже  усмехнулся,  раскурил две сигареты  и  принялся расхаживать по
комнате.
     - Может, тебе и охота шутки шутить, - тем  временем говорил Билл, - а у
меня есть дела поважнее. Хочешь оставить свой номер - пожалуйста.
     Я подошел к столу и встал рядом с Биллом.
     - Да,  у меня есть  карандаш и  бумага.  - Все его волнение  прошло,  и
теперь  он  наслаждался собой  и  говорил  таким тоном, словно разговор  уже
порядком наскучил. - Давай, выкладывай, - сказал он и подмигнул мне.
     Я кивнул и рассмеялся.
     - Ноль, - повторил Билл, записывая, - пять, девять, девять, семь, ноль.
Да,  записал. - Он медленно повторил номер. - Может, перезвоню,  а  может, и
нет. Сам пошел... - Билл усмехнулся и повернулся ко мне. - Он бросил трубку.
     - И ты клади. Вот тебе сигарета.
     - Он не назвался, - начал рассказывать Билл, затягиваясь. - Сказал, что
ему надо  только дать  мне  номер  телефона.  А мы должны  сидеть  здесь  до
пятницы, а  потом  позвонить по этому номеру. Когда  я  спросил  почему,  он
ответил, что, может быть, имя "Эдди Кэпп" поможет догадаться.
     - А в четверг он выходит из тюрьмы.
     - Я знаю.
     - Ну-ка, подожди. - Я набрал номер, и после  двух звонков записанный на
пленку женский голос сказал,  что этот  телефон временно отключен. Я положил
трубку.
     -  Ладно, надо выметаться отсюда.  Наверное, этот тип  уже звонит своим
дружкам в вестибюле, что Келли вернулись.
     Мы заперли дверь, вызвали грузовой  лифт и  спустились в подвал. Теперь
кошка разлеглась на столе  и, подняв голову, сонно посмотрела на нас. Справа
вдоль стены стояли ящики виски. Мы подошли поближе и огляделись. В небольшом
углублении в  бетонном полу стояли четыре десятигаллонных  пивных  бочонка с
кранами,  от которых вдоль  стены  тянулись  медные трубки. Значит, это было
служебное помещение  бара,  а не винного  магазина. Подойдя  к лестнице,  мы
поднялись наверх.  Лестница  заканчивалась обыкновенной  дверью, а не люком,
как в химчистке,  и,  распахнув ее,  мы  оказались в  коридоре между баром и
кухней. Вокруг никого не  было.  Миновав  коридор, мы  заскочили  в  туалет,
умылись и, пройдя через длинный зал бара, вышли на улицу. Затем повернули за
угол и, минут десять покрутившись по узким переулкам, вышли на Западную 44-ю
улицу, где на стоянке была припаркована наша машина. Сторож - угрюмый старик
в потрепанной кепке - подошел вместе с  нами  к машине и  остановился рядом,
глядя сквозь ветровое стекло в кабину.
     -  Я сильно  рискую, ну  и черт с  ним, - неожиданно сказал  он.  -  Не
собираюсь за других делать грязную работу.
     Он быстро окинул нас взглядом и снова уставился на ветровое стекло.
     - Они нагрели меня на двести пятьдесят монет. И что мне теперь  делать,
легавым  звонить, что ли? Эти легавые сами у них в кармане. Да вы, наверное,
и так знаете.
     - А в чем дело? - спросил я.
     Он продолжал  смотреть  на  машину,  его  щека подергивалась  словно от
нервного тика.
     - Просто хочу, чтобы вы были в курсе, только и всего. Почему так вышло.
Я отплачу этим подонкам,  как раз на  двести пятьдесят зеленых. - Он натянул
козырек на лоб, огляделся по сторонам и вновь повернулся к нам. - Вчера днем
ко мне подошел  один  парень и показал бумажку с номером вашей машины. Сунул
ее мне и сказал,  чтобы я позвонил в "Алекс",  если эта машина появится.  Он
подробно ее описал  - красно-кремовый "меркюри", точь-в-точь как ваш. Только
я не из тех, кто у них на побегушках.  Номера у вас не нью-йоркские, вот я и
подумал, что  вы наверное, или туристы,  или что-то вроде этого, а они хотят
задать  вам жару. Так черт с ним, не  стал я никуда звонить.  Да еще замазал
ваши номера грязью.
