предисловии к "Назад,  к  Мафусаилу",  это  ее
универсальность. Люди должны собрать воедино религиозные легенды всего мира,
чтобы образовать цельный корпус художественной мудрости. Наука, искусство  и
религия - не враги друг другу, а различные формы выражения одного и того же.
Религия  должна  быть  одновременно  серьезной  и  общедоступной.  Шоу  даже
признает  научную  возможность  ясновидения.  Фактически,   если   отбросить
"феномены"  Блаватской  и  фокусы  с  восстанавливающимися   блюдечками,   в
теософской  доктрине  остается  очень  мало,  против   чего   Шоу   мог   бы
протестовать. Возможно, именно это позволило ему отнестись к обращению  Анни
Безант в теософию довольно снисходительно.
   Чтобы объяснить, казалось бы, невероятное  преображение  Анни  Безант  из
атеистки,  республиканки  и  социалистки   в   сторонницу   теократического,
иерархического, элитарного мира теософии,  один  комментатор  воспользовался
даже  юнговским  понятием  энантиодромии   -   перехода   явлений   в   свою
противоположность; впрочем, есть и менее экзотические  объяснения  {24}.  По
собственному ее признанию, миссис Безант созрела для теософии к 1889 г.  Она
уже знала к этому времени  труды  Синнетта  и  других  теософов,  а  позднее
заявляла, что убедилась в реальности спиритизма, ясновидения и  яснослышания
еще до того, как прочла "Тайную Доктрину", лишь утвердившую ее растущую веру
в духовный мир и снабдившую ее разумной основой.
   Нельзя отрицать, что  Анни  Безант  всегда  нуждалась  в  чем-то  (или  в
ком-то), чему можно верить. Ей было  необходимо  дело,  за  которое  следует
сражаться с миром, но не меньше  нужна  была  и  моральная  и  эмоциональная
поддержка. Мадам Блаватская обеспечила ей эту поддержку. Анни потеряла  отца
в возрасте пяти лет, а вскоре была разлучена и с обожаемой  матерью.  Миссис
Вуд умерла вскоре после ухода ее дочери от мистера Безанта, а несколько  лет
спустя Анни  лишилась  и  детей,  попавших  под  полную  опеку  отца.  Затем
последовал ряд трудных, несчастливых связей с мужчинами. И вот,  наконец,  в
лице мадам Блаватской Анни нашла старшую  подругу,  обладавшую  одновременно
чертами борца за великое дело и заботливой матери; женщину, которая, подобно
самой Анни, пожертвовала всем ради Истины;  которая  смогла  заменить  ей  в
эмоциональном отношении мать и отца, мужа и детей.
   Встретившись с  ЕПБ  на  Лэнсдаун-роуд  весной  1889  г.,  Анни  испытала
глубокое потрясение. Она  пришла  в  гости  к  Блаватской  со  своим  другом
Гербертом Берроузом, некоторое время оказывавшим на  Анни  сильное  влияние.
Прежде сотрудничавший с Безант  и  Брэдлоу  в  ходе  кампаний  за  различные
социальные реформы, Берроуз, как и  многие  его  современники,  обратился  к
религии. Это произошло с ним после смерти горячо любимой жены. В 1888 г.  он
вступил в Теософское Общество, побудив Анни последовать за ним. Возможно, он
сыграл  значительно  большую  роль  в   ее   обращении   к   теософии,   чем
"Эзотерический буддизм".
   В "Автобиографии" миссис Безант вспоминает,  что  хотя  мадам  Блаватская
говорила с  ними  энергично  и  увлеченно,  она  не  сказала  "ни  слова  об
оккультизме, ничего мистического" до того момента, пока гости не  поднялись,
чтобы распрощаться с ней. В этот момент  ЕПБ  пристально  взглянула  Анни  в
глаза и произнесла с "особой" интонацией: "О,  моя  дорогая  миссис  Безант,
если  бы  вы  только  стали  одной  из  нас!.."  {25}.  Это  был  мастерский
психологический ход.
   Когда Блаватская показала Анни отчет Ходжсона и попросила высказаться  на
его счет, Анни не только восхитилась откровенностью ЕПБ, но и с негодованием
оттолкнула этот отчет(1), - настолько она была убеждена  в  честности  своей
новой знакомой. И все же обращение в теософию потребовало  от  нее  огромной
---------------------------------------(1) А. Безант пишет, что прочитала  и
перечитала его еще раз. - См.,  напр.,  Анни  Безант.  Весна  1889,  Лондон,
Англия. - Оккультный  мир  Блаватской.  М.,  1996,  с.  419-420.  храбрости.
