есь расширение следует понимать не столько количественно, то есть
как  линейное  пространственное  расширение  всего  того,  что   оказывается
доступным  человеческому  воздействию,  сколько  качественно,  то  есть  как
последовательное проникновение субъекта  во  все  более  интимные  измерения
материальной действительности.
   Логическим пределом таким образом понятого развития  является  положение,
при котором без  исключения  весь  материальный  мир,  окружающий  человека,
окажется втянутым в его деятельность и как ее предмет, и как ее средство.
   Попробуем  распространить  эти  суждения  на  возможного  носителя  иного
разума. Что же получится в этом случае?
   Сегодня мы говорим, что практическая деятельность  субъекта  представляет
собой высшую форму движения материи. Сегодня же можно видеть и то,  что  эта
высшая форма осуществляет стремительную  и  неуклонную  экспансию,  поглощая
собой и подчиняя себе все другие, "низлежащие" формы движения. В  логическом
пределе  этой  тенденции  практическая  деятельность   разумного   существа,
вобравшая  в  себя  и  подчинившая  себе  все  формы  движения,  оказывается
единственно возможной формой развития материального мира.  Другими  словами,
начиная  с  какого-то  предела  развитие  материального   мира   оказывается
возможным только под эгидой субъекта.
   Таким образом, "естественным порядком"  окружающая  субъект  деятельности
природа может развиваться только до некоторого критического рубежа.  За  ним
теряется  в  сущности   всякое   различие   между   способом   существования
неодушевленной природы и формой самоосуществления разума. Полностью исчезает
всякое различие между всем  искусственно  созданным  и  естественно  данным.
(Вспомним выводы, полученные нами  в  первом  параграфе  -  ведь  формальный
анализ структурных составляющих материальной практики человека,  проделанный
здесь, приводит в точности к тому же.)
   Правда,  сегодня  предполагается,  что  достижение  такого  состояния   в
принципе невозможно.
   Эта невозможность непосредственно вытекает из постулируемой бесконечности
материального мира. В самом деле: при неограниченности его линейных размеров
никакая экспансия субъекта  так  никогда  и  не  сможет  исчерпать  все  его
определения. Но в точности то же можно сказать и о качественных "измерениях"
как Вселенной в целом, так и  всех  составляющих  ее  элементов.  Только  ли
Солярис при всей ограниченности его объемов не может быть сведен к  конечной
сумме  каких-то  понятных  всем  предикатов:  простая  физическая  масса   -
химическое  соединение  -  биологический  организм  -  разумное  существо  -
цивилизация  как   синтетический   субъект   интегрального   разума...   Что
предшествует этому ряду? Что венчает эту последовательность?.. Есть ли  хотя
бы какие-нибудь границы здесь? Или  до  конца  справедливо  утверждать,  что
качественная    неисчерпаемость    объективной    реальности    сродни    ее
пространственной бесконечности? Но если так, то и за пространственными, и за
качественными  границами,  сегодня  доступными  практической   деятельности,
всегда должно оставаться что-то  до  поры  абсолютно  запредельное  носителю
земного разума.  А  это,  в  свою  очередь,  означает,  что  различие  между
искусственно  созданным  и  естественно  данным  так  никогда  и  не   будет
преодолено.
   Однако вдумаемся.
   И  пространственная  бесконечность  материального  мира,  и  качественная
неисчерпаемость объективной реальности логически перекрываются вечностью  их
бытия. Меж тем, в вечности реализуется любая бесконечность. И если  так,  то
одна безначальность нашего мира должна означать собой, что кто-то другой уже
должен был исчерпать весь вкратце очерченный нами путь.
   Впрочем, и здесь можно возразить тем, что наша  Вселенная  не  так  уж  и
безначальна. Ведь по  сегодняшним  физическим  представлениям  начало  всему
кладет таинственный взрыв сжатой до размеров математической  точки  огромной
массы. Возраст Вселенной оценивается пусть и потрясающей любое  воображение,
но все же конечной величиной - пятнадцатью-двадцатью миллиардами лет.
