й, - выдавил банкир.

- А чего же ты тогда машины бьешь? Козел. Если платить слабо?

Приятели "бычка" стояли снаружи, привалившись к иномарке, сложив руки на
груди и лениво поглядывая по сторонам. И прохожие на всякий случаи смотрели
по сторонам.

- Давай что есть, - сказал "бычок". - Остальное потом. Сам принесешь.

И отворотив обшлаг пиджака, бесцеремонно полез во внутренний карман
банкира. Он вытащил водительские права и кошелек провинившегося водителя,
заглянул внутрь, оценивая содержимое, оглянулся в поисках какой-нибудь
подходящей тары, увидел на заднем сиденье "дипломат" и полиэтиленовый
пакет. Сгреб пакет, вытряхнув из него содержимое на пол, и бросил свою
добычу внутрь.

- Остаток завтра. Если послезавтра - пойдут проценты.

И вылез наружу. Банкир продолжал сидеть, тупо и молча глядя в ветровое
стекло

- Лох, - сказал "бычок" своим приятелям. - Баксов пятьсот всего. Остальное
завтра принесет.

- Что? Что там? - кричал в микрофон Григорьев. - Взяли они "дипломат"?

- Нет. "Дипломат" не взяли. В руках "дипломата" нет.

- А что есть?

- Полиэтиленовый пакет.

- А раньше был?

- Раньше не было.

- Черт!

"Бычки" сели в битый джип. И тронулись с места.

- Что делать? - спросили по радиостанции. Что делать? Что делать?? Что???

- Девочки не видно?

- Нет.

- А где они?

- В конце улицы. Набирают скорость. Могут уйти!

- Черт!

- Я не понял. Повторите. Что делать? Брать или?..

- Брать!

Джип, вырулив на осевую и распугивая встречные машины, уходил с
блокированной улицы

- Давай! - махнул командир группы захвата.

Из бокового переулка задним ходом сдал "Москвич". Очень далеко сдал. Не
успевший затормозить джип въехал в него правым крылом.

Машины замерли.

- Ну ты смотри! Что делают, падлы. Второй раз! - лениво выругался водитель.

- Чухня. Один хрен уже биты. А так, считай, еще кусок заработали. За те же
царапины.

"Бычки" вылезли из машины. Обошли джип. Взглянули на капот и лениво пошли к
"Москвичу".

- Ну ты че, козел! Доездился, - сказали они. - Готовь тысячу баксов.

- За что? - робко попробовал возразить водитель "Москвича".

- За ремонт. В натуре. Всю морду нам смял.

- Я же только правое крыло...

- А это что? - кивнули "бычки" на разбитый передок.

- Ну хорошо, - согласился водитель и полез во внутренний карман.

- Что, сразу? - удивился водитель джипа.

- Да. У меня с собой.

- Ну ты даешь, мужик, - сказал "бычок", наклонился, втолкнул внутрь салона
раскрытую ладонь: - Давай.

Водитель быстро вытащил из кармана руку. С браслетом. И мгновенно застегнул
его на протянутой кисти. А другой конец на баранке руля.

- Извини, деньги забыл дома.

- Ты че?! - удивился "бычок" и попытался дернуться.

Но сзади уже подбежали бойцы группы быстрого реагирования. В бронежилетах.
В черных, натянутых до подбородка шапочках с прорезями для глаз. Они быстро
уронили "бычков" на асфальт, ткнули им под ребра взведенные "Макаровы".

- Вы че?! - еще раз удивились "бычки".

- Что вы взяли в иномарке? - не давая им очухаться, спросил командир группы
захвата.

- В какой иномарке?

- В той, куда вы садились минуту назад, - напомнил милиционер и для
освежения памяти очень чувствительно ударил рукоятью пистолета в
позвоночник.

- А вы что, из-за иномарки? - удивленно спросил поваленный мордой вниз
"бычок".

- Из-за нее!

- Ну вы шустро! - поразился водитель джипа - Точно минута!

- Что ты делал в иномарке? - еще раз повторил вопрос милиционер И еще раз
ткнул в незащищенную спину пистолетом.

- Да вы что?! Там всего полста баксов было! - возмутился бандит. - Меньше,
чем вас здесь! Вы что, совсем охренели? Из-за задрипанной полусотни такой
гвалт поднимать!

Подошла машина банкира. И бегом Грибов с Григорьевым

Милиционеры подтащили подозреваемого к задней дверце иномарки.