Пресса, давно уже подметившая, с какой легкостью Анни переключается с одного
дела на другое, просто возликовала. Кроме того, новая  вера  Анни  требовала
публичного отречения от самой знаменитой из ее прошлых кампаний - борьбы  за
контрацепцию. Кут Хуми был против контроля за  рождаемостью,  и  официальная
точка зрения Теософского Общества на этот вопрос гласила,  что  контрацепция
способствует животным страстям, препятствующим человеку подняться к  высшему
"я".
   Еще более досадной была реакция друзей Анни, особенно Брэдлоу и Шоу {26}.
Поначалу  миссис   Безант   оставалась   членом   исполнительного   комитета
Фабианского общества  и  даже  приняла  участие  в  Международном  конгрессе
рабочих, состоявшемся в Париже в  1889  г.,  пропустив,  впрочем,  несколько
собраний, чтобы навестить Блаватскую, отдыхавшую  неподалеку,  в  Фонтенбло.
Шоу, как обычно, отреагировал двойственно, посмеявшись над Анни и  в  то  же
время  посочувствов  ей.  Эта  двойственность  вполне  объяснима,   учитывая
духовные взгляды, развившиеся  у  него  позднее.  Однако  непонятно,  почему
позднее Шоу настаивал, что экземпляр "Тайной доктрины", так резко изменивший
жизнь Анни, послал ей именно он,  а  не  Стед.  Некоторое  время  Шоу  также
посещал лекции по теософии, проводившиеся в доме миссис Безант. Возможно, он
был собственником в большей степени, чем сам хотел думать; а может быть, его
привлекала идея изменения  будущего  Теософского  Общества  одним  случайным
поступком.  Брэдлоу  оказался  менее  снисходительным.   Он   был   потрясен
теософским обращением Анни, и хотя после его смерти в  1891  г.  его  старая
подруга писала о нем с симпатией, эта симпатия относилась к прошлому.
 
 
   Если  Брэдлоу  было  неприятно,  что  Анни  поддалась  ЕПБ,  то   ученики
Блаватской,  напротив,  возмущались   влиянием   миссис   Безант   на   свою
учительницу, которая  стала  регулярно  обращаться  к  Анни  за  советами  и
поддержкой {27}. Знаменитая неофитка вскоре стала ежедневно посещать дом  на
Лэнсдаун-роуд и превратилась в ближайшую сподвижницу ЕПБ. Слухи о лесбийской
любви между ними совершенно необоснованны (обе они с недоверием относились к
сексу), но отношения Блаватской и Безант были очень тесными. Анни обратилась
к теософской работе со всей присущей ей энергией и энтузиазмом.  Вскоре  она
стала вторым редактором "Люцифера" и президентом Ложи Блаватской.  Незадолго
до этого, в гостях у Блаватской в Фонтенбло, ее  посетило  видение  Учителя,
хотя, как и Йитс, на этом этапе своего теософского  служения  миссис  Безант
была склонна считать Учителей порождениями индивидуальной психической  силы,
а  не  реальными  существами.  Кроме  того,  Анни   сделала   свой   дом   в
Сент-Джонс-Вуд   филиалом   лондонского    штаба    Теософского    Общества,
распорядившись пристроить к нему просторную  и  соответственно  обставленную
"Оккультную комнату". В июле 1890 г. ЕПБ покинула квартиру по  Лэнсдаун-роуд
и поселилась вместе с Анни в доме 19 по  Эвенью-роуд,  который  вскоре  стал
теософским центром деятельности в Лондоне.
