к императора.  9-го июля.  Пятница. Утром все, за исключением
   Аликс, отправились в город на похороны
Н.<|>Н. Обручева.  Узнав,  что шествие не прибыло в Лавру,  остались в
поезде у нашего павильона.  Осмотрел новый санитарный поезд Мама,  ко-
мендантом которого состоит полк. Ерехович, устраивала его внутри Апрак
- очень практично и хорошо.
   В 12 1/4 поехал с Мама на отпевание, после чего в Мраморный дворец.
Завтракали у тети Ольги.  В 2 1/2 отправились с Мишей, Ольгой, Минни и
Георгием  на "Александрии" в Петергоф.  Дуло сильно.  После чая принял
доклад Коковцева. Вечером зашли - Аликс в кресле - в Коттедж.
   В ежедневных записях царя,  скорее всего, нет ни понудительного во-
левого усилия, ни стремления к самодисциплине. Как утренняя и вечерняя
молитва для верующего,  умывание поутру и вечером для опрятного, мытье
рук перед едой для брезгливого - вовсе не обязанность,  а потребность,
так  же и записи в дневнике,  и ежедневные прогулки при любой погоде и
при любых обстоятельствах, потребность, а не долг и не понуждение.
   Вот и после отречения,  в начале марта 1917 года, государь прибыл в
Царское Село, вернее, был доставлен, поскольку въезд ему в Царское Се-
ло до отречения был закрыт,  рыдая рассказал жене о конце своего царс-
твования,  рассказал о том,  что с ним случилось в Могилеве,  Пскове и
Киеве,  пока они не виделись и... пошел гулять, и первый раз за многие
годы прогулка не удалась. Всё, - прежняя жизнь оборвалась даже в прос-
тых, казалось бы, подробностях.
   "Она подвела меня к окну, - пишет о государыне фрейлина Вырубова, -
я никогда не забуду того, что увидела, когда мы обе, прижавшись друг к
другу,  в горе и смущении выглянули в окно.  Мы были готовы сгореть от
стыда за нашу бедную родину.  В саду,  около самого дворца, стоял Царь
всея Руси и с ним преданный его друг князь Долгорукий.  Их окружало  6
солдат, вернее, 6 вооруженных хулиганов, которые все время толкали Го-
сударя,  то кулаками,  то прикладами, как будто бы он был какой-нибудь
преступник,  покрикивая:  „Туда нельзя ходить, г.полковник, вернитесь,
когда вам говорят!"" Государь совершенно спокойно на них  посмотрел  и
вернулся во дворец. Как и полагается фрейлине в таких ситуациях, Выру-
бова лишилась чувств,  но государыня самообладания не потеряла, просто
старалась запомнить лица этих солдат.
   Думая о странных свойствах все-таки женственной души нашего импера-
тора, склонного более к тихому коварству нежели открытой угрозе и пря-
мому поступку, начинает казаться, что этот, в сущности, одинокий чело-
век, самим сознанием своей исключительности обреченный на одиночество,
всякий раз, отправляясь на прогулку, надеялся встретить доброго, пони-
мающего, любящего человека, чтобы с радостным облегчением вручить себя
его попечению,  как отчасти вручал Мама, отчасти Александре Федоровне,
отчасти Григорию Ефимовичу...  О чем он думал, чего он ждал, вышагивая
по часу, по полтора, и в снег, и под дождем, и в пыльную погоду? А мо-
жет,  как раз "приходил в себя",  пока однажды не услышал: "Туда нель-
зя..."
   Думал ли дед о своем государе?  Молился ли за него? Мысленно проща-
ясь с бабушкой, не исключая для себя и печального жребия, собирался ли
он умереть и за возлюбленного самодержца?  Впрочем, он человек прямой,
и если в день своих именин,  о которых напишет бабушке,  не  сказал  о
своем счастье быть тезкой государя,  стало быть, скорее всего, об этом
и не помнил.
   Раскаты дальневосточных  громов  доносились лишь в телеграммах,  но
погрохатывать стало и около столицы, хотя до 1905 года было еще полго-
да.  Еще полгода до того дня,  после которого даже такой некровожадный
человек, как Осип Эмильевич Мандельштам, напишет: "Урок девятого янва-
ря - цареубийство - настоящий урок трагедии:  нельзя жить, если не бу-
дет убит царь".  Жестко? Еще бы! Вот как поэт объясняет эту неотврати-
мую жестокость:  "Любая детская шапочка, рукавичка или женский платок,
жалко брошенный в этот день на петербургском снегу,  оставались памят-
кой,  что царь должен умереть,  что царь умрет". ...И на снегу умирать
тоже не сахар, но пока еще лето.
