я с  одеялом -  накрыл
Ленку.
     "Как ее круто завернуло", - подумал он.


                               Глава восьмая

     - Ну,  в  общем,  когда  мы  выскочили с  Димкой  в  школьный  двор,  -
продолжала Ленка,  -  то  сразу  стало  понятно,  что  ничего  Маргарита  не
передумала и ни в какую Москву мы не едем.
     Во дворе был настоящий праздник.  Галдеж. Ничего нельзя было разобрать.
Ну просто стая грачей перед отлетом в южные страны.  Все кричали,  перебивая
друг  друга,  пели,  танцевали.  Автобусы тарахтели,  родители совали  своим
любимым детям пироги и  яблоки,  как будто провожали их  на месяц,  а  не на
несколько дней.
     А  наш шестой молча сбился в  кучу.  Он был как застывший ледник в этом
разбушевавшемся море.
     Мы с Димкой прибились к ребятам.
     А  тут из школы вышли учителя,  которые провожали Маргариту на свадьбу.
Они что-то говорили ей, и до нас долетали их голоса:
     "Ни пуха!.."
     "Обязательно привези его! Одна не являйся!.."
     Маргарита смеялась,  прощаясь  с  учителями,  обнималась,  целовалась и
вдруг...  заметила свой любимый шестой!  Улыбка слетела с  ее губ,  ну точно
вспомнила что-то неприятное. И она направилась в нашу сторону.
     "Маргарита Ивановна! - закричали ей вслед. - Куда же вы?.. Мы уезжаем!"
     "Сейчас!..  -  Она старалась перекричать шум моторов и  рокот толпы.  -
Подождите!"
     Маргарита  торопливо  приближалась к  нам,  перебрасывая большой  букет
цветов из одной руки в другую.  Пальто нараспашку,  чтобы всем было видно ее
красивое платье.
     "Маргарита Ивановна!  -  рявкнула  какая-то  учительница в  мегафон.  -
Опоздаете на свадьбу!"
     Все  стали  смотреть на  Маргариту,  толпа на  секунду затихла,  а  она
смущенно отмахнулась и спросила у нас:
     "Так что это еще за история с бойкотом?"
     "С  бойкотом?  -  переспросила находчивая  Железная  Кнопка.  -  Ах,  с
бойкотом..."  Она  выразительно посмотрела на  меня:  только попробуй,  мол,
сознайся, несчастное чучело.
     "Ой, Маргарита Ивановна, - вмешалась Шмакова, - вы платье испачкали".
     Маргарита заволновалась и стала искать, где она испачкала платье.
     "Вот, - Шмакова показала ей пятно на груди. - Жалко. Такое красивое!"
     "Мар-га-ри-та Ива-нов-на!.. Мы уез-жа-ем!" - кричали учителя.
     Все  уже  сидели в  автобусах и  смотрели на  нас  и  на  Маргариту.  А
Маргарита  отдала  Шмаковой  цветы   и   терла   носовым  платком  пятно   и
разговаривала с нами.
     "Я не тебя,  -  говорит,  -  Миронова,  спрашиваю,  а Бессольцеву.  Ну,
Бессольцева, рассказывай, за что тебе объявили бойкот?"
     Я не ответила,  потому что поняла, что Маргарита тут же забыла про меня
- она стояла вроде бы с нами, а на самом деле уже катила в автобусе в Москву
к своему жениху. А может, уже видела себя в Москве, как она приехала, как ее
встретил  жених  и   они   схватились  за   ручки  и   побежали  во   Дворец
бракосочетания.  Нет,  я  ее  не  осуждала,  у  нее  было  такое радостное и
счастливое лицо, что мне самой весело стало.
     "И где меня угораздило посадить пятно?" -  сказала Маргарита, продолжая
тереть его носовым платком.
     "Может быть, это торт?" - ехидно вставила Шмакова.
     "Торт?  -  переспросила  Маргарита.  -  Тогда  пропало  платье.  -  Она
вспомнила про меня: - Ну, отвечай же, Бессольцева!"