   Но  утверждать,  что  этот  взрыв  и  в  самом  деле  представляет  собой
абсолютное начало всего материального,  нет  решительно  никаких  оснований.
Слова Гераклита о последовательно возгорающем и  затухающем  Космосе  вполне
уместны и в затрагиваемом здесь контексте. Поэтому куда правдоподобней  было
бы предположение о том, что этот первотолчок является началом лишь какого-то
очередного этапа в развитии вечно пульсирующей Вселенной. А это значит,  что
и сам он, в  конечном  счете,  может  оказаться  не  чем  иным,  как  прямым
воплощением импульса  Чьей-то  верховной  воли.  (Правда,  здесь  же  мудрец
говорил и о том, что наш мир не создан  никем  из  богов...  Но  ведь  и  мы
говорим отнюдь не о Нем...)
   Однако  следует  заметить,  что  справедливость  этого  вывода  не  может
вызывать сомнений только при том обязательном предположении, что время жизни
цивилизаций, в свою очередь, не ограничено решительно ничем.  Господствующие
же сегодня представления зачастую исходят именно из смертности  их  природы.
Но  что  дает  основание  для  таких  пессимистических  умозаключений?  Ведь
полагать время существования цивилизаций ограниченным  -  значит,  a  priori
полагать какой-то предел их развитию. Заметим к тому  же,  что  речь  должна
идти отнюдь не о  сроке  существования  какой-то  одной  цивилизации,  но  о
существовании  какого-то  абсолютного  предела  в  развитии  любой  из  них.
Поскольку же все они - суть порождение природы, то  ограничение  времени  их
существования  предстанет  как  априорное  положение   абсолютного   предела
развитию самой природы.
   Разумеется, это нонсенс: ведь для того, чтобы квалифицированно  судить  о
конечности природы, человеку нужно  выйти  за  ее  пределы.  Ясно,  что  это
касается не только линейных размеров материальной действительности, но и  ее
качественных характеристик. Между тем, человеческий  разум  далек  от  того,
чтобы объять собою всю природу. А следовательно, человеческий разум далек  и
от самой возможности квалифицированных суждений подобного рода.
   Таким образом, ограничение времени существования цивилизаций представляет
собой лишь никого ни к чему не обязывающую гипотезу. Больше  того:  гарантии
достоверности такой гипотезы весьма и  весьма  сомнительны,  ибо  она  прямо
противоречит постулату качественной бесконечности материального мира.
   Впрочем, не трудно разглядеть, что в  основе  ограничения  времени  жизни
цивилизаций лежит не что иное, как полное  отсутствие  явственно  различимых
следов их существования. Логика таких заключений,  вообще  говоря,  довольно
проста. Природа существует вечно, следовательно, разум мог зародиться в и  в
бесконечно далеком прошлом; за бесконечное же время  его  существования  его
развитие должно было бы достичь такого уровня, когда следы его  деятельности
бросались бы в глаза едва ли не повсюду. Поскольку же  следов  существования
иного разума нет, остается принять  либо  то,  что  никакого  разума,  кроме
нашего, вообще не существует, либо то, что  время  жизни  любой  цивилизации
ограничено какой-то предельной величиной.
   Конечно, отрицать возможность того, что иные формы жизни по тем или  иным
причинам должны погибать, то же было бы неразумным. Но мы говорим отнюдь  не
о возможности или невозможности такой гибели, но о строгой ее необходимости.
А вот для категорической обязательности смерти любой цивилизации у  нас  нет
решительно  никаких  оснований  (кроме,  повторимся,  отсутствия   явственно
различимых следов ее существования.)
   Между  тем,  полученные  выше   результаты   полностью   сохраняют   свою
справедливость даже при том условии, что выживает  всего  одна  единственная
цивилизация!
