во осушало.
        Много высоких деревьев плоды наклоняло к Танталу –
        Сочные груши, плоды блестящие яблонь, гранаты,
 590 Сладкие фиги смоковниц и ягоды маслин роскошных.
        Только, однако, плоды рукою схватить он пытался,
        Все их ветер мгновенно подбрасывал к тучам тенистым.
                Я и Сизифа увидел, терпящего тяжкие муки.
        Камень огромный руками обеими кверху катил он.
 595 С страшным усильем, руками, ногами в него упираясь,
        В гору он камень толкал. Но когда уж готов был тот камень
        Перевалиться чрез гребень, назад обращалася тяжесть.
        Под гору камень бесстыдный назад устремлялся, в долину.
        Снова, напрягшись, его начинал он катить, и струился
 600 Пот с его членов, и тучею пыль с головы поднималась,
                 После того я увидел священную силу Геракла, –
        Тень лишь. А сам он с богами бессмертными вместе
        В счастьи живет и имеет прекраснолодыжную Гебу,
        Златообутою Герой рожденную дочь Громовержца.
 605 Мертвые шумно метались над ним, как мечутся в страхе
        Птицы по воздуху. Темной подобяся ночи, держал он
        Выгнутый лук, со стрелой на тугой тетиве, и ужасно
        Вкруг озирался, как будто готовый спустить ее тотчас.
        Страшная перевязь блеск издавала, ему пересекши
 610 Грудь златолитным ремнем, на котором с чудесным искусством
        Огненноокие львы, медведи и дикие свиньи,
        Схватки жестокие, битвы, убийства изваяны были.
        Сделавший это пускай ничего не работает больше, –
        Тот, кто подобный ремень с таким изукрасил искусством!
 615 Тотчас узнавши меня, лишь только увидел глазами,
        Скорбно ко мне со словами крылатыми он обратился:
                – Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый!
        Что, злополучный, и ты, как я вижу, печальную участь
        Терпишь, – подобную той, какую под солнцем терпел я?
 620 Был я сыном Зевеса Кронида. Страданий, однако,
        Я испытал без конца. Недостойнейший муж надо мною
        Властвовал, много трудов на меня возложил тяжелейших.
        Был я им послан сюда, чтобы пса привести. Полагал он,
        Неисполнимее подвига быть уж не может другого.
 625 Подвиг свершил я и пса из жилища Аидова вывел.
        Помощь мне оказали Гермес с совоокой Афиной. –
                 Так сказавши, обратно в обитель Аида пошел он.
        Я же на месте остался и ждал, не придет ли, быть может,
        Кто еще из героев, погибших в минувшее время.
 630 Я б и увидел мужей стародавних, каких мне хотелось, –
       Славных потомков богов, Пирифоя, владыку Тезея.
        Раньше, однако, слетелись бессчетные рои умерших
        С криком чудовищным. Бледный объял меня ужас, что вышлет
        Голову вдруг на меня чудовища, страшной Горгоны,
 635 Славная Персефонея богиня из недр преисподней.
        Быстро взойдя на корабль, товарищам всем приказал я,
        Следом взошедши за мной, развязать судовые причалы.
        Тотчас они на корабль поднялись и к уключинам сели.
        Вниз по высоким волнам Океана-реки понеслись мы, –
 640 Первое время на веслах, потом – под ветром попутным".

                     Гомер. Одиссея. Песнь двенадцатая.

       ПЕСНЬ ДВЕНАДЦАТАЯ.

                 "Вскоре покинул корабль наш теченье реки Океана
       И по шумящим волнам широкодорожного моря
        Прибыл на остров Ээю, где рано родившейся Эос
        Дом, и площадки для танцев, и место, где солнце восходит.
 5     Там быстроходный корабль на прибрежный песок мы втащили,
        Вышли и сами на берег немолчно шумящего моря
        И, в ожидании Эос божественной, спать улеглися.
                 Рано рожденная встала из тьмы розоперстая Эос.
        Мы поднялися. Послал я товарищей к дому Цирцеи
 10   Труп принести Ельпенора умершего к берегу моря.
        Дров нарубивши в лесу на самом высоком из мысов,
        Похоронили товарища мы с сокрушеньем и плачем.
