л, потому что непонятно каким образом
вскочивший на ноги Григорьев достал его ногой в висок. Лекарь охнул и кулем
осел на пол.

Испуганный, побелевший банкир ошарашенно смотрел по сторонам. Не в силах
предпринять ни одного целенаправленного действия. Все-таки он был только
банкир, хоть и преступник. И не умел разрешать конфликтные ситуации с
помощью физических действий.

- Ну что, - сказал Григорьев, угрожающе наступая на главного врага, - не
связался план?

Банкир, пятясь, закрывал руками лицо.

- Не связался план. Потому что другим передоверился. А надо было самому.
Самому надо было дочь убивать! Собственными руками. Гнида!

И Григорьев хоть и в профилактических, чтоб не убежал, целях, но не без
удовольствия пнул банкира ногой в живот. И еще, уже упавшего, в бок.

- Готов, - сказал Грибов.

- Эй, алкаш, руки развяжи, - попросил Григорьев.

Но алкаш, улучив мгновение, ринулся к двери.

- Стой! Дурак! Мы тебе ничего не сделаем...

- Да черт с ним. Куда он денется. Лучше развяжи.

Грибов доскакал до своего напарника и, встав на колени, вцепился зубами в
узел. Вытянул одну петлю. За ней другую. Веревка спала с кистей.

- Где девочка? Ищем девочку...

- А эти?

- Эти потом...

Девочка сидела в соседней комнате. Той, что была ее тюрьмой. И, забившись в
угол, испуганно смотрела по сторонам.

- Успокойся, - как можно более мягко сказал Грибов, - все уже позади. Все
закончилось... - И попытался погладить ее по голове. Но та вскинулась и
затряслась от страха. Она не верила уже никому. И боялась всех.

- Оставь ее. После всего увиденного ей год надо приходить в себя.

Следователи вышли из комнаты, тихо притворив за собой дверь. И сели за
стол. На котором недавно лежали.

- Ну где твой дежурный? Который через три часа? - спросил Григорьев.

- Сейчас поинтересуемся, - ответил Грибов и вытащил мобильный телефон. -
Дежурный?

Ты где был, дежурный? Все это время?

Я же просил через три часа.

Ах уже выехали?

Ну тогда спасибо. Дежурный.

Выехали.

- Я слышал.

Следователи замолчали, переживая перипетии недавнего боя. Каждый про себя.

- Вообще-то я соврал, - сказал Григорьев.

- Насчет чего?

- Насчет спички. Вообще-то твоя жена говорила, что ты очень даже ничего
мужик. Особенно когда дома не ночуешь.

- Да я же не женат.

- Ну да! А кто же мне тогда об этом говорил?..

И оба следователя нервно расхохотались. Чересчур громко. Как хохочут не
когда смешно, а когда уже не страшно.

Глава 36

Первым застонал пришедший в себя банкир. И повернулся лицом вверх.

- Ну вот и любящий папаша очухался, - обрадовался Григорьев. - Как
самочувствие несостоявшегося миллионера?

- Ну и чего вы добились? - почему-то очень спокойно сказал банкир.

- Надеемся справедливости. По совокупности трех статей.

- Наивные мечтатели. Никаких статей не будет, - криво усмехнулся банкир.

Следователи переглянулись.

- А это мы посмотрим.

- И смотреть нечего. Что и кому вы можете рассказать? Что я организовал
похищение собственной горячо любимой дочери ради получения двух миллионов
долларов? И потом хотел ее убить? Кто вам поверит? Кто поверит
следователям, проводившим противозаконное расследование? В нарушение всех
процессуальных норм. А прямых доказательств у вас нет.

- У нас есть девочка.

- Девочки у вас тоже нет. Девочка не может давать официальные показания.
Она еще маленькая. И к тому же, из-за всех этих потрясений, совершенно не
отвечающая за свои слова. У нее случился нервный срыв и связанные с этим
болезненные фантазии. Что я, как отец, на следствии и скажу. И что, смею
вас уверить, подтвердит любой детский психиатр. По моей просьбе.

Вымогатели? Они будут молчать. Потому что за молчание им светит от силы
год. Как за хулиганство. А за чистосердечное признание, связанное с
попыткой убийства несовершеннолетнего ребенка, - десять. Они будут молчать

Да и о каком деле идет речь? О похищении ребенка? Каком похищении? Которого
не было?!

