щих
костюмах басню "Стрекоза и Муравей". Вечером принял гр. Ламздорфа.
   Будь в этом придворном домашнем детском "театре" цензура, навряд ли
в  канун  сдачи Порт-Артура была бы дозволена к постановке пиеса столь
двусмысленного, аллюзионного содержания.
   Если раньше дед томился своей забайкальской ссылкой, изнурявшей его
бездеятельностью,  и ждал отъезда на фронт как перемены участи, то те-
перь  лишь отъезд на фронт мог быть оправданием его резкостей в объяс-
нении с бабушкой, уже расправившей крыла, набравшей воздуха, чтобы ле-
теть к своему любимому.
   Вот и последнее,  наконец-то,  письмо с продуваемой всеми  ветрами,
пустынной, дикой, серой станции Борзя.
   Ст. Борзя.  Ноября 13 дня. 1904. Дорогая голубка Кароля! Наконец-то
   сегодня утром получено приказание главнокомандующего снять
наш полк с охраны дороги и двинуть его в Харбин.  Конечно,  целый день
идет суета и сутолока невообразимая:  все готовятся, укладываются, со-
бираются.  Окончательно должны выступить 18-го Ноября. До Харбина пой-
дем по железной дороге, и что будет там, пока, конечно, неизвестно.
   Я лично и большинство офицеров довольны тем,  что идем дальше - си-
деть тут ужасно надоело.  Иначе относятся к этому перевороту те офице-
ры, к которым сюда приехали жены и семьи. Очень жаль нашего ветеринар-
ного врача: он, бедняга, только что уехал встречать свою жену, которая
едет к нему сюда с детишками. А тут такая неожиданная новость... Наде-
юсь теперь,  моя дорогая, милая Кароля, ты поймешь весь смысл моих по-
буждений,  которые заставили меня отклонить от себя большое счастье  -
видеть тебя здесь.  Как бы ты чувствовала себя здесь,  узнав, что полк
вышел на театр войны?
   Теперь пять дней предстоит возня со сборами.  Я очень удивился,  не
получив от тебя писем до сего времени. Твою телеграмму "ОСТАЮСЬ" я по-
лучил, когда возвратился из командировки. Со дня на день ожидаю от те-
бя письма.  Ну что-то теперь будет с нами? Я при всяком удобном случае
буду сообщать тебе, дорогая, о себе и о нашем полке, а ты делись этими
сведениями как с моими родственниками,  так и со знакомыми.  Когда  ты
получишь это письмо,  мы уже будем далеко.  По получении этого письма,
адресуй мне письма "в действующую армию  на  Дальнем  Востоке.  В  3-й
Верхнеудинский казачий полк".
   14 ноября.  Сегодня у нас та же суета,  что и вчера. Товарищ Бобров
   поехал в Читу
закупить медикаменты и перевязочный материал,  а я занимаюсь здесь ук-
ладкой лазарета в походные ящики. Немного досадно, что приходится идти
на войну в холодное время года,  когда так легко простудиться.  У  нас
погода все время стояла превосходная. До сего дня были тихие, прекрас-
ные морозы в 18-20о,  которые здесь почему-то переносятся гораздо лег-
че, чем у нас в России. Снегу абсолютно нет, ни капли.
   Сегодня вместе с этим письмом отправлю тебе телеграмму о нашем выс-
туплении.  Дорогая,  милая Кароля,  как больно сознавать все то,  чему
подвергнемся теперь,  идя в Харбин!  Не за себя я боюсь,  но тебя, моя
милая деточка,  жаль! Больно за то, что ты, дорогая моя, будешь трево-
житься и беспокоиться.  Я во всяком случае обещаю тебе всегда при вся-
кой вероятности уведомлять о себе.  Если бы пришлось уже в скором вре-
мени покончить расчеты с жизнью,  то ты будешь уведомлена об  этом,  а
равно и о всяком несчастном со мной случае,  моим товарищем,  доктором
Бобровым,  который телеграфирует тебе. Если же все будет обстоять бла-
гополучно, то я сам буду тебе писать и телеграфировать.
