подозрения на мой счет, то  либо они не
оправдались, либо он сдался.
     Запершись  в номере, я лег в  постель и долгое время не мог сообразить,
что здесь не так,  а потом  догадался:  я не слышу,  как на соседней кровати
дышит Билл. Я прислушался. Точно, не дышит. Бедный старина Билл.
     Однажды  мне  попался сборник  рассказов  писателя  фантаста  Фредерика
Брауна. В одном из  них он цитирует сказку о крестьянине, который идет домой
через страшный  лес и говорит себе: "Я  хороший человек и  никому  не сделал
ничего плохого. Если дьяволы могут причинить мне вред, то в мире нет никакой
справедливости".  И тут хриплый  голос у него за  спиной  произносит: "А  ее
никогда и не было".
     Писатель  не указал, как звали того крестьянина,  но я уверен,  что его
звали Билл.
     Жаль,  что я не мог поговорить с Кэппом, но мы  с ним решили, что, пока
от меня не отвяжется  полиция, нам следует держаться подальше друг от друга.
Его присутствие только  осложнило бы обстановку, поэтому я  сказал,  что был
один, когда нашел Билла.
     Я встал, включил  свет и вышел на улицу, но все бары в Платтсбурге были
уже закрыты. Тогда  я вернулся  в номер и, погасив  свет, закурил и  сел  на
кровать.  Каждый  раз,  когда  я  затягивался,   комната  озарялась  тусклым
красноватым светом, и казалось, что  покрывала на соседней  кровати тихонько
шевелятся. Докурив сигарету, я снова включил свет и лег спать.
     В пятницу  днем  из  Бингхэмптона  приехал  дядя  Генри,  и  мы  крупно
повздорили. Он настаивал на том, что тело Билла  надо  отправить  домой, а я
хотел похоронить его здесь и как можно скорее. Билла больше не было, от него
остался только безжизненный кусок мяса
     В  конце  концов последнее слово осталось  за  мной, поскольку я взялся
оплатить  похороны. Потом у меня вышла стычка  с пастором по фамилии Уоррен,
который утверждал, что раз  Билл покончил  жизнь самоубийством, то не  может
быть похоронен на освященной земле.
     - Святой отец, полицейские в вашем городе полные идиоты. Билл не убивал
себя.
     - Простите, но официальная версия...
     -  Вы  когда-нибудь  слышали  о конституции?  -  перебил  я. -  Церковь
отделена от государства. - Потом я добавил еще кое-что, и он на меня страшно
разозлился. Дядя Генри был поражен, и, когда пастор ушел, сказал:
     - Пойми, у церкви свое отношение к самоубийству, и это
     - Если вы еще хоть слово скажете о самоубийстве, я запихну вам в глотку
распятие.
     - Если бы только был жив твой отец... - И так далее.
     В субботу шестеро могильщиков вынесли гроб с телом Билла из похоронного
бюро, не останавливаясь у церкви, перевезли его  на зеленый холм  с видом на
озеро Шамплейн и положили в  могилу,  которую  священник  не окропил  святой
водой. Придется моему брату обойтись дождем, посланным господом.
     Мы с дядей были единственными на похоронах, кто знал Билла при жизни. К
нам  подошел хозяин похоронного  бюро и  поинтересовался, не  желаем ли  мы,
чтобы  он  произнес  небольшую  прощальную  речь? До  этого момента я  и  не
подозревал, что  у человека  может быть  столь вопиющее  отсутствие такта. Я
холодно посмотрел на этого наглеца и сказал:
     - Нет, ни за что.
     После похорон я поставил  машину Билла в платный гараж и договорился об
обслуживании. Теперь она была моей, но  я не имел  права ее водить, пока она
не  была перерегистрирована на мое имя,  что, впрочем, не должно было занять
много времени. Никто не имеет права разъезжать на машине, зарегистрированной
на имя умершего.
     Дядя Генри вернулся в отель вместе со мной.
     - Когда собираешься домой?
     - В Бингхэмптон? У меня там больше нет дома.
     - Если хочешь, живи у нас. Твоя тетушка Агата будет очень рада.
     - Я  сейчас  вернусь,  - сказал  я,  заперся  в  ванной  и заплакал как
ребенок.  Мне и  хотелось  вновь  стать маленьким. Пол  ванной  был  выложен
мелкими  шестиугольными  кафельными  плитками.  Я  посчитал  плитки,   чтобы
успокоиться, немного погодя встал, умылся и вышел. Дядя  Генри, стоя у окна,
дымил сигарой.
     - Простите, - сказал я. - Я был не в духе. Спасибо вам, что приехали.