   Тем временем Блаватская активизировала свою деятельность на  Западе.  Она
вознамерилась взять в свои руки полный контроль над теософией на Западе, и к
этой цели было два пути. Прежде всего, в  1889  г.  ЕПБ  убедила  полковника
согласиться на открытие Эзотерической школы, которая стала закрытой  группой
внутри Теософского Общества, доступ в которую  получали  только  продвинутые
ученики,  находившиеся  под  непосредственным  руководством   ЕПБ.   Олькотт
спокойно смирился с существованием Эзотерической  школы,  не  представлявшей
угрозы его административной власти. Однако, когда в июле 1890 г.  Британский
филиал Общества назначил ЕПБ президентом над  европейскими  ложами,  Олькотт
наложил вето на решение Британского филиала. В ответ  Блаватская  пригрозила
уйти в отставку и выйти из Общества.  Олькотт  отреагировал  предложением  о
своей отставке. ЕПБ прекрасно понимала, что такой шаг расколет все  Общество
на две враждебные партии. Рискованная стратегия Олькотта до поры до  времени
оказалась успешной. Бывшие друзья пошли на компромисс:  Олькотт  остался  на
своем месте со всеми  полномочиями,  однако  предоставил  большую  автономию
национальным филиалам и Эзотерической школе. Но мир продлился недолго. Через
несколько месяцев, 8 мая 1891 г., когда Анни ездила с лекциями  по  Америке,
ЕПБ умерла в Лондоне. И после ее смерти началась жестокая борьба  за  власть
между Олькоттом и его бывшим помощником Уильямом Куаном Джаджем {28}.
   Джадж был одним из "отцов-основателей" Теософского Общества. Он остался в
Америке, когда Блаватская и Олькотт  отправились  в  Индию.  Он  организовал
Американский филиал, посвятив ему множество времени  и  усилий.  Численность
членов его филиала постоянно росла  (к  моменту  его  смерти  в  1896  г.  в
Американском филиале насчитывалось около шести тысяч  человек),  и  в  конце
концов Джадж устал от подчиненной роли и решился  объявить  войну  Олькотту.
Как  мы  уже  видели,  принципы  организации  Общества   не   препятствовали
возникновению подобных конфликтов: как только Олькотт  доверил  национальным
филиалам  большие  полномочия,  конфликты  стали   неизбежны.   Теоретически
Теософское Общество до сих управлялось  президентским  советом  во  главе  с
Олькоттом. Но фактически власть все очевидней переходила в руки национальных
отделений, влиятельность которых зависела от численности и соответственно от
величины  взносов.  Олькотт  был  полновластным  хозяином   в   Адьяре,   но
Британский, Американский и Азиатский филиалы шли  своими  путями.  Президент
Теософского Общества правил в Индии и на Цейлоне, Блаватская - в Лондоне,  а
Джадж - в Америке. Кроме того, позиции Олькотта ослабились в 1888  г.  после
назначения Джаджа вице-президентом всего Общества.  Если  бы  с  полковником
что-нибудь случилось, Джадж автоматически занял бы его место.
   После  смерти  Блаватской   Джадж   располагал   сильной   финансовой   и
политической властью. Американский филиал  был  самым  богатым  среди  всех;
кроме  того,  журнал  этого  филиала  "Путь"   пользовался   самой   большой
популярностью из всех теософских изданий. Джадж представлял себя "хранителем
духа Блаватской" в противоположность  педантичному  полковнику,  отдававшему
все силы организации и администрированию. Джадж  намекал  на  то,  что  сама
Блаватская бунтовала  против  подобного  корпоратизма,  удушавшего  духовную
миссию Теософского Общества и уводившего  в  сторону  от  изначальных  целей
теософии. Тем самым Джадж проводил грань между ролью ЕПБ как "духа-водителя"
Общества и низменной  административной  функцией  Олькотта.  Это  сравнение,
недооценивающее решающую роль Олькотта в ранние дни существования  Общества,
было частью процесса канонизации Блаватской, начавшегося после ее смерти. На
него будут ссылаться в последующие годы лидеры различных разрозненных групп.
Все малоприятные черты ЕПБ вскоре будут забыты и  заменены  образом  Великой
матери и вдохновенного Учителя, сам образ которой придает смысл  Теософскому
Обществу. Наследие ЕПБ станет основой Общества.
   Кроме того, Джадж завоевал поддержку Анни Безант: во время ее путешествия
по Америке они стали большими друзьями. Вернувшись в Лондон в конце мая 1891
г. и узнав, что ЕПБ завещала  ей  возглавить  Эзотерическую  школу,  Анни  с
готовностью  прислушалась  к  критике,  которую  Джадж  обрушил  на   голову
Олькотта. Незадолго  до  того  Блаватская  создала  своего  рода  внутренний
кабинет из числа членов Совета Эзотерической школы, Внешней Главой  которого
была сама ЕПБ, а Внутренними Главами - Махатмы. Выбранный  Блаватской  Совет
Эзотерической школы состоял из самых влиятельных фигур  Общества.  Он  часто
конфликтовал  с  национальными  советами  и  Верховным  Советом  Теософского
Общества. Джадж  предложил  Анни  распустить  Совет  Эзотерической  школы  и
объявить себя и его Внешними Главами, сосредоточив всю власть в своих  руках
(с расчетом на  то,  что  в  конечном  счете  он  останется  один  во  главе
Общества).