     Лохматый прижал мне кулак к  ребрам,  чтобы держать в страхе.  А мне от
этого стало смешно - я щекотки боюсь.
     "Это мы играем", - выдавила я, задыхаясь от смеха.
     "Ну вроде как в "замри", - пояснил Васильев.
     "А  чего  ты  смеешься,  Бессольцева?  -  строго  сказала Маргарита.  -
По-моему, у тебя для этого нет никаких оснований".
     "Я щекотки боюсь", - объяснила я.
     "Щекотки?  - Маргарита сделала круглые глаза. - А кто тебя щекочет? Что
за ерунда?.."
     "Не знаю".
     Ну, тут Маргарита психанула:
     "Что за  дурацкие ответы!  Совсем вы  распустились!..  Вот  я  приеду -
возьмусь за вас!  - Она выхватила цветы у Шмаковой. - Обязательно возьмусь!"
И убежала.
     Автобусы медленно и плавно проплыли мимо нас. Кто-то помахал нам рукой,
кто-то состроил ехидную рожу,  и  еще мы увидели,  как улыбающаяся Маргарита
устраивалась на переднем сиденье с цветами.
     Двор сразу опустел.  Только что он казался тесным и маленьким, а теперь
сразу стал большим.  Все уехали,  а мы остались вместе с малышами из младших
классов.
     До сих пор я не понимала,  просто не думала про это, что все уезжают, а
мы остаемся, и виновата в этом вроде бы я. А теперь подумала.
     В  это  время  весь  наш  класс  понуро  поплелся обратно  в  школу  за
чемоданами,  а  компания Мироновой окружила нас.  И  у  всех были одинаковые
глаза: злые, колючие, чужие - все они были против меня!
     Может,  я впервые вздрогнула...  Страшно,  когда один против всех, даже
если ты прав.
     И тут началось, тут понеслось...
     Валька заорал:
     "У-у-у,  змея!  Нашипела!"  Так  заорал,  что  вокруг  все  посторонние
услышали, - он был самый горластый в нашем классе.
     Все,  кто  не  успел  уйти,  кто  был  во  дворе,  стали  оглядываться.
Первоклашки, которых еще не брали на экскурсии, подняли писк и визг:
     "Где змея?.. Где змея?.."
     "Вот она!  Вот она,  детки! Смотрите! - Рыжий толкнул меня. - Гремучая!
Не подходите к ней, а то укусит!"
     Малыши застыли от ужаса. Они же первый раз в жизни видели гремучую змею
в образе человека.
     Ребята наступали на нас с Димкой и наступали, выкрикивая:
     "Подлиза!"
     "Доносчик!"
     Димка засуетился:
     "Ребята, вы чего?.. Мы же еще не разобрались!"
     "Разобрались,  -  отрезала Железная Кнопка. - И твердо решили - никакой
пощады!"
     А Васильев перепугался:
     "Так это серьезно?.. Бессольцева, ты это сделала?! Скажи, скажи им, что
ты пошутила".
     "Какие уж тут шутки! - пропела Шмакова. - Правда, Димочка?"
     Димка не ответил.
     "Сжечь ее на костре!" - заорал Рыжий.
     Но теперь над его словами никто не рассмеялся.
     "Ну бойкот, ну зачем же так!" - суетился Димка.
     "Я говорил, говорил, - восторженно заголосил Валька, - он с нею заодно!
Ух, Сомов, ты у нас заработаешь!.."
     "В круг!  -  приказала Железная Кнопка.  - Крепче держите друг друга за
руки, чтобы они не выскочили!"
     Они сцепились руками,  круг превратился в  колесо,  которое должно было
переехать меня и Димку.
     "Что же такое получается, - не унимался Валька, - Сомов против бойкота,
и ему все сходит с рук? А?.. Бойкот Сомову!"
     "Тихо!  -  Железная Кнопка вошла в круг и спросила Димку:  -  Сомов, ты
против бойкота Бессольцевой?" Меня она вообще не замечала.
     Димка посмотрел на меня и снова промолчал.