     - Тебе пришлось нелегко.
     - Наверное, пока что мне не стоит возвращаться в Бингхэмптон.
     -  Ты сам  себе хозяин,  Рэй. Но знай, что  мы всегда  будем  рады тебя
видеть.
     - Спасибо.
     Мы замолчали. Он явно хотел что-то сказать, но не знал,  с чего начать.
Я  ничем не мог ему помочь, поскольку не представлял, чего он хочет. Наконец
он откашлялся и спросил:
     - Как быть с Бетси?
     - С кем?
     - С дочкой Билла. Она живет у нас.
     - Господи, я совсем про нее забыл.
     - Мы хотим ее удочерить. -  Он помолчал, но я  не знал, что  сказать на
это. - Ты не возражаешь?
     - Конечно, нет. А почему вы спрашиваете?
     - Но ведь ты же ее дядя. Ее ближайший родственник.
     - Я никогда ее  не видел. К тому же,  у меня ничего  нет - ни дома,  ни
денег.
     -  Тогда  я начну оформлять документы.  Возможно, тебе придется кое-что
подписать, точно не знаю. Как мне тебя найти?
     - Я напишу, когда устроюсь.
     - Хорошо. - Он снова откашлялся. -  Наверное,  мне пора. Не хотелось бы
ехать поздно ночью.
     Я проводил его до машины.
     - Да, и вот что еще, - сказал он. - Дом Билла...
     -  О, господи боже мой, только не  сейчас! Давайте  как-нибудь в другой
раз. Оставьте меня в покое!
     - Да, конечно, ты прав. Обязательно пришли мне свой адрес, а я пока обо
всем позабочусь.
     Он  уехал,  а  я отправился в  ближайший винный магазин и попросил  две
бутылки "Старого мистера  Бостона", лишь потом вспомнив, что  вторую покупаю
по  привычке для Билла.  Все же я взял обе, вернулся в отель, сел по-турецки
на  кровать,  закурил  сигарету  и  задумался.   Через   некоторое  время  я
почувствовал себя легче. Как раз  настолько, что мог снова обращать внимание
на свои мысли.
     За  окном постепенно темнело, а я  с  трудом  пытался нащупать какое-то
окончательное решение. В начале десятого в дверь постучал Кэпп.
     - Твой дядя уехал?
     - Да, сегодня днем.
     - Я наблюдал за отелем. За тобой никто не следит. Наверное, их устроила
версия о самоубийстве.
     - А вас?
     - Чушь собачья! Конечно, нет. Как и тебя Если это  сделал профессионал,
то нынче они стали работать куда более небрежно, чем в мое время.
     - Я знаю.
     Он ткнул пальцем себе в лоб.
     - Пуля вошла не  под тем  углом. Понимаешь, что я имею  в виду? Я сразу
это просек. Слишком высоко.
     - Вы правы.
     - Что ты  пьешь? Я  принес  "Палату  лордов"  -  Под мышкой Кэпп сжимал
коричневый пакет и теперь, вытащив оттуда бутылку, протянул ее мне - Будешь?
     - Нет, я уж лучше свою.
     Я снова сел на кровать, а он в кресло в углу комнаты.
     - Ну что, Рэй, поговорим?
     - Да, наверное, стоит.
     - До  того как мы нашли Билла мертвым, я собирался  задать тебе вопрос.
Ты сам знаешь какой.
     - Думаю, да.
     -  Рэй,  я хочу сделать  свой ход.  Как только я  подыщу  себе  базу, я
собираюсь кое-кому позвонить  и сказать, что они могут на меня рассчитывать.
И первое,  о чем  меня  спросят,  будет: "Твой  сын  с  тобой?" Что  мне  им
ответить?
     Я промолчал,  рассматривая  этикетку  на  бутылке.  То, что я пил, было
семидесяти градусной крепости.
     Кэпп  немного  подождал,  а  потом  быстро  заговорил,  словно  пытался
опередить меня, если я все-таки решу отказаться
     -  Слушай, Рэй,  я  тебе объясню создавшееся  положение.  Это все равно
случится, либо так, либо  этак. Сейчас люди  возвращаются и выбирают, на чью
сторону  встать. Что  бы ты ни сказал,  твое  "да" или  "нет" не будет иметь
решающего значения,  понимаешь? Это  все равно произойдет.  - Он наставил на
меня палец. - Есть только  одно отличие, если ты скажешь "нет". Только одно.
Эдди Кэпп не будет заправлять делами  в организации. Не знаю, кто это будет,
но только не Эдди  Кэпп. А я, как и планировал раньше,  заберу свою сестру и
уеду во Флориду.