   Удар грома во время грозы, явление довольно обыкновенное, переполо-
шил 25-го июля царя и всю семью.  Всего десять дней назад бомбой, бро-
шенной  у  Варшавского  вокзала  был убит министр внутренних дел и шеф
жандармов Вячеслав Константинович Плеве вместе со своим  кучером.  Два
года назад был убит предшественник Плеве, Сипягин Дмитрий Сергеевич, и
тоже террористами.  Будешь вздрагивать, заслышав похожий на взрыв удар
грома.  Плеве было всего 58 лет,  мог бы еще служить и служить, на что
государь и надеялся. "В лице Плеве я потерял друга и незаменимого мин.
вн. д. Строго Господь посещает нас своим гневом. В такое короткое вре-
мя потерять двух столь преданных и полезных слуг! На то Его святая во-
ля!" Целая эпитафия,  это не Обручев Николай Николаевич,  похороненный
неделю назад без упоминания заслуг,  хотя был генералом от инфантерии,
начальником Генерального штаба и, что удивительно, был близок с Черны-
шевским Николаем Гавриловичем, даже участвовал в обществе "Земля и Во-
ля"...
   Вот и тверди после этого про "искусственную" революцию,  если  даже
приближенные  к Особе императора лица замечены в предосудительных зна-
комствах и участии в противозаконных обществах.
   Доносились раскаты грома и с Дальнего Востока,  19-го июля Куропат-
кин сообщил о гибели в бою  графа  Келлера,  командовавшего  Восточной
группировкой...
   А дед слушает "военную музыку" в городском саду Сретенска.  г. Сре-
   тенск. Июля 26-го дня. 1904. Дорогая, славная Кароля! Пишу тебе это
   письмо из Сретенска; приехал я сюда вчера вечером по
делам службы  и сегодня в ночь отправляюсь к себе в Борзю.  Всю дорогу
от ст.  Карымская до Сретенска я наслаждался чудными  видами  природы.
200 с лишком верст эта дорога идет по берегу реки Ингоды, а потом Шил-
ки, которая образуется из слияния Ингоды и Онона. А Шилка вместе с Ар-
гунью, если ты помнишь уроки географии, по которой хорошо училась, об-
разуют Амур.  Но это слияние Шилки и Аргуни происходит в 300-х верстах
от Сретенска, и увидеть этого мне не придется. Никогда я не думал, что
мне доведется так много путешествовать по таким далеким окраинам  Рос-
сии,  по этой мрачной Сибири.  Какие чудные, красивые места здесь, как
величественна и грандиозна природа!  Но и в этом  своем  величии,  при
своих  волшебных  панорамах здешняя природа производит больше мрачное,
подавляющее впечатление своей пустынностью и отсутствием жизни. В этих
диких ущельях и скалах,  в этих громадных лесах и долинах ты не встре-
тишь ни птицы,  ни зверя...  Пустынно и просторно.  Поселки и  селения
встречаются  на  расстоянии 30-80,  а чаще 100-150 верст.  И все же не
оторвать глаз от великолепных видов!  Но зачем ты, дорогая моя Кароля,
не со мною?  У меня все меньше и меньше становится терпения ждать тебя
и не видеть возле себя! Как хочется путешествовать с тобою по этим да-
леким краям, любоваться природой, делиться мыслями, чувствами!..
   Сретенск небольшой городок (вернее - станица), много хуже наших да-
же уездных городов по своим постройкам,  по чистоте и благоустройству.
Расположен он на красивом склоне громадной цепи  гор  на  берегу  реки
Шилки.  Железная дорога идет по левому берегу реки, станция "Сретенск"
находится там же;  город же расположен на правом берегу,  так  что  со
станции нужно переехать на пароме реку,  чтобы попасть в город.  Шилка
здесь довольно большая, красивая и очень быстрая река. Сюда доходят из
Благовещенска значительных размеров пароходы. В настоящее время я вижу
здесь около 10 пароходов. В городе я насчитал только три каменных зда-
ния, все же остальные постройки деревянные. Улицы конечно не вымощены,
тротуары деревянные и оч.  плохие. Гостиница, в которой я остановился,
"Дальний Восток",  только сносная,  хотя номера очень дорогие. Сегодня
меня накормили порядочным обедом,  а вчера я гулял тут в саду, который
находится возле самой гостиницы, и слушал очень плохую военную музыку.