   Впрочем,  все  эти  результаты  вовсе  не  требуют  преодоления   чего-то
бесконечного. Да и время существования задолго до нас возникающих форм жизни
вовсе не требуется принимать  Бог  весть  каким  неограниченным,  достаточно
предположить его просто в меру большим.  Ведь  контекст  затрагиваемой  нами
темы совсем не требует подчинения субъекту разума всей материи в целом - для
сохранения необходимой строгости выводов вполне достаточно ограничить анализ
и незначительной частью материального мира. В первую  очередь  той,  которая
уже сегодня доступна нашему обозрению.
   Эта  часть  уже  по  определению  конечна,  и  значит,   ассимиляция   ее
гипотетической деятельностью гипотетического субъекта должна достигаться  за
конечное же время. Между тем, если  мы  вспомним  о  том,  что  человеческая
практика развивается отнюдь не  линейно,  но  по  какой-то  экспоненциальной
кривой, двадцать миллиардов лет, истекших "с начала  мира",  обнаружат  себя
вполне достаточными, для того  чтобы  опыт  искомого  носителя  разума  смог
вместить в себя многое из наблюдаемого нами...
   Сегодня в вопросе о существовании иного  разума  возможны  два  отправных
логических пункта. Это либо предположение того, что иной разум существует (в
обозримой нами сфере), либо предположение того, что мы абсолютно  одиноки  в
этой части Вселенной. (Возможно, правда, и промежуточное решение:  например,
заключение о том, что искомые цивилизации обитают в таких  умопомрачительных
далях, куда не проникают и наши телескопы.  Но  здесь  нас  интересуют  лишь
крайние точки зрения.)
   Мы видели, что  факты,  которыми  сегодня  располагает  наука  (а  полное
отсутствие каких бы то ни было свидетельств существования иных цивилизаций в
подконтрольной нам области - это именно факт), сами по себе не могут  внести
ясность в анализируемый предмет. Сами по себе они не говорят, да и не  могут
говорить решительно ни о чем. Однако если мы  в  качестве  рабочей  гипотезы
возьмем то или иное из крайних предположений, то они станут весьма и  весьма
красноречивыми.
   Вглядимся. Стоит только положить, что  никаких  цивилизаций  в  обозримом
нами  мире  нет,  как  полное  отсутствие  подтверждений  их   существования
превращается в убедительнейшее доказательство принимаемой гипотезы. Но стоит
предположить обратное - и это отсутствие свидетельств немедленно обратится в
доказательство совершенно противоположного. В  доказательство  существования
иного разума!
   Повторим: сознание человека привыкло к мысли  о  том,  что  свидетельства
существования  иного  разума  должны  быть  достаточно  очевидными.   Причем
очевидность  должна  основываться  едва  ли  не  на  кричащем  отличии  этих
свидетельств от всего,  с  точки  зрения  человека,  естественно-природного.
Именно поэтому человек и  предрасположен  к  поиску  явных  "странностей"  в
окружающем его мире, к поиску необъяснимых с  естественно-природных  позиций
"чудес".  Именно  поэтому  отсутствие   таких   "странностей"   в   природе,
объяснимость всех, поначалу таинственных, явлений с рациональных  позиций  и
воспринимается как прямое доказательство  тому,  что  в  обозримом  им  мире
единственным носителем разума является он сам.
   Наши же рассуждения показывают, что если иной разум  существует,  то  все
материальные проявления его активности должны  представать  перед  человеком
именно как естественно-природные феномены, но вовсе не как "чудеса".  А  это
значит,  что  уже  само  отсутствие  "чудес"   способно   служить   надежным
доказательством существования иных цивилизаций.
   Таким образом, как это ни парадоксально, именно полное  отсутствие  каких
бы то ни было свидетельств  может  быть  прямым  доказательством  того,  что
где-то рядом с человеком существует какой-то иной гораздо более  высокий  по
уровню своего развития разум. Ведь в этом случае сама природа предстает  как
естественная форма существования искомой цивилизации.
