тобой Посейдон, сотрясающий землю. –
                 Так сказав, погрузился в волнами кипевшее море,
        Пелия Тиро, зачавши, на свет родила и Нелея.
 255 Сделались оба они слугами могучими Зевса.
        Пилос песчаный достался Нелею. Богатый стадами
        Пелий Иолком владел, хоровыми площадками славным.
        Кроме того, родила царица средь жен и Крефею,
        Амифаона, бойца с колесницы, Эсона, Ферета.
 260         После нее Антиопу увидел я, дочерь Асопа.
        Мне хвалилась она, что объятия Зевса познала
        И родила ему двух сыновей, Амфиона и Зефа.
        Первые были они основатели Фив семивратных
        И обнесли их стеной: хоть, могучие, жить без прикрытья
 265 В Фивах они не могли, хоровыми площадками славных.
                Амфитрионову после жену я увидел Алкмену.
        Ею Геракл был рожден дерзновеннейший, львиное сердце,
        После того как с Зевесом она сочеталась в объятьях.
        Дочь Креонта бесстрашного с ней я увидел, Мегару.
 270 Мужем был ей Геракл, могучестью всех превзошедший.
                 После того Епикасту, прекрасную матерь Эдипа,
        Видел я. Страшное дело она по незнанью свершила:
        Вышла замуж за сына. Отца умертвил он и в жены
        Мать свою взял. Но тотчас же об этом людей повестили
 275 Боги. Но все и, и страданья терпя, в возлюбленных Фивах
        Царствовать он продолжал губительным божьим решеньем.
        Мать же в обитель Аида-привратника, мощного бога,
        Собственной волей сошла, на балке повесившись в петле,
        Взятая горем. Ему же оставила беды, какие
 280 От материнских эринний в обильи людей постигают.
                 Также Хлориду прекрасную там я увидел. Когда-то
        За красоту ее взял себе в жены Нелей, заплативши
        Выкуп несчетный. Была она младшая дочь Амфиона,
        Сына Иасия; царствовал он в Орхомене минийском.
 285 В Пилосе ставши царицей, детей родила она славных
        Нестора, Хромия, Периклимена, бесстрашного в битвах.
        Мощную также Перо родила она, диво меж смертных.
        Сватались к ней все соседи. Однако Нелей соглашался
        Только тому ее дать, кто сумеет угнать из Филаки
 290 Стадо коров круторогих Ификла, славного силой.
        Трудно их было угнать. Лишь один безупречный гадатель
        Их обещался добыть. Но настигла его при попытке
        Злая судьба божества – пастухи и тяжелые узы.
        Месяц один за другим протекал, и дни убегали,
 295 Год свой круг совершил, и снова весна воротилась.
        Тут на свободу его отпустила Ификлова сила:
        Все он ему предсказал, и решение Зевса свершилось.
                 После того я и Леду увидел, жену Тиндарея.
        От Тиндарея у ней родилися два сына могучих –
 300 Кастор, коней укротитель, с кулачным бойцом Полидевком.
        Оба землею они жизнедарною взяты живыми
        И под землею от Зевса великого почесть имеют:
        День они оба живут и на день потом умирают.
        Честь наравне им с богами обоим досталась на долю.
 305         Ифимедею, жену Алоея, потом я увидел.
        Мне рассказала она, что сошлась с Посейдоном-владыкой.
        Два у ней сына на свет родились – кратковечные оба, –
        Славный везде Эфиальт и От, на бессмертных похожий.
        Щедрая почва обоих вскормила высокими ростом.
 310 Славному лишь Ориону они в красоте уступали.
        Только девять им минуло лет – шириной они были
        В девять локтей, в вышину ж девяти саженей достигали.
        Даже бессмертным богам грозили они дерзновенно
        Весь заполнить Олимп суматохой войны многобурной.
 315 Оссу они на Олимп взгромоздить собирались, шумящий
        Лесом густым Пелион – на Оссу, чтоб неба достигнуть.
        Если б успели они возмужать, то и сделали б это.
        Но умертвил их обоих рожденный Лето пышнокудрой
        Зевсов сын до того, как зацвел под висками у братьев
 320 Легкий пушок, подбородки же их волосами покрылись.
