ольшое христосование"
с нижними чинами в количестве семисот двадцати человек.  Итого, за два
дня 1730 человек поцеловали царя и были в свою очередь ответно обцело-
ваны.  Принимая во внимание троекратность и взаимность целования, речь
идет о 10380 поцелуях, только помянутых царем, не входят сюда поцелуи,
полученные от близких и на близких запечатленные.  Сюда же еще следует
присовокупить  какое-то  "малое  целование" на третий день Пасхи.  Вот
прямое свидетельство духовного и телесного единства русского  царя  со
своим народом,  православным,  по крайней мере.  Императрица же, Алек-
сандра Федоровна,  к Светлому Воскресению  получила  сильный  насморк,
скорее всего заразившись от простуженных детей, как в этом случае обс-
тояло дело с христосованием, дневник умолчал.
   Ст. Борзя. Март 27. 1904. Дорогая голубка Кароля! Вчера только отп-
   равил тебе письмо. Сейчас, перед самым Праздником,
настроение мое несколько улучшилось. Сегодня я и ветеринарный врач со-
вершили 20-ти верстную прогулку верхами,  и после этой прогулки как-то
лучше почувствовалось.  Только я слез с лошади и вошел в квартиру, как
мне подали твое письмо и телеграмму.  Вместе с ними была поздравитель-
ная телеграмма из Фатежа.  Сердечное тебе спасибо, очень ты меня обра-
довала, как-то веселее теперь встречать Праздник, который наступит че-
рез 1 1/2 часа. Собираюсь идти в Церковь, и после обедни все мы офице-
ры будем вместе разговляться в офицерской столовой.  И вот я под хоро-
шим впечатлением сел строчить тебе настоящее письмо. В сущности нового
или интересного сообщить нечего;  тем более,  что вчера только  писал.
Ах, милая Кароля, как хотелось бы вместе с тобою, мой ангел, встретить
Великий Праздник! Но я все-таки рад, что ты едешь хоть до 1-го числа в
Ивановское.  Отдохни там и повеселись. Мне конечно веселья никакого не
предстоит, да я его и не желаю, буду рад уже тому, если настроение мое
будет  не совсем скверное.  Пока заканчиваю писать и отправляюсь через
1/4 часа в Церковь.
   Когда запоют "Христос Воскресе",  я мысленно похристосуюсь с первою
- моею дорогою, милой Каролей!..
   Встретят, и  не  раз  встретят  дед и бабушка свой великий Праздник
вместе, но особенно запомнится встреча 1927 года в Фатеже.
   Еще жив будет Сережа, еще не уехали на учебу Маргарита и Николай, а
младшие, Ольга и Аркадий, учатся в единой трудовой школе первой ступе-
ни,  и будущему летчику всего одиннадцать лет. Дом полон гостей, здесь
представлена вся фатежская интеллигенция - врачи,  духовенство, учите-
ля.  Едва все рассядутся за просторным,  раздвинутым во всю длину сто-
лом,  едва соберутся возгласить пасхальный тропарь,  как в  дверь  без
стука  войдет  Петр Евдокимович Анциферов,  начальник Фатежской ЧК,  с
двумя помощниками при оружии. Всем будет предложено оставаться на мес-
тах,  а деду будет предъявлен ордер на обыск для выявления незаконного
хранения в доме оружия.
   Оружие в доме было,  незаконное.  В столе у деда,  в правом верхнем
ящике,  под ключом,  хранился заряженный револьвер, с которым он ездил
по уезду,  а иногда и отправлялся на ночные вызовы.  И в городке,  и в
окрестностях было неспокойно. Был какой-то шпалер и у моего отца, в ту
пору  семнадцатилетнего юноши.  Дед о второй "пушке",  натурально,  не
знал.  Кивка деда было достаточно,  чтобы старший сын понял, что нужно
делать.  Передать дяде Сереже ключ не составило труда. Пока дед возму-
щался,  протестовал, требовал снять арест хотя бы с гостей и отпустить
их по домам,  дядя Сережа переложил револьвер деда из стола к себе под
брючный ремень,  прикрытый по моде того времени рубашкой навыпуск  под
ремешком.  Через три часа он расстался с оружием в отхожем месте, куда
хоть и под  конвоем,  но  отпускали.  Удалось  и  отцу  выкинуть  свой
смит-вессон в форточку в снег.  Похоже, чекистов никакое оружие не ин-
тересовало,  во всяком случае,  они его не  искали.  Петр  Евдокимович
вместе  с помощниками перетряхнули все книги,  перебрали и просмотрели
все письма, хранившиеся в доме.