Публики в саду было порядочно,  т.к.  это единственный сад,  где можно
погулять и собраться здешнему обществу. В магазинах везде (да теперь и
в других  городах)  страшная  дороговизна;  товаров  почти  нет,  т.к.
вследствии войны нет подвоза.  Вот образчик цен,  которые стоят теперь
по всему Забайкалью:  сахар - 30-40 к.  фунт;  свечи стеарин. 30-54 к.
фунт;  черный хлеб - 8 к. фунт; мука ржаная - 1 р. 60 к. пуд (в Ольхо-
ватке - 60-70 к.);  водка - 2 р. бутылка; вино красное - 3-5 р. бутыл-
ка. Все вообще страшно дорого, да многое и вовсе не достанешь. Эти ко-
мандировки начинают мне уже надоедать, так как очень дорого обходятся,
несмотря на бесплатный проезд в 1-м классе. Да и ездить приходится все
по одним и тем же местам. Только вот в Сретенск я попал в первый раз и
этим доволен.  Но все-таки,  моя дорогая,  скучно мне страшно, на душе
тоскливо и уныло.
   Слухи о том,  что мы скоро двинемся, продолжают упорно держаться, и
может быть действительно нас скоро двинут.  Это будет не совсем вовре-
мя,  мы  туда  попадем  в  самый период дождей и невылазной грязи.  Но
все-таки, дай Бог, чтобы скорее было. Войска все время продолжают идти
мимо нас на Дальний Восток.  Дела наши там все по-прежнему нельзя наз-
вать вполне хорошими, и до конца войны по-видимому пройдет немало вре-
мени.  А значит и мою Каролю мне еще долго не суждено увидеть и расце-
ловать!
   Пока до свидания, дорогая! Крепко целую тебя, голубка! Весь твой Н.
   Кураев.  Твоим родителям и всем меня помнящим сердечный  привет!  В
   семье Романовых наступил день! день - 30 июля! самый радостный,
самый счастливый,  самый долгожданный день царствования последнего им-
ператора - родился наследник!
   Поразительно, именно в этот день душевного ликования и благодарения
Бога  за  ниспосланное утешение царь впервые за полгода войны называет
переживаемое время "годиной трудных испытаний".  До этого  можно  было
лишь восхищаться и завидовать ровному дыханию и стойкости,  с которыми
наш император перечислял бедствия, обрушенные на его народ.
   Какие жуткие рифмы идут,  нисходят от русского престола ступеньками
вниз...
   Порывистый Иван Грозный убил своего сына собственноручно... Превос-
   ходный организатор и твердый в достижении цели преобразователь
России Петр Великий поручил умерщвление сына набившим руку в этом деле
мастерам...
   Фатально веривший  в бессмертие самодержавия на Руси последний царь
сам отнес на руках своего обреченного на короткую жизнь сына  к  месту
казни.
   Человек-символ? Но в этой картине  морозит  душу  как  раз  прямой,
   частный смысл; как
умозрительны деления жизни на множества жизней - на личную, политичес-
кую, биологическую и разные прочие, - их все обрывает одна пуля.
   Толкователи символов говорят,  что туда, вниз, в подвал, к расстре-
ливателям царь нес Россию. Какую "Россию"? Которой уже не было дела до
бывшего царя?
   Страшна мысль  об  еще одной бессудной казни,  множащей список,  не
знающий ни конца,  ни начала.  Ужасна мысль о смерти  невинных  детей,
только новость ли это в стране,  где произвол всегда брал верх над за-
коном.
   Был отец,  был сын,  были мать,  жена, дочери... ...Дед очень любил
   дядю Сережу, каждый день, каждый, по дороге из
больницы он заходил на кладбище, был у его могилы. Зимой в обязанность
младших детей,  Ольги и Аркадия,  входила очистка от снега тропинки  к
могиле.  Все  домашние работы детей символически,  но оплачивались,  -
мытье обуви,  работа с дровами и топка  печей,  содержание  дедовского
инструментария, все, кроме этой, естественно.