   Теперь опять хочется сказать тебе,  моя дорогая голубка, чтобы ты в
случае  несчастья  со мною не губила свою молодую жизнь и не связывала
себя какими бы то ни было обещаниями.  Зачем,  мой ангел? Я знаю тебя,
верю твоим чувствам и уверен,  что живя и с другим,  ты не выкинешь из
своей памяти того,  кто тебя так безгранично любит и кто так тебе пре-
дан. Хоть изредка ты вспомнишь обо мне и помолишься за меня своею чис-
тою молитвой.  Вот почему мой завет тебе,  дорогая,  что бы со мной ни
случилось,  ты живи, будь счастлива. Живи и облегчай, чем можешь, горе
и страдания людские - особенно нашего бедного,  забитого,  но хорошего
русского народа.  Теперь из него тянут последние силы и соки, отнимают
все дорогое и близкое сердцу ради неведомых ему благ  и  стремлений...
Уж видно так Бог на роду написал!  "Но придет же пора, и проснется на-
род,  разогнет он могучую спину..." Дай Бог тебе дождаться этой поры и
увидеть  ее.  Дай Бог тебе сил и терпения перенести свое горе и дожить
до лучшей поры!  А у меня одна к тебе просьба: не забывай меня и брата
в своих молитвах!
   Я иду дальше без страха и боязни,  с твердою надеждою на  скорое  и
счастливое возвращение, на радостную встречу и с тобою и всеми близки-
ми и друзьями.
   Приветствуй всех  от моего имени,  поклонись Ивановцам и сообщи обо
мне тем,  кого это будет интересовать. Приветствуй и целуй своих роди-
телей и Грету!  Сегодня еще напишу в Павловское,  дяде, Александре Ми-
хайловне и Ивановым. От двух последних недавно получил письма.
   Я вполне здоров и благополучен. Ну, до свидания, моя хорошая, слав-
   ная дорогая Кароля! Крепко, крепко
обнимаю тебя и целую! Жму и целую твою руку! На всякий случай - прощай
и прости за все, горячо любящий тебя и преданный тебе
   Н. Кураев.  Твой Коля.  Пиши,  милая,  о себе. Крестьянин оставляет
   внукам дом и землицу. Лавочник - лавку. Царь -
престол и  отечество.  Промышленник или домовладелец,  соответственно,
промысел и доходные дома.  Что оставляют внукам капиталисты и  банкиры
кроме капиталов, можно узнать из революционных хроник...
   Мой дед, умерший до моего рождения, и бабушка, погибшая от голода в
сорок первом году,  каковую по младенчеству я помнить не мог, из пред-
метов материальных, вещественных, осязаемых оставили наследникам трид-
цать четыре письма и связку документов.
   Государя можно было бы обойти вниманием в рассказе о частной  жизни
моих  предков,  если  бы  самодержец не столь активно вмешивался в эту
жизнь и не стал причиной появления этих тридцати четырех писем,  коими
я сегодня располагаю в подлиннике.
   Вправе ли я таить это наследство или пользоваться им один? В нынеш-
   ние времена на рынок "ценных бумаг", это пока еще "поле чудес"
для лукавых прохвостов,  с благословения покровителей разного рода жу-
ликов и мерзавцев выбросили массу векселей и обязательств, по сути де-
ла,  бумажек, едва ли пригодных даже для мелких, как выясняется, быто-
вых надобностей.
   Во времена зыбкие, лукавые, постыдные, когда в умах проводится "пе-
реоценка ценностей", а в это время пронырливые базарные дельцы глумли-
во-снисходительно поглядывают на такой неходовой товар,  как  порядоч-
ность,  совестливость,  человечность,  когда  под лозунгом низвержения
коммунистической идеологии идет отказ от демократических традиций  XIX
века, с его культурой, моралью, понятиями служения, самопожертвования,
подвижничества, бескорыстия, когда на глазах растут невиданные мутанты
вроде  монархо-демократов,  - не для потехи и барыша хочется обнародо-
вать исключенные из обращения "векселя",  делающие тебя богаче (по не-
изменному во все времена курсу ценностей!),  чем больше ты по ним пла-
тишь...
   Времена не выбирают!  Да,  ни у деда,  ни у бабушки, разумеется, не
спрашивали,  затевая войну на Дальнем Востоке, как не спрашивали наших
родителей  о войне с Германией,  а нас про Афганистан и Чечню.  Нас не
спрашивали,  отдавая приказ стрелять в безоружных на улицах Санкт-того
еще-Петербурга, и нынешней Караганды и Новочеркасска...
