ением от семейного счастья,  до которого было рукой  подать,  не
только отвлечением от строительства больницы, первой его больницы, хо-
тя и обо всем этом и помнит и думает постоянно.  Его угнетает то,  что
"на театре войны люди гибнут,  страдают,  и нуждаются в помощи". Он не
домой,  не к невесте,  он на войну рвется! Это исконно российский, как
мне кажется,  прагматизм:  оторвали,  навязали,  мучаете, так пусть от
этого хоть какой-то прок будет!  Страдание принимается как неизбежное,
почти обязательное,  как бы само собой разумеющееся условие жизни, оно
неодолимо,  это форма нашего национального существования,  - так пусть
же хоть польза будет от нашей муки! И сегодня в Чечне солдаты и офице-
ры,  брошенные в мирное-то время в огонь, под пули, терпящие от прави-
тельства, командования и интендантов едва ли не меньше, чем от против-
ника, утешаются привычной надеждой на то, что их муки, их кровь послу-
жат... и т.д.
   Как мало меняется, да меняется ли наша российская жизнь? Полтораста
   лет назад восклицал Герцен: "Поймут ли, оценят ли грядущие
люди весь ужас, всю трагическую сторону нашего существования - а между
тем наши страдания - почка, из которой разовьется их счастье".
   Потом об этом же будет спрашивать Чехов.  Об этом же будут говорить
   голодные и промерзшие до костей комсомольцы
на строительстве узкоколейки у Николая Островского... Мужики, прячущи-
   еся под старою телегою от дождя на строительстве Куз-
нецка, это уже в стихах Маяковского...  Но вот и грядущие люди, в свою
   очередь, тоже становятся все той же
почкой, из которой должно произрасти счастье новых поколений,  а новые
поколения ждет все та же незавидная участь быть почкой,  не знающей ни
радости цветения, ни торжественного самоуважения плода. Однако, во все
времена хватало любителей настойки "на почках"...
   Но согласятся ли дед и бабушка,  если им скажут, что их жизнь всего
лишь почка,  из которой вырастет счастье грядущих людей. Думаю, что не
согласятся.  Кстати,  и государь не согласится.  Они умели  быть  сами
счастливы, в любви, но и не только в любви.
   Не знаю,  можно ли назвать ощущением счастья,  наверное  это  будет
преувеличением, но рад же был дед узнать в несчастной Борзе, что Сани-
тарный совет,  пригласив доктора Орлова,  место все-таки сохраняет  за
ним.  Хотя,  казалось бы, такое же постановление, но уже "чрезвычайной
санитарной комиссии", могло вызвать у деда и более сложные чувства.
   Вот документ: четвертушка рыжей папиросной бумаги, синий чернильный
штамп в правом углу.  Особенно примечательно обращение.  У  меня  есть
несколько конвертов царской почты,  то есть конвертов,  в которых царь
посылал свои письма.  Адреса заготовлены заранее,  выполнены роскошным
каллиграфическим  почерком с нажимом,  черной тушью,  прописью:  "Шефу
жандармов",  "Министру двора".  Так обращаться к этим важным вельможам
мог только один человек. Вот и справка, исполненная на машинке, напом-
нила мне короткость этого обращения: "Врачу КУРАЕВУ".
   Р.С.Ф.С.Р. Врачу  КУРАЕВУ  Фатежский  уездный ИСПОЛКОМ 1 марта 1920
   года,  город Фатеж Вследствие постановления чрезвычайной санитарной
   комиссии N 775, Пре-
зидиум уездного Исполкома предлагает вам вступить к отправлению  ранее
занимаемой  вами  должности  старшего  врача и заведывающего Фатежской
уездной больницы. Об исполнении донести уездному Исполкому.
   Председатель Исполкома  Кутарин  Секретарь Строков Почки,  конечно,
   почками, но и дед и государь умели отстаивать свое
право на свое сегодняшнее счастье.  1894 год,  в Ливадии умирает Алек-
   сандр III, вся жизнь двора, жизнь
семьи подчинена  этому  горестному и неотвратимому,  как все понимают,
событию. Но двадцатипятилетнему наследнику хочется прорвать сжимающее-
ся кольцо неизбежного.
   Дневник наследника.  27-го сентября.  Вторник.  Утром  после  кофе,
   вместо прогулки, дрались с Ники каштанами, сначала
перед домом,  а кончили на крыше...  - дальше обычное, прогулки, обед,
опоздание к чаю.