   Олькотт, которому все  это,  естественно,  не  понравилось,  тоже  принял
достаточно остроумное решение.  Несколькими  годами  ранее  Синнетт  и  Хьюм
убедили  Блаватскую  в  минуту   слабости   подписать   ордер,   назначающий
президента. Олькотт,  вскоре  вернувшийся  в  Адьяр  из  своих  путешествий,
заставил ее аннулировать этот ордер. Возможно, это сомнительное происшествие
и послужило основной причиной, по которой ЕПБ пришлось уехать  из  Индии.  И
теперь, после ее смерти, полковник не собирался слагать  полномочия  (а  тем
более передавать их Джаджу), несмотря на то что Учителя,  по-видимому,  были
против  него,  поскольку  стали  появляться  письма  от  Старших  Братьев  в
поддержку Джаджа, который претендовал на прямой доступ к ним.  Одна  записка
такого рода, скрепленная личной печатью Учителя Мории, даже появилась  среди
личных бумаг Анни. Б ней говорилось:  "План  Джаджа  верен".  Поначалу  Анни
приняла сторону Джаджа. Ее так  впечатлили  эти  послания,  что  она  совсем
потеряла голову. 30 августа 1891  г.,  во  время  своей  прощальной  речи  в
Национальном Секулярном  Обществе,  миссис  Безант  в  присутствии  Олькотта
объявила, что ЕПБ до сих пор передает письма с того света.
   Однако у Олькотта были  свои  соображения  на  этот  счет.  Помчавшись  в
Лондон, чтобы завоевать поддержку Анни прежде, чем Джадж успеет окончательно
настроить  ее  против  него,   полковник   намеревался   разоблачить   главу
Американского  филиала.  Во-первых,   раньше   Джадж   неоднократно   просил
полковника помочь ему связаться с Учителями. Как же  случилось,  что  теперь
ему удалось добиться  этого  самостоятельно?  Более  того,  "печать  Учителя
Мория" Олькотт сам изготовил в Пенджабе в 1883 г. и  подарил  Блаватской,  а
несколько лет спустя она таинственно исчезла.  Под  угрозой  раскрытия  этих
неоспоримых улик мошенничества Олькотт  потребовал,  чтобы  Джадж  прекратил
свою кампанию. Джадж в ответ пригрозил отрезать организацию от  американских
фондов. Кроме того, он намекнул, что если Олькотт поднимет вопрос о  письмах
Джаджа, члены Общества могут быть шокированы истинным происхождением  печати
Учителя Мории, которую они - с молчаливого согласия Олькотта - принимали  за
подлинную.
   Скандал разгорался, достигнув полного абсурда, когда Джадж убедил Анни  в
том, что Олькотт намерен отравить ее. Тогда в январе 1892 г. Джадж и  Безант
попытались уговорить Олькотта уйти в отставку, то есть сделать шаг,  который
принес бы Джаджу пост президента. Учитель Мория написал  Олькотту  письмо  с
требованием сохранить за собой этот пост, а Учитель  Кут  Хуми  обратился  к
Джаджу, поддерживая его в борьбе с полковником. Олькотта обвинили в порочных
связях, и в конце концов он сперва отказался от поста  президента  в  пользу
Джаджа, а затем аннулировал  свою  отставку.  Европейский  филиал  пригласил
Джаджа  на  пост  главы  Общества,  но  также  пореко124  мендовал  Олькотту
оставаться в своей должности. Анни долго колебалась между двумя соперниками,
но наконец, после приезда в Индию в ноябре 1893 г., отвернулась  от  Джаджа,
убедившись, что Олькотт прав. После  этого  она  стала  преследовать  Джаджа
обвинениями в шарлатанстве и подлоге и убедила Олькотта созвать  юридический
комитет Общества, чтобы возбудить дело против Джаджа.
   Олькотт еще раз приехал в Лондон в июле в 1894 г., чтобы созвать комитет.
Однако члены комитета решили не возбуждать дело на том основании, что  Джадж
действовал как частное лицо (т.е. не от лица главы Американского филиала) и,
следовательно, не подпадает под юрисдикцию  Общества.  Более  того,  комитет
заявил, что оснований для обвинения  нет,  поскольку  вера  в  существование
Учителей - личное дело каждого, а не часть  доктрины  Теософского  Общества.