     "Молчит - значит, против!" - крикнул Рыжий.
     "Тогда и ему бойкот!" - решила Железная Кнопка.
     "Мне? - испугался Димка. - Бойкот?.."
     "Допрыгался!" - захохотал Валька.
     "С этой минуты,  Сомов,  ты перестаешь для нас существовать", - сказала
Миронова.
     "Был Сомов и испарился!" - веселилась Шмакова.
     "Миронова, послушай..." - начал Димка.
     Но та отвернулась от него.
     "Шмакова, и ты против меня?" - удивился Димка.
     "Конечно, - ответила Шмакова. - Я с предателями не вожусь".
     "Бей их!" - Валька бросился на Димку.
     От страха я закрыла глаза.
     Васильев разорвал круг и схватил Вальку,  прежде чем он налетел на нас.
Димка рванул меня за руку и мы убежали.
     Ленка улыбнулась:
     - Он почти вынес меня на руках... Да, да... Оказался силачом!
     - Ну конечно,  - съехидничал, как мальчишка, Николай Николаевич. - Он у
тебя самый сильный и самый храбрый.
     Ленка не заметила ехидства Николая Николаевича.
     - А когда мы вырвались, - продолжала она, - то услышали за собой топот.
Они кричали нам вслед,  и  я  узнавала их  голоса.  "В  погоню-ю-ю!"  -  это
Миронова.  "Бей  их!"  -  Валька.  И  Шмакова:  "Бойко-о-от!"  Их  крики нас
подгоняли, мы бежали изо всех сил, не оглядываясь.
     Мы  добежали  до  парикмахерской и  остановились передохнуть.  Я  почти
успокоилась.  Мне было весело,  что Димка меня спас. Сначала я его, потом он
меня - разве не здорово.
     Случайно я  заглянула в  зеркало парикмахерской и не узнала себя -  это
была я и вроде не я. У меня было другое лицо.
     Парикмахерша тетя Клава,  мать Рыжего,  выглянула из дверей, посмотрела
на нас, улыбнулась и сказала мне:
     "Красивая, красивая..."
     Тут между мной и Димкой произошел очень важный разговор.
     "Когда ты успела все рассказать Маргарите?" - сказал Димка.
     "Я?..  Маргарите?.." - спросила я. И замолчала, раз он такой дурак и не
понял,  что я  это сделала исключительно из-за  него.  Я  снова посмотрела в
зеркало и почему-то пропела: "Мар-га-ри-та-а-а!.."
     "Ну что ты не отвечаешь?" - строго спросил Димка.
     "Мар-га-ри-та-та-та-та! - пропела я, танцуя. - Ты заметил ее глаза? Она
говорила с нами, а сама... видела только его - своего жениха. А платье у нее
какое красивое! Я, когда вырасту, обязательно сошью себе такое же!"
     "Слушай,  - перебил меня Димка, - хватит мне зубы заговаривать! Говори,
когда ты ей все рассказала?"
     "А я ей ничего не говорила!"
     Я снова отвернулась к зеркалу и подумала:  если научусь поджимать губы,
то буду ничего себе.
     Димка стоял позади меня,  но  там,  в  зеркале,  наши  лица были рядом.
Интересно было смотреть на нас двоих со стороны - как будто мы с ним снялись
на одну фотографию.
     "А кому, говорит, ты сказала?"
     "Ни-ко-му!" И поджала губы,  и улыбнулась так, чтобы рот не расползался
до ушей.
     "Как никому?.."
     "Так!   Ни-ко-му!   -   Я   медленно   повернулась  к   нему,   сделала
круглые-круглые глаза и не забыла, поджала губы. Я теперь решила всегда быть
красавицей. - Не веришь, и не надо".
     "Ну хорошо,  тогда объясни, зачем ты про себя сказала все это ребятам?"
- спросил Димка.
     "Захотела и  сказала.  -  Я  снова красиво улыбнулась.  -  Я сначала не
собиралась.  Но вдруг кто-то открыл мне рот.  И моим голосом произнес:  "Это
сделала я!"