   29-го сентября. Четверг. Утро было ясное, но к полудню небо затяну-
   ло тучами, хотя было совер-
шенно тепло.  Опять дрались с Ники шишками на крыше.  Завтракали,  как
всегда  в 12 ч.  У дорогого Папа вид как будто лучше,  но самочувствие
скверное по-прежнему - его мутит и опухоль  в  ногах  мешает  движению
ног! - дальше прогулки и коротко о погоде: Ночь была чудная и лунная.
   Жизнь наступает, давит, навязывает свое, но будущий император готов
противостоять  всему,  что стоит на его пути к счастью,  даже если это
столь несвоевременная смерть отца.
   20 октября Александр III скончался.  Дневник императора.  22-го ок-
   тября. Суббота. Вчера вечером пришлось перенести тело дорогого Папа
   вниз, потому что,
к сожалению,  оно быстро начало разлагаться.  Поэтому и утренняя и ве-
черняя панихиды были отслужены в малой церкви.  Слава Богу, милая Мама
совсем спокойна и геройски переносит горе! Только и делал, что отписы-
вался  от тучи телеграмм.  Происходило брожение умов по вопросу о том,
где устроить мою свадьбу; Мама, некоторые другие и я находил, что все-
го  лучше сделать ее здесь спокойно,  пока еще дорогой Папа под крышей
дома;  а все дяди против этого и говорят,  что мне следует жениться  в
Питере после похорон. Это мне кажется совершенно неудобным!
   И дальше о прогулках,  погоде и гостях.  И вовсе на грустные  мысли
   наводит желание жениха сыграть свадьбу "по-
ка еще дорогой Папа под крышей дома", если вспомнить, что "дорогой Па-
па"  как раз был против женитьбы сына на немецкой принцессе,  он хотел
видеть снохой Елену Луизу Генриетту,  дочь Луи Филиппа де Бурбон-Орле-
анского графа Парижского. И все это в доме знали и помнили.
   Молодой государь вступает в права. Первый доклад министра иностран-
ных дел Н. К. Гирса, первый доклад министра финансов С. Ю. Витте, клю-
чевых министров в правительстве. "Имел два доклада: Н. К. Гирса и Вит-
те.  Вследствие этого опоздал к завтраку".  Началась докука правления.
"Сербский король навестил меня, потом Фердинанд румынский - они у меня
отняли те немногие свободные минуты дня,  в которые позволено видеться
с Аликс..." Нетерпение влюбленного кто ж не  поймет!  Седьмого  ноября
схоронили Александра III,  а через неделю и свадьбу сыграли. Прямо как
в "Гамлете",  которого и перевел и сыграл в домашнем спектакле главную
роль двоюродный дядя: "Расчетливость Гораций! С похорон на брачный пир
пошел пирог поминный!"
   Царь будет тверд и непреклонен до конца, когда речь пойдет о сохра-
нении его счастья и покоя. Сам премьер-министр принесет государю доку-
менты,  обличающие "Божьего человека из Тобольской губернии", заменив-
шего в глазах царя и Государственный совет,  и Думу,  и правительство.
Возвращая  обличающие  листки,  государь  скажет поистине исторические
слова: "Лучше один Распутин, чем десять скандалов в день!"
   Умели, умели постоять за свое счастье люди в старые времена, тот же
царь, тот же дед!
   Разве это  не  счастье - доказывать любимой,  что ты ее не достоин?
   Ст.  Борзя.  29-го Июня. 1904. Дорогая голубка Кароля! Как я и ожи-
   дал, получил вчера от тебя письмо. Спасибо за все, что ты
пишешь, но опять повторяю, что уже говорил тебе, милая, несколько раз:
не  преувеличивай  мои  достоинства и не возводи меня на очень высокий
пьедестал; смотри на меня как на самого обыкновенного смертного.
   По письму из Павловского понял, что двух писем от них я не получил,
очевидно это произошло потому, что Крестный написал по какому-то неве-
домому адресу.  Он в состоянии иногда выворотить адрес так,  что можно
только расхохотаться.
   Что касается  вопроса твоего папы,  почему я никогда не напишу ему,
то напрасно он думает об этом что-то плохое.  Главным образом, не пишу
ему  потому,  что  я почему-то всегда был уверен,  что ему не особенно
приятно получать письма на русском языке, а по-немецки я не рискну пи-
сать,  чтобы не быть смешным. Кроме того, я знаю, что всеми сведениями
обо мне ты с ним делишься.  А мне страшно надоедает писать о себе одно
и то же по нескольку раз разным людям.