   Авторитет Анциферова в городе был высок;  после того,  как он вывел
на улицу и лично расстрелял прямо у крыльца двух  бандитов,  взятых  с
поличными,  его  фамилия  зазвучала.  И еще Анциферов немножко щеголял
своей подчеркнутой опрятностью, трезвостью, корректностью и ровным го-
лосом при любых обстоятельствах.
   "Вы что ж, надеетесь найти пулемет "кольта" в моих книгах, или вин-
честер в письмах жены?!" - взорвался наконец дед.
   Анциферов невозмутимо дочитал очередное письмо,  вложил его обратно
в конверт и взялся за следующее,  и когда все решили,  что отвечать он
не собирается, ответил, не отрывая глаз от письма: "Я не надеюсь найти
пулемет "кольта" в ваших книгах,  а записку с уведомлением о том,  что
вам такой пулемет послан,  возможно найду. И в письмах вашей жены вин-
честер,  вы правы,  не спрячешь, но может быть мне удастся прочитать о
том, что партия винчестеров направлена вам, или от вас..."
   Обыск, во  время которого ничего кроме бумаг чекисты в руки не бра-
ли, длился до глубокой ночи.
   Власть воспитывала  интеллигенцию в страхе перед новыми богами!  28
   марта.  1904.  ст.  Борзя. Вот наконец и праздник! Еще раз "Христос
   Воскресе"! моя славная де-
точка! Как-то ты себя чувствуешь?  Когда же наконец я вместе с  тобой,
моя голубка,  встречу и проведу этот Праздник?! С нетерпением жду того
времени,  когда наконец удастся вместе с родной  душой  встретить  эти
дни.  С грустью вспоминаю те времена,  когда все это было иначе.  Но я
все-таки надеюсь на  счастье  в  будущем,  верю  в  возможность  этого
счастья с моей дорогой, ненаглядной и милой Каролей!
   Крепко, крепко целую тебя и твои дорогие глазки!!  Жму твою руку  и
обнимаю тебя! Весь твой, горячо тебя любящий и глубоко благодарный те-
бе
   Н. Кураев.  Передай  мой  привет и искренние поздравления всем меня
   помнящим. Приветствую Грету! 31 марта, в среду, на Святой неделе на
   внешнем рейде Порт-Артура по-
дорвался на мине броненосец "Петропавловск",  шедший под флагом коман-
дующего флотом вице-адмирала С. О. Макарова. Невероятно быстро для та-
кого огромного корабля броненосец затонул. Предположительно сдетониро-
вали собственные мины, хранившиеся в носовых отсеках. Три моментальных
снимка Н.  Петрова запечатлели катастрофу с берега.  На первом снимке,
отчетливом и крупном, виден черный силуэт броненосца на фоне белесого,
чуть подштрихованного серыми полосками волн,  моря. Над носовой частью
корабля,  вздымаясь выше мачт, стоит огромное облако пара. Вершина об-
лака,  как бы от собственной тяжести, заваливается за носовой срез. На
втором снимке нос корабля уже в воде, броненосец заваливается на левый
борт, корма обнажена и зависла над водой. И третий снимок. Распластан-
ное над морем облако, и только черная тень от облака на том месте, где
только что был корабль.
   Большинство офицеров и команды погибли. Погиб Степан Осипович Мака-
ров.  Погиб живописец Верещагин,  всего лишь в 1903 году вернувшийся с
массой этюдов из Японии, видевший царившую там озлобленность на Россию
и говоривший, что "народ перережет министров", если те не начнут с на-
ми войну.
   Спасся великий князь Кирилл Владимирович,  контр-адмирал свиты, на-
чальник  штаба Тихоокеанского флота,  спасся командир "Петропавловска"
адмирал Н. М. Яковлев, спасся, чтобы быть расстрелянным Орловской ЧК в
1919 году,  расстрелян не по вине,  а в качестве заложника.  Кирилл же
Владимирович,  наивно решив, что теперь ему море по колено, не получив
на то государева дозволения,  взял и женился на разведенной жене вели-
кого герцога  Гессенского  Эрнста-Людвига,  брата  Алисы-Виктории-Еле-
ны-Луизы-Беатриссы  Гессен Дармштадтской.  За своенравный поступок мо-
реплаватель был отставлен от службы и лишен флигель-адъютантского зва-
ния,  правда,  в 1907 году он благополучно выплыл и здесь,  был прощен
великодушным самодержцем и прожил до 1938 года.  Повезло ему  и  после
смерти,  в связи с победой демократических сил в Санкт-вновь-Петербур-
ге,  демократы перевезли прах великого князя из-за рубежа и упокоили в
центре города, в Петропавловской крепости.