        После того же как труп и оружие вместе сожгли мы,
        Холм насыпали мы и камень могильный воздвигли.
 15   Сверху же в холм тот могильный весло его прочное вбили.
                 Так по порядку свершили мы все. От Цирцеи не скрылось
        Наше прибытье из царства Аида. Она, нарядившись,
        Быстро пришла к нам. За нею служанки несли в изобильи
        Хлеба и мяса, сосуды с пурпурным вином искрометным.
 20   Ставши меж нас в середине, богиня богинь нам сказала:
                – Дерзкие! В дом низошли вы Аида живыми! Два раза
        Вам умереть! Остальные же все умирают однажды.
        Сядьте ж теперь за еду и вино распивайте, покуда
        Длится сегодняшний день. А завтра, лишь утро забрезжит,
 25   В путь отправляйтесь. Дорогу я вам покажу и подробно
        Все объясню, чтоб коварство чье-либо, несущее беды,
        Не причинило беды вам какой на земле иль на море. –
                 Так сказала. Ее мы послушались сердцем отважным.
        Целый день напролет до захода мы солнца сидели,
 30   Ели обильно мы мясо и сладким вином утешались.
        Солнце меж тем закатилось, и сумрак спустился на землю,
        Спутники спать улеглись вблизи корабельных причалов.
        За руку взявши, Цирцея меня на песок усадила
        От остальных вдалеке, легла и расспрашивать стала.
 35   Все подробно я стал ей рассказывать, как что случилось.
        После того мне словами сказала Цирцея царица:
                – Все это сделано так, как и нужно. Теперь же послушай,
        Что тебе я скажу и что тебе бог сам напомнит.
        Прежде всего ты сирен повстречаешь, которые пеньем
 40   Всех обольщают людей, какой бы ни встретился с ними.
        Кто, по незнанью приблизившись к ним, их голос услышит,
        Тот не вернется домой никогда. Ни супруга, ни дети
        Не побегут никогда ему с радостным криком навстречу.
        Звонкою песнью своею его очаруют сирены,
 45   Сидя на мягком лугу. Вокруг же огромные тлеют
        Груды костей человечьих, обтянутых сморщенной кожей.
        Мимо корабль твой гони. Залепи товарищам уши,
        Воск размягчив медосладкий, чтоб их ни один не услышал
        Спутник. А если ты сам пожелаешь, то можешь послушать.
 50   Пусть лишь товарищи, руки и ноги связав тебе крепко,
        Стоя привяжут концами тебя к основанию мачты,
        Чтоб наслаждаться ты мог, обеим внимая сиренам.
        Если ж ты станешь просить и себя развязать им прикажешь,
        Пусть они еще больше ремней на тебя намотают.
 55           После того как сирен товарищи сзади оставят,
        Дальше тебе ни за что говорить я не стану, какую
        Выбрать дорогу тебе. Умом своим собственным должен
        Это решить ты. А я расскажу об обеих дорогах.
                 Встретишь на первой утесы высокие. Яро пред ними
 60   Волны кипят синеглазой богини морской Амфитриты.
        Планктами эти утесы зовут всеблаженные боги.
        Мимо тех скал пролететь ни птицы не могут, ни также
        Робкие голуби – те, что амвросию Зевсу приносят.
        Гладкий утес одного между них каждый раз убивает.
 65   Тотчас, однако, отец заменяет убитого новым.
        Все корабли, к тем скалам подходившие, гибли с пловцами;
        Доски одни оставались от них и бездушные трупы,
        Гибельным вихрем огня и волною носимые в море.
        Скалы те миновал один лишь корабль мореходный,
 70   Славный повсюду Арго, от царя возвращаясь Эета.
        Так же б разбился мгновенно и он о высокие скалы,
        Не проведи его Гера, любившая сильно Язона.
                 Два на дороге второй есть утеса. Один достигает
        Острой вершиною неба, вокруг нее тучи теснятся
 75   Черные. Прочь никогда не уходят они, у вершины
        Воздух ни летом, ни осенью там не бывает прозрачным.
        Смертный не мог бы взойти на утес иль спуститься обратно.
        Даже когда двадцатью бы руками владел и ногами, –
        Так этот гладок утес, как будто отесанный кем-то.
 80   Мрачная есть в середине утеса большая пещера.