   Правда,  если  предположить,  что  обозримый  человеком   мир   на   деле
представляет  собой  форму  существования   какого-то   иного   разума,   то
получается, что человек, постигая "неразумную" природу, постигает совсем  не
то, что он думает. А  что  же  в  таком  случае  должна  представлять  собой
"естественная" природа? Ведь теперь уже  она  должна  оставаться  где-то  за
далекими пределами обозримой человеком реальности. И при  этом  представлять
собой нечто качественно отличное от того мира, в котором живет человек. Да и
сам он оказывается уже не порождением природы, но продуктом творчества иного
Субъекта. Но это заводит нас уж слишком далеко.
   Ведь в этом  случае  оказывается  возможным  существование  различных  по
уровню развития  цивилизаций,  в  своей  совокупности  напоминающих  русскую
матрешку. Так,  если  положить  нашу  цивилизацию  как  образование  первого
порядка, то более  высокая,  своей  деятельностью  порождающая  человеческий
разум, предстанет как  начало  второго  порядка.  За  ним  же  напрашивается
существование разума третьего уровня, который,  в  свою  очередь,  порождает
эту, надчеловеческую. И так далее - до бесконечности.
   Конечно, ничего невозможного и неправдоподобного в такой картине  нет  (в
самом деле, а почему  бы  объективной  реальности  и  не  уподобиться  такой
"матрешке"?), и все же она не убеждает. Не убеждает прежде всего потому, что
она далека от совершенства в чисто эстетическом плане.
   Другое дело, если  объединить  получаемый  здесь  вывод  с  результатами,
изложенными во втором параграфе. Тогда от этой  "матрешки"  не  останется  и
следа, ибо начало и конец разумной жизни замнутся друг на друга (разумеется,
с точки зрения человеческих представлений о развитии). В этом случае  высший
разум, полностью сливаясь с материей, уже не оставит места ни для  верховной
сущности  третьего  порядка,  ни  для  отодвигающейся  в  необозримые   дали
собственно "естественной" природы.
   Объединить же два эти результата не мешает ничто. В  настоящем  параграфе
мы рассматривали только линейную экспансию разума.  Между  тем,  само  собой
напрашивается и качественное его развитие,  возможное  направление  которого
было предметом анализа предыдущей. Так что объединение результатов не только
возможно,  но  и  просто  необходимо.   Синтез   же   сказанного,   устраняя
механистичность "матрешечной" структуры, делает ее и сложней и - интересней.
   Еще интересней картина мира  получается  в  том  случае,  если  Верховным
разумом,  творческий  импульс   которого   порождает   земную   цивилизацию,
оказывается цивилизация самого человека. Но об этом - ниже.
   Сейчас же подведем предварительные итоги. Если мы a  priori  примем,  что
иного разума нет и не может быть, на сегодняшний день мы найдем  массу  тому
доказательств. Если же, напротив, мы предположим, что он есть, то и  в  этом
случае мы  не  будем  испытывать  недостатка  в  доказательствах.  Самое  же
интересное  заключается  в  том,  что  доказательством  существования  будут
служить  те  же  самые  факты  (полное  отсутствие  каких  бы  то  ни   было
"странностей" в нашем мире), которые при другой  посылке  это  существование
прямо отрицают.
   Впрочем, в последнем случае доказательств будет побольше, ибо в  качестве
таковых должно  выступать  и  неоспоримое  существование  самой  природы,  и
существование разумного человека, являющегося естественным(?) результатом ее
последовательного развития.
   Выбор между исходными посылками сегодня может зависеть  разве  только  от
вкуса исследователя. Но  если  выбирать  первую  посылку,  то  и  вообще  не
следовало бы заводить разговор.
   Таким образом, мы вновь и  вновь  получаем,  что  наряду  с  человеческим
существует какой-то иной  разум,  наряду  с  человеческой  существует  более
высокая цивилизация.  Формой  существования  этого  иного,  более  высокого,
разума является не  что  иное,  как  сама  природа.  Природа,  для  человека
выступающая как естественно  развившееся  образование,  для  носителя  иного
разума - как естественный способ его собственного бытия.
