Я не всегда пою в четыре,
                       Могу я петь и в два, и в три.

2

                         Девять родинок прелестных
                         Поцелуями считаю,
                         И, считая, я читаю
                         Тайну, слаще тайн небесных.
                         На щеках, на милой шее,
                         У груди, где сердце бьется...
                         От лобзаний не сотрется
                         То, что мускуса темнее.
                         Так, по лестнице небесной,
                         Четки нег перебирая,
                         Я дверей достигну рая
                         Красоты твоей чудесной.
                         Та ли родинка восьмая
                         Мне милей всего на свете,
                         Слаще тени в теплом лете
                         И милей, чем ветер мая.
                         А дойду я до девятой -
                         Тут уж больше не считаю...
                         Только таю, таю, таю,
                         Нежным пламенем объятый.

3

                        Ты ходишь в куртке зеленой,
                        Отвечаешь на всякий зов,
                        Но мой взор неясно-влюбленный
                        На тебя обратиться готов.
                        Напрасно и глупо ревную,
                        Следя улыбку и взгляд,
                        И волнует душу тупую
                        Знакомый и легкий яд.
                        Я тебя никогда не встречу,
                        А может быть, встречу опять...
                        И зачем я тебя замечу,
                        Тебе будет трудно понять.

4

                        Кому любви огонь знаком,
                        Те понимают,
                        Как лепесток за лепестком
                        Томительно влюбленным ртом
                        Срывают.

                        И сочной, белой розы яд
                        Впиваем сладко,
                        И щеки пламенем горят...
                        Туманит нежно близкий взгляд
                        Догадка.
                        Еще, еще последний раз

                        Не розу, губы!..
                        Игра причудливых проказ
                        И трепет томно-темных глаз
                        Мне любы.

5

                       В грустном и бледном гриме
                       Играет слепой Пьеро.
                       Не правда ли, лишь в пантомиме
                       Ты слеп, белокурый Пьеро?
                          Тебе не другие сказали,
                          Что теперь я пленен тобой,
                          Что, сидя в потухшем зале,
                          Слежу за одним тобой.
                       Ты видишь слепыми глазами
                       Мои не слепые глаза,
                       И взгляды, взгляды меж нами -
                       Как стрелы из глаз в глаза.
                          Ты знаешь: ничто не вечно,
                          Зачем же плачет твой рот?
                          А я бы хотел бесконечно
                          Целовать этот алый рот.
                       О будущем я не гадаю -
                       Все проходит, грустный Пьеро.
                       А теперь люблю и мечтаю
                       О тебе, белокурый Пьеро.

6

                         Свежим утром рано-рано
                         Бросил взор я на рябину: -
                         О, запекшаяся рана!

                         Мальчик, выбрав хворостину,
                         Пурпур ягод наземь бросит, -
                         А куда я сердце кину?

                         Осень ясность дней приносит,
                         Просквозили леса чащи.
                         Сердце радости не просит.

                         Все упорнее, все чаще
                         Прилетает призрак смерти,
                         Что любви и жизни слаще.

                         О, не верьте, о, не верьте,
                         Этим призрачным наветом
                         Грусть осеннюю умерьте.

                         Возвратится солнце с летом,
                         Зацветет опять рябина,
                         Жар придет с веселым светом.

                         Для кого моя терцина,
                         Тот не знает, тот не спросит,
                         А найдется хворостина -
                         Пурпур ягод наземь сбросит.

7

                                            Н. А. Зноско-Боровской

                         Я знаю, ты любишь другую,
                         Другою сердце полно,
                         Зачем же не плачу, тоскуя,
                         Как будто мне все равно?
                         Тоскую, тоскую, тоскую,
                         Но будет, что суждено:
                         Все равно ты любишь другую
                         И ею сердце полно.

                            Мой милый, молю, на мгновенье
                            Представь, будто я - она.
                            Излей на меня волненье,
                            Каким твоя грудь полна.
                            Забудусь сладким забвеньем,
                            Что любовь у нас одна,
                            Что одним, одним волненьем
                            Моя грудь и твоя полна.

                         Ты шепчешь имя чужое,
                         Но видишь мои глаза...
                         Я страданье глубоко скрою,
                         На глазах не блестит слеза.
                         Прошумит, прошумит весною,
                         Молодою весной гроза -
                         И встретят меня не чужою
                         Твои не чужие глаза.

1912-1913


IV

277-285. ОТДЫХ

1

                       Бывают странными пророками
                       Поэты иногда...
                       Косноязычными намеками
                       То накликается,
                       То отвращается
                       Грядущая беда.

                       Самим неведомо, что сказано,
                       Какой иерогл_и_ф.
                       Вдруг то, что цепью крепкой связано,
                       То разлетается,
                       То разражается,
                       Сердца испепелив...