                 Федру, Прокриду прекрасную я увидал, Ариадну,
        Дочь кознодея Миноса, которую с Крита когда-то
        Вез с собою Тезей на священный акрополь афинский,
        Но не успел насладиться – убила ее Артемида
 325 По обвиненью ее Дионисом на острове Дие.
                 Мэру я видел, Климену с ужасной для всех Эрифилой,
        Ценное золото в дар принявшей за гибель супруга.
        Всех же не смог бы решительно я ни назвать, ни исчислить,
        Сколько там дочерей и супруг я увидел героев, -
 330 Прежде бессмертная б кончилась ночь. И давно уж пора мне
        Спать, – на корабль ли пошедши к товарищам, здесь ли оставшись.
        Мой же отъезд пусть будет заботою божьей и вашей".
                 Так он закончил. В глубоком молчании гости сидели.
        Все в тенистом чертоге охвачены были восторгом.
 335         Тут белорукая так начала говорить им Арета:
                 "Как вам, скажите, феаки, понравился этот пришелец
        Видом и ростом высоким, внутри же – умом благородным?
        Гость хотя он и мой, но все вы к той чести причастны.
        Вот почему не спешите его отправлять и не будьте
 340 Скупы в подарках. Ведь в них он нуждается очень. У вас же
        Много накоплено дома богатств изволеньем бессмертных".
                К ним обратился потом и старик Ехепей благородный,
        Всех остальных феакийских мужей превышавший годами..
                 "Нет ничего, что бы шло против помыслов наших и целей,
345 В том, что сказала царица. Друзья, согласимся же с нею.
        А порешить все и сделать – на то Алкиноева воля".
        Вот что тогда Алкиной, ему отвечая, промолвил:
                 "Все, что сказано, будет на деле исполнено так же
        Верно, как то, что я жив и что я феакийцами правлю.
 350 Гость же пускай наш потерпит. Хоть очень в отчизну он рвется,
        Все же до завтра придется ему подождать, чтоб успел я
        Все приношенья собрать. Об его ж возвращеньи подумать –
        Дело мужей, всех прежде – мое, ибо я здесь властитель".
                 И отвечал Алкиною царю Одиссей многоумный:
 355         "Царь Алкиной, между всех феакийских мужей наилучший!
        Если б еще мне и на год вы тут приказали остаться,
        Чтобы поездку устроить и славных набрать мне подарков,
        Я б согласился охотно: намного мне выгодней было б
        С более полными в землю отцов возвратиться руками.
 360 Был бы я боле тогда уважаем и был бы милее
        Всем, кто увидит меня, когда я в Итаку вернуся".
                 Тотчас царь Алкиной, ему отвечая, промолвил:
                 "Смотрим мы на тебя, Одиссей, – и никак не возможно
        Думать, что лжец, проходимец пред нами, каких в изобильи
365 Черная кормит земля средь густо посеянных смертных,
        Нагло сплетающих ложь, какой никому не распутать.
        Прелесть в словах твоих есть, и мысли твои благородны.
        Что ж до рассказа о бедах твоих и о бедах ахейцев, –
        Словно певец настоящий, искусный рассказ свой ведешь ты!
 370 Вот что, однако, скажи, и скажи совершенно правдиво:
        Видел кого-либо ты из товарищей там богоравных,
        Бившихся также под Троей и участь свою там принявших?
        Ночь эта очень длинна, без конца. И еще нам не время
        Спать. Продолжай же рассказ о чудесных твоих приключеньях,
 375 Я до зари здесь божественной рад оставаться все время,
        Если про беды свои мне рассказывать ты пожелаешь".
                И отвечал Алкиною царю Одиссей многоумный:
                 "Царь Алкиной, между всех феакийских мужей наилучший!
        Время для длинных рассказов одно, для сна же – другое.
 380 Если, однако, еще ты послушать желаешь, охотно
        И про другое тебе расскажу, что гораздо плачевней, –
        Про злоключенья товарищей тех, что позднее погибли:
        Из многостонных боев с троянцами целыми вышли,
        При возвращеньи ж погибли стараньями женщины гнусной.