     -  Серьезно? -  Я обошел  вокруг  машины. Действительно, и передний,  и
задний  номера  были заляпаны  грязью,  но  не  целиком,  а  так,  чтобы  их
невозможно было прочесть полностью. Постарался он на славу. - Спасибо. У вас
здорово получилось.
     - Лучше бы вам, ребята, возвращаться к себе домой.
     Покопавшись в бумажнике, я вытащил десятку и положил ее на капот.
     - Возьмите. Надеюсь, это отчасти возместит ваши убытки.
     - Хоть  вы мне  ничего  и не  должны,  но спасибо. -  Он быстро скомкал
банкноту в кулаке.
     - А как зовут этого парня?
     -  Точно не знаю. Вроде бы слышал, как его называли Сэлом.  Или  Солом,
сейчас  уже не помню.  Иногда он крутится поблизости, может, работает где-то
неподалеку. Время  от  времени  оставляет на стоянке  шикарную колымагу. Мой
босс его хорошо знает. Здоровый такой, челюсть прямо как у Муссолини.
     - А что такое "Алекс"?
     - Агентство по прокату автомобилей рядом с Вашингтон-Хейтс. - Он  снова
покосился  на  меня. -  Не  стоит вам с  ними связываться, мистер. Лучше вам
линять отсюда подальше.
     - Спасибо за помощь.
     Он пожал плечами.
     - Подождите у тротуара. Я подгоню машину.
     - Давай.
     Вскоре он подогнал машину к воротам и, ни слова не говоря, ушел.
     Проехав   квартал,   мы   свернули   на   39-ю   улицу   и  нырнули   в
Линкольн-туннель.   Машину  мы  остановили   в  Джерси-Сити   неподалеку  от
Хадсон-бульвар,  а  в  свой  манхэттенский  отель  вернулись  на   метро  и,
распаковав чемодан, приняли душ.
     -  Теперь ты, наверное, захочешь заняться этим прокатным  агентством? -
спросил Билл.
     - Нет,  -  подумав, ответил я. - Это было  бы  похоже на  тихоокеанскую
кампанию во время  второй мировой. Брать с боем каждый бесполезный  островок
на  площади в  пять  тысяч  квадратных миль, пока, наконец, не наткнешься на
большой остров, который и был нужен? Глупо. Наоборот, мы будем  держаться от
них подальше.  Потому-то мы и сменили отель,  а в  четверг захватим  большой
остров.
     - Я - за.
     Чтобы скоротать время, мы  пошли в  кино,  но  мне не сиделось в душном
зале, и мы отправились на метро в Бруклин и немного выпили в баре. В  четыре
бар закрылся, и пришлось возвращаться в отель. Выпить  у нас было  нечего, и
мы легли спать. Я долго лежал в темноте, глядя в потолок.
     - Билл, - тихо  позвал я, - кажется, я знаю, почему они так суетятся на
маленьких островах.
     Но он уже спал.

ГЛАВА 15

     В понедельник  днем  я  позвонил  в  "Эймингтон".  Оказалось,  что  нас
разыскивали  и  Биуорти  и Джонсон: оба  просили перезвонить. Но,  поскольку
теперь мы знали,  что начинать надо с Эдди Кэппа, я решил, что связываться с
ними не имеет смысла.
     Билл  пошел покупать  карты  и  вернулся  только  через  час.  Когда  я
накинулся на него с расспросами, он сказал, что зашел в парикмахерскую и что
ему и в голову не пришло, что я буду так волноваться.
     Мы  сыграли несколько  партий  в  "джин".  Я  расхаживал  по  номеру  и
нервничал; казалось, комната становится все меньше. Когда играть надоело, мы
прогулялись по городу, посмотрели фильм в каком-то кинотеатре в Бронксе и на
обратном пути заглянули в бар.
     Во вторник, исключительно от нечего делать, я позвонил Джонсону. Он был
вне себя от ярости.
     - Где вы шляетесь, черт вас побрал! - с ходу завопил он. - Я тут чуть с
ума не сошел. Вы что, переехали?
     - Да нет, мы все еще здесь. Просто редко бываем дома.
     - Не морочьте мне голову.  Я  заходил к  вам десять раз,  чуть было  не
решил, что до вас добрались те ребята.
     - Как видите, нет.
     - Они что, вообще не появлялись?
     - Нет.
     - Вы переехали в другой отель, сукин вы сын!
     Я улыбнулся. Было приятно хоть с кем-нибудь поболтать.
     - Мы по-прежнему зарегистрированы в "Эймингтоне". Наши чемоданы все еще
там. То есть я хотел сказать - здесь.