- Он? - спросили банкира.

- Он, - подтвердил тот.

- Вы брали "дипломат"? - спросил Григорьев. - Вы вытаскивали что-нибудь из
него?

- Какой "дипломат"?

- Вот этот "дипломат"

- На хрена он мне сдался. Я что, домохозяйка, чтобы сумки таскать.

- Снимите с него отпечатки пальцев. И с "дипломата", - распорядился
Григорьев. - И проверьте наличие денег.

"Бычка" оттащили в сторону. Щелкнули замки "дипломата", отлетела вверх
крышка. Деньги были на месте.

- Мама моя! - ахнул "бычок". - А я у него по карманам шарился!

- Уведите задержанных, - приказал Григорьев.

- Слышь, начальник, а сколько там было?

- Много.

- Не, ну я по честному, в натуре. Сколько там баксов? Всего?

- Миллион, - сказал кто-то из милиционеров.

- Сколько? - потерял дар речи "бычок". - Сколько?!!

- Уведите задержанных, - повторил Григорьев.

- Слышь, начальник, я это... я в сознанку иду. Ну в смысле, что это я его
хотел... - заорал задержанный. - В смысле, что взял. Миллион! Слышь,
начальник, пиши протокол. Это я тот миллион... Да если я по такому делу
пойду... Это же что тебе генеральское звание! Это я тот миллион! Слышишь!
Я! Пиши протокол! Пиши, гад! В натуре!!

В кармане банкира заверещал мобильный телефон

- Да, - ответил он, - я вас слушаю. - И изменился в лице. - Да, я понял. Я
все понял...

- Что? Что случилось? Кто звонил?

- Он звонил. Он сказал, что встреча отменяется. Потому что улица полна
ментов. Он сказал, что они здесь с утра стоят. Ямы копают. Он сказал, что
если еще раз. Что если еще раз - они пришлют мне ее уши. А потом голову...

Глава 20

Командиры групп стояли по стойке "смирно" Как новобранцы школы милиции на
первом в их жизни строевом смотре. Генерал играл желваками. Подполковник
орал в голос. Матом. На столь много досадивших ему следователей. Орал в
кабинете генерала.

- Доигрались, мать вашу. Чуть не весь отдел полдня продержали в засаде! За
сигаретами послать было некого! Банк едва не лишили миллиона. А толку -
ноль без дырочки! Тоже мне, Пинкертоны! Хреновы!

- Мы, между прочим, вообще здесь ни при чем. Мы находимся в отпуске без
сохранения содержания, - тихо возразил Григорьев.

- В отпуске? В отпуске!.. Только не без сохранения содержания, а без
сохранения совести! Шерлоки, растуды вас, Холмсы...

- Но кто мог предполагать?..

- Вы должны были предполагать. Вы! Если вы сыщики, а не хвост собачий. Все
управление над нами потешается. Устроили облаву, как гестаповцы в кино. Все
провода перервали. Все окрестности ямами перерыли. Тоже мне, герои! Не
хватило своего ума справиться - надо было помощи попросить. У соседей.
Может быть, там кто посообразительней нашелся..

- Я не понимаю, почему такая паника, - попытался возразить Грибов. - Да,
сорвалась операция. Но ведь в силу не зависящих от нас обстоятельств. Не по
нашей вине. Разве такого не случалось раньше?

- "Не по нашей..." Естественно, не по нашей... По вашей! Раздолбай.

- Товарищ подполковник. Лев Григорьевич, - подал голос генерал, - все-таки
у нас производственное совещание. А вы...

- Простите, товарищ генерал. Сорвался. По форме. Но по содержанию... По
содержанию считаю, что за провал операции следователей Грибова и Григорьева
следует наказать строжайшим образом. Чтобы другим неповадно было. Вплоть до
открытия следственных мероприятии по факту допущенного превышения служебных
полномочий и, возможно даже, разглашения предназначенной для служебного
пользования информации...

- Ну уж ты хватил, Лев Григорьевич. Разглашения...

- А откуда в таком случае преступники могли...

- Какой информации? - не поняли следователи.

- И все же я считаю, нельзя вот так, с маху. Следует разобраться в деле
самым тщательным образом. И лишь потом делать оргвыводы. Все-таки мы имеем
дело с живыми людьми, а не с одними только должностями. Надеюсь, вы меня
поняли...