   Ну зачем же бы я стал в один дом писать два письма с одинаковым со-
держанием.
   Радуюсь твоему здоровью и благополучию. А знаешь ли ты, Кароля, что
   я нахожусь вблизи тех мест, где жили,
страдали и умирали декабристы?  Вероятно ты мало знаешь о декабристах,
так  как  в учебниках русской истории о них ничего почти не говорится.
Недалеко от Борзи (верст 100-150) находится селение Благодатное,  Ака-
туй,  Нерчинский завод, куда были сосланы декабристы в начале царство-
вания Николая I.  На ст.  Петровский Завод я был на могилах  некоторых
(двух)  похороненных там декабристов.  Там же могила жены декабр.  Му-
равьева - Анны Муравьевой,  урожденной графини Чернышевой. Все это вы-
зывает такие грустные и в то же время хорошие воспоминания. В Чите то-
же есть некоторые памятники времен декабристов.
   Я купил  в  Чите у местного фотографа несколько фотографий снимков,
относящихся ко времени декабристов.
   Конечно это тебя будет м.-б. больше интересовать, когда ты познако-
мишься с эпохой декабристов и с теми людьми,  которых  окрестили  этим
именем.
   Передай мой привет Поповым и благодари их за поклоны. А Сергею Мак-
симовичу на его каламбур:  "хорошее дело сидеть вдали от "дела",  могу
ответить подобным же каламбуром: отвратительное дело сидеть без всяко-
го дела.
   Пока, дорогая моя, до свидания. Будь здорова и благополучна! Благо-
   дарю всех приветствовавших меня и
приветствуй, в свою очередь,  Ивановцев!  Крепко целую тебя и жму твою
   руку! Весь твой Н. Кураев. В этих заповедных краях можно было найти
   не только следы и тени дру-
зей и единодумцев командира Вятского пехотного полка,  участника войны
1812 года Павла Ивановича Пестеля,  но и тень отца его, И. Б. Пестеля,
прослужившего с 1809 по 1819 год генерал-губернатором Сибири.
   Верхнеудинск, давший имя трем казачьим полкам,  в том числе  и  де-
довскому,  был  одним из этапов долгого и тяжкого пути на каторгу тех,
кто посягнул на божественную власть самодержца.
   Пройдя Читу  и  перевалив  за Яблоновый хребет,  отряд декабристов,
конвоируемый взводом солдат в авангарде,  другим взводом в арьергарде,
конвойными по сторонам да еще и казаками с пиками, в августе 1830 года
вступил в Верхнеудинские края.  Сначала привал был в станице  Верхнеу-
динской,  где  вымокшие под дождем и прозябшие декабристы хохотали над
неудачливым братом Вильгельма Кюхельбекера,  Михаилом Карловичем, тоже
декабристом,  принявшим взошедший на небосвод Марс за Венеру. Вот сме-
ху-то было!
   Конвойное начальство сильно беспокоилось о том, чтобы через городок
Верхнеудинск этап прошел скоро, без задержки, по возможности, не прив-
лекая  внимания населения.  Верхнеудинск не проявил и сам к знаменитым
государственным преступникам никакого интереса.  В иных  селах  больше
народа вылезало на улицы.  Стоило еще конвой выряжать в парад, и пред-
писывать особые правила для прохождения города:  "чтобы всем быть  при
своих повозках и не далее двух шагов,  трубок не курить и даже чубуков
в руках не держать" и т.д.  Строго! И солдатам особый наказ: "ни с кем
не разговаривать и показывать свирепый вид!" Во как!  Хотели этим про-
хождением без чубуков и свирепым видом солдат  предостеречь  возможных
будущих бунтовщиков, буде таковые в Верхнеудинске окажутся, от посяга-
тельств на начальство и от Бога установленные порядки.
   В городе Верхнеудинске этап был встречен местной полицией.  В отда-
   лении и на возвышениях кое-какой народец все-таки кучками тол-
пился. По свидетельству одного из злодеев,  посягавшего на отмену тор-
говли людьми в России:  "На улицах не заметно было никого  порядочных.
На лицах - одно глупое любопытство". Впрочем, были замечены и несколь-
ко разряженных по особому случаю дам и верхнеудинских денди,  показав-
ших забредшим сюда столичным жителям,  что здесь тоже люди живут, а не
только в разных там петербургах!