 385         После того как рассеяла души всех жен слабосильных
        Чистая Персефонея туда и сюда, появилась
        Передо мною душа Агамемнона, сына Атрея,
        Глядя печально. Вокруг собралися товарищей души –
        Всех, кто смертную участь с ним принял в Эгистовом доме.
 390 Тотчас меня он узнал, как только увидел глазами.
        Громко заплакал Атрид, проливая обильные слезы,
        Руки простер он, меня заключить порываясь в объятья.
        Больше, однакоже, не было в нем уж могучей и крепкой
        Силы, какою когда-то полны были гибкие члены.
 395 Жалость мне сердце взяла, и слезы из глаз полилися.
        Громко к нему со словами крылатыми я обратился:
                – Славный герой Атреид, владыка мужей Агамемнон!
        Что за Кера тебя всех печалящей смерти смирила?
        Или тебя Посейдон погубил в кораблях твоих быстрых,
 400 Грозную силу воздвигнув свирепо бушующих ветров?
        Или на суше тебя враги погубили в то время,
        Как ты отрезать старался коровьи стада и овечьи
        Или как женщин и город какой захватить домогался? –
                 Так говорил я. Тотчас же он, мне отвечая, промолвил:
 405          – Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый!
        Не Посейдон мне погибель послал в кораблях моих быстрых,
        Грозную силу воздвигнув свирепо бушующих ветров,
        И не враждебные люди меня погубили на суше.
        Смерть и несчастье готовя, Эгист пригласил меня в дом свой
 410 И умертвил при пособьи супруги моей окаянной:
        Стал угощать – и зарезал, как режут быка возле яслей.
        Так печальнейшей смертью я умер. Зарезаны были
        Тут же вокруг и товарищи все, как свиньи, которых
        Много могущий себе разрешить, богатейший хозяин
 415 К свадьбе, к пирушке обычной иль к пиру роскошному режет.
        Видеть, конечно, немало убийств уж тебе приходилось –
        И в одиночку погибших и в общей сумятице боя.
        Но несказанной печалью ты был бы охвачен, увидев,
        Как меж кратеров с вином и столов, переполненных пищей,
 420 Все на полу мы валялись, дымившемся нашею кровью.
        Самым же страшным, что слышать пришлось мне, был голос Кассандры,
        Дочери славной Приама. На мне Клитемнестра-злодейка
        Деву убила. Напрасно слабевшей рукою пытался
        Меч я схватить, умирая, – рука моя наземь упала.
 425 Та же, бесстыжая, прочь отошла, не осмелившись даже
        Глаз и рта мне закрыть, уходившему в царство Аида.
        Нет ничего на земле ужаснее, нет и бесстыдней
        Женщины, в сердце своем на такое решившейся дело!
        Что за дело она неподобное сделать решилась,
 430 Мужу законному смерть приготовив коварно! А я-то
        Думал, что в дом я к себе ворочуся на радость и детям
        И домочадцам! Такое позорное дело свершивши,
        И на себя она стыд навлекла и навек осрамила
        Племя и будущих жен слабосильных, пускай и невинных. –
 435         Так говорил он. И я, ему отвечая, промолвил:
                – Горе! Поистине, Зевс протяженно гремящий издавна
        Возненавидел потомков Атрея, которым погибель
        Шлет через женщин. Убито нас много мужей за Елену,
        Ныне ж тебе издалека устроила смерть Клитемнестра. –
 440         Так я сказал. И тотчас же он, мне отвечая, промолвил:
                – Вот почему на жену полагаться и ты опасайся.
        Не раскрывай перед нею всего, что в мыслях имеешь.
        Вверь ей одно, про себя сохрани осторожно другое.
        Но для тебя, Одиссей, чрез жену не опасна погибель:
 445 Слишком разумна она и хорошие мысли имеет,
        Старца Икария дочь, благонравная Пенелопея.
        Мы, на войну отправляясь, ее молодою женою
        Дома оставили, был у груди ее малым младенцем
        Мальчик, который теперь меж мужей заседает в собраньи.
 450 Счастлив твой сын! Воротившись, отец его дома увидит,
        Так же и сам он прижмется к отцу, как обычно бывает.
        Мне же супруга моя не позволила даже на сына
        Всласть наглядеться. Я был во мгновение ею зарезан.
