Нет,  -  сказал мальчик.  - Вы на меня не обижайтесь, но я врать не
хочу. Ничего не помню.
     - И Эльвиру не помнишь? - выкрикнул с упреком Виктор.
     - А кто это?  -  спросил Семенов,  потом догадался и добавил:  - Это,
наверно, моя сестра? Да?
     Дубровский не ответил, он начал сворачивать новую цигарку, но руки не
слушались его,  табак сыпался на колени. Он бросил цигарку себе под ноги и
дрожащими руками достал из кармана гимнастерки фотографию Эльвиры.
     - Вот, - протянул он Семенову карточку. - Вот твоя сестра. Понял?
     Семенов взглянул на фотографию и отшатнулся. Какое-то время он молчал
- и крикнул жалобно и пронзительно:
     - Мама! Мамочка!
     Он вспомнил все.
     Сжавшись в комок, как голый на морозе, он подтянул ноги к подбородку.
     Виктор боялся его потревожить;  он украдкой глянул на часы.  Было без
двадцати два:  вернуться в  гостиницу к  сроку он  уже  не  успевал.  А  у
Семенова все становилось на место. Он понял, что перед ним была фотография
сестры,  а не матери, вспомнил все про Эльвиру, про стадион "Буревестник",
про Щербакова,  стрелявшего в фашистов,  про полицаев,  слушавших патефон,
про Александра Павловича...
     Он вспомнил все.


     Карп Андреевич Дьяченко вернулся в гостиницу на рассвете.  Всю ночь в
штабе  обсуждали  вопрос  о  создании  крупных  партизанских соединений  в
западных  областях  страны,  о  заброске  новых  организаторских  отрядов,
состоящих из людей, имеющих серьезный опыт партизанской борьбы. Командиром
одного из  таких новых отрядов был назначен Дьяченко.  Завтра ему вылетать
вместе с  Дубровским к  месту,  где формировался отряд,  но завтра это уже
было вовсе не завтра,  а самое что ни на есть сегодня:  день начинался,  в
апреле светает рано.
     Поднимаясь в  лифте на шестой этаж,  Карп Андреевич внезапно для себя
заснул и  успел увидеть кусочек сна про довоенную жизнь.  Он  увидел,  как
приехал с  шефами на  открытие пионерского лагеря;  погода была пасмурная,
зябкая,  собирался дождь,  и  музыка почему-то  не играла.  Карп Андреевич
готовился  произнести речь  перед  пионерской линейкой,  ему  должны  были
повязать красный галстук,  а  галстука не  нашли.  Тогда из строя одетых в
белое пионеров вышел изможденный темнолицый мальчик. На нем почему-то было
зимнее пальто из бобрика,  на ногах рваные валенки. В руках мальчик держал
алый  пионерский галстук и  значок с  пламенеющим костром.  Карп Андреевич
наклонил голову,  мальчик потянулся,  чтобы надеть на него галстук,  но не
достал. Карп Андреевич еще ниже наклонил голову и проснулся...
     - Шестой этаж,  -  сонно улыбаясь,  сказала ему лифтерша. Она видела,
что он заснул.
     В  полусне Карп Андреевич подошел к  дежурной,  в  полусне услышал от
нее,  что ключ в  номере,  в полусне шел по длинному коридору.  Он берег в
себе остатки сна, потому что хотел досмотреть все про пионерлагерь. Иногда
ему удавалось досматривать сны, и он знал, что главное - не просыпаться до
конца.
     Он вошел в номер и увидел,  что на единственной кровати,  укрывшись с
головой,  спит  какой-то  очень маленький человечек,  а  на  коврике перед
кроватью посапывает Дубровский. Карп Андреевич постелил себе рядом, подлез
под полушубок Виктора и, засыпая, попросил:
     - Подвинься немного...
     Уснул он быстро, про пионерлагерь ему больше не снилось.