   Но, возвращаясь к утонувшему "Петропавловску",  надо  сказать,  что
"тяжелое  и невыносимо грустное известие" выбило государя из размерен-
ного прогулочного состояния:  "Целый день не мог опомниться  от  этого
ужасного несчастья", к Цусиме государь уже придет закаленным, и "ужас-
ные известия о гибели почти всей эскадры" вызовут только грусть на ду-
ше.
   То, что царь не удостоил поминания  погибшего  на  "Петропавловске"
Василия  Васильевича  Верещагина,  не удивляет,  хотя они и были лично
знакомы. Удивило меня то, что Верещагин не помянут дедом.
   За две недели,  надо думать, трагическая весть доползла до Борзи, а
в письме от 10-го апреля,  первом письме после Пасхи, обо всем этом ни
слова.
   душевному сродству.  Верещагин был человеком не только ярко одарен-
ным,  но и прямым, честным, храбрым. Он не наблюдал, не присутствовал,
он участвовал в войнах,  о которых рассказывал. Участвуя в атаке мино-
носца на турецкие корабли еще в 1878 году Василий Васильевич был удос-
тоен тяжелой раны в бедро,  в образовавшемся углублении свободно поме-
щался револьвер с чуть обпиленным стволом.  За храбрость,  проявленную
во время обороны Самаркандской цитадели, художник был удостоен Георги-
евского креста 4-й степени.  Смел был Василий Васильевич и в обращении
с царем и царедворцами, все это видели. Во время посещения второй выс-
тавки картин "наполеоновской серии" Николай Второй заинтересовался фо-
тографиями трех из пяти картин, уничтоженных Верещагиным после резкого
их осуждения со стороны Александра II.  Проворный камергер И. П. Бала-
шов тут же подскользнул к государю:  "Ваше Величество,  прикажите  ему
написать их снова!" Верещагин вскипел и,  зная,  что Балашов глуховат,
громогласно объявил:  "Мне приказать, Ваше превосходительство, нельзя,
меня можно просить!"
   Царь, сочтя выходку дерзкой, тут же с выставки уехали. Получил свое
и великий князь Владимир Александрович,  заметивший еще на первой "на-
полеоновской выставке" Верещагину:  "Никогда Наполеон не ходил в такой
дурацкой шубе и шапке".  "Достаточно ли, если я представлю два истори-
ческих рисунка этого костюма и описание его?" "Достаточно."  "И  тогда
вы публично признаете, что неправы?" "Нет, не признаю", - дорожа своим
правом на глупость объявил великий князь.  Разговор шел  в  повышенных
тонах,  и  тем дело не кончилось.  Приехав в Москву,  Верещагин тут же
послал великому князю письмо с историческими доказательствами,  а  од-
новременно  графу  Толстому Ивану Ивановичу,  вице-президенту Академии
художеств,  в инцидент посвященному. Письмо Толстому начиналось слова-
ми:  "Этот болван Влад.  Алекс. ..." Отправив человека на почту и чуть
остыв, Василий Васильевич засомневался, не перепутал ли он в раздраже-
нии конверты.  Дело был нешуточное,  вдогонку был отправлен служитель.
Ошибку поправили, конверты, как свидетельствует брат Лидии Васильевны,
жены Верещагина, были действительно перепутаны.
   И вот тебе на - Верещагин,  превосходнейший человек,  погиб,  а дед
оказался на одной доске с теми,  кому эта смерть была безразлична? Со-
чиняя художественный портрет предка,  я бы знал,  как поступить в этом
случае,  но вмешиваться в автопортрет, написанный девяносто лет назад,
не считаю для себя возможным. Можно было бы, конечно, спрятать эту за-
девшую  меня неотзывчивость деда за пропуск в переписке.  Да вот беда,
уже начало письма убеждает,  что пропуска между пасхальным  письмом  и
письмом от 10 апреля - "ничего особенного не случилось" - нет.
   Ст. Борзя.  Апреля 10.  1904. Дорогая голубка Кароля! Вот уже почти
   две недели, как я ничего не писал тебе. Да ничего осо-
бенного и не случилось за это время.  Праздники прошли скучновато; те-
перь же время тянется так же,  как прежде.  Ходят слухи,  что скоро мы
выступим,  но все относятся к этим слухам как-то недоверчиво и безраз-
лично.  Подобные слухи у нас существуют все два месяца, которые мы тут
сидим.  Работы немного.  Теперь на некоторое время  прибавилось  дела,
прививаем всем нижним чинам оспу.  Но,  конечно, это займет три-четыре
дня, не больше. Скука одолевает все сильнее и сильнее.