- Так точно, товарищ генерал. Понял. Но должен поставить в известность,
что, как непосредственный начальник, я буду настаивать на служебном
разбирательстве и наказании проявивших преступную халатность подчиненных
мне работников в рамках отпущенных мне полномочий.

- Это ваше право.

- Разрешите идти?

- Идите. Все идите. Все могут быть свободны...

Находившиеся в кабинете работники потянулись к двери. Кроме допустивших
преступную халатность следователей.

- Какой информации? - еще раз переспросили так ничего и не понявшие
следователи.

- Оперативной информации, - ответил генерал, устало массируя голову руками.
- Той, о которой преступники не должны были узнать. - И кивнул на лежащую
на столе папку: - Вот, полюбопытствуйте.

- Можно? - еще раз уточнил Грибов.

- Читайте уж, - махнул рукой генерал.

Грибов раскрыл папку и пробежал по листу глазами. И сразу помрачнел. Сбоку
через его плечо заглянул в папку Григорьев. И тоже не развеселился.

- Когда он позвонил? - спросил Грибов.

- Два часа назад. И сказал... Все то и сказал, что вы прочитали.

Грибов с Григорьевым уперли глаза в носки ботинок. Дальше оправдываться
было бессмысленно. И глупо. Дальше действительно надо было отдавать под
суд. Или как минимум гнать из органов поганой метлой...

- Как же они так смогли вас? Как детей малых. Вы же не первый год в сыске.
Как такое могло случиться? Что они до последней машины... Как шахматные
фигуры на доске. Как же вы могли не провериться? Как могли не заметить
контрслежку? Тем более такую плотную контрслежку?

- Мы проверялись, - тихо сказал Грибов, - даже более тщательно, чем обычно.

- А как они тогда вас вычислили? Как машины подсчитали? Как?!

- Не знаем.

- Не знаете... Мне ваше "не знаем" к рапорту не подшить. С меня конкретные
причины требуют. И конкретные головы. Такая буча поднялась... Вернее
сказать, отец похищенной девочки ее поднял. Мне звонил. И выше тоже звонил.
Такого наговорил... Что я передать вам не способен. И правильно наговорил.
И что еще наговорит, если они теперь озвереют и, как обещали, ему ее уши
пришлют. За контакт с милицией. Я же вас просил тихо работать, как мыши в
погребе. А вы как специально...

Следователи молчали. Словно двоечники, обещавшие исправиться и получившие
вместо очередной двойки кол.

- Теперь по оргвыводам. От следствия я вас, естественно, отстраняю.
Наказывать за прокол, как и обещал, не буду. По полной программе не буду.
По мелочи - не обессудьте. Слишком серьезный случился провал, чтобы
обойтись без административных мер. Постараемся ограничиться лишением премий
и отнесением присвоения очередного звания где-нибудь месяцев на десять. От
всех прочих карательно-воспитательных мер как-нибудь сам отбрешусь. Если,
конечно, отбрешусь.

Ну а если не отбрешусь, то мое седалище стряхнут вот с этого кресла.
Несмотря на беспорочную двадцатипятилетнюю службу. Те стряхнут, кто давно
на нем посидеть мечтает. Ну а ваши седалища, соответственно, с ваших
стульев. Вот такие вот дела. Въехали?

- Въехали.

- Ну тогда всю информацию передайте Федорову.

- Но мы... - попытался что-то возразить Григорьев.

- Все. Будем считать вопрос закрытым! Поймите наконец, в дерьме мы - по
самую маковку. И вы, и я. Помочь я вам не в состоянии. Сам качаюсь. Помочь
себе можете только вы.

В общем, так. Есть у вас три дня. На все про все. Или вы находите
преступника, или... все мы переходим на работу в ближайший продмаг.
Грузчиками. Если возьмут. Ясно?

- Куда уж яснее.

- Три дня я вас прикрою. А больше - не взыщите. Больше трех дней я в этом
кабинете и сам не просижу.

- Разрешите идти? - уже совершенно официальным тоном испросили разрешения
проштрафившиеся следователи.

- Идите... Да, и вот что я вам еще советую. По старой дружбе. Постарайтесь
встретиться с отцом ребенка. Так сказать, в частном порядке. Поговорите с
ним. Объясните. Убедите. Попросите. На колени встаньте, в конце концов...
Может, он поймет ситуацию, посочувствует и перестанет терроризировать
жалобами начальство. Вы же с ним все это время в контакте были.

Попытайтесь решить это дело миром. Чтобы если не головы на плечах
сохранить, то хоть время выиграть. Все поняли?