     На подмосковной товарной станции формировался состав,  который должен
был уйти на запад.
     Пегий  "мерседес" остановился возле  переезда,  и  Виктор Дубровский,
доложив о  себе начальнику эшелона,  представил ему  худенького мальчика в
промасленной телогрейке с большим солдатским вещмешком за спиной.
     - Вот на него документы.
     - Хорошо,  - начальник не стал дальше слушать Дубровского. Он сказал,
обращаясь к Семенову:
     - У нас только одна теплушка для людей, отсюда двенадцатая. Видишь?
     - Вижу, - сказал Семенов.
     - Давай быстрей,  -  поторопил начальник. - Нас сейчас на другой путь
потянут.
     - Давай, - подтолкнул Семенова Дубровский. - Скоро увидимся.
     Это было вместо прощания.
     Семенов зашагал по черным шпалам.  Он сгибался под тяжестью огромного
вещмешка,  куда Дубровский запихал недельный паек Карпа Андреевича и  свой
собственный.  Виктор знал,  что сейчас нужнее всего для мальчика и для его
матери. Он знал, каково теперь в Колыче.
     Семенов шагал вдоль длинных железнодорожных платформ,  на которых под
чехлами  по  очертаниям  угадывались  пожарные  автомобили  с   выдвижными
лестницами над  кузовом.  "Зачем  на  фронте пожарные машины?"  -  подумал
Семенов.  Он не знал,  что это и  есть "катюши",  для которых он сам делал
снаряды в нашем РУ.
     Семенов  шагал  не  оглядываясь,  мешок  был  очень  тяжел,  банки  с
американскими консервами и пачки пшенного концентрата резали спину.
     ...Над Колычем светило солнце,  и улицы просыхали. Семенов свернул на
Луговую и  сразу же увидел деда Серафима с сумкой почтальона на боку.  Как
всегда,  он был занят делом,  которое не имело к  нему никакого отношения:
помогал какой-то  незнакомой женщине сдвинуть с  места воз длинных жердей.
Воз везла тощая большеглазая корова.  Она смотрела по  сторонам,  не веря,
что люди,  которые кричат на нее сейчас и машут руками, в самом деле могут
ее ударить. Жерди были только срублены в ближнем лесу, стволы нежно серели
и  просвечивали изнутри густой и сочной зеленью.  Вдоль каждого ствола эта
зелень высыпала клювиками зеленых почек.
     Дед суетился,  замахивался на  корову фуражкой,  ругался и  был очень
активен;  однако сразу бросалось в  глаза,  как  он  похудел,  сморщился и
обвис.  Наконец корова сдвинулась с  места и  потащила воз жердей на улицу
Салтыкова-Щедрина.
     - Здорово, Семенов, - сказал дед, вроде бы и не удивившись встрече. -
Видал, я теперь на почте служу вместо Дарьи. Из той ямы она не вышла.
     - Вижу, дедушка.
     - А  ты-то  как?  -  не  мог он  оторвать голодных глаз от ребристого
вещмешка. - Ты справный стал.
     - Зайди после работы,  дед.  Посидим, пообедаем, поговорим. - Семенов
не мог сдержаться и добавил: - Тушенка есть, омлет и сгущенное молоко.
     Свернув во двор райтопа, Семенов сразу увидел мать.
     Она стояла на крыльце,  будто ждала его.  На ней было темное платье в
мелкий цветочек, на голове белая стираная марлечка.


     Случилось так,  что мне еще раз пришлось встретиться с Семеновым. Это
было  в  самом  конце  войны.  Тогда  я  и  узнал его  историю.  Звали его
действительно Анатолием,  отчества я точно сейчас не помню, но фамилия его
была точно Семенов, и сам он был точно такой.


__________________________________________________________________________

          Икрамов Камил Акмалевич
          И 42.  Скворечник, в котором не жили скворцы: Повести. / Рис. Г.
     Алимова. - М.: Дет. лит., 1981. - 238 с., ил. Для среднего и старшего
     возраста. (Библиотека приключений и научной фантастики.)
          Тираж 100 000 экз.
          Две приключенческие  повести  "Скворечник,  в  котором  не  жили
     скворцы"  и  "Семенов"   рассказывают   о   тяжелых   годах   Великой
     Отечественной войны,  о том, как юные патриоты помогали своим дедам и
     отцам защищать Родину от фашистов.
          ИБ ј 5329
     Рисункиї Г. Аїлїиїмїоївїа
     Ответственный редакторї М. А. Мїеїлїьїнїиїкїоївїа
     Художественный редакторї И. Г. Нїаїйїдїеїнїоївїа
     Технический редакторї Н. Ю. Кїрїоїпїоїтїкїиїнїа
     Корректорыї Э. Н. Сїиїзїоївїаї иї Е. А. Сїуїкїяїсїяїн

__________________________________________________________________________
     Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 14.09.2001
     О найденных в тексте ошибках сообщать по почте: vgershov@chat.ru
     Новые редакции текста можно получить на: http://vgershov.lib.ru/