Насколько я осведомлен, о преступлении подобного рода обычно заявляет
потерпевшая сторона. То есть я или моя жена. Мы заявляли о похищении? В
официальном порядке? Нет. Не заявляли. И значит, потерпевшей стороны нет.
Есть глупая возня двух отстраненных от работы дилетантов-следователей.

Похищения не было. Была глупость. Просто девочка уехала в гости к одним
нашим знакомым, которых не было дома. И по неосторожности захлопнула дверь.
И не смогла выйти наружу. А родители вообразили бог знает что...

В конце концов девочка нашлась. Благодаря стараниям приглашенных мною
старинных приятелей. Которые обшарили все возможные, где она могла быть,
адреса. В том числе и этот...

Все закончилось бы совсем хорошо, если бы туда же одновременно с ними не
ворвались не разобравшиеся в ситуации следователи. Которые, не предъявляя
никаких ордеров или иных документов, но угрожая оружием, уложили всех лицом
в пол. И затем жестоко избили.

- Но деньги. Но два миллиона долларов!

- Деньги? Деньги - это сугубо банковское дело. Сугубо! И смею вас уверить,
никто не принес бы вам заявления о пропаже вышеназванной суммы, даже если
бы она вдруг потерялась. А она нашлась. Вы наивные люди, если надеетесь на
поддержку банка. Никто не станет светить свой закулисный баланс перед
милицией.

Нет, деньги тоже не проходят.

Единственно, за что вы меня можете привлечь, это за незаконное ношение
огнестрельного оружия. Что в моем случае не является серьезным
правонарушением. Так как я этот пистолет нашел здесь недалеко, в кустах, и
шел сдавать в ближайшее отделение милиции. Что сможет, как дважды два,
доказать любой приличный адвокат. Который у меня будет не один, а которых
будет десяток.

Григорьев дернулся в сторону банкира.

- Ну, ты сволочь.

- Нет. Лишь здравомыслящий человек. Который вынужден и который умеет себя
защищать.

Теперь подумайте о негативе. О вашем негативе. О превышении служебных
полномочий. О незаконном проникновении в чужое жилище. О
несанкционированной установке подслушивающих устройств... Хватит этого на
служебное расследование с последующим обрыванием погон? Думаю - с избытком.
Тем более что я приложу максимум усилий для, как принято говорить у вас,
очищения рядов... Это еще неизвестно, кто первый из нас присядет на ту
скамейку. И кто с нее первый встанет.

Отсюда, как здравомыслящий человек неглупым людям, предлагаю разойтись
миром. Этих, - кивнул банкир на все еще пребывающих без сознания бандитов,
- я возьму на себя. Девочка поедет лечиться на Багамы. Вас я всячески
расхвалю перед начальством, выбью по дополнительной звезде и от себя лично
предложу премию в размере столетнего оклада. Ну то есть то, что вы могли бы
заработать за сто лет беспорочной службы. В самой твердой валюте. Купите
себе квартиры, машины. И сможете жить по-человечески.

Конечно, вы можете отказаться от квартир, машин и денег. И получить
взамен... А что, собственно, получить? Девочка спасена. Вернее, девочку
никто никуда не похищал. Преступники отсутствуют. Что еще? Кроме выговоров
с занесением в личное дело? Ах да, восстановление справедливости. То есть
чтобы девочка лишилась богатого отца. Жена - мужа. Банк - работника,
который способен принести доход много больший, чем причинил урон. То есть
чтобы всем стало еще хуже, чем теперь.

- А ведь он прав, - сказал Грибов, - он совершенно прав. Ничего, кроме
выговоров, нам не светит.

Банкир многозначительно кивнул.

- А он выкрутится. С такими-то деньжищами. Накупит адвокатов, сунет где,
кому и сколько надо и выйдет сухим из дерьма. И нас же еще на посмешище
выставит. Все так и будет.

- Сволочная жизнь, - мрачно согласился Григорьев.

- Я это к чему. Может, не доводить дело до следствия? Раз он все равно
выкрутится, а мы все равно потеряем погоны. Может, провести расследование
прямо на месте. Ведь мы-то знаем, как все происходило на самом деле. Нам
дополнительных доказательств не требуется.

Банкир напряженно заерзал на полу

- И то верно, - согласился все быстро понявший Григорьев, - а то еще
объяснительные писать. На ковре начальственном каяться. Да не по одному
разу. Что мы, законы хуже судьи знаем? Или не сумеем обвинительное
заключение составить? Что там ему по совокупности следует?