Следователи обреченно кивнули.

- Ступайте. И дай вам бог...

Следователи развернулись кругом и разом шагнули к двери.

Глава 21

Следователи сидели в машине. Потому что в кабинете не хотелось. В кабинет
заходили сослуживцы и молча сочувствовали. Или молча злорадствовали. В
зависимости от того, кто заходил.

В машину не заходил никто.

- Как же это вышло-то? - спросил Григорьев.

- Так и вышло. Как обычно выходит. Кто-нибудь один лопухнулся, его
заметили, уцепились и размотали всю цепочку

- И обнаружили все засады?

- Да, вес сомнительно. Это же скольких топтунов надо было ставить. Чтобы
они в глаза не бросились.

- Никак не меньше десятка. Но тогда получается, что их было чуть ли не
больше, чем нас. А нас было много.

Следователи замолчали, слушая какую-то дурацкую музыку, кричащую из
автомобильного приемника.

- А может, это кто-нибудь из наших? Который знал...

- Скажешь тоже! Наши, они есть наши.

- Сейчас и наши могут стать не нашими. Время такое. Что все продается, что
покупается.

- Нет. Не верю. Вещдоки попользовать ну или там благодарность принять за
смягчение режима содержания - допускаю. Но киднеппинг. Под такую статью
никто не полезет. Это уже не погоны... И потом, откуда наши могут знать
явно случайных преступников? И во имя чего рисковать? За миллион? Который
преступники еще не получили? И неизвестно, получат ли.

- Ну тогда ума не приложу. Если бы они просто об операции что-то узнали,
тогда понятно. Но они же каждую засаду указали! По головам.

- Это точно, что по головам...

- Ну и что будем делать? - спросил Григорьев.

- Искать продмаг. Поприличней. Где много платят и мало заставляют грузить.

- Я серьезно.

- А если серьезно, то поедем в гости к банкиру. Другого выхода на
преступника, кроме как через него, у нас нет. Будем пасти его, пока
шантажист снова не объявится.

- Ну да. Пустит он нас после всего этого на порог.

- Один раз пустит. У нас там магнитофон остался. А больше... а больше нам и
не надо.

Глава 22

Банкир был дома. И уже не был так предупредителен, как раньше. Он не
выкатывал столик с закусками. Он молча слушал извинения следователей. И не
принимал извинений.

- К сожалению, в этой ситуации мы не могли ничего поделать. План операции
был продуман очень хорошо Но сработала какая-то случайность Мы не знаем,
какая случайность, но она сработала...

Но банкир не слушал объяснений. Он не хотел слушать объяснений. Потому что
объяснениями ничего поправить было нельзя.

- Случайность? Какая случайность... - тихо говорил он. - Я же спрашивал
вас, начальство спрашивал, возможно ли все это сделать незаметно. Мне
обещали. Мне гарантировали. Говорили, что опыт... А теперь все насмарку.
Теперь они могут пойти на крайние меры. Понимаете - НА КРАЙНИЕ! Которые...
Зачем я связался с милицией? Зачем?

Жена банкира ничего не говорила. Жена банкира плакала.

- Я понимаю. Но в таких делах без помощи милиции обойтись все равно
невозможно. Рано или поздно...

- Уйдите, пожалуйста. Уйдите из моего дома.

- Я, конечно, понимаю ваше горе.

- Уйдите! Оставьте нас в покое. И заберите наконец свои железки.

И банкир отбрасывал по столу магнитофон так, что отлетали соединительные
провода.

- Заберите! И уйдите! Пожалуйста...

- Мы, конечно, уйдем. Но без этой аппаратуры мы не сможем установить
местоположение преступников...

- Не надо нам устанавливать местоположение. Нам надо им деньги отдать. Там,
где они скажут. И получить дочь. Живой получить. Вы понимаете! Живой!

Вторая, необязательная часть визита явно не задалась. Смягчить забросавшую
кляузами высокое начальство потерпевшую сторону не удавалось. Впрочем, и не
должно было удаться. Потерпевшая сторона имела право на эмоции. Она
рисковала потерять не стулья. Она рисковала потерять гораздо большее.

Со второй частью можно было заканчивать. И переходить к обязательной
первой...

Григорьев сгреб со стола бесполезный уже магнитофон, сбросил его в
портфель, еще раз попытался извиниться.

- Мы постарались сделать все, что возможно...