        Слово другое скажу, и обдумай его хорошенько.
 455 Скрой возвращенье свое и пристань кораблем незаметно
        К родине милой твоей. Ибо женщинам верить опасно.
        Вот что, однако, скажи, и скажи совершенно правдиво:
        Слышать вам не пришлось ли о сыне моем, не живет ли
        Он где-нибудь в Орхомене, иль в Пилосе, крае песчаном,
 460 Или же в Спарте пространной у дяди его Менелая.
        Ибо не умер еще Орест божественный – жив он! -
                 Так говорил он. И я, ему отвечая, промолвил:
                – Что ты об этом, Атрид, выспрашивать вздумал? Не знаю,
        Жив ли еще он иль умер. На ветер болтать не годится. –
 465         Так, меж собою печальный ведя разговор, мы стояли,
        Горем объятые тяжким, обильные слезы роняя.
        Тут ко мне подошла душа Ахиллеса Пелида,
        Следом – Патрокла душа, Антилоха, отважного духом,
        Также Аякса, который всех лучше и видом и ростом
 470 После Пелида бесстрашного был среди прочих данайцев.
        Сразу узнала меня душа Эакида героя.
        Скорбно со словом она окрыленным ко мне обратилась:
                - Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый!
        Дерзостный, что еще больше, чем это, придумать ты мог бы?
 475 Как ты решился спуститься в обитель Аида, где только
        Тени умерших людей, сознанья лишенные, реют? -
                 Так говорил он. И я, отвечая Пелиду, промолвил:
                – Сын благородный Пелея, храбрейший меж всеми ахеец!
        За прорицаньем пришел я к Тиресию, чтобы совет мне
 480 Подал он, как в каменистую мне воротиться Итаку.
        Не приближался еще я к ахейской стране, на родную
        Землю свою не ступал. Беда за бедою приходит.
        Ты же – не было мужа счастливей тебя и не будет!
        Прежде тебя наравне почитали с богами живого
 485 Все мы, ахейцы, теперь же и здесь, меж умерших, царишь ты.
        Так не скорби же о том, что ты умер, Пелид благородный! –
                Так я сказал. И тотчас же он, мне отвечая, промолвил:
                – Не утешай меня в том, что я мертв, Одиссей благородный!
        Я б на земле предпочел батраком за ничтожную плату
 490 У бедняка, мужика безнадельного, вечно работать,
        Нежели быть здесь царем мертвецов, простившихся с жизнью.
        Ну, а теперь расскажи мне о сыне моем достославном,
        К Трое отправился ль он или нет, чтоб сражаться меж первых?
        О безупречном Пелее что слышать тебе довелося?
 495 Все ль еще в прежней чести он у нас в городах мирмидонских
        Или же в пренебреженьи живет на Элладе и Фтии,
        Так как руками его и ногами уж старость владеет?
        Если б на помощь ему под сияние яркое солнца
        Мог я явиться таким, каким на равнине троянской
 500 Я избивал наилучших бойцов, аргивян защищая, –
        Если б таким я в отчизну явился хотя б не надолго,
        Страшными б сделал я силу мою и могучие руки
        Всем, кто теснит старика и почести должной лишает.
                 Так говорил Ахиллес. И, ему отвечая, сказал я:
 505         – О безупречном Пелее, по правде сказать, ничего мне
        Слышать нигде не пришлось. О твоем же возлюбленном сыне
        Неоптолеме всю правду тебе, как ты просишь, скажу я.
        В стан корабельный его к ахейцам красивопоножным
        С острова Скироса сам я привез в корабле равнобоком.
 510 Если вокруг Илиона, бывало, совет мы держали,
        Первым всегда выступал он со словом полезным и дельным.
        Нестор, подобный богам, и я лишь его побеждали.
        Но на равнине троянской, когда мы сражалися медью,
        Он никогда не хотел в толпе средь других оставаться.
 515 Рвался далеко вперед, с любым состязаясь в отваге.
        Много мужей умертвил он в ужаснейших сечах кровавых.
        Всех я, однако, тебе не смогу ни назвать, ни исчислить,
        Столько избил он мужей, выступая в защиту ахейцев.