        Обращена она входом на мрак, на запад, к Эребу.
        Мимо нее ты направь свой корабль, Одиссей благородный.
        Даже сильнейший стрелок, с корабля нацелясь из лука,
        Полой пещеры не смог бы достигнуть своею стрелою.
 85   Страшно рычащая Сцилла в пещере скалы обитает.
        Как у щенка молодого, звучит ее голос. Сама же –
        Злобное чудище. Нет никого, кто б, ее увидавши,
        Радость почувствовал в сердце, – хоть если бы бог с ней столкнулся
        Ног двенадцать у Сциллы, и все они тонки и жидки.
 90   Длинных шесть извивается шей на плечах, а на шеях
        По голове ужасающей, в пасти у каждой в три ряда
        Полные черною смертью обильные, частые зубы.
        В логове полом она сидит половиною тела,
        Шесть же голов выдаются наружу над страшною бездной,
 95   Шарят по гладкой скале и рыбу под нею хватают.
        Тут – дельфины, морские собаки; хватают и больших
        Чудищ, каких в изобильи пасет у себя Амфитрита.
        Из мореходцев никто похвалиться не мог бы, что мимо
        Он с кораблем невредимо проехал: хватает по мужу
 100 Каждой она головой и в пещеру к себе увлекает.
                 Там и другую скалу, Одиссей, ты увидишь, пониже,
        Близко от той. Отстоит от нее лишь на выстрел из лука.
        Дико растет на скале той смоковница с пышной листвою.
        Прямо под ней от Харибды божественной черные воды
 105 Страшно бушуют. Три раза она их на дню поглощает
        И извергает три раза. Смотри же: когда поглощает –
        Не приближайся! Тебя тут не спас бы и сам Земледержец!
        К Сциллиной ближе держися скале и как можно скорее
        Мимо корабль быстроходный гони. Несравненно ведь лучше
 110 Шесть людей с корабля потерять, чем всех их лишиться. –
                 Так говорила. И я, отвечая Цирцее, промолвил:
                – Очень тебя я прошу, богиня, скажи мне всю правду:
        Если погибельной я избегну Харибды, могу ли
        Сциллу я отразить, как хватать она спутников станет? –
 115         Так я сказал. И богиня богинь мне ответила тотчас:
                – О необузданный! Снова труды боевые и битвы
        В мыслях твоих! Уступить и самим ты бессмертным не хочешь!
        Знай же: не смертное зло, а бессмертное Сцилла. Свирепа,
        Страшно сильна и дика. Сражение с ней невозможно.
 120 Силою тут не возьмешь. Одно лишь спасение в бегстве.
        Если там промедлишь, на бой снаряжаясь со Сциллой,
        Я боюсь, что снова она, на корабль ваш напавши,
        Выхватит каждой своей головою по новому мужу.
        Сколько есть силы гони, и притом воззови к Кратеиде,
 125         Матери Сциллы, ее породившей на пагубу смертным:
        Сциллу удержит она, чтоб вторично на вас не напала.
                 После увидишь ты остров Тринакрию. Много пасется
        Там Гелиосовых жирных овец и коров тихоходных, –
        Семь овечьих прекраснейших стад и столько ж коровьих.
 130 По пятьдесят в каждом стаде голов. Они не плодятся,
        Не вымирают. Пасут их прекрасноволосые нимфы.
        Имя одной Фаэтуса, другой же Лампетия имя.
        Их Гелиос Гиперион с божественной прижил Неэрой.
        Выкормив их и родивши, почтенная мать их послала
 135 Жить на Тринакрию остров, в большом от нее отдаленьи,
        Чтоб стерегли там отцовских овец и коров тихоходных.
        Если, о родине помня, ты рук на стада не наложишь,
        Все вы в Итаку вернетесь, хоть бедствий претерпите много.
        Если же тронешь стада, – – и тебе предвещаю я гибель
 140 И кораблям и товарищам всем. Ты хоть смерти избегнешь,
        Поздно вернешься домой, товарищей всех потерявши. –
                 Так говорила. Пришла между тем златотронная Эос.
        Встала богиня богинь и в жилище свое удалилась.
        Быстро взойдя на корабль, товарищам всем приказал я,
 145 Следом взошедши за мной, развязать судовые причалы.