   Но, может быть, это непростительная расточительность, непроститель-
ная слепота не видеть,  что история пишется не только сидящими на тро-
нах и толпящимися рядом с вождями.  В эти же годы, в эти же дни другие
люди,  уже полузабытые и якобы превзойденные, писали свои страницы ис-
тории своей России...
   ...Как много  страниц  позора  и бесславия хранит и предъявляет нам
многострадальная история отечества, но от отчаяния и неизбывного стыда
спасает мысль о том, как много свидетельств достоинства и нравственно-
го здоровья нации еще не предъявлено,  не открыто,  хранится в непрог-
лядных недрах,  в том числе и в семейных закромах,  - это наше богатс-
тво, наше наследство, наша опора, наше спасение.
   ПРИЛОЖЕНИЕ: I. В ходе русско-японской войны 1904-1905 года японская
   армия и флот
продемонстрировали свое полное превосходство над русской армией и фло-
том.
   Противнику не удалось превзойти лишь наших врачей,  наш медицинский
персонал, свою войну, работая в армии отступающей, терпящей поражение,
они выиграли по всем показателям.
   Спасение раненых, в первую очередь, зависит от быстроты эвакуации с
поля боя и уровня работы полевой госпитальной медицины.
   Защита личного состава армии от эпидемий и болезней,  в первую оче-
редь, зависит от уровня работы тыловых медицинских служб.
   УМЕРЛО ОТ РАН:  русских - 3,7 на 100 раненых японцев - 6,6  на  100
   раненых  ПОДВЕРГЛИСЬ  ЛЕЧЕНИЮ:  русских - 358.400 японцев - 314.000
   УМЕРЛО ОТ БОЛЕЗНЕЙ:  русских - 9.300 - 2,6% общ. числ. больн. япон-
   цев - 27.200 - 8,1% общ. числ. больн. русские - 1 умерший от болез-
   ней на 3,6 убитых и умерших от ран японцы - 1 умерший  от  болезней
   на  2,2  убитых  и умерших от ран II.  ВЫПИСЬ ИЗ МЕТРИЧЕСКОЙ КНИГИ,
   часть вторая:  "О БРАКОСОЧЕТАВШИХСЯ за 1906 год" Выдана  Московской
   Князь  Владимирской,  что в старых Садах,  церковью СЧЕТ БРАКОВ - 5
   МЕСЯЦ И ДЕНЬ - июль 12 ЗВАНИЕ, ИМЯ, ОТЧЕСТВО, ФАМИЛИЯ и ВЕРОИСПОВЕ-
   ДАНИЕ ЖЕНИХА - Врач Оль-
ховатского участка,  Курской губ. Фатежского уезда Николай Никандрович
КУРАЕВ<|>православного вероисповедания
   И КОТОРЫМ БРАКОМ - первым браком ЛЕТА ЖЕНИХА - 30 ЗВАНИЕ,  ИМЯ, ОТ-
   ЧЕСТВО, ФАМИЛИЯ и ВЕРОИСПОВЕДАНИЕ НЕВЕСТЫ - Прусская
подданная Кароля Мария Юзефина Вильгельмовна ШМИЦ римско-католического
вероисповедания
   И КОТОРЫМ БРАКОМ - первым браком ЛЕТА НЕВЕСТЫ - 26 КТО СОВЕРШИЛ ТА-
   ИНСТВО - Приходский священник Тимофей Соболев с прич-
том КТО БЫЛИ ПОРУЧИТЕЛИ ПО ЖЕНИХЕ - Московский купец Сергей Яковлевич
Каплан и  Московский  купец Аркадий Яковлевич Каплан ПО НЕВЕСТЕ - Пса-
   ломщик Иоанно-воинской, что на Калужской ул., церкви
Сергей Алексеевич  Каменский  и Прусский подданный Вильгельм Францевич
Шмиц
   ПОДПИСИ СВИДЕТЕЛЕЙ  ПО ЖЕНИХЕ ПО НЕВЕСТЕ Верность выписи с приложе-
   нием церковной печати свидетельствуем Мос-
ковской Князь Владимирской в старых Садах Церкви Священник Тимофей Со-
   болев Диакон Василий Смирнов Псаломщик Сергей Наумов ПЕЧАТЬ № 26

                                    (С) М. Кураев

                                    Впервые в журнале  "Знамя"  №  11,
1995 г.