Стремясь ко всеобщему примирению,  Олькотт  согласился  с  этим  заявлением,
прибавив, что Джадж может вернуться к временно приостановленному  исполнению
обязанностей  вице-президента.  Следствием  этого  решения  стала   комичная
ситуация: было поставлено под сомнение само существование Братства Учителей,
на откровениях которого покоилось  Теософское  Общество.  Как  заметил  один
остряк-журналист, "каждый теософ отныне мог в  свое  удовольствие  рассылать
приятелям письма от Махатм, и  ни  один  теософ  не  смел  усомниться  в  их
подлинности"  {29}.  Такая  ситуация  в  корне   противоречила   изначальной
установке Общества на объективность.
   Весь  этот  скандал  был  настоящим  подарком  прессе  -  тем  более  что
повелительные послания, в подделке которых Безант  теперь  обвиняла  Джаджа,
были использованы ею самой на  лекции  1891  г.  в  Национальном  Секулярном
Обществе как свидетельство посмертных сообщений от  Блаватской.  Недовольные
члены Теософского Общества, разгневанные  кто  на  Безант,  кто  на  Джаджа,
сообщали  журналистам  пикантные  подробности,  а  "Вестминстерская  газета"
опубликовала серию статей под заглавием "Слишком разоблаченная Изида".  Стед
защищал Анни, а Джадж  защищался  сам,  но  волну  издевательских  статей  и
сатирических карикатур уже невозможно было остановить.
   Так  обнаружилась  ахиллесова  пята   в   организации   Общества:   слабо
скрепленная  туманнейшими  социальными  и   духовными   идеалами,   теософия
оказалась полем ожесточенных личных сражений, замаскированных под оккультные
поиски.  В  годы  после  смерти   Блаватской   Теософское   Общество   будет
претерпевать все новые и новые расколы, его лидеры будут то и дело  обвинять
друг друга в мошенничестве, а затем  снимать  свои  обвинения.  Этот  абсурд
достигнет своей кульминации, когда  Анни  попытается  наладить  отношения  с
Джаджем, смягчив форму обвинения до "облечения в  неадекватную  материальную
форму подлинно принятых сообщений" {30}. Эта уступка не принесла  пользы.  В
конечном итоге Безант и  Джадж  торжественно  изгнали  друг  друга  с  поста
руководителя Эзотерической школы.
 
 
 
   Глава 6
   ВТОРОЕ ПОКОЛЕНИЕ
 
   Каковы бы ни были теософские основания для смены курса Анни Безант, за ее
разрывом с Джаджем и союзом с  Олькоттом  стояли  серьезные  причины.  Джадж
советовал ей не ездить в Индию, но первый визит Анни в эту страну в 1893  г.
стал для нее настоящим откровением и началом  большого  дела,  которому  она
посвятила всю оставшуюся жизнь. В страданиях индийского народа и  в  величии
его древней культуры миссис Безант наконец  увидела  цель,  достойную  самых
высоких устремлений. Уверенность  Анни  в  том,  что  ей  удастся  с  честью
осуществить свое служение, подкрепилась приемом, который ей оказали в Индии.
В середине ноября  она  приехала  в  Коломбо,  где  ее  встретил  Олькотт  с
внушительной  свитой,  состоявшей  из   буддистов   и   крупных   британских
должностных лиц.  Путешествие  миссис  Безант  по  субконтиненту  напоминало
королевский кортеж. Вслед за 18-м съездом Теософского Общества, прошедшим  в
Мадрасе после Рождества, Олькотт устроил своей гостье экскурсию по индийским
теософским ложам, где Анни выступила  с  многочисленными  речами,  превратив
свое путешествие в настоящий лекционный тур: ее  аудитория  достигала  шести
тысяч человек - цифра, сравнимая с численностью всего Американского  филиала
Общества. Такой роскошный прием пробудил в миссис Безант  все  миссионерское
рвение, которое она некогда посвящала  мирским  проблемам  контрацепции  или
школьной реформе.
   Однако  по  иронии   судьбы   ее   популярность   покоилась   на   ложных
представлениях, общих для  Анни  и  большинства  ее  публики,  а  именно  на
неумении провести грань между индуизмом и индийским национализмом. Проповедь
духовного освобождения в терминах местной религии, которую предлагала миссис
Безант,  казалась  ее  слушателям  призывом  к   национально-освободительной
револ