        Так Еврипила героя, Телефова сына, убил он
 520 Острою медью, и много кетейцев-товарищей пало
        Возле него из-за принятых женщиной ценных подарков.
        Только Мемнон богоравный его превышал красотою.
        Ну, а когда мы входили в коня работы Епея, –
        Мы, вожди аргивян, – и было поручено двери
 525 Мне отмыкать и смыкать в запиравшейся крепко засаде,
        Все остальные вожди и советчики войска ахейцев
        Слезы стирали со щек, и у каждого члены тряслися.
        Что ж до него, то все время ни разу увидеть не мог я,
        Чтобы прекрасная кожа его побледнела иль слезы
 530 Он утирал бы с лица. Напротив, меня умолял он,
        Чтоб его выпустил я из коня, и хватался за пику,
        За рукоятку меча, погибель врагам замышляя.
        После того же как взяли мы город высокий Приама,
        С долей своей и с богатой наградой поплыл он оттуда
 535 На корабле – невредимый, не раненный острою медью
        Ни в рукопашную, ни издалека, как это обычно
        В битвах бывает: Арес ведь свирепствует в них без разбора. -
                 Так я сказал. И душа быстроногого сына Эака
        Лугом пошла от меня асфодельным, широко шагая,
 540 Радуясь вести, что славою сын его милый покрылся.
        Горестно души других мертвецов опочивших стояли.
        Все домогались услышать о том, что у каждой лежало
        На сердце. Только душа Теламонова сына Аякса
        Молча стояла вдали, одинокая, все на победу
 545 Злобясь мою, даровавшую мне пред судами доспехи
        Сына Пелеева. Мать состязанье сама учредила.
        Суд же тот дети троян решили с Палладой Афиной.
        О, для чего в состязаньи таком одержал я победу!
        Что за муж из-за этих доспехов погиб несравненный,
 550 Сын Теламонов Аякс, – и своими делами и видом
        После Пелида бесстрашного всех превышавший данайцев!
        С мягкой и ласковой речью к душе его я обратился:
                – Сын Теламонов, бесстрашный Аякс! Неужели и мертвый
        Гневаться ты на меня никогда перестать не желаешь
 555 Из-за проклятых доспехов, так много нам бед причинивших!
        Ты, оплот наш всегдашний, погиб. О тебе непрестанно
        Все мы, ахейцы, скорбим, как о равном богам Ахиллесе,
        Раннюю смерть поминая твою. В ней никто не виновен,
        Кроме Зевеса, который к войскам копьеборных данайцев
 560 Злую вражду проявил и час ниспослал тебе смерти.
        Ну же, владыка, приблизься, чтоб речь нашу мог ты и слово
        Слышать. Гнев непреклонный и дух обуздай свой упорный! –
                 Так я сказал. Ничего мне Аякс не ответил и молча
        Двинулся вслед за другими тенями умерших к Эребу.
 565 Все же и гневный он стал бы со мной говорить или я с ним,
        Если б в груди у меня не исполнился дух мой желаньем
        Души также других скончавшихся мертвых увидеть.
                Я там увидел Миноса, блестящего Зевсова сына.
        Скипетр держа золотой, над мертвыми суд отправлял он, –
 570 Сидя. Они же, его окруживши, – кто сидя, кто стоя,
        Ждали суда пред широковоротным жилищем Аида.
                 После того увидал я гигантскую тень Ориона.
        По асфодельному лугу преследовал диких зверей он, –
        Тех же, которых в горах он пустынных когда-то при жизни
 575 Палицей медной своею избил, никогда не крушимой.
                 Тития также я видел, рожденного славною Геей.
        Девять пелетров заняв, лежал на земле он. Сидело
        С каждого бока его по коршуну; печень терзая,
        В сальник въедались ему. И не мог он отбиться руками.
 580 Зевсову он обесчестил супругу Лето, как к Пифону
        Чрез Панопей она шла, хоровыми площадками славный.
        Я и Тантала увидел, терпящего тяжкие муки.
        В озере там он стоял. Достигала вода подбородка.
        Жаждой томимый, напрасно воды захлебнуть он старался.
 585 Всякий раз, как старик наклонялся, желая напиться,
        Тотчас вода исчезала, отхлынув назад; под ногами
        Черную землю он видел, – ее божест