   Дневник императора.  30-го июля.  Пятница.  Незабвенный великий для
   нас день, в кот. так явно посетила нас ми-
лость Божья. В 1 1/4 дня у Аликс родился сын, кот. при молитве нарекли
Алексеем.  Все произошло замечательно скоро - для меня, по крайней ме-
ре.  Утром побывал как всегда у Мама,  затем принял доклад Коковцева и
раненного при Вафангоу арт.  офицера Клепикова и пошел к Аликс,  чтобы
завтракать. Она уже была наверху и полчаса спустя произошло это счаст-
ливое  событие.  Нет слов,  чтобы уметь достаточно благодарить Бога за
ниспосланное нам утешение в эту годину трудных испытаний!
   Дорогая Аликс чувствует себя очень хорошо. Мама приехала в 2 часа и
долго просидела со мною,  до первого свидания с новым внуком. В 5 час.
поехал к молебну с детьми, к кот. собралось все семейство. Писал массу
телеграмм.  Миша приехал из лагеря; он уверяет, что подал "в отставку"
(До рождения царевича Алексея престолонаследником по мужской линии был
брат царя вел. кн. Михаил.). Обедал в спальне.
   День действительно  великий,  ежели  в  отличии от всех прочих дней
царь в этот день не гулял!  Впрочем, может быть, и гулял, но, надо ду-
мать,  наконец-то  произошло  событие,  важностью  своей потеснившее в
"Дневнике" запись о прогулке. Даже гибель эскадры, мученическая смерть
многих  тысяч российских моряков не нарушили ритма ежедневных прогулок
и ежедневных достоверных записей об этих прогулках в "Дневнике".
   Дед тоже  стремится к порядку и системности в переписке с бабушкой,
но не ради служения высшей гармонии,  сообщающей нам об устойчивости и
красоте мира,  а в целях самых практических,  следить за тем, чтобы не
пропадали письма.  Однако к надзору за государственными службами русс-
кий человек приспособлен плохо.
   Ст. Борзя,  Забайк. ж.д. Август, 18 дня. 1904г. Дорогая голубка Ка-
   роля!  Прости  мою глупую память:  я опять забыл,  какой N я должен
   поставить
на этом  письме.  Думается мне,  что N 127-й;  кажется после письма из
Сретенска я не писал еще тебе, и потому опять прошу не думать о пропа-
же какого-нибудь письма,  если NN не сойдутся.  Очень благодарен тебе,
милая,  за твои уведомления,  рад за твое здоровье (я думаю,  что твои
головные боли,  о которых я прочел в сегодняшнем письме, прошли) и же-
лаю только душевного спокойствия.
   Завтра я  еду  до  Манчжурии в командировку;  по возвращении оттуда
сейчас же поеду опять до Байкала. Вероятно это будет моя последняя ко-
мандировка, так как слухи о снятии нашего полка с охраны и отправлении
его на Дальний Восток получают новые подкрепления. Вчера Наказной Ата-
ман сообщил командиру нашего полка,  что снова вошел с ходатайством об
отправлении нас на Восток.  Чего доброго наконец и мы  этого  действи-
тельно дождемся.  Вот почему я до сих пор не поднимал свое ходатайство
о переводе меня куда-нибудь дальше. Здесь, в Борзе, ничего нового нет;
живем,  как раньше, без развлечений и удовольствий. Теперь даже верхом
стал ездить не каждый день.
   Послал тебе, дорогая, случайный снимок, на котором волею судеб очу-
тился и я. 14-го Авг. я отправлял в Читу больного брюшным тифом из на-
шего полкового лазарета и потому сидел на вокзале. Тут же были два на-
ших офицера - Дронов (один из самых симпатичных офицеров полка),  отп-
равлявшийся на охоту,  и Рейнвальд, занимавшийся истреблением водки на
вокзале.  В это время из России пришел поезд,  военно-санитарный имени
Импер.  Мар.  Федоровны.  Сестра  Альбрехта делала снимки и предложила
снять и нас,  что и было исполнено.  Сегодня вместе с твоим письмом  я
получил эти снимки и посылаю свою карточку тебе.  Особенно интересного
ничего этот снимок не представляет, но может б. тебе до некоторой сте-
пени  будет  интересно  получить  эту карточку вместе с моим сердечным
приветом и горячим поцелуем!
   Сегодня получил письмо от Греты из Малаховки и от товарища по семи-
нарии - Голубева. Думаю написать ответ и им.
