бросился за Сайсели,
как гончая за кроликом, и вскоре они оба вышли в дверь и
пошли по начинающемуся за ней длинному коридору. На повороте
они остановились, и еще раз он безмолвно обнял ее своими
длинными руками.

-- Вы не забудете меня, даже если нам придется расстаться? --
всхлипывала Сайсели.

-- Нет, голубка, -- ответил он. -- Мы расстаемся не надолго,
так как господь отдал нас друг другу. Ваш отец не думает
того, что говорит, а сегодня он расстроен, но потом
смягчится. Если же нет, мы сами подумаем о самих себе. У
меня одна-две быстрых лошади. Смогли бы вы поехать на одной
из них?

-- Я всегда любила ездить верхом, -- ответила она
многозначительно.

-- Хорошо. Тогда вы никогда не попадете в хлев к этой
свинье, так как сперва я ее заколю. У меня есть друзья и в
Шотландии и во Франции. Что вы предпочитаете?

-- Говорят, что воздух Франции мягче. Теперь уходите от
меня, а то он пойдет искать нас.

И они оторвались друг от друга.

-- Вашей кормилице Эмили можно доверять, -- быстро сказал
он. -- И она очень любит меня. Если будет нужно, дайте мне
знать через нее.

--Ах, -- ответила она, -- непременно. -- И ускользнула от
него как призрак.

-- Ты ждал восхода луны? -- спросил сэр Джон, взглянув из
под мохнатых бровей на Кристофер, когда он вернулся.

-- Нет, сэр, но коридоры в вашем старом доме удивительно
длинны, и я повернул не в ту сторону, прохода по ним.

-- О! -- сказал сэр Джон. -- У тебя изумительная способность
поворачивать не в ту сторону; впрочем, расставаться, конечно
не легко. Теперь ты понимаешь, что вы виделись в последний
раз?

-- Я понимаю, что вы это говорите, сэр.

-- Надеюсь, что я могу и думать так. Послушай, Кристофер, --
добавил он строго, но ласково, -- поверь мне, ты мне
нравишься, и я бы не стал огорчать ни тебя, ни девушку, если
бы мог. Но у меня нет выбора. Мне угрожают со всех сторон
и священник и король, а ты потерял свое наследство. Она
единственное сокровище, которое я могу дать в залог; и ради
ее собственного блага и ради ее будущих детей она должна как
следует выйти замуж. Этот Деспард долго не протянет, он
слишком много пьет; тогда, быть может, придет твой день,
если ты все еще будешь неравнодушен к его наследству.
Случится это года через два, а то и меньше, она скоро
проводит его в другой мир. А теперь не будем больше говорить
об этом, но если что-нибудь случится со мной, будь ей
другом. Вот и водка -- выпей и уходи. Пусть тебе кажется,
что я суров с тобой, я все же надеюсь, ты осушишь в Шефтоне
еще не один кубок.

Было семь часов утра следующего дня, когда сэр Джон,
позавтракав, опоясывался мечом, так как Джефри уже пошел за
лошадьми; дверь в большой зал отворилась, и вошла его дочь
со свечой в руках, закутанная в меховой плащ, поверх
которого ниспадали ее длинные волосы. Взглянув на нее, сэр
Джон заметил в ее широко открытых глазах ужас.

-- Что с тобой, девочка? -- спросил он. -- Ты умрешь от
простуды на сквозняке.

-- О отец! -- воскликнула она, целуя его. -- Я пришла
проститься с вами и... и просить вас не ехать.

-- Не ехать? Но почему?

-- Потому что, отец, я видела плохой сон.

-- Я не боюсь снов, все эти глупости от плохого пищеварения.

-- Может быть, отец, но вы должны остаться дома и послать
кого нибудь другого по этому делу. Например, сэра Кристофера.

-- Зачем мне бояться твоего сна, правдив ли он или ложен?
Если он правдив, то ничего не поделаешь, он должен
исполниться; если ложен, с какой стати придавать ему
значение? Сайсели, я простой человек и не обращаю внимания
на такие фантазии. Но у меня есть враги, и вполне возможно,
что мой час настал. Если так, то полагайся на свой здравый
смысл, дочка, остерегайся Мелдона; будь осторожна, спрячь
драгоценности твоей матери. -- и он повернулся, чтобы уйти.

Она схватила его за руку.

-- Отец,что я должна делать, если с вами что-нибудь
случится? -- пылко спросила она.

Он остановился и смерил ее взором от головы до пят.