     - Я слышал, что там неплохо.
     - Это и есть твой ответ? - нахмурился он.
     - Пока еще не знаю. Продолжайте говорить.
     -  Хорошо.  Ты мне нужен. То есть я  хочу сказать, не только для этого,
понимаешь? Черт возьми, ведь ты же мой сын. Раньше я никогда не думал о тебе
с  этой  точки зрения, но потом меня как будто осенило. Когда меня посадили,
ты был... ну, понимаешь, маленьким комочком в колыбели. Да я и видел-то тебя
всего три-четыре раза. Ты тогда был никем, понимаешь?
     - Но теперь ваше сердце наполнилось отцовскими чувствами.
     - Да. А стакан мой, наоборот, опустел. -  Он подлил себе виски из своей
бутылки. - Я и не  надеюсь, что ты почувствуешь то же самое  по отношению ко
мне. Черт возьми, сам знаю, что отец из меня никакой. Но, клянусь богом, эта
мысль меня потрясла. То, что ты мой сын, понимаешь?
     - Да, понимаю.  Забудьте, что  я  вам  тогда говорил, я и  не собирался
перед вами выпендриваться.
     -  Ну, конечно, черт возьми. Но, видишь ли, существуют  две причины, по
которым  я  хочу, чтобы ты был рядом со  мной. Во-первых,  потому что ты мой
сын, тут  все ясно.  И, во-вторых, если ты будешь  со мной,  я смогу сделать
свой  ход.  Поверь мне,  Рэй, из этой  нью-йоркской  операции можно  извлечь
огромную прибыль. Особенно в наше время.
     Я жестом остановил его.
     - Секунду. Вот что я вам  скажу, для меня это не имеет значения, мне на
это абсолютно наплевать. Плевать я хотел на какую-то там нью-йоркскую мафию.
Если  вы  встанете во главе  организации, я не  собираюсь  становиться вашим
наследником.
     - Если ты так считаешь...
     - Да, считаю. Еще какие-нибудь доводы у вас есть?
     - Все зависит от того, что ты собираешься делать дальше.
     - В каком смысле?
     - Ты все еще хочешь отомстить за Уилла? Если да, то ты должен держаться
меня. Потому что мы выступим против одних и тех же людей. - Он одним глотком
отпил полстакана. - Все зависит от того, хочешь ты этого или нет.
     - Хочу. - Потянувшись к столику, я взял свою бутылку. Стакан мне был не
нужен, и я  бросил  его  на кровать  Билла.  Потягивая из горлышка, я  начал
говорить, не  сводя взгляда с Кэппа.  -  Я уже об этом  думал. Прямо  здесь,
когда уехал дядя.  Пытался решить, что мне с  собой делать. Хотите знать, до
чего я додумался?
     -  Конечно,  хочу,  ясное  дело.  В  смысле,  именно  этого  я  и хочу,
понимаешь?
     -  А придумал я  вот что. Начнем с того, что у  каждого человека должен
быть либо свой дом,  либо цель в жизни.  Вы понимаете? Либо место, где жить,
либо  занятие  по  душе.  Если у  него  нет ни того,  ни другого, он  просто
начинает  медленно  сходить   с  ума.  Или  теряет  уважение  к  себе,   как
какой-нибудь бродяга. Или спивается,  или  кончает жизнь  самоубийством, или
еще  что-то вроде этого,  неважно.  Главное то,  что он должен иметь хотя бы
одно из того, что я перечислил.
     - Хорошо,  я все понял, - перебил меня Кэпп. - У меня было то же самое,
когда я решил  жить с сестрой.  Если у меня  не было цели в жизни, то должен
был быть хотя бы свой дом. Я тебя отлично понимаю.
     - Это хорошо. Теперь  возьмем меня - я был  просто  пацаном,  только  и
всего.  У меня  всегда был родной дом. Даже  когда я  служил в Германии,  то
всегда знал, что у меня есть дом в Бингхэмптоне на  Бербанк-авеню, где живет
мой отец. А потом  его  убили, и теперь  у меня  больше нет дома. Но  вместо
этого у меня появилась цель. Отомстить. Разделаться  с  убийцей моего  отца.
Вполне достойная цель, верно?
     - Еще бы.
     - Я тоже так думал. И тут появляетесь вы и говорите, что мой отец - это
не мой  отец. Что  же получается, отомстить  за  приемного отца  - это то же
самое, что и за родного? Нет, не то же самое.
     - А как же твой брат?