     Он испуганно посмотрел на меня.
     "Ну что ты  так смотришь на  меня?  -  говорю и  так спокойно добавляю,
чтобы он не умер от разрыва сердца:  -  Я  же тогда стояла под дверью и  все
слышала".
     Мой ответ его потряс - он закачался как пьяный, еле удержался на ногах.
     "Так ты  из-за  меня?!"  -  Наконец-то  он догадался,  брови у  него от
удивления полезли вверх.
     "Нет, - ответила я. - Из-за Александра Сергеевича Пушкина".
     "Ну ты даешь...  -  Он места себе не находил.  - Из-за меня!.. А что же
теперь делать?"
     "Что хочешь", - беззаботно ответила я.
     Теперь,  когда я  все рассказала Димке,  совсем перестала бояться.  Мне
стало радостно, что он знает, что я его спасла.
     "Они нас затравят", - мрачно произнес Димка.
     "А я не боюсь, - ответила я. - Мы же вдвоем?"
     "Вдвоем! - И вдруг рванулся, прямо как бешеный: - Пошли к ребятам! Я им
все расскажу!.."
     "А вон они! - Я их увидела издали и закричала: - Ребята!"
     Они выбежали из-за угла, но крика моего не услышали и нас не заметили.
     Димка  почему-то  закрыл  мне  рот  рукой  и  тащил  в  открытые  двери
парикмахерской.
     Тетя Клава посмотрела на нас с большим удивлением.  Она хотела,  видно,
спросить,  что это Димка закрыл мне рот и тащит, но не успела, потому что за
окнами парикмахерской замелькала наша  погоня:  Миронова,  Лохматый,  Рыжий,
Шмакова, Попов...
     "Толик!" Тетя Клава увидела через окно Рыжего.
     "Они здесь! - донесся до нас голос Вальки. - У меня собачий нюх".
     "Ну,  -  подумала я, - сейчас они нас найдут, схватят, вытащат на белый
свет...  Заорут: "Бей ее!" А Димка тут все про меня и расскажет!.. Вот смеху
будет", - думала я и поэтому радовалась.
     С этого момента начинается все самое печальное. Если бы я была не дура,
то сразу бы все поняла.  Но я  надеялась и  была как слепая.  Ну,  в  общем,
посмотрела я  на Димку,  а он опять испугался.  Его опять всего перевернуло.
Глаза у него бегали,  губы дрожали...  У него,  знаешь,  все шло волнами. То
сюда,  то туда. Поэтому мне и жалко его было. Когда никого нет - он храбрец.
Как появились ребята - самый последний трус...
     Ну,  в  общем,  стояли мы за занавеской,  не шевелились.  А  тетя Клава
быстро-быстро затопала к двери,  чтобы схватить своего любимого сыночка.  Но
как она ни спешила,  а  Димка все же изловчился и успел ее попросить,  чтобы
она нас не выдавала. Таким дрожащим голоском:
     "Тетя Клава,  не  выдавайте нас...  Мы  от них спрятались.  Игра у  нас
такая".
     Тетя Клава кивнула на ходу, что все поняла, открыла дверь и крикнула:
     "Толик! Ты почему не уехал?"
     "Нас не взяли", - ответил Рыжий.
     Он стоял в трех метрах от нас.  Я видела даже его лицо, оно выглядывало
из-за плеча тети Клавы.
     Я подумала,  что сейчас обязательно чихну, ведь всегда, если кто-нибудь
прятался,  он  чихал или кашлял в  самое неподходящее время.  Но  у  меня не
кашлялось и не чихалось.
     Дедушка!  Я  теперь знаешь как жалею,  что не чихнула нарочно.  А то бы
Рыжий услышал,  всех позвал...  И Димка вынужден был бы все рассказать... От
одного чиха, подумать только, многое бы изменилось.
     Когда  Рыжий  выложил матери,  что  нас  не  взяли,  она  прямо отпала,
отступила от него и лицо закрыла руками.
     "Вот беда! А я отцу позвонила. Предупредила, что ты выехал".