   Со мной чуть было не стряслось несчастье,  но, слава Богу, все кон-
чилось благополучно.  У нас скоропостижно умер казак,  упавши с лошади
во  время ученья,  по законам нужно было его вскрывать.  Вскрывали для
скорости со вторым врачом - он череп,  я грудную  и  брюшную  полости.
Обстановка вскрытия была самая неудобная:  тесно и оч. темно. Я уколол
себе ножом палец; но ранка была так мала, что я не мог ее даже разгля-
деть и прижечь.  Спустя 3-4 часа после вскрытия палец начал болеть,  и
тогда я хорошенько размыл и разглядел ранку, имевшую вид укола иголкой
и уже покрасневшую. Тогда я вколол в ранку кристалл марганцево-кислого
кали и несколько успокоился. Как уже сказал, все сошло благополучно, и
хотя дня два я и волновался,  но потом уже ясно было, что заражения не
произошло.
   Пишу тебе это и надеюсь,  что Ты не будешь беспокоиться задним чис-
лом.  Можно было бы и не рассказывать этого,  но я решил, отчего же не
поделиться,  хотя и не особенно приятным известием, но, по крайней ме-
ре, хорошо кончившимся.
   Ты не знаешь,  как я был обрадован твоей телеграммой,  в которой ты
уведомляешь меня о том, что оставляешь свои занятия в гимназии и у Ка-
туар. Отдохни, голубка, и набирайся здоровья духа и тела!
   Хотел бы отправить тебе деньги, как писал раньше, да пришлось выру-
чать из беды г.г. офицеров и дать кое-кому из них взаймы 300 рублей.
   Ну что еще написать?  Почти ежедневно я, второй врач и ветеринарный
врач совершаем верхом прогулки,  которые доставляют мне много удоволь-
ствия.  Седло я себе купил за 30 рублей (очень дешево) у того офицера,
который и обещал мне его.
   Приветствуй Грету и ее супруга.  Коротенькие письма я послал  почти
всем на Праздник. Теперь имею право рассчитывать, что хоть на часть из
них получу ответы.
   Ну, до свидания,  милая, дорогая Кароля! Крепко, крепко целует тебя
твой навсегда
   Н. Кураев.  Сейчас, дорогая деточка, получили распоряжение о назна-
   чении половины
нашего полка временно для охраны жел. дор. (Забайкальск.). Около стан-
ции Хайлар Японцы попортили жел.  дорогу.  Три японских  офицера  были
схвачены  и повешены.  Один же,  пытавшийся взорвать туннель на Хинган
(горный хребет в Манчжурии), был застрелен часовым. Все это оч. досто-
верные  известия.  И вот,  в виду несомненного плана Японцев испортить
Забайкальскую ж.д.,  чтобы прекратить возможность  доставки  войска  и
провианта,  нашему  полку предписано немедленно встать на охрану линии
от г. Читы до ст. Манчжурия. Завтра 3 сотни (половина полка) уже утром
выступит  для  этой цели в назначенные пункты.  Я пока остаюсь здесь в
Борзе; но оч. может быть скоро придется переехать куда-нибудь в другое
место. Назначение полка для охраны по-видимому временное - до прибытия
специального войска для этой цели. По одним известиям (8-го была полу-
чена  телеграмма от Ренненкампфа) мы поступим все-таки в дивизию гене-
рала Ренненкампфа;  по другим же известиям мы  должны  будем  идти  на
подкрепление  отряда генерала Мищенко в Корею.  Говорят,  у Мищенко от
целого полка (2-го Аргунского) осталось в живых  только  126  человек.
Вот тебе и новость, милая Кароля! Есть и другая новость, которую услы-
шал только сегодня вечером. При ст. Борзя, в поселке Суворовском имеет
открыться кажется в скором времени лазарет Красного Креста. Может быть
тут будет кто-нибудь из знакомых?!  Это нам конечно на руку,  ибо  там
разумеется и обстановка и все будет гораздо лучше, чем имеется в нашем
полковом лазарете.
   Ну, прощай пока,  мой милый ангел!  Крепко целую тебя и желаю всего
наилучшего!