                       Мы строим призрачные здания,
                       Чертим чужой чертеж,
                       Но вдруг плотину рвут страдания,
                       И разбиваются,
                       И расстилаются...
                       Куда от них уйдешь?

                       Чем старше мы, тем осторожнее
                       В грядущее глядим.
                       Страшны опасности дорожные,
                       И в дни субботние
                       Все беззаботнее
                       Немеет нелюдим.

2

                   Зачем те чувства, что чище кристалла,
                   Темнить лукавством ненужной игры?
                   Скрываться время еще не настало,
                   Минуты счастья просты и добры.
                   Любить так чисто, как Богу молиться,
                   Любить так смело, как птице летать.
                   Зачем к пустому роману стремиться,
                   Когда нам свыше дана благодать?

3

                     Как сладко дать словам размеренным
                     Любовный яд и острие!
                     Но слаще быть вполне уверенным,
                     Что ваше сердце - вновь мое.
                     Я знаю тайно, вне сомнения,
                     Что неизбежен странный путь,
                     Зачем же смутное волнение
                     Безверную тревожит грудь?
                     Мне все равно: позор, победа ли, -
                     Я все благословлю, пока
                     Уста любимые не предали
                     И не отдернулась рука.

4

                    Дни мои - облака заката...
                    Легок, ал златокрылый ряд...
                    Свет же их от твоих объятий,
                    Близко ты - и зарей горят.
                       Скрылся свет - и потухли груды
                       Хмурых туч, как свинцовый груз,
                       Нет тебя - и весь мир - безлюдье,
                       Тяжек гнет ненавистных уз.

5

                         Какие дни и вечера!
                         Еще зеленый лист не вянет,
                         Еще веселая игра
                         В луга и рощи сладко тянет.
                         Но свежесть белых облаков,
                         Отчетливость далеких линий
                         Нам говорит: "Порог готов
                         Для осени златисто-синей!"
                         Гляжу в кисейное окно
                         На палевый узор заката
                         И терпеливо так давно
                         Обещанного жду возврата.
                         И память сердца так светла,
                         Печаль не кажется печальной,
                         Как будто осень принесла
                         С собою перстень обручальный.
                         И раньше, чем кудрявый вяз,
                         Подернут златом, покраснеет,
                         (Я верю) вновь увидит Вас,
                         Кто любит, помнит, пламенеет!

6

                      Я не любовью грешен, люди,
                      Перед любовью грешен я,
                      Как тот, кто слышал весть о чуде
                      И сам пошел к навозной груде
                      Зарыть жемчужину огня.
                      Как тот, кто таял в свете новом
                      И сам, играя и смеясь,
                      Не веря сладостным оковам,
                      Высоким называет словом
                      Собачек уличную связь.
                      О, радость! в третий раз сегодня
                      Мне жизнь надежна и светла.
                      С ладьи небес спустились сходни,
                      И нежная рука Господня
                      Меня от бездны отвела.

7

                        Не называй любви забвеньем,
                        Но вещей памятью зови,
                        Учась по преходящим звеньям
                        Бессмертию одной любви.
                        Пускай мы искры, знаем, знаем:
                        Святая головня жива!
                        И, повторяя, понимаем,
                        Яснее прежние слова.
                        И каждым новым поворотом
                        Мы утверждаем ту же власть,
                        Не преданы пустым заботам
                        Во искушение не впасть.
                        Узнав обманчивость падений,
                        Стучусь я снова в ту же дверь,
                        И огненный крылатый гений
                        Родней и ближе мне теперь.

8

                      Судьба, ты видишь: сплю без снов
                      И сон глубок.
                      По самой смутной из основ
                      Снует челнок.
                      И ткет, и ткет в пустой тени -
                      Узора нет.
                      Ты нити длинной не тяни,
                      О лунный свет!
                      Во власти влажной я луны,
                      Но я не твой:
                      Мне ближе - солнце, валуны
                      И ветра вой.
                      Сиявший позабыл меня,
                      Но он придет, -
                      Сухая солнечность огня
                      Меня зовет.
                      Затку я пламенный узор
                      (Недолго ждать),
                      Когда вернется прежний взор
                      И благодать!

9

                                              Е. А. Нагродской

                   Мне снился сон: в глухих лугах иду я,
                   Надвинута повязка до бровей,
                   Но сквозь нее я вижу, не колдуя:
                   Растет трава, ромашка и шалфей,
                   (А сердце бьется все живей, живей),
                   И вдруг, как Буонаротова Сивилла,
                   Предстала вещая царица Фей
                   Тому, кого повязка не томила.

                   Недвижно царственная, как статуя,
                   Она держала, как двойной трофей,
                   Два зеркала и ими, негодуя,
                   Грозила мне; на том, что поправей,
                   Искусства знак, природы - тот левей,
                   Но, как в гербе склоненные стропила,
                   Вязалися тончайшей из цепей
                   Для тех, кого повязка не томила.