     "А он что?" - быстро спросил Рыжий.
     "Сказал, что рад и ждет", - ответила тетя Клава.
     "Ждет?..  -  Я  увидела,  как  Рыжий изменился в  лице -  у  него вдруг
запылали щеки. - Ждет меня?!"
     "Конечно,  тебя. А то кого же. - Тетя Клава потрепала Рыжего по голове.
- А ты не верил, что он будет тебе рад".
     Я  покосилась на  Димку  -  неудобно было,  что  мы  подслушиваем чужой
разговор.  Рыжий же не знал,  что мы его слышим.  Я  толкнула локтем Димку и
хотела выйти из укрытия, но Димка прижал меня к стене.
     "Так,  может,  он сам тогда приедет? - как-то тихо и неуверенно спросил
Рыжий. - Вот было бы здорово!"
     "Ну что ты. - Тетя Клава вздохнула: - Сам он никогда не приедет".
     "Почему?..  - Я никогда не слышала, чтобы у Рыжего был такой печальный,
отчаянный голос.  -  Мы же три года не виделись!  И ты сама сказала,  что он
рад, что ждет".
     "Не соберется, - тетя Клава вздохнула. - У него работа".
     "Соберется! Соберется! Соберется!" - вдруг закричал Рыжий.
     "Ты что, Толик?.. - Мне было видно, как тетя Клава обняла сына. - Ну не
плачь!"
     "Рыжий! - донесся голос Лохматого. - Их здесь нет! Бежим!"
     "Ну я им покажу!  -  Рыжий вырвался из рук матери.  -  Ну у меня Чучело
попляшет!.."
     "Толик! Толик!" - закричала тетя Клава, но Толика и след простыл.
     Тетя Клава вошла в  парикмахерскую и столкнулась с нами -  она,  видно,
забыла про нас.
     "А-а-а,  вы еще здесь!  -  сказала она.  - Постойте, постойте, вы же из
одного класса с моим Толиком?"
     "Из одного", - выдавил Димка.
     "А почему вас в Москву не взяли?" - спросила тетя Клава.
     Мы с Димкой переглянулись.
     "Ну,  потому... - ответил Димка, - потому, что мы вчера сбежали с урока
в кино".
     "Вот бессовестные! - тетя Клава покачала головой. - Вот негодники!"
     Мы  не  стали ее  слушать и  выскочили из  парикмахерской.  Димка вдруг
почему-то положил свою руку вот сюда.
     Ленка показала Николаю Николаевичу, как Димка положил руку ей на плечо.
     - Ну,  как будто мы  взрослые,  парень и  девушка.  -  Она улыбнулась и
посмотрела на  Николая Николаевича:  -  Вот  когда тебе было двенадцать,  ты
обнимал девушку?
     - Я?.. В двенадцать? - Николай Николаевич совершенно потерялся от этого
вопроса.
     Он хотел соврать Ленке,  что,  конечно, обнимал, но потом почувствовал,
что покраснел,  как мальчишка,  - врать он совсем не умел, - и сознался, что
не обнимал.
     - Вот видишь,  - победно сказала Ленка, - а Димка меня обнял. Днем. При
всех.  При солнце и  при людях.  Рука у него была горячая-горячая.  Я так от
этого обалдела,  что рот у  меня сам собой полез к  ушам,  и  я забыла,  что
решила быть красавицей.  Я была рада,  что Димка меня обнял,  только я жутко
смутилась,  ноги  у  меня не  двигались,  а  я  вся  съежилась,  чтобы стать
поменьше.
     А  когда мы  так вышли на  нашу улицу,  то  Димкина сестра,  зловредная
Светка, увидела, что мы идем обнявшись, и как завопит:
     "Жених и  невеста!  Тили-тили тесто!  Жених и  невеста!  Тили-тили-тили
тесто!"
     "Вот дура, - сказал Димка. - Ты не обращай на нее внимания!"
     Я оглянулась на Светку и сказала:
     "Ну крикни, крикни еще раз!"