   Такая  двойственность   окружающей   нас   действительности   оказывается
возможной потому, что носитель иного разума  на  определенном  этапе  своего
восхождения качественно преобразует свою собственную природу,  растворяя  ее
во внешней реальности, делая  весь  окружающий  его  мир  своим  собственным
телом.
   Но вспомним: ведь и сам человек - это не только  социальное  образование,
но еще и биологический организм.
   Как биологический организм он связан со всей природой бесконечным  числом
различных отношений механического, физического, химического,  биологического
характера. Поэтому в той мере, в какой он связан со всей  природой,  человек
оказывается  втянутым   и   в   те   процессы,   из   которых   складывается
жизнедеятельность носителя иного разума.
   Другими словами, мы вновь видим, что до некоторой степени и  сам  человек
может выступать как субъект  не  только  своего  собственного,  но  и  иного
разума.
   Таким  образом,  мы  приходим  к  выводу,  прямо   противоположному   тем
положениям, от  которых  (не  всегда  в  явной  форме)  исходит  большинство
исследователей проблемы внеземных цивилизаций. Эти положения  мы  привели  в
самом начале настоящей работы. Суть их сводится к тому,  что  иной  разум  в
обязательном порядке должен быть отделен от человеческого  по  меньшей  мере
пространственной пропастью.
   Действительность же может оказаться намного сложней таких  представлений,
и между различными цивилизациями могут стоять  (а  скорей  всего  не  просто
могут, но и в самом деле стоят) не  пространственно-временные,  но  какие-то
качественные барьеры. Причем  барьеры  настолько  фундаментальные,  что  они
вообще могут не восприниматься человеком. Ведь дистанция,  отделившая  разум
человека от окружающей его живой и неживой природы в принципе не  осознается
нами как нечто, разъединяющее разные культуры.
   Если же между  различными  началами  стоят  фундаментальные  качественные
барьеры,  то  становится  не  только   сомнительным,   но   и   теоретически
невозможным, чтобы им были присущи какие-то объединяющие  их  количественные
характеристики. Ведь если мы принимаем  (обратимся  к  известным  положениям
философии) что количество -  это  различие  в  пределах  одного  и  того  же
качества, то мы обязаны признать и то обстоятельство, что  каждому  качеству
должно быть свойственно свое и только  свое  количество.  Поэтому  дистанция
между явлениями, отгороженными друг от друга качественным  скачком,  если  и
может быть измерена количественно,  то  только  количеством  более  высокого
качества.
   Это - принципиальное положение.  Но  это  принципиальное  положение  чаще
всего осознается совершенно неправильно. Не только в популяризаторской, но и
в специальной литературе соотношение категорий количества, качества  и  меры
иллюстрируется на  примере  агрегатных  состояний  воды.  Утверждается,  что
последовательным ее нагреванием (накоплением количественных  изменений)  она
переводится в иное качество. Исключительная наглядность примера способствует
легкому усвоению существа одного из сложнейших законов современной теории. А
заодно  способствует  легкому  усвоению  той  мысли,  что  изменяемое  здесь
количество является общим как для одного (вода), так  и  для  другого  (пар)
качества. Легкому  усвоению  той  мысли,  что  и  одно,  и  другое  качество
представляют собой что-то  вроде  смежных  интервалов  на  некоторой  единой
количественной  шкале.  Но  в  современной   теории   нет   ничего   опасней
наглядного...
   Действительный переход  к  иному  качеству  существует  только  там,  где
существует и одновременный переход к принципиально  иному  количеству.  Ведь
если бы и в самом деле было так легко  простой  количественной  модификацией
перевести что-то в иное качество, не трудно  было  бы  и  столь  же  простым
охлаждением перешагнуть порог  абсолютного  нуля  и  выйти  в  сферу  доныне
неведомых  человеку  качеств.   Однако   именно   абсолютная   невозможность
преодоления абсолютн