   Дня три  тому назад получил я письмо от врача Акишина - товарища по
Фатежскому уезду.  Он тоже призван на военную службу,  и теперь прихо-
дится очень опасаться за судьбу земской медицины в Фатежском уезде. Он
сообщает очень неутешительные известия.  Посылаю  тебе  его  письмо  -
прочти сама. Акишин был самым деятельным врачом у нас в уезде, и с его
уходом дело будет плохо. Состав Управы в Фатеже новый. Прежний предсе-
датель на избрании не попал даже в гласные.  Все это хорошего не пред-
вещает.
   Александра Михайловна  меня  не забывает и пописывает,  за что я ей
очень благодарен.  Пишет она и о земских новостях и неурядицах. Что-то
будет в Ольховатке?
   Я здоров и благополучен вполне.  От души желаю тебе, милая, дорогая
Кароля,  здоровья и всего наилучшего! Крепко целую тебя и жму твою ру-
ку! Скоро напишу еще. А пока до свидания!
   Весь твой Н.  Кураев.  Кланяйся Ивановцам, благодари их за поклоны.
   Поповым я все не собрал-
ся написать - лень тому причиной.  Земское движение,  органическое для
   деда, необходимое и естественное
для необозримого  с трона и из столиц многочисленного и многообразного
населения России,  вызывает  в  самодержце  отвращение,  оно  противно
"единственно пригодной" для России форме правления. Самодержавию.
   Честный преемник убитого на своем  посту  министра  внутренних  дел
Плеве  князь  Петр Дмитриевич Святополк-Мирский и понимал и за полтора
месяца до революции говорил царю: "Если не сделать либеральные реформы
и не удовлетворить естественные желания всех,  то перемены будут уже в
виде революции".
   Нет, министры внутренних дел и командиры корпуса жандармов,  пропо-
ведующие либеральные реформы, не нужны, и после январских событий 1905
года государь прогонит прочь либерального жандарма,  давно уже просив-
шегося в отставку.  Был у государя такой излюбленный прием в работе  с
кадрами:  сам просится - не отпускать, а подождать и выгнать. Огорчала
царя и приметливость министра внутренних дел,  явно не  в  ту  сторону
направленная.  Заметил например Святополк-Мирский отвращение верховных
российских правителей к законности,  заметил и сказал царю:  "Разве  у
нас теперь законность существует? Что-нибудь не нравится министру - он
бежит к Вам и выхватывает Высочайшее повеление, не заботясь, хорошо ли
это или дурно,  а просто потому, что ему так нравится. А Москва теперь
вне закона,  для Москвы теперь исключительные законы пишутся..." С од-
ной  стороны  удивляет  дальновидность и смелость князя,  а с другой -
близорукость,  как же он,  столь приближенный к самому верху власти  в
России,  не понял,  что живет она, или всегда стремится жить, по заве-
там, лучше всех высказанным Иваном Четвертым (Грозным): "Горе царству,
коим  владеют многие".  Так оно и идет,  и для Москвы отдельные законы
пишутся, и министры Высочайшие повеления выхватывают, и в "животах хо-
лопей своих" верховные владыки как ни перед кем отчета не держали, так
и не держат.
   "Приватизированная власть",  обращенная  в  частную  собственность,
имеет глубокие корни, уходящие в исторические дали.
   Государев "Дневник", где в семи строках как бы уравнены в значимос-
ти государственные,  исторические, частные, личные дела и метеорологи-
ческие  сведения,  свидетельствует о совершенно особенном самоощущении
российского властителя.
   Дневник императора.  25-го августа. Среда. Чудесный тихий день. Ут-
   ром был довольно большой прием. Виделся с
Мирским, предложил ему мин-во внутренних дел.  Завтракал с детьми. В 2
часа на Ферме состоялось совещание по вопросу о  предстоящем  плавании
эскадры Рожественского.  Встали в 4 часа. Аликс приняла его и показала
ему маленького Алексея.  После этого в первый /раз/ Аликс спустилась и
мы вдвоем отправились кататься. Обедал в спальне. Простились с Христо-
фором, который уезжает в Грецию.
   На следующий  день после совещания на Ферме государь осмотрит гото-
вый к походу флот,  выстроенный на Кронштадтском рейде перед выходом в
плавание на Дальний Восток.  С утра до вечера осматривал военный вождь
ударную силу флота, посетив шесть броненосцев, два новейших крейсера и
даже транспорт "Камчатка",  оборудованный мастерскими для нужд эскадры
в дальнем походе.  В "Дневнике" значится: "Вернулся в Петергоф в 5 1/2
весьма довольный проведенным днем и чудесной погодой". Царь Берендей в
пьесе А. Островского "Снегурочка" говор