- Ну там мелкое воровство, ложь и полное отсутствие совести инкриминировать
не станем. Это по его понятиям - мелочь. А вот за похищение ребенка, за два
миллиона уворованных долларов, за оказание вооруженного сопротивления
органам милиции и покушение на их убийство - никак меньше "вышки" не
выходит. Как ни крути - не выходит.

Как считает адвокат?

- Адвокат смягчающих обстоятельств не находит. Ну разве кроме тяжелого
зажиточного детства. В общем, адвокат с приговором согласен.

- Слово обвиняемому.

- Вы что, охренели? - спросил банкир.

- Оскорбление суда при исполнении... - приплюсовал к уже оглашенным статьям
Григорьев.

- А что такое? Что-то не устраивает в судопроизводстве? - поинтересовался
Грибов. - По-моему, все формальности соблюдены. Никто вам, гражданин
обвиняемый, лишних статей не навешивает. Только то, что заслужили. А если
вы недовольны решением суда, можете обжаловать его в вышестоящей инстанции.
У него, - и указал на Григорьева.

- Вы, ребята, заигрываетесь. Опасно заигрываетесь, - с угрозой в голосе
произнес банкир. - Я обещаю вам много неприятностей по службе. И не только
по службе...

- Слушай ты, мразь, - тихо сказал Григорьев, наклонившись над самым лицом
банкира. - Мы, конечно, не правы, что судим тебя по нашим гуманным законам.
Тебя бы по шариату надо. Чтобы кишки на вертел намотать. За твои
прегрешения. Ну, я думаю, Господь Бог нашу ошибку исправит. На очень
Страшном суде. И сковородку раскаленную тебе под задницу подставит. По
совокупности всех твоих земных деяний. А мы в свою очередь постараемся тебя
побыстрее в ту высокую инстанцию направить. Своим ходом...

- Вы что задумали? - уже испуганно, уже потеряв самообладание, спросил
банкир.

- Не мы задумали - ты. И очень хорошо задумал. Просто отлично. Мы только
используем твой сценарий. Ну что, начнем помаленьку? Чего время тянуть.

- Ну, начнем так начнем. А то действительно дело к ночи.

Григорьев взял в руки пистолет, дослал в ствол патрон, взвел и вложил в
руку пребывающего без сознания Лекаря.

- Вы что делаете?!

- Это не мы. Это он делает, - кивнул Григорьев на бездвижного Лекаря. -
Вернее, сделал, когда вы вошли в подвал, чтобы спасти свою дочь. И, кстати,
спасли. Ценой своей жизни. Видите, как мы заботимся о вашем посмертном
реноме.

- Прекратите немедленно!

- Сейчас прекратим. Потерпите мгновение.

- Неужели вы выстрелите?

- И попаду! - злорадно ответил Григорьев.

- Представляете, что увидит вскоре прибывшая сюда милицейская бригада? Чьи
трупы и чьи отпечатки обнаружит на рукоятках пистолетов. Представляете, как
все сойдется. Как все безукоризненно сойдется. Благодаря предложенному вами
плану.

- Послушайте, я все понимаю. Я готов отдать вам половину суммы, - предложил
банкир

Григорьев вытянул пистолет и демонстративно прицелился

- Отличное оружие, - сказал он, - с близкого расстояния разносит башку на
мелкие кусочки.

- Семьдесят пять процентов!

Григорьев уложил палец на спусковой крючок.

- Хорошо, я готов отдать вам все.

- Тебе миллион нужен? - спросил Грибов. - Один тебе. Один мне.

- Миллион? Миллион - это хорошо. Я бы всей душой. Только тут дело такое. У
меня аллергия. На все зеленое. На листочки там, стебельки. И банкнотики
тоже. Я, когда зелень в больших объемах вижу, чешусь весь. Особенно
указательный палец.

- Так, может, что другое с него возьмем?

- Ну не знаю. Лично у меня все есть. Раскладушка. Табурет. Кружка. Что еще
может быть нужно нормальному милиционеру для счастья? Разве только
показания. Я показания люблю. Добровольные.

- Как вы насчет показаний? - поинтересовался Грибов. - А то на все другое у
него аллергия.

- Не дождетесь!

- Хозяин барин, - пожал плечами Григорьев, - не очень-то и хотелось.

Поднял пистолет. И выстрелил. Пуля прошла рядом с головой банкира. Совсем
рядом. Так что волосы на макушке колыхнула.