     - Слушайте, вы можете  не  говорить мне  ваш адрес, но  только врать не
надо!
     - Джонсон, мы по-прежнему в "Эймингтоне".
     - Ну ладно, ладно, - раздраженно проворчал он.  - Так мне рассказывать,
что удалось разузнать?
     - Как хотите.
     - Да, как же! Просто вам охота нервы мне  помотать. Так вот, я сократил
число подозреваемых до двух человек. Первый - это  полицейский по имени Фред
Мейн,  второй  -  Дэн  Кристи, частный  сыщик,  работает в "Северо-восточном
агентстве". Наверняка  это был один  из них. Я уверен, что  в получку  Мейну
дают два  чека, и только один из  них легально. А Кристи  частенько играет в
покер с  Сэлом Метаско. Этот Сэл  держит в руках всех букмекеров  в западной
части города.
     - Хорошо сработано. Продолжайте в том же духе. - Я не стал рассказывать
Джонсону о стороже с автостоянки, потому что он мог  выдать его  любому, кто
пригрозил бы сломать ему руку.
     Мы еще немного поболтали, и я обещал ему позвонить, но не сказал когда.
Попрощавшись с  Джонсоном, я начал искать в телефонной книге  номер Биуорти,
но неожиданно передумал - он полез бы ко мне с расспросами, а я был не в том
настроении.
     Билл предложил сходить в кино,  но я отказался,  и мы засели за пиво  и
карты.  Но все  же в первом часу  ночи я вышвырнул  их  я окно, и мы пошли в
кинотеатр  на  42-й  улице. В  афише  было  написано,  что фильм  сделан  по
популярной  бродвейской  пьесе  "Бой  далеких барабанов".  Он  оказался  про
гомосексуалистов и о том, как  тяжела их ноша,  но главный герой мужественно
нес свой крест, несмотря на все препятствия. Не скажу, что я проникся к нему
сочувствием.
     В среду мы выписались из обоих отелей, поскольку решили, что если нас и
ищут, то уж во всяком случае не Нью-Йорке, так  что особенно бояться нечего.
Добравшись  на метро  до  Джерси-Сити,  мы  забрали нашу машину  и поехали в
Платтсбург. Всю дорогу я  просидел на заднем сиденье, потому что все еще  не
мог  заставить себя смотреть  на шоссе с  переднего. Пока мы ехали, я  успел
посмотреть купленные перед отъездом газеты "Пост"  напечатала заметку о том,
что  завтра  Эдди  Кэпп выходит  на  свободу,  и  очень сокрушалась по этому
поводу, задавая  вопрос - а действительно  ли  Эдди  Кэпп полностью заплатил
свой долг  обществу?  Там же  была помещена  его нечеткая фотография, снятая
четверть века назад. В других газетах о Кэппе не было ни слова.
     В  Платтсбурге  мы  сняли номер в  отеле  на  Маргарет-стрит,  и  Билл,
просидевший  за рулем восемь часов  и целых триста тридцать миль,  сразу лег
спать.  Я погулял  по  городу и остаток вечера  проторчал  в  баре  - травил
армейские  байки  с  парнем, который служил  в  Японии. Если  он не врал, то
выходило, что ему  в Японии было куда лучше, чем мне в Германии. Если верить
мне, то все получалось как раз наоборот.
     Утром  мы выписались из  отеля и проехали оставшиеся пятнадцать миль до
Даннеморы.
     Даннемора  - очень маленький город. В большинстве подобных чистеньких и
аккуратных городков вам и в  голову не  придет,  что  здесь может находиться
тюрьма.  Но тюрьма была тут как тут - длинная высокая стена, тянущаяся вдоль
улицы.  Тротуар  на  той  стороне  был грязный  и  весь  в  трещинах,  а  на
противоположной, где находилось несколько баров  с неоновыми  рекламами пива
"будвайзер" и "гинесс", было куда чище
     Мы  вошли  в один  из  баров и  расположились  за  стойкой.  Билл  взял
"будвайзер", я - "гинесс". Пиво как пиво, ничего особенного.
     Внутри царил полумрак, но комната была обшита покрыты ми лаком светлыми
деревянными панелями, поэтому возникло ощущение, что  на самом деле  бар  не
такой уж  темный, а просто медленно слепнешь. За стойкой стоял  широкоплечий
коротышка  с черными усами.  Кроме нас в баре было всего двое посетителей  -
оба в красно-черных  охотничьих куртках и высоких кожаных ботинках. Они были
местными и потягивали шотландское виски, запивая его имбирным элем.