-- Я вижу, что ты веришь в свой сон,-- сказал он. -- И хотя
это и не остановит Фотрела, я начинаю верить в него тоже.
Если это случится, у тебя будет возлюбленный, которому я
отказал. Он и мне по сердцу и будет крепко бороться за тебя.
Если я умру, моя игра кончена. Тогда начинай свою сначала,
милая Сайсели, и начни ее скорее, прежде чем аббат станет
тебя преследовать. Хотя я был и груб, не поминай меня лихом,
и пусть будет с тобой божие и мое благословение. А вот и
Джефри зовет; если лошади будут стоять, они замерзнут. Ну
прощай. Не бойся за меня, у меня надета под плащом кольчуга.
Ложись опять в постель и согрейся. -- Он поцеловал ее в лоб,
отстранил от себя и ушел.

Так Сайсели и рассталась с отцом навсегда.

Весь этот день сэр Джон и его слуга Джефри скакали вперед по
снегу. Но иногда они были вынуждены идти пешком по глубоким
сугробам. Они ехали лесной тропой и хотели добраться до
одной фермы в прогалине среди лесов за два часа до заката,
переночевать в ней и на рассвете направиться в Фенс и
Кембридж. Это, однако, оказалось невозможным: дорога была
уж очень плоха. И получилось так, что немногим ранее пяти
часов, когда темнота сомкнулась над ними, принеся с собой
холод, и стонущий ветер, и неожиданный снегопад, они были
вынуждены укрыться в хижине лесничего, построенной из
прутьев, и дождаться, пока луна не выйдет из-за облаков. Там
они накормили лошадей захваченным с собой зерном, поели сами
сухого мяса и ячменных лепешек, запас которых нес Джефри в
сумке на плече. Трапеза была убогая, в полной темноте, но
она помогала хоть немного утолить голод и провести время.

Наконец луч света проник через дверь в хижину.

-- Луна взошла,-- сказал сэр Джон. -- Поедем, пока лошади не
замерзли.

Ничего не ответив, Джефри взнуздал лошадей и вывел их из
хижины. В это время появилась полная луна, как огромный
белый глаз между двумя черными грядами облаков, и покрыла
серебром весь мир. Она осветила печальную картину;
сверкающая равнина снега, местами поросшая кустарником
боярышника, и то тут, то там мрачные очертания подстриженных
дубов; это была опушка леса, и люди приходили сюда обрубать
верхушки деревьев для топлива.

На расстоянии примерно ста пятидесяти ярдов1, на гребне
склона возвышался округлой формы холм, созданный не
природой, а рукой человека. Никто точно не знал, но
существовало предание, что однажды, сотни или тысячи лет
назад, здесь произошла великая битва, в которой был убит
король, и его победоносная армия, чтобы увековечить его
память, насыпала над его останками этот холм.

(*1)Ярд -- английская мара длины, равная 91 см.

В этой легенде говорилось, что это бил морской король,
поэтому для него построили или принесли сюда с берега реки
лодку со всеми приспособлениями для гребли и усадили его в
нее; также говорили, что по ночам можно видеть как он
доспехах верхом на лошади объезжает окрестности, будто все
еще руководит битвой. Во всяком случае холм назывался
Королевским курганом, и люди боялись проходить мимо него
после захода солнца.

Держа стремя своего коня, чтобы помочь ему сесть на лошадь,
Джефри Стоукс вдруг вскрикнул и указал на что-то. Взглянув
по направлению его вытянутой руки, сэр Джон в ясном лунном
свете увидел всадника, неподвижного, как статуя, на самой
вершине Королевского кургана. Казалось, он был закутан в
длинный плащ, но его шлем сверкал на голове, как серебро. В
следующую минуту край черной тучи скрыл диск луны, и, когда
туча прошла, человека на лошади уже не было.

-- Что этот парень там делал? -- спросил сэр Джон.

-- Парень? -- дрожащим голосом ответил Джефри. -- Я не видел
никакого парня. Это был могильный призрак. Мой дедушка,
вероятно, встретил его, потому что погиб в лесу неизвестно
какой смертью; волки, которых было очень много в те дни,
обглодали дочиста его кости; за сотни лет его встречали и
многие другие и всегда как раз перед смертью. Плохой вестник
-- этот могильный призрак, и тот, кому он попался на глаза,
поступит мудро, если повернет своих лошадей к дому; я бы
тоже так сделал сегодня вечером, если бы мог поступить
по-своему, хозяин.