     -  Мой единоутробный брат.  Подождите, я  хочу показать  вам  ход  моих
рассуждений. В настоящее время я плыву  по  течению. У меня нет  ни дома, ни
семьи, только жалкое подобие  цели. Чтобы продолжать мстить за отца, который
мне  не отец.  Отомстить за невестку, которую  ни  разу  в  жизни не  видел.
Защитить  племянницу, до которой  мне  нет  дела.  Помочь вам совершить этот
дворцовый  переворот, от которого я ничего не  выиграю. Даже за глаз  мне не
рассчитаться,  потому что  его  уже не  вернуть. Спасти  свою жизнь, которая
ничего  не стоит,  поскольку  лишена всякого  смысла?  Отомстить  за  своего
сводного брата, единственного человека на свете, с  которым у нас была общая
кровь?
     - Ну ладно, и что же в этом плохого?
     - В том, чтобы отомстить за Билла? Мне этого недостаточно. Это не может
быть целью жизни. - Я приложился к бутылке и достал сигарету. - Во всем этом
есть  только одна цель, ради которой стоит постараться. Да и  то она ведет в
тупик.
     Кэпп заерзал в кресле.
     - И что это?
     - Где-то  в Нью-Йорке  живет человек, который указал на меня  пальцем и
сказал: "Отберите  дом у Рэя Келли". Разумеется, это сделали другие, но  они
всего лишь  как бы  продолжение этого пальца. А я хочу оттяпать его напрочь!
Не  потому, что  его хозяин  приказал убить моего  приемного отца,  сводного
брата и его жену. И не потому, что он лишил меня  дома. Просто он не оставил
мне другого выбора, кроме как убить его.
     Кэпп нервно засмеялся.
     - Согласись, Рэй, ведь мы вернулись к тому, с чего начали, верно?
     - Убить человека,  который уничтожил того  Рэя  Келли, каким  бы я  мог
стать? Нет, Кэпп, это не то же самое.
     Он допил виски и налил себе еще.
     - Какого  черта,  Рэй?! Чтобы ты  там  ни говорил, но  ты против тех же
людей, что и я. Против тех, кто руководит нью-йоркской организацией. Правда,
по другой причине. Ну и подумай сам, стоит ли бороться с ними в одиночку?
     - У меня на это личные причины.
     - Но мы можем объединиться. Я помогаю тебе, ты - мне.
     - Что ж, прекрасно. Как зовут человека, который отдал приказ?
     - Что?
     - Как зовут человека, который приказал убить Уилла Келли?
     - Откуда я знаю, черт возьми?
     -  Кэпп, вы хотите получить корону. В таком  случае  вы должны знать, у
кого она сейчас.
     - Ну да,  как  же! Ты хоть представляешь,  что это за организация?  Это
может быть любой из полудюжины шишек. Я же не знаю, кто именно.
     - Тогда, Кэпп, я предлагаю вам честный обмен. Я  даю вам две недели,  а
вы называете  мне  имя.  Думаю,  этого  времени вам  хватит  с лихвой. Люди,
которых вы хотите склонить  на свою  сторону, сначала пожелают посмотреть на
меня,  но  не  более того.  Как  только вы организуетесь,  они будут слишком
заняты, чтобы задумываться о том, куда я делся.
     - Ты серьезно? Значит, ты останешься, пока мы не уладим наши дела?
     -  Я останусь только на две недели. До... какое  сегодня число?  Так, в
четверг было  пятнадцатое, -  стало  быть, сегодня семнадцатое.  В  сентябре
тридцать дней... Ладно, я ухожу в субботу, первого октября.
     - Но до этого будешь делать вид, что ты со мной, так?
     - Да.
     - Что ты мой сын и наследник, так? Чтобы эти парни не сомневались, что,
когда я сыграю в ящик, на трон сядешь ты, так?
     - Да, буду делать вид. А от вас требуется только назвать мне имя.
     - Назову. К первому октября я узнаю, кто из шишек приказал убить Уилла.
     - Мы так не договаривались, Кэпп.
     Он вскочил, со стуком поставил пустой стакан на комод.
     - Черт побери, я же не знаю, кто из них это сделал! Да пойми ты, Рэй, я
знаю только, что это был  один  из шести или семи человек. Я мог  бы назвать
тебе любое имя, и  ты бы купился на это, как миленький,  сам ведь знаешь. Но
сейчас  я даже не представляю, кто это был, и стараюсь играть по-честному. Я
сам хочу, чтобы ты его пристрелил! Это же мне только на пользу, понимаешь?
     - Ну хорошо, я вам верю.
     - К  тому времени, когда ты захочешь уйти, я  точно буду знать его имя.
Даю слово.
     - Хорошо.