        Тотчас они на корабль поднялись, и к уключинам сели
        Следом один за другим, и ударили веслами море.
        Был вослед кораблю черноносому ветер попутный,
        Парус вздувающий, добрый товарищ, нам послан Цирцеей
 150 В косах прекрасных, богиней ужасною с речью людскою.
        Мачту поставив и снасти наладивши все, в корабле мы
        Сели. Его направлял только ветер попутный да кормчий.
        Сердцем сильно крушась, к товарищам я обратился:
                – Не одному, не двоим только нужно, товарищи, знать нам,
 155 Что предсказала мне ночью Цирцея, богиня в богинях.
        Всем вам все расскажу я, чтоб знали вы, ждет ли нас гибель
        Или возможно еще ускользнуть нам от смерти и Керы.
        Прежде всего убеждала она, чтобы мы избегали
        Пенья чудесноголосых сирен и цветочного луга.
 160 Мне одному разрешила послушать. Однако должны вы
        Крепко меня перед этим связать, чтоб стоял я на месте
        Возле подножия мачты, концы ж прикрепите к подножью.
        Если я стану просить и меня развязать прикажу вам,
        Больше тотчас же еще ремней на меня намотайте.
 165         Так, говоря по порядку, товарищам все рассказал я.
        Быстро несся наш прочный корабль, и вскоре пред нами
        Остров сирен показался – при ветре попутном мы плыли.
        Тут неожиданно ветер утих, неподвижною гладью
        Море простерлось вокруг: божество успокоило волны.
 170 Встали товарищи с мест, паруса корабля закатали,
        Бросили в трюм их, а сами, к уключинам сев на скамейки,
        Веслами стали взбивать на водной поверхности пену.
        Круг большой я достал пчелиного воска, на части
        Мелко нарезал и сильными стал разминать их руками.
 175 Быстро воск размягчился от силы, с какой его мял я,
        И от лучей Гелиоса владыки Гиперионида.
        Воском я всем по порядку товарищам уши замазал,
        Те же, скрутивши меня по рукам и ногам, привязали
        Стоя к подножию мачты концами ременной веревки,
 180 Сами же, севши, седое ударили веслами море.
        На расстояньи, с какого уж крик человеческий слышен,
        Мчавшийся быстро корабль, возникший вблизи, не укрылся
        От поджидавших сирен. И громко запели сирены:
                – К нам, Одиссей многославный, великая гордость ахейцев!
 185 Останови свой корабль, чтоб пение наше послушать.
        Ибо никто в корабле своем нас без того не минует,
        Чтоб не послушать из уст наших льющихся сладостных песен
        И не вернуться домой восхищенным и много узнавшим.
        Знаем все мы труды, которые в Трое пространной
 190 Волей богов понесли аргивяне, равно как троянцы.
        Знаем и то, что на всей происходит земле жизнедарной, –
                 Так голосами они прекрасными пели. И жадно
        Мне захотелось их слушать. Себя развязать приказал я,
        Спутникам бровью мигнув. Но они гребли, наклонившись.
 195 А Перимед с Еврилохом немедленно с мест поднялися,
        Больше ремней на меня навязали и крепче скрутили.
        После того как сирены осталися сзади и больше
        Не было слышно ни голоса их, ни прекрасного пенья,
        Тотчас вынули воск товарищи, мне дорогие,
 200 Вмазанный мною им в уши, меня ж отпустили на волю.
        Только, однакоже, остров сирен мы покинули, тотчас
        Пар и большую волну я увидел и грохот услышал.
        Спутники в ужас пришли, из рук их попадали весла.
        Весла, шипя, по теченью забились. На месте корабль наш
 205 Стал: уж не гнали его с краев заостренные весла.
        Я же пошел чрез корабль и товарищей, в ужас пришедших,
        Мягко стал ободрять, становясь возле каждого мужа:
                – Мы ли, друзья, не успели ко всяческим бедам привыкнуть!
        Право же, эта беда, что пред нами, нисколько не больше
 210 Той, когда нас циклоп в пещере насильственно запер,
        Но и оттуда искусство мое, мой разум и доблесть
        Вывели вас. Так и эту беду вы потом вспомянете.