-- Какой в этом смысл, Джэфри? Если он предрекает смерть,
пусть придет смерть. Да я и не верю этим сказкам. Твое
привидение просто лесной сторож или пастух.

-- Лесной сторож или пастух не слоняются в метель в стальном
шлеме на прекрасной лошади, когда нет скота для охраны и
нельзя рубить деревья. Думайте, как хотите, хозяин, только
упаси меня боже от таких сторожей и пастухов. Они, я
полагаю, вестники ада.

-- Значит, это бил шпион, следивший за тем, куда мы едем,--
ответил сэр Джон.

-- Если так, то кто послал его? Блосхолмский аббат? В таком
случае я бы лучше предпочел встретить дьявола, потому что с
аббатом беды-то уж наверно не миновать. Я думаю, что нам
лучше вернуться в Шефтон.

-- Если тебе страшно, ты так и сделай, Джэфри, а я для
честного дела не побоюсь ни сатаны, ни аббата и поеду дальше
один.

-- Нет, хозяин. Много лет назад, когда мы были моложе, я
сражался около вас на Флодденском поле, и сэр Эдуард, отец
Кристофера Харфлита, был убит рядом с нами, а голоштанные
рыжебородые шотландцы крепко нас нажимали,однако мне ни разу
не захотелось удрать, даже когда детина с топором свалил вас
и мы думали, что все погибло. Так зачем мне удирать сейчас?
Хотя, по правде сказать, я боюсь этой нечисти больше, чем
всех горцев по ту сторону Твида1. Едем; человек умирает
только раз, и не все ли равно, когда это случится, потому
что мне нечего терять в этом паршивом мире.

(*1)Твид -- река в Шотландии.

И так, без лишних слов, они отправились дальше, все время
оглядываясь по сторонам. Вскоре лес стал гуще, и дорога, по
которой они ехали, вилась то между огромными стволами
первобытных дубов, то по краям болот, то сквозь колючий
кустарник. Иногда дорогу очень трудно было различить. так
как снег засыпал ее и под дубами было очень темно. Но Джэфри
родился в лесах и с детства различал по виду каждое дерево в
тех местах, поэтому они благополучно ехали по правильной
дороге. Но лучше было бы им никуда не ехать!

Когда они достигли перекрестка, где три другие дороги
пересекали их путь, Джэфри Стоукс, ехавший впереди, поднял
руку.

-- Что такое? -- спросил сэр Джон.

-- Следы десятка или доброй дюжины подкованных лошадей,
проехавших часа через два после того, как снег выпал в
последний раз. Интересно -- кто бы это мог быть?

-- Должно быть, путешественники, как и мы. Едем дальше,
парень; до фермы осталось не больше мили.

Но Джэфри Стоукс возразил:

-- Хозяин, не нравится мне все это. Здесь скакали воины, а
не странствующие торговцы или фермеры, и мне думается... мне
думается, я узнаю их следы. Я говорю вам, нам лучше
повернуть, чтобы не попасть в какую-нибудь ловушку.

-- Поворачивай тогда ты,-- равнодушно пробурчал сэр Джон. --
Я замерз, устал и хочу покоя.

-- Молите господа, чтобы вы не нашли его навсегда,--
пробормотал Джэфри, пришпорив лошадь.

Они поехали дальше через мертвую зимнюю тишину,
прерывавшуюся лишь криками голодной совы, ищущей и
ненаходящей пищи, или шорохом лисьих шагов, когда лиса
петляя, пробиралась по снегу мимо них.

Наконец они выехали на окаймленную лесом и такую сырую
поляну, что только болотные деревья могли там расти. Направо
от них была небольшая, покрытая льдом заводь, с высохшим
коричневым тростником, торчавшим тут и там на ее
поверхности, а на противоположной стороне заводи росла
группа совершенно обстриженных ив; их верхушки были
срублены для столбов жителями расположенной недалеко отсюда
лесной фермы. Усталая лошадь понюхала воздух и заржала, и в
ответ ей совсем близко тоже послышалось ржание.

-- Слава богу! Мы находимся ближе к ферме, чем я думал,--
сказал сэр Джон.

-- Когда он произнес эти слова, из-за колючего кустарника,
служившего укрытием, появилось несколько человек, мчавшихся
на них галопом, и лунный свет осветил обнаженные клинки в их
руках.

-- Воры! -- закричал сэр Джон. -- А ну ка на них, Джэфри, и
пробьемся к ферме.