   Вот и письмо деда от 8-го июля - типичное, на мой взгляд, письмо из
ссылки:  "хочется...  порассказать тебе много,  много..." и ничего  не
рассказывает.  Письмо  оказалось вдруг помечено "N 124",  а у меня оно
всего лишь семнадцатое,  это по какой же малости,  по  каким  осколкам
приходится собирать ушедшее навсегда.
   Ст. Борзя.  Июля 8-го дня.  1904.  Дорогая голубка Кароля! Третьего
   дня получил твое письмо. Очень рад твоему здоровью и удо-
вольствию, которое ты получаешь в обществе своей племянницы. Но далеко
не  могу порадоваться твоему сообщению,  что ты проводишь лето не так,
как тебе хотелось, и что суета домашняя надоедает тебе и утомляет. Это
уж плохо, и я от души хотел бы знать, что ты хоть воздухом пользуешься
вволю,  гуляешь,  купаешься и вообще пользуешься летом, как им и нужно
пользоваться.
   Желаю тебе лично и всем прочим артистам Ивановского театра  успешно
провести  свои роли в спектакле.  Это хорошо,  что у Вас затеяли спек-
такль - всегда это, для меня, по крайней мере, было хорошим и интерес-
ным  развлечением;  думаю,  и  для всех участников спектакля это будет
приятным удовольствием. Жалею, что не могу быть зрителем на этом инте-
ресном (по составу исполнителей) спектакле.
   Сергею Максимовичу не мешает напомнить "мнение", которое о нем было
сказано на Святках во время игры "во мнения", - что он никогда не учит
своих ролей. Желаю ему не оправдать на этот раз мнение о нем.
   Должен сказать,  что особенно я был доволен, узнав из твоего письма
о намерении твоего папы выписать "мою" Марью к вам. Боюсь, что на фаб-
рике  она может избаловаться.  Впрочем,  я не могу протестовать против
этого.  Если она будет у Вас,  то сообщи мне об этом, а ей передай мой
поклон.  Я ею всегда был доволен и охотно возьму опять к себе, раз она
этого пожелает.
   Кароля! Если  получишь  (наверное  даже получишь) из Курска от д-ра
Шлоккера квитанцию о взносе мною денег в кассу Чистовича,  то не удив-
ляйся особенно,  а сохрани эту квитанцию - она для меня очень важна. Я
отправил на днях туда деньги и прошу квитанцию выслать тебе.
   Ну, милая,  ты прости,  но право писать больше нечего. Собственно я
сел было написать только несколько строк,  а именно - страшно  хочется
расцеловать  тебя,  дорогая,  побеседовать с тобой и порассказать тебе
много,  много...  Вот главное, что хотел написать, а остальное все не-
важно.
   Я вполне здоров и благополучен.  Шлю мой сердечный привет твоим ро-
   дителям, Эльзе, Грете и твоей тете.
Последнюю благодари за ее привет.  Сейчас поеду кататься верхом.  Пиши
   ты! Крепко целую тебя, моя дорогая, жму твою руку и желаю лучше-
го. Весь твой Н. Кураев. В пояснение можно сказать, что привет переда-
   ла милая тетя Берта,
сестра Вильгельма Францевича, с ее таким неудачным, тяп-ляп составлен-
ным, "Свидетельством о смерти" вы познакомились.
   Государь провел этот же день,  8-е июля, в Петергофе в дачном режи-
ме. Дед катался верхом, а государь на байдарках.
   Дневник императора.  8-го июля.  Четверг. Утро было дождливое. Имел
   два доклада.  Завтракала т.  Маруся. Поехали с визитом к Анастасии,
   видели д. Мишу. Вернулись к 4 ч. до-
мой; погулял один.  Читал много. Покатался с Мишей на байдарках. После
   обеда ходил с
Аликс к Коттеджу.  Захват нашими добровольцами двух пароходов английс-
   кого и германского
в Красном море произвел громадный переполох в Европе.  Катание на бай-
   дарках совпало с "инцидентом" в Красном море, запечат-
ленном в дневнике двумя бесстрастными строчками: "Захват нашими добро-
вольцами двух пароходов английского и германского в Красном море  про-
изводит громадный переполох в Европе". Такое мог бы записать разве что
провинциальный обыватель,  черпающий сведения  из  ежедневной  газетки
"Курьер Бугульмы".
   Наша крейсерская борьба с военной контрабандой,  шедшей из Европы в
Японию, одна из славных страниц, написанных мужеством и решительностью
русских моряков в ходе этой, увы, бесславной войны.