        Нынче ж давайте исполнимте дружно все то, что скажу я.
        Вы, при уключинах сидя, чрез волны глубокие моря
 215 Веслами дружно гребите. Быть может, Кронид-промыслитель
        Даст нам уйти и спастись от опасности, нам здесь грозящей.
        Кормчий! Тебе же даю приказанье: все время, как будешь
        Править рулем корабля, держи в уме своем вот что:
        Дальше корабль направляй от этой волны и от пара,
 220 Правь его к той вон высокой скале, чтоб сюда незаметно
        Наш не втянуло корабль и нас бы не вверг ты в несчастье. –
                 Так говорил я. Послушались слов моих спутники тотчас.
        Им не сказал я о Сцилле, о бедствии неотвратимом:
        Весла они бы из рук упустили и, гресть переставши,
 225 Все бы внутри корабля чернобокого спрятались в страхе.
        О приказании тягостном том, что дала мне Цирцея, –
        Не облекаться в доспехи для боя, – совсем позабыл я.
        Славные быстро надевши доспехи и два длинноострых
        Взявши копья, устремился на палубу я носовую.
 230 Ждал я, – оттуда должна появиться сначала пред нами
        Горная Сцилла, неся для товарищей наших несчастье.
        Но ничего я увидеть не мог, и глаза утомились,
        Пристально глядя все время на гору, покрытую мраком.
                 Узким проливом мы плыли, и в сердце теснились стенанья;
 235 Сцилла с этого боку была, с другого Харибда,
        Страх наводя, поглощала соленую воду морскую.
        Воду когда извергала она, то вода клокотала,
        Словно в котле на огромном огне. И обильная пена
        Кверху взлетала, к вершинам обоих утесов. Когда же
 240 Снова глотала Харибда соленую воду морскую,
        Вся открывалась пред нами кипящая внутренность. Скалы
        Страшно звучали вокруг, внутри же земля открывалась
        С черным песком. И товарищей бледный охватывал ужас.
        Все мы, погибели близкой страшась, на Харибду глядели.
 245 В это-то время как раз в корабле моем выгнутом Сцилла
        Шесть схватила гребцов, наилучших руками и силой.
        Я, оглянувшись на быстрый корабль и товарищей милых,
        Только увидеть успел, как у поднятых в воздух мелькали
        Ноги и руки. Меня они с воплем ужасным на помощь
 250 Звали, в последний уж раз называя по имени скорбно.
        Так же, как если рыбак на удочке длинной с уступа
        В море с привязанным рогом быка лугового бросает
        Корм, чтобы мелкую рыбу коварно поймать на приманку,
        И, извиваясь, она на крючке вылетает на сушу, –
 255 Так они бились, когда на скалу поднимала их Сцилла.
        Там же при входе в пещеру она начала пожирать их.
        С воплями в смертной тоске простирали ко мне они руки.
        Многое я претерпел, пути испытуя морские,
        Но никогда ничего не случалось мне видеть ужасней!
 260         После того как утесов и страшной Харибды и Сциллы
        Мы избежали, тотчас же за этим на остров прекрасный
        Бога мы прибыли. Много там было коров превосходных,
        Широколобых, и тучных овец Гелиоса-владыки.
        Издалека с корабля чернобокого в море открытом
 265 Я уж услышал мычанье коров и овечье блеянье,
        Шедшее к нам из загонов. И пало внезапно мне в сердце
        Слово слепого провидца Тиресия, фивского старца,
        Как и Цирцеи ээйской, которая строго велела
        Острова нам избегать Гелиоса, отрады для смертных.
 270 Сердцем сильно крушась, к товарищам я обратился:
                – Слушайте то, что скажу, хоть и так вы страдаете много.
        Я сообщить вам хочу приказанья Тиресия старца,
        Как и Цирцеи ээйской, которая строго велела
        Острова нам избегать Гелиоса, отрады для смертных.
 275 Там, говорили они, нас ужасное зло ожидает.
        Мимо поэтому черный корабль наш, друзья, направляйте! –
                 Так я сказал. И разбилось у спутников милое сердце.
        Тотчас мне Еврилох ответил погибельной речью:
                – Крепок же ты, Одиссей! Велика твоя сила! Не знают
 280 Члены усталости. Право, как будто ты весь из