Слуга помедлил; он видел, что врагов было много и они не
были просто грабителями, но его хозяин вытащил свой меч,
пришпорил лошадь, и Джэфри должен был последовать его
примеру. Через двадцать секунд они уже были среди них, и
кто-то предложил им сдаться. Сэр Джон бросился на этого
парня и, поднявшись на стременах, ударил его. Тот мешком
свалился на землю и теперь неподвижно лежал на снегу,
окрасившемся алым цветом вокруг него. Один из всадников
напал на Джэфри, но тот повернул свою лошадь, и удар
просвистел мимо, а затем Джэфри острием меча отшвырнул его
так, что всадник тоже упал и, чуть вздрагивая, остался
лежать на снегу. Остальные, решив, что встреча была чересчур
горячей, круто повернули и опять исчезли среди колючего
кустарника.

-- Теперь едем к ферме,-- сказал Джэфри.

-- Не могу,-- ответил сэр Джон. -- Один из этих мошенников
ранил мою кобылу. -- И он указал на кровь бежавшую из
глубокой раны в передней ноге лошади, которую она поднимала
с жалобным видом.

-- Возьмите мою,-- сказал Джэфри. -- Я ускользну от них и
пешком.

-- Ни за что! К ивам! Мы будем защищаться там. -- И, Спрыгнув
на землю, он побежал под прикрытие деревьев, а следом за ним
ехал Джэфри.

Раненная лошадь попыталась, прихрамывая, последовать за
ними, но не смогла, так как у нее были разорваны сухожилия.

-- Кто эти негодяи? -- спросил сэр Джон.

-- Оруженосцы аббата,-- ответил Джэфри. -- Я видел лицо того
которого я заколол.

Лицо сэра Джона омрачилось.

-- Тогда нам конец, друг; они не посмеют нас выпустить.

В то время как он говорил, около них просвистела стрела.

-- Джэфри,-- продолжал он,-- у меня с собой есть документы;
их нельзя потерять, с ними будет потерянно наследство моей
девочки. Возьми их. -- И он сунул пакет ему в руки. -- И
этот кошелек тоже. В нем порядочно денег. Беги отсюда куда
угодно и спрячься на время в каком нибудь потайном убежище.
Не то они заставят тебя молчать. А потом, я поручаю это
твоей совести, вернись с подмогой и повесь этого
мошенника-аббата -- ради твоей, Джэфри. Она и господь
вознаградят тебя за это.

Слуга сунул кошелек и бумаги в какой-то глубокий карман.

-- Как я могу оставить вас, когда вам грозит смерть? --
пробормотал он, скрипя зубами.

Не успели эти слова слететь с его губ, как он услышал, что в
горле хозяина что-то заклокотало, и увидел стрелу,
выпущенную откуда-то сзади и пронзившую ему горло. Опытный
воин, он сразу понял, что рана была смертельна. Тогда он
больше не колебался.

-- Христос да успокоит вас! -- сказал он. -- Я выполню ваше
приказание или умру. -- И, повернув лошадь, он вонзил в нее
шпоры, и та помчалась быстрее оленя.

Несколько мгновений сэр Джон наблюдал за тем, как он
удалялся. Потом он выбежал из-за прикрытия, потрясая мечом
над головой, -- выбежал на открытое место, освещенное лунным
светом, чтобы привлечь стрелы на себя. И они быстро
посыпались на него, но прежде чем он упал -- ибо его
кольчуга была достаточно крепкой,-- Джефри, припав к шее
лошади, был уже в безопасности. Хотя убийцы упорно
преследовали его, им не удалось его поймать.

Они искали его несколько дней в Шефтоне, ни в каком-либо
другом месте. Джефри хорошо знал, что все дороги оцеплены,
поэтому, не смея пробраться к дому, скакал как заяц, пока не
добрался до моря; там стоял корабль, направляющийся в чужие
страны, и на рассвете Джефри был уже в открытом море.




ГЛАВА III

Свадьба

На следующий день после гибели сэра Джона Сайсели Фотрел
около полудня завтракала в Шефтон Холле. Она едва
притронулась к грубой зимней пище, так как на душе у нее
было неспокойно. ее разлучили с любимым человеком, потому
что он был накануне разорения, а ее отец отправился в
путешествие, и она скорее догадывалась, чем знала, что оно
было очень опасным. Молодая девушка, без друзей поблизости,
в большом старом зале чувствовала себя покинутой. Сидя в
этой огромной комнате, она вспоминала, до какой степени все
было иным в годы ее детства, пока какая-то заразная болезнь,
название и происхождение которой ей не было известно, не
унесла ее мать, двух братьев и сестру -- всех в одну неделю,
не тронув только ее. Тогда в доме звучали веселые голоса, а
теперь воцарилась тишина; и она одна, с нею только ее
спаниель1.