     "Пост"  писала,  что  Эдди  Кэпп  станет свободным  человеком  ровно  в
полдень, но  мы решили  подстраховаться и  уже с  десяти сидели  на  высоких
табуретах  у  окна,  откуда  была  видна  металлическая  дверь  в  стене  на
противоположной стороне улицы. Я совсем не был уверен,  что узнаю Эдди Кэппа
-  фотография в "Пост" была  нечеткой и  сделана  двадцать  пять лет  назад,
значит,  сейчас ему  исполнился  шестьдесят  один  год. К  тому  же  он  мог
оказаться не единственным, кого в тот день выпускали из тюрьмы.
     Мы  ждали, потягивая пиво. Я сидел,  выпустив из  брюк  полы рубашки, и
каждый раз, когда облокачивался на стойку, рукоятка револьвера Смитти больно
упиралась мне в ребра. У Билли была точно такая же проблема с "люгером".
     В 11.30  напротив  бара остановился красно-коричневый "крайслер".  Билл
повернулся ко мне.
     - Это они? Те, кто убил отца?
     Я не  ответил, пристально глядя на человека рядом с  водителем. Я узнал
его и начал  подниматься  с табурета, нашаривая рукоятку револьвера, но Билл
схватил меня за локоть и прошептал:
     - Не будь дураком. Подожди, пока появится Кэпп.
     Я  застыл,  по-прежнему  сжимая  револьвер. Та  его сторона,  что  была
прижата  к  животу,  нагрелась  и  покрылась  испариной,  другая  оставалась
холодной и сухой.
     -  Ладно, ты прав,  -  сказал я, и Билл сразу отпустил меня. - Я сейчас
вернусь. - Я расправил  полы  рубашки  и,  пройдя мимо  посетителей, которые
разговаривали с  барменом  о ловле форели, заперся  в туалете.  Едва я успел
вытащить револьвер  из-за  пояса,  чтобы  было  легче наклониться,  как меня
вырвало. Я прополоскал рот у раковины, но почти сразу  же  снова бросился  к
унитазу. Затем,  подождав  минуты две, начал умываться. Над раковиной висело
мутное грязное зеркало, и я увидел в нем свое отражение. Я выглядел бледным,
очень зеленым и  растерянным.  Дуло  револьвера неприятно холодило живот.  Я
почувствовал себя размазней и плохим сыном.
     Вернувшись в бар, я сел на табурет и взял свой бокал, но не стал пить.
     - Ничего нового? - спросил Билл.
     Я покачал  головой и неожиданно  почувствовал жуткий  голод.  Некоторое
время я терпел, но потом не выдержал  и спросил у бармена,  какие сэндвичи у
них здесь подают. Он ответил, что  у него есть машина, которая может сделать
гамбургер за полминуты,  и мы с Биллом  заказали по парочке. Машина стояла в
дальнем конце стойки - это была хромированная инфракрасная духовка.
     Я уже доедал второй гамбургер, когда дверь в тюремной стене открылась и
оттуда вышел пожилой человек без шляпы.
     Даже на  таком  расстоянии было  видно, что его серый костюм не из тех,
которыми  правительство  одаривает  заключенных,  выходящих на свободу, - он
выглядел  дорогим и сшитым  по последней моде. Его отлично вычищенные черные
ботинки  блестели на солнце. У него были седые волосы, но лицо издалека было
трудно разглядеть - только квадратный подбородок и густые брови.
     Как  только  он появился,  я  бросил недоеденный гамбургер на тарелку и
вскочил.
     - Подожди, пока он подойдет к машине, - предупредил Билл.
     - Да,  конечно, - ответил я и подбежал к двери.  Однако Кэпп не пошел к
машине, а  повернул в другую сторону. Странно, подумал я, ведь это наверняка
Эдди  Кэпп  -  подходящий  возраст,  время  освобождения из тюрьмы,  дорогой
костюм...
     "Крайслер"  скользнул  вдоль  бордюра  и  покатил  по улице  с  той  же
скоростью, с  какой  шел Кэпп.  Тот даже  не оглянулся, скорее  всего просто
ничего не заметил.
     - Что за чертовщина тут творится? - удивленно пробормотал Билл.
     -  Садись в  машину и давай  за мной,  - быстро сказал я. - Не отставай
больше чем на квартал.