- Ты смотри, промахнулся! - удивился Григорьев. - Всего-то сантиметра на
два. Видно, давно не практиковался...

И завалил пистолет на уровень глаз банкира. И взглянул на него сквозь
прорезь прицела. С ненавистью. С ненаигранной ненавистью. С вполне
конкретной ненавистью.

И банкир понял, что он способен выстрелить. И что выстрелит обязательно...

- Ну так как насчет показаний? - спросил Грибов.

- Дайте бумагу и ручку.

Григорьев с видимым сожалением опустил пистолет.

- Только ты все подробно опиши. Что делал, что думал, куда деньги спрятал.
И обязательно добавь что-нибудь о левых банковских счетах, о мафии и о
взятках высокопоставленным чиновникам.

- А это еще зачем? Это к делу не относится.

- А это для нас лично. Чтобы ты на суде вдруг от своих показаний отказаться
не надумал. Чтобы мы, если ты такое учудишь, их кому надо показали. И уж
тогда тебе точно из камеры живым не выбраться. У этих ребят
судопроизводство убыстренное. По всей территории России.

Глава 37

- Ну как там? - спросил Григорьев Грибова, просматривающего показания
банкира.

- Отлично. В том смысле, что отличный почерк у подследственного. Я всегда о
таком мечтал. Еще с тех пор, как мне по чистописанию двойки ставили.

- А содержание?

- Содержание хуже. Без особого прилежания. Но тоже ничего. Как говорится -
на безрыбье...

- Тогда я собираюсь?

- Собирайся.

- Вставай, - приказал Григорьев банкиру и рывком, так что у того клацнули
зубы, приподнял его на ноги. - Хватит отдыхать. Я тебя не нанялся волоком
таскать...

Но встать банкиру на свои ноги не пришлось. Потому что визиты в дом
вооруженных людей завершены еще не были...

- Руки! - гаркнул ворвавшийся в комнату боец в милицейском камуфляже и
маске с прорезями для глаз.

- Смотри-ка. Подоспели. К шапочному разбору, - удивился Григорьев. - Вы с
какого отделения?

- Руки! - еще раз скомандовал не расположенный к беседам боец и передернул
затвор автомата.

- Да ладно ты, не нервничай так, - попытался успокоить его Григорьев и
поднял руки.

Банкир кулем свалился обратно на пол.

- Руки на стол! - последовала новая команда.

- Опять? Опять на стол? Я там уже был! - возмутился Григорьев.

Но боец его не дослушал. Боец ударил его по спине прикладом.

- Ох! - сказал Григорьев и навалился грудью на стол. Рядом лег Грибов.

- Мы работники милиции. Где ваш командир? Я доложу ему о превышении вами
полномочий... - начал было Грибов.

- Молчать! Где деньги? - гаркнул боец.

- Мать моя! И этот туда же, - ахнул Грибов.

- Где деньги? - повторил боец вопрос и приставил дуло автомата к голове
банкира. - Куда ты дел деньги?

А этот-то откуда о деньгах знает? И о том, у кого ими интересоваться?

- Говори! - крикнул боец и ударил банкира дулом автомата в висок. Так, что
у того по лицу поползла кровь. - Где деньги? Последний раз спрашиваю!

- Там. В машине. В двух кварталах отсюда, - ответил банкир.

- Где в машине?

- Под правым сиденьем.

- Если соврал, вернусь и пристрелю, - пригрозил боец.

И вытащил целую охапку браслетов.

- Руки! - скомандовал он. - Все. Или стреляю. Вы мне мертвые даже более
предпочтительны, чем связанные.

Все - и милиционеры, и бандиты - с готовностью протянули свои руки
навстречу кандалам.

Боец пристегнул их друг к другу. И всех - к батарее центрального отопления.

- Три часа из дома не выходить! - предупредил он.

- Разве только с батареей. Для тепла, - огрызнулся Грибов.

- Поговоришь у меня, - пригрозил боец и быстро развернулся и выбежал из
комнаты.

- Ну ты гля, первый раз в одной связке с мусорами. Кому сказать... -
удивился Лекарь.

- Ты его знаешь? Знаешь, кто это? Кто это был? - быстро спросил Грибов
банкира.

- Знаю. Начальник безопасности.

- Какой такой безопасности?

- Нашей безопасности. Начальник службы безопасности нашего банка.

- Молодец. Хорошо службу несет, - похвалил Грибов.