(*1)Спаниель -- порода длинношерстых охотничьих собак.

Кроме того, большая часть челяди на повозках, нагруженных
годовым запасом шерсти, которую отец берег до того момента,
когда цены на нее вздорожали. И по такому глубокому снегу
они вернуться не раньше чем через неделю, а то и позже.

О! Тревога, как зимние облака, давила ее сердце, и она, хотя
была молода и красива, почти жалела о том, что не умерла
тогда со своими братьями и не обрела наконец покой.

Чтобы подбодрить себя, она отпила из кубка пряного эля,
поставленного около нее слугой и накрытого салфеткой, и била
рада, что он согрел и немного успокоил ее. Как раз в эту
минуту отворилась дверь и вошла ее кормилица, миссис Стоуэр.
Она была красавицей в расцвете лет; ее мужа и ребенка унесла
лихорадка, когда ей не было еще и девятнадцати, после чего
ее привезли в Холл, чтобы нянчить Сайсели ибо мать девочки
была очень больна после родов. Эмили была высокой и смуглой,
свои черные сверкающие глаза она унаследовала от отца,
испанца благородного происхождения; ходили слухи, что в
жилах ее матери текла цыганская кровь.

Во всем мире Эмлин Стоуэр любила только двоих людей: свою
воспитанницу Сайсели да одного друга детства, некоего Томаса
Болла, теперь брата-мирянина1, скотника при аббатстве.
Рассказывали, что в ранней юности он ухаживал за ней и она
не противилась этому, но, когда трагически погибли ее
родители, она, повинуясь воле опекуна, бывшего блосхолмского
настоятеля, вышла замуж против своего желания; Томас же
облекся в одежды брата-мирянина, так как был йоменом2 из
хорошей семьи, хотя и малообразованным.

(*1)Брат-мирянин -- светское лицо, находящееся на службе в
монастыре.
(*2)Йомены -- средние и зажиточные крестьяне в Англии в XIV
-- XVIII веках.

Сайсели почувствовала в поведении кормилицы нечто странное,
предвещавшее беду. Та остановилась около двери, повертела
задвижку, чего никогда раньше не делала, потом повернулась
и, выпрямившись, встала прямо против Сайсели, как картина в
раме.

-- Что случилась няня? -- спросила Сайсели дрожащим голосом.
-- Судя по твоему виду, у тебя есть новости.

Эмлин Стоуэр прошла вперед, оперлась рукой о дубовый стол и
ответила:

-- Вести недобрые, если это правда. Будь готова, моя голубка!

-- Скорее, Эмлин,-- тяжело дыша спросила Сайсели. -- Кто
погиб? Кристофер?

Эмлин покачала головой, и Сайсели с облегчением вздохнула,
добавив:

-- Тогда кто же?

-- Ах, дорогая, ты теперь сирота.

Голова девушки склонилась на грудь. Потом она подняла ее и
спросила:

-- Кто сказал тебе? Скажи мне всю правду, или я умру.

-- Мой друг, -- имеющий связь с аббатством; не спрашивая его
имени.

-- Я его знаю, Эмлин. Томас Болл,-- прошептала в ответ
Сайсели.

-- Мой друг,-- повторила высокая смуглая женщина,--
рассказал мне, что сэр Джон Фотрел, наш господин, был
убит бандой вооруженных людей и он сам убил двоих.

-- Из аббатства? -- спросила Сайсели так же шепотом.

-- Кто знает? Я думаю, ими. Говорят, что стрела в его горле
была как раз такой, какие они там делают. Джефри Стоукса
преследовали, но он спасся бегством на каком-то тотчас же
отплывшем корабле.

-- Смерть ему за это, трусу! -- воскликнула Сайсели.

-- Не вини его пока. Он встретил другого моего друга и
просил передать: он уехал, повинуясь последней воле своего
хозяина; он слишком много видел, и для него бродить в
окрестностях значило идти на верную смерть; но если он будет
жив, то вернется с документами из-за моря, когда наступят
лучшие времена. Он просит, чтобы вы в нем не сомневались.

-- Документы? Какие документы, Эмлин?

Та пожала плечами.

-- Откуда мне знать? Наверное, те, которые ваш оте