                   Затрепетал, как будто был во льду я
                   Иль как челнок, забытый средь зыбей,
                   А им играет буря, хмуро дуя.
                   Жена ко мне: "Напрасный страх развей,
                   Смотри сюда, учись и разумей,
                   Что мудрость в зеркалах изобразила.
                   Обретено кормило средь морей
                   Тому, кого повязка утомила!"

                   "О, Фея, рассказал мне соловей,
                   Чье имя зеркала соединило!
                   И свято имя это (ну, убей!)
                   Тому, кого повязка не томила".

1912-1913


V

286-289. НОЧНЫЕ РАЗГОВОРЫ

                                          Посвящается Юр. Юркуну

1

                       Вы думаете, я влюбленный поэт?
                       Я не более как географ...
                       Географ такой страны,
                       которую каждый день открываешь
                       и которая чем известнее,
                       тем неожиданнее и прелестнее.
                       Я не говорю,
                       что эта страна - ваша душа,
                       (еще Верлен сравнивал душу с пейзажем),
                       но она похожа на вашу душу.
                       Там нет моря, лесов и альп,
                       там озера и реки
                       (славянские, не русские реки)
                       с веселыми берегами
                       и грустными песнями,
                       белыми облаками на небе;
                       там всегда апрель,
                       солнце и ветер,
                       паруса и колодцы
                       и стая журавлей в синеве;
                       там есть грустные,
                       но не мрачные места,
                       и похоже,
                       будто когда-то
                       беспечная и светлая страна
                       была растоптана
                       конями врагов,
                       тяжелыми колесами повозок
                       и теперь вспоминает порою
                       зарницы пожаров;
                       там есть дороги,
                       обсаженные березами,
                       и замки,
                       где ликовали мазурки,
                       выгнанные к шинкам;
                       там вы узнаете жалость,
                       и негу,
                       и короткую буйность,
                       словно весенний ливень;
                       малиновки аукаются с девушкой,
                       а Дева Мария
                       взирает с острых ворот.
                       Но я и другой географ,
                       не только души.
                       Я не Колумб, не Пржевальский,
                       влюбленные в неизвестность,
                       обреченные кочевники, -
                       чем больше я знаю,
                       тем более удивляюсь,
                       нахожу и люблю.
                       О, янтарная роза,
                       розовый янтарь,
                       топазы,
                       амбра, смешанная с медом,
                       пурпуром слегка подкрашенная,
                       монтраше и шабли,
                       смирнский берег
                       розовым вечером,
                       нежно-круглые холмы
                       над сумраком сладких долин,
                       древний и вечный рай!
                       Но тише...
                       и географу не позволено
                       быть нескромным.

2

                        Похожа ли моя любовь
                        на первую или на последнюю,
                        я не знаю,
                        я знаю только,
                        что иначе не может быть.
                        Разве Венерина звезда
                        может не восходить,
                        хотя не видная,
                        за тучей,
                        каждый вечер?
                        Разве хвост Юнониной птицы,
                        хотя бы сложенный,
                        не носит на себе
                        все изумруды и сафиры Востока?
                        Моя любовь - проста и доверчива,
                        она неизбежна и потому спокойна.
                        Она не даст
                        тайных свиданий, лестниц и фонарей,
                        серенад и беглых разговоров на бале,
                        она чужда намеков и масок,
                        почти безмолвна;
                        она соединяет в себе
                        нежность брата,
                        верность друга
                        и страстность любовника, -
                        каким же языком ей говорить?
                        Поэтому она молчит.
                        Она не романтична,
                        лишена милых прикрас,
                        прелестных побрякушек,
                        она бедна в своем богатстве,
                        потому что она полна.
                        Я знаю,
                        что это - не любовь юноши,
                        но ребенка - мужа
                        (может быть, старца).
                        Это так просто,
                        так мало,
                        (может быть - скучно?),
                        но это - весь я.
                        Разве можно хвалить человека
                        за то, что он дышит,
                        движется, смотрит?
                        От другой любви мне осталась
                        черная ревность,
                        но она бессильна,
                        когда я знаю,
                        что ничто -
                        ни она,
                        ни даже Вы сами -
                        не может нас разделить.
                        Это так просто,
                        как пить, когда жаждешь,
                        не правда ли?

3

                     Бывают мгновенья,
                     когда не требуешь последних ласк,
                     а радостно сидеть,
                     обнявшись крепко,
                     крепко прижавшись друг к другу.
                     И тогда все равно,
                     что будет,
                     что исполнится,
                     что не удастся.
                     Сердце
                     (не дрянное, прямое, родное мужское сердце)
                     близко бьется,
                     так успокоительно,
                     так надежно,
                     как тиканье часов в темноте,
                     и говорит:
                     "Все хорошо,
                     все спокойно,
                     все стоит на своем месте".
                     Твои руки и грудь
                     нежны, оттого что молоды,
                     но сильны и надежны;