   20 июня  вспомогательный  крейсер "Петербург",  а 22 июня вспомога-
тельный крейсер "Смоленск",  "загримированные" под угольщиков, спрятав
артиллерию в трюмы,  под флагом кораблей торгового "Добровольного фло-
та" вышли из Севастополя,  прошли Босфор и Дарданеллы и через  Суэцкий
канал вышли в Красное море. Посланный загодя в Суэц под видом предста-
вителя "Добровольного флота" отставной  контр-адмирал  Пташинский  дал
сведения  о  кораблях,  везущих военную контрабанду в Японию.  Ночью в
Красном море на кораблях "Петербург"  и  "Смоленск"  были  установлены
75-мм  и 120-мм орудия и с восходом солнца поднят русский военно-морс-
кой флаг.  Крейсера приступили к досмотру грузов и почты в южной части
Красного  моря  между островами Таир-Зебеир и Цукур.  На остановленном
немецком пакетботе "Принц Генрих" были изъяты два письма с документами
об  отправлении  из  Германии в Японию оружия на пароходах "Скандия" и
"Никлин"...
   В результате  активных  действий крейсеров "Петербург" и "Смоленск"
три английских транспорта, "Малака", "Ардова" и "Формоза", уличенные в
контрабанде,  и немецкий пароход "Скандия" были задержаны и отправлены
с призовыми командами в Либаву...  Крейсера "Терек", "Рион" и "Днепр",
действуя  в Желтом море и в районе Гонконга,  обнаружив контрабанду на
английских и немецких судах, экипажи снимали, корабли топили.
   Милые европейские  родственники,  пользуясь  глупостью  и алчностью
своей российской родни на троне, устроили ей войну на Дальнем Востоке,
рассчитывая  и на прямой барыш,  а тут такие вдруг убытки!  Разумеется
"вся Европа" переполошилась:  "Спасайся,  кто может!" Бедные англичане
тут  же  послали  в  Порт-Саид свою эскадру из двенадцати броненосцев,
двух броненосных крейсеров и двух миноносцев.  Еще Тит Ливий приметил,
что "меж царями товарищество невозможно",  родство,  да, но не товари-
щество. Нравы царей, похоже, самая постоянная вещь в этом переменчивом
мире.
   Вот и получается,  то мы Европу спасаем,  то Европа нас спасает, то
сама от нас спасается, отношения все время панические, а не соседские,
не родственные.  Конечно, это соблазнительно все бы свои беды и "бесс-
мысленную" кровь списать на чей-нибудь счет, то "турка гадит", то "не-
мец финтит", то "англичанка за нос водит", только пока сами без царя в
голове, так оно и будет.
   9-го июля государь осмотрел санитарный поезд имени его матушки, им-
ператрицы Марии Федоровны.  А у нас сохранился "след" от этого поезда!
Фотографический снимок,  вылинявший в силу высокого содержания серебра
в старой фотобумаге, но лица видны, буквы читаются.
   Все-таки интересно,  разбирая то,  что уцелело  от  прежней  жизни,
убеждаться в том, что сшита она воедино самым неожиданным образом. Вот
и еще одна ниточка,  тоньше паутинки, но материальная же, можно потро-
гать, связывает наш дом с домом Романовых!
   Деревянный перрон,  на перроне трое военных,  над ними, на фронтоне
станционного деревянного здания надпись "Ст.  БОРЗЯ". Крайний слева на
снимке бравый офицер в белом кителе, оставляющий самое хорошее впечат-
ление о русской армии. Под ним чернилами дедовой рукой написано "Рейн-
вальд". Метрах в двух от него, так же лицом к нам, мой двадцативосьми-
летний дед, он в белой тужурке с погонами, на нем офицерская фуражка и
черные брюки,  а вот руки совсем не по-военному засунуты в карманы ту-
журки. "Кураев". Слева от деда тоже метрах в двух в высоких сапогах, в
гимнастерке,  с карабином,  опущенным прикладом на перрон, солдатского
обличья  рослый воин - "Дронов".  На обратной стороне карточки запись:
"Снимок сделан медицинской сестрой Альбрехтой сан.  поезда им.  импер.
Марии Федор."
   Снимок будет препровожден бабушке и в одном из  августовских  писем
откомментирован. Компания оказалась случайной. Дед отправлял в Иркутск
больного тифом.  Офицер Дронов, один из наиболее симпатичных деду сос-
луживцев, собрался на охоту. А бравый Рейнвальд "занимался уничтожени-
ем водки" в станционном буфете.
   Дневни