   Весь твой Н.  Кураев. Апрель - времена глухариной охоты! В дневнике
   государя горестные вести с театра военных действий на
Дальнем Востоке  перемежаются  записями  об охотничьих успехах.  Число
убитых глухарей особо выделено,  надо думать,  для удобства подсчета в
конце сезона, в соответствии с заведенным порядком.
   Дневник императора. 20-го апреля. Вторник. В час ночи поехал на ток
   около Гатчины и убил 2 глухарей. Вернулся
домой в 5 час.  Всю ночь шел дождь.  Днем так же,  было совсем  тепло.
   Аликс уехала в город в свой склад и вернулась к чаю.  Завтракал Ен-
   галычев.  Гулял. Вечером много занимался. Если 19 апреля среди при-
   мечательных событий значилось: "Гулял долго,
убил ворону и катался в „Гатчинке",  то день 20 апреля  надо  признать
значительно  более содержательным,  два глухаря конечно перевесят одну
ворону.
   Дневник императора. 21-го апреля. Среда. От Куропаткина пришло нес-
   колько донесений с подробностями боя 19
апр., в кот. участвовало 5 стрелковых полков с 4 батареями и более 3-х
дивизий японцев с большим количеством артиллерии. После полного обхода
нашего левого фланга отряду ген.  Кашталинского пришлось отступить.  К
сожалению,  кроме огромных потерь людьми - орудия и пулеметы были  ос-
тавлены на позиции, ввиду того, что все лошади были перебиты. Тяжело и
больно!
   Погода была  серая  с сильным ветром.  После доклада принял 33 чел.
Завтракали Кира (деж.) и его мать. Весь вечер много занимался.
   Японцы обходят наш левый фланг,  и,  понеся огромные потери, бросив
орудия и пулеметы,  мы отступаем.  Лошади перебиты.  А что с ранеными?
Как их представить,  бросивших орудия,  разбитых, израненных, бегущих,
какие у них имена,  фамилии,  может быть - Вершинин Александр  Игнать-
евич,  Соленый Василий Васильевич, Федотик Алексей Петрович, Родэ Вла-
димир Карлович, - по времени это как раз их война.
   Дневник императора. 22-го апреля. Четверг. В час ночи поехал на тот
   же ток, посчастливилось на этот раз и я убил
пять глухарей.  Ночь стояла чудная.  Вернулся домой в 5 1/4. Спал до 9
   3/4. Было три доклада. Завтракали одни. Гулял долго. После
чая подарил  Аликс  немного вещей.  Обедали и провели вечер вдвоем.  В
   царской неизменности привычкам повседневности есть что-то эпичес-
кое, даже поэтическое...  Это поэзия закона Ньютона, трактующего прин-
цип инерции, - начавшее двигаться тело будет двигаться равномерно-пос-
тупательно бесконечно,  пока на него не подействует иная сила.  Как же
велика была сила царя,  отстаивающего свое право на  частную  жизнь  и
частную прихоть,  хотя на него действовали,  да еще как и со всех сто-
рон,  но как же ничтожно мала была вся эта внешняя сила по сравнению с
той,  что  позволяла  мягко посылать всех к черту,  брать ружье и идти
стрелять ворон или тетеревей.
   А может быть так ведут себя обреченные,  покоряясь неодолимым силам
и мирно посвящая себя обыденному ритуалу, заведенному еще при царе До-
доне.
   И все-таки диву даешься, как во время катастрофической войны, нака-
нуне кровавой революции так много времени уделяется тому, что на языке
двора Ивана IV именовалось - прохлады царские.  А как еще назвать  все
эти катания на байдарках и "гатчинках", работы "над исчезающим снегом"
и "работы над остатками снега в  теневой  части  сада",  игры  домино,
раскладывания пасьянса,  стрельбу по воронам, тетеревам и зайцам, ист-
ребленным в гомерическом количестве.  Неужели он, верующий же человек,
вот так вот,  прохлаждаясь на троне, рассчитывал в день Страшного Суда
услышать Глас: "...ты еси Царь правды!"
   Проста и глубока мысль о том,  что цель жизни - жизнь, а цель чело-
века - жизнь человеческая.
   Россия войну проиграет, царь войну проиграет, а дед и его коллеги -
выиграют! Возможно ли это? Возможно. Но это надо приберечь для финала.
   Война последовательна  и  логична,  она сначала упрощает и сжимает,
предельно ограничивает жизнь в ее армейском,  казарменном виде, делает
ее неинтересной и малоценной, вроде с такой и расстаться не очень-то и
жаль... тут-то ее и обрывают.
   А еще война учи