     Он озадаченно покачал  головой  и бросился  к  машине.  Бармен  и  двое
посетителей застыли, изумленно глядя  на меня. Я вышел  из бара и зашагал за
"крайслером".
     Так  мы  прошли  три квартала, словно участвовали  в  каком-то дурацком
спектакле. Впереди  по левой стороне улицы шел Кэпп. За ним на расстоянии  в
полквартала следовал "крайслер", затем - я,  а в квартале  от  меня - Билл в
нашем  "меркюри".  Судя  по  выбранному направлению,  Кэпп  держал  путь  на
автобусную остановку.
     Когда мы оказались в тихом квартале, "крайслер"  круто свернул на левую
сторону дороги  и рванулся  вперед -  было  ясно, что водитель задумал сбить
Кэппа.
     - Берегись! - завопил я  и  метнулся к "крайслеру". Больная лодыжка  не
давала бежать быстро.
     Услышав мой крик, Кэпп оглянулся;  увидев в паре шагов от себя радиатор
"крайслера", проворно отскочил назад и,  перевалившись через живую изгородь,
упал на газон перед чьим-то домом.
     Залаяла собака.  "Крайслер"  по параболе  вырулил  обратно  да  дорогу.
Человек, сидевший рядом с водителем, высунулся из окна и начал палить в меня
- точно так же, как когда-то стрелял и отца. Я заметил, что у него маленькие
усики.
     Выхватив из-за  пояса револьвер Смитти, я  прицелился в  машину и шесть
раз нажал на  курок. Голова усатого безвольно поникла, а  рука с револьвером
повисла вдоль  дверцы машины.  Водитель резко повернул  направо,  и, судя по
тому, как расслабленно болталось тело стрелка, он был мертв.
     Стоя посреди дороги,  я рассмеялся.  Когда я  служил в  Германии  всего
четвертый  день,  двое ребят  из моей роты затащили  меня  в  публичный  дом
"Кайзерслаутерн" в Амиланде. Мне было  стыдно признаться, что я девственник,
и  я страшно боялся, что у меня ничего не получится. Проститутка, которую мы
"сняли",  вела  себя  настолько  равнодушно,  что  я  взбесился  и буквально
набросился на нее, пытаясь хоть как-то расшевелить. Мои  старания  оказались
не напрасными, и она кончила, чего  у  нее  не было с двумя другими парнями.
Возвращаясь на базу  в автобусе,  я на радостях разбил окно. Вот и сейчас  я
чувствовал себя точно так же, наблюдая, как "крайслер" сворачивает за угол и
исчезает из виду.
     Рядом взвизгнул  тормозами "меркюри", и тут  через пролом в изгороди на
тротуар вывалился Кэпп, с  трудом держась на  ногах и шатаясь. Левая брючина
была разорвана на колене. Спасая жизнь, он сделал великолепный для своих лет
рывок, но все же возраст давал о себе знать.
     Согнав с  лица  улыбку, я  открыл заднюю  дверцу "меркюри",  бросил  на
сиденье револьвер,  схватил  Кэппа  за руку и, втолкнув его в  машину, залез
следом за ним.  Черноволосая женщина в цветастом  фартуке - видимо,  хозяйка
дома  - подбежала  к пролому в  изгороди  и застыла,  глядя  на нас.  Собака
продолжала надрываться. Билл вдавил в пол педаль акселератора, и мы умчались
из Даннеморы.

ГЛАВА 16

     Кэпп  оправился  от  потрясения  довольно  быстро.  Вытащив из-под себя
револьвер и повертев его перед глазами, он повернулся ко мне.
     -  Погано  ты  стреляешь,  парень.  Ты  снял  его  только с  четвертого
выстрела, а следующие две пули потратил впустую.
     - У меня только один глаз. Трудно правильно рассчитать расстояние.
     - А-а. Тогда  все в порядке.  - Он быстро взглянул на  широкий  затылок
Билла  и  заявил: - Если это налет, то вы оба рехнулись. Я никому  ничего не
должен, ни цента.
     - Мы всего лишь хотим задать вам пару вопросов, - сказал я.
     Он  внимательно  посмотрел  на меня и  усмехнулся.  У него  были  белые
вставные зубы, но это шло ему гораздо больше, чем Кришману.
     - Интересно, сынок, был ли ты на свете, когда меня посадили?
     - Был.
     - Тогда тебе  очень  повезло, что ты  так  долго  прожил.  - Он помахал
револьвером,  держа его  за ствол. - А если  бы