     "Ленка -  невеста! Ленка - невеста! - истошно заорала Светка. - А Димка
- жених!" - и бросилась наутек.
     Мы остались на месте.
     Знаешь, дедушка, мне почему-то понравилось, что Светка меня дразнила. -
Ленка повернулась к Николаю Николаевичу: - Это плохо?
     - Почему же  плохо,  -  ответил Николай Николаевич,  -  это в  какой-то
степени замечательно.
     - Вот и я так подумала,  -  в восторге сказала Ленка. - Точно как ты. И
мне захотелось сделать что-нибудь сверхособенное.  "Знаешь,  Димка,  говорю,
знаешь... Я сейчас пойду в парикмахерскую к тете Клаве!"
     "Зачем?" - испугался он.
     "Я хочу сделать прическу!.. А то все косы, косы..."
     "Это ты здорово придумала, - обрадовался он. - Пошли. Я тебя провожу".
     И мы на виду у Светки развернулись и побежали в город.
     - Ну,  а  Димка-то  что?  -  почти  крикнул  Николай Николаевич.  -  Он
что-нибудь сказал насчет ребят?
     - Что ты кричишь?  -  ответила Ленка.  -  Конечно... Сказал. То есть он
ничего не сказал... Он только успокоился.
     - Успокоился? - переспросил Николай Николаевич. - Какая радость!
     - Успокоился,  - кивнула Ленка, по-прежнему не замечая ехидства Николая
Николаевича.
     "Понимаешь,  -  говорит он мне, - я подумал, что ребята мне не поверят,
если я  сейчас сразу сознаюсь.  Скажут,  что я просто тебя выручаю.  Их надо
подготовить. Лучше я сделаю это без тебя. - Он посмотрел на меня. - А ты как
думаешь?"
     - Ну-ну!  -  сказал Николай Николаевич. - Это уже совсем интересно. Что
же ты ему ответила?
     - Я думаю, как ты! - сказала я.
     - Остроумный ответ, - сказал Николай Николаевич. - Ну, а он-то что?
     - Он  был  тихий-тихий.  Спокойный-спокойный...  По-моему,  ему здорово
понравились мои слова.  А меня это тогда очень обрадовало - значит, я снова,
в который раз, помогла ему.
     - Ничего себе -  тихий-тихий,  - вдруг возмутился Николай Николаевич. -
Тебя, понимаешь, бьют, колошматят, а он - молчок?!
     Он  так  был  возмущен,  что  даже  вскочил,  пробежался по  комнате  и
застонал.
     - А  чего  ты  хохочешь?  -  Ленка  внимательно посмотрела  на  Николая
Николаевича.
     - Я  хохочу?!  -  ответил  Николай Николаевич.  -  Я  рыдаю,  к  твоему
сведению.  Какой тихий...  Тишайший мальчик!.. Паинька! Да за ним нужен глаз
да глаз. Я это чувствую! А то он, того и гляди, горло перережет.
     - Ты  меня осуждаешь за  то,  что  я  пожалела Димку,  потому что он...
предатель? - спросила Ленка.
     - Прощать  -   пожалуйста!..   Но  не  предателей,  -  ответил  Николай
Николаевич. - Лично я не люблю подлецов.
     - Ты же сам говорил, что надо быть милосердным! - защищалась Ленка.
     - Говорил! Говорил! - снова закричал Николай Николаевич. - И никогда от
этого  не  откажусь!  Но  ты  считаешь себя  милосердной только потому,  что
пожалела подлеца?.. Это же смешно!
     - Он не подлец!  Не подлец!  Он тогда еще не был подлецом!.. - ответила
Ленка и перешла на шепот:  -  Я в тот момент не могла иначе...  Я рада,  что
помогла ему...
     - А чего же ты тогда уезжаешь? - спросил Николай Николаевич.
     Ленка посмотрела на него, как мышь, загнанная в угол.
     Но Николай Николаевич так разошелся, что уже не мог остановиться:
     - Да  никакая ты  не  милосердная!  Ты  только Димке все прощаеш