- Я знаю, что постарались... - ответил как эхо банкир. Вторую часть фразы:
"Только мотайте отсюда побыстрее", - он не произнес. И так все было
понятно.

Григорьев вздохнул и встал. Но очень неудачно встал. Потому что зацепился
за собственную ногу. И, падая, сильно наклонился в сторону банкира. И
наверное, упал бы, если бы не уперся в него. Он уткнулся в банкира и
постарался сгладить свою неловкость. Он попытался превратить банальное
падение мордой в ковер в жест доброй воли.

- Мы сочувствуем вам. Держитесь! - сказал он и приобнял банкира за плечи,
одновременно упершись ему лбом в грудь.

Фраза прозвучала фальшиво. А уж объятия...

Банкир двинул плечами, пытаясь стряхнуть с себя чужие руки.

- Извините. Мы сделали все, что могли. И мы вам действительно очень
сочувствуем...

Банкир показал глазами на дверь.

- Там без замка. Одна щеколда.

Следователи вышли на уже знакомую им лестничную площадку. И спустились к
машине. Все было, как несколько дней назад, когда прозвучал звонок
вымогателя. Только теперь все было спокойно. И безнадежно.

- Ну как? - спросил Григорьев, садясь в машину.

- Мелодраматично. До слез. Ты, часом, в драмкружке не подвизался? - ответил
Грибов.

- Я серьезно.

- Ну а если серьезно...

Грибов включил автомобильный приемник. И прокрутил шкалу настройки. Стали
слышны голоса. Но не дикторов, заполняющих очередную музыкальную паузу.
Стали слышны голоса банкира и жены.

- Ну успокойся. Успокойся, - монотонно твердил муж.

- Я не могу... Не могу... - всхлипывала жена.

- Я тоже не могу, - отвечал муж. - Так больше не могу. Достали они меня.
Все говорят, обещают, клянутся, а толку - нуль. Еще одна такая неудача, и
они убьют ее. Из-за них. Из-за того, что засадить пару мерзавцев за решетку
им важнее, чем спасти жизнь нашей девочки! Миллион им хочется сохранить. И
погоны генеральские...

Грибов убавил звук.

- Если серьезно, то операция прошла успешно.

- Ну, значит, не зря обнимался, - сказал Григорьев.

Грибов запустил мотор. Отъехал в ближайший переулок. И заглушил мотор.

- Кто первый?

- Давай на удачу.

- Давай.

Григорьев достал монетку.

- Твой орел. Моя решка.

Подбросил монетку. Поймал ее на руку. И открыл ладонь.

- Первый я. Остальные по порядку номеров...

- ...Ну успокойся, успокойся. Больше они не придут, - бубнил голос в
автомобильном приемнике. - Все будет хорошо. Только перестань плакать...

Григорьев перебрался на заднее сиденье, лег, поджав ноги, укрылся с головой
случайным пледом. Затих. Но потом приподнялся и сказал героическо-киношным
тоном:

- Если что случится, то... То меня не буди. Я в отпуске. Без содержания.

И снова накрылся пледом.

Глава 23

На улице было темно. И в салоне машины было темно. Только изредка
вспыхивала точка горящей сигареты.

Григорьев сидел на водительском месте, привалившись затылком к набалдашнику
сиденья. Уже третий час сидел. Уши его прикрывали плейерные наушники. Но
даже сквозь наушники был слышен храп, доносящийся с заднего сиденья. И еще
были слышны голоса

- Ну хватит тебе. Может, еще все обойдется.

- Нет. Чувствует мое сердце...

- Ну не трави себя, не трави. Что будет, то будет.

- Что будет... А все из-за твоей треклятой работы. Все из-за денег. Вот они
и вышли боком. Зачем нам было столько денег? Зачем?

- Что-то ты раньше об этом не говорила. Когда их тратила. Против трат не
протестовала. Не спрашивала "зачем?".

- Я же не знала...

- Зря не знала. Надо было знать. Там, где деньги, там всегда находятся
люди, которые желают ими поживиться. За чужой счет. А где большие деньги,
там их много. Это статистика, о которой надо знать. Рано или поздно...

- Но почему у нас? Почему именно мы...

- Потому что мы ничем не лучше и не хуже. Посмотри телевизор. Там только
про нас. Про таких, как мы. Каждый день. В криминальных сводках. Потому что
у нас есть что взять. Что потребовать... К сожалению, за безбедную жизнь
приходится платить