     - Тогда пожмем друг другу руки.
     Я выполнил его просьбу, а когда он ушел, допил вторую бутылку.

ГЛАВА 19

     В понедельник днем мы  уехали из Платтсбурга,  но  еще в  пятницу  Кэпп
перевел в местный банк кучу денег из Нью-Йорка и Джерси  и тут же снял их со
счета.  Утром в понедельник мы зашли в местное отделение магазина "Кадиллак"
- "олдсмобиль" - "бьюик", и Кэпп купил "кадиллак" прямо из демонстрационного
зала,  заплатив  наличными.  Вести  пришлось  мне, потому что у него не было
водительских прав. Я все больше начинал привыкать управлять машиной с  одним
глазом и постепенно приспособился  нажимать  на  педаль акселератора  правой
ногой.
     Из  Платтсбурга мы направились на юг, к Лейк-Джорджу, где Кэпп снял дом
на восточном берегу озера. Он сказал, что дома с южной и западной сторон ему
не нравятся, поскольку распланированы совсем не так, как он привык.
     Дом,  большой  белый особняк,  стоял на крутом берегу озера в окружении
зарослей вечнозеленого  кустарника.  По верху склона мимо  летних  коттеджей
тянулась  грунтовая  подъездная   дорожка,  которая  заканчивалась   у  дома
площадкой,  рассчитанной на две  машины. Выйдя  из "кадиллака",  мы  перешли
дорожку и  остановились  у живой  изгороди, отмечавшей  границу  участка.  В
изгороди были  ворота, а рядом на столбике  торчал  почтовый ящик с надписью
"М-р  Рид". Мы сняли дом  через агентство,  которое  сдавало дом Ридов после
окончания сезона  летних отпусков. Остальные коттеджи между дорогой и озером
в это время года пустовали.
     Пройдя  через  ворота,  мы поднялись  по деревянным ступенькам к двери,
затянутой  мелкой  проволочной сеткой.  С  этой стороны дом  казался  совсем
небольшим  - всего один  этаж  и маленькое крыльцо  с ящиками из-под  пива и
прохладительных  напитков,  составленных в штабель у стены. Но на самом деле
это был всего лишь верхний этаж из трех; остальные два располагались ниже по
склону.
     Внутри было три просторных, заставленных  плетеной мебелью комнаты, пол
которых  был  покрыт соломенными  и  бамбуковыми  циновками.  Окна  завешаны
длинными темно-красными гардинами. Там, где комнаты соединялись  проходами в
виде арок, циновок не было, и  тщательно  натертые воском  полы блестели. На
этом же этаже находилась и ослепительно белая кухня, похожая на операционную
для лилипутов, окно которой выходило на подъездную  дорожку. В самом  центре
кухни в полу был прорезан широкий люк, обнесенный перилами, через который по
широкой лестнице  на  черных  резиновых  роликах можно спуститься на средний
этаж.
     Он состоял из четырех спален со стенами, обшитыми панелями из орехового
дерева, и  маленькими  зелеными  занавесками  на  узких  окнах,  из  которых
открывался  вид на  озеро и  косогор. Боковая  дверь выходила  на  тропинку,
сбегавшую вниз по склону от дороги к озеру.
     Рядом с ней  начинался  обшитый сучковатыми  сосновыми досками коридор,
ведущий на нижний этаж, где располагались  кладовые, лодочный сарай и второе
крыльцо. Возле лодочного сарая была устроена квадратная деревянная пристань.
Весь  дом  с трех сторон  окружали  деревья, а задняя стена  была обращена к
озеру.
     Телефон не работал, но  в тот день было  уже слишком поздно  заниматься
этой проблемой. На следующее утро мы съездили в город и попросили телефонную
компанию  включить  наш  номер.  Ночью  заметно потеплело, и,  перед тем как
вернуться, я купил себе плавки.
     Все  это  время мы почти  не разговаривали.  Кэппа переполняли радужные
планы, а я уже начинал  терять  терпение. Примерно то же  самое я испытывал,
когда надиктовывал свой рассказ на магнитофон  у Биуорти;  только вот  тогда
потерпеть пришлось не  больше  получаса,  а  сейчас -  две недели. Я  сильно
сомневался,  что  столько  здесь   выдержу.  Меня  удерживала  лишь  твердая
уверенность в том, что если бы я рыскал по Нью-Йорку, пытаясь самостоятельно
узнать нужное имя, то это заняло бы гораздо больше времени. Вспоминая, как я
говорил  Биллу  о  своем нежелании ввязываться в "тихоокеанскую кампанию", я
чувствовал, что у меня