- Только отчего он сам с автоматом бегает? Если начальник? - удивился
Григорьев.

- А он не для банка бегает. Он для себя бегает, - усмехнулся банкир.

- Как для себя?

- Так же... Так же, как я.

- То есть?

- То есть он забрал деньги, которые я забрал у банка.

- Ясно. Вор у вора дубинку украл! Что, у него тоже тяжелое материальное
положение? Ему тоже денег на школьные обеды сыну не хватает?

- Денег всегда не хватает

- И куда он с ними?

- С такими - хоть куда. Хоть на край света.

Адрес был назван точно - край света. Значит, куда-то туда, где шелестят на
ветру вечнозеленые пальмы, шумит прибой и шоколадные мулатки готовы
разделить с вами поздний холостяцкий ужин. И где не спрашивают о
происхождении ваших миллионов. А просто уважают за их наличие.

- Сделал он нас. Всех, - подвел итог Грибов. - Этот, - кивнул он на
банкира, - таскал ему каштаны из огня, а мы их остужали, чтобы он руки не
обжег. Он и не обжег.

- Любители побеждают. Любители всегда побеждают. Когда профессионалы
ссорятся, - философски заметил Григорьев. И подмигнул пристегнутому против
него Лекарю.

- А разве это не ваши? - удивился младший бандит.

- Я тоже думал, наши. А оказалось - не наши, - показал на браслеты
Григорьев. - Оказались его...

Все замолчали. Сидя милым, плотным кружком. Как крутящие блюдце и желающие
услышать потустороннее мнение спириты.

И сидели так несколько минут. Пока Григорьев не попытался найти выход из
создавшегося дурацкого положения.

- Вот что, ребята, - сказал он, - вам все равно сидеть. Хоть так, хоть так.
А я устал. Мне домой пора. Есть у кого булавка?

- Зачем?

- Затем.

- Булавка есть. Но только если для всех, - поставил условие Лекарь. - Если
только для вас - то нет.

- Тебя же все равно посадят, даже если я тебя сейчас отпущу, - сказал
Григорьев.

- А это не твоя забота. Твоя - булавку использовать. Которая у меня есть.

- Черт с тобой. Давай свою булавку. Не ждать же мне здесь, пока миллионы
долларов из рук уходят.

Григорьев взял булавку и сунул ее острие в замок ближайшего браслета. И
через несколько минут отстегнул одну половинку.

- Дерьмовые наручники ваш банк покупает, - сказал он банкиру.

Во дворе послышался шум приближающихся машин. И голоса. И осторожный топот
по лестнице.

- Вы никому больше о ваших долларах не говорили? - на всякий случай спросил
банкира Грибов.

Но тот отвечать не стал. Отвернулся.

На лестницах воцарилась тишина. Минутная. Которая тут же взорвалась звоном,
скрежетом, грохотом, уставными и нецензурными командами.

В одну и ту же секунду, в окна и в двери, высаживая стекла и доски,
ввалился взвод бойцов в бронежилетах с автоматами на изготовку.

- Руки! - заорали спецназовцы. - Руки на стол!

- Опять?!!

- Мы не можем на стол. У нас браслеты, - попытался возразить Григорьев.

Но его не слушали. Всю связку подняли, перевернули и уронили мордами в уже
хорошо изученный стол.

- Мужики, я тут уже лежал...

- Молчать!

И тут же сильный удар по спине. И по уху.

- Да вы что такое творите? Чтоб вас! Мы такие же, как вы. Мы же из органов.

- Начальство разберется, кто откуда. А пока - всем молчать!

И еще одна серия ударов по чему ни попадя. И завершающий удар сапогом в
подреберье.

- Ты уж лучше молчи. Эти шуток не понимают...

Спецназовцы споро осмотрели помещение. И карманы задержанных. И бросили на
пол четыре пистолета.

- Где другие члены банды? - спросил командир группы захвата. - Где оружие,
наркотики и другие запрещенные законом предметы? Где, я вас спрашиваю?..

- Эй, мужик, ты что, меня не узнал? - обрадовался Григорьев, услышав
знакомый, обращавшийся к нему не далее чем месяц назад голос. - Это же я.
Это я тебя тогда на учениях обезвреживал. В вагоне. Ну ты же меня должен
помнить...

Командир подошел ближе. И внимательно всмотрелся в подставленное под свет
лицо.

- Ну, - дружелюбно улыбнулся Григорье