ог, не замочить, зажигалку, я подплыл к следующей каюте. Новый выстрел,
звон стекла, вспышка запала, новый бросок, взрыв бензина.

Я играл в очень опасную, непозволительно опасную игру. Любая случайность
могла погубить меня в любое следующее мгновение: прицельный выстрел боевика
с палубы, упавший сверху осколок иллюминаторного стекла и - наверное, самое
страшное - взрыв не попавшей в дыру иллюминатора боевой бутылки. В
последнем случае я бы просто сгорел, облитый пылающим бензином. Нырнуть в
толщу воды сразу я не смог бы из-за набитого за пазуху камыша.

Третья бутылка.

Топот, крики на палубе. Сейчас я увижу высунувшийся из-за фальшборта ствол.
И это будет последнее, что я увижу.

- Он здесь! Здесь!

Выстрел. Звон разлетевшегося стекла и почти тут же еще один, гораздо более
тихий, вскрики, падение мертвого тела на палубу.

Дед что, с двух рук палит? Карабином - в иллюминатор, "тозовкой" - в
боевика? Ведь выстрелы разделяло не более четырех секунд! Как за такое
время можно успеть переменить оружие, прицелиться и, судя по проклятиям,
доносящимся сверху, попасть в цель? Гений! Ему бы инструктором в учебку, а
не по лесам, зарывая талант в землю, шастать.

Четвертый иллюминатор. Четвертая бутылка. Все! Пора уходить. Пятую бутылку
я использовать не успею. Для пущей убедительности, чтобы побольше страху
нагнать, я решил забросить последнюю бутылку на палубу. Не пропадать же
посуде впустую. Сильно загребая ногами, я максимально высоко высунулся из
воды и, запалив тряпку, швырнул "гранату" вверх. Эффект получился
потрясающий - бутылка рванула в воздухе, над палубой, над залегшими на ней
боевиками, разбрызгивая во все стороны осколки стекла и горящий бензин. Как
же это вышло? Это же просто бутылка и просто горящая тряпка. Нет в ней
взрывателя! Как же бензин мог взорваться в целой, не разбившейся бутылке?
Что за мистика?

Лишь спустя секунду я осознал, что за мгновение до взрыва я услышал
выстрел. Они почти слились - хлопок и вспышка пламени. Старик? Старик!
Неужели он умудрился подловить летящую в воздухе бутылку? Неужели смог
попасть в нее пулей? Не дробью, как при стрельбе по летающим тарелочкам, -
пулей! Это уже что-то из репертуара цирка. В жизни, в реальном бою такого
не бывает!

Эту мысль я додумывал уже под водой. Расстегнув одежду, я выпустил
камышовый наполнитель, глубоко нырнул и что есть силы погреб к берегу.
Вынырнул, услышал выстрел с берега - не дает дедок высунуться боевикам,
снова занырнул, снова всплыл, снова нырнул. Река, камыши.

Судно разгоралось, как добротный пионерский костер, освещая все вокруг
ярким светом. Из иллюминаторов выплескивались языки пламени. Такой
фейерверк им не остановить. Нет у них больше судна. То есть пока есть, но
минут через сорок не будет. Куда же вы денетесь, бравые ребята? К нам на
берег запроситесь? А мы еще и не пустим. Мы злопамятные!

Пробираясь сквозь кусты, я добежал до старика.

- Все нормально? - крикнул я. Старик молча кивнул. По палубе в огне пожара
носились испуганные фигуры.

- Справа возле пожарного щита, - скомандовал я.

- Вижу, - ответил дед.

Выстрел!

Минус один.

- У носа. Плывет к берегу, - сказал я. Выстрел! Минус два.

Двое боевиков, презрев опасность, бросились к сходням. Нахрапом решили
проскочить.

Минус три и четыре.

- У мостика.

- А зачем его? Он в стороне!

Как мне было объяснить старику, что теперь меня интересовали командиры.
Командиры, которые видели меня возле Резидента, которые знали пусть не
много, но гораздо больше других бандитов. Именно они могли поведать
будущему следствию о некоторых странностях в моем поведении, именно они
могли быть косвенной причиной утечки информации.

- Зачем?

- Не задавайте вопросов! - отрезал я.

Выстрел.

Следующего командира я выцелил сам.

Минус шесть.

Семь...

Восемь. Последний опасный мне командир. Ничего. Они заслужили эту участь.
Они командовали бойцами, творившими зло. Они ответственны дважды. Как
исполнители и как Вдохновители, отдававшие приказ. Виновны дважды, а
умирают только один раз. Они еще легко отделались. Не по заслугам!

Девять. Затих пытавшийся отстреливаться боевик, спрятавшийся возле грузовых
стрел.

Кажется, пора прекращать вакханалию смертей.

- Эй, на палубе! - крикнул я. - Оружие бросить на сходни! Всем собраться на
носу. Стреляю без предупреждения!

Пожар, раздуваемый ветром, набирал градусы. Судно Не сулило ничего, кроме
смерти.

Еще один боевик попытался спастись вплавь.

Минус десять.

- Собраться на баке!

На сходни полетели карабины и пистолеты. Бандиты потянулись к носу судна.

- Открыть заложников! - приказал я. Трюм отдраили. На палубу, суетясь и
толкая друг друга, полезли заложники.

- Заложникам - к сходням! Мужчинам подобрать оружие. Один из бандитов
метнулся к пленникам, схватил, потащил женщину, закричал: "Я убью ее!
Выпустите нас на берег!" Ну не терпелось ему открыть счет второму десятку.
Старик ткнул в него пальцем. Я согласно кивнул.

Минус одиннадцать. И опять без порчи шкуры. Заложники, истерично рыдая,
что-то выкрикивая, сбежали по сходням, собрались, сгрудились в кучу на
берегу. У трех оставшихся среди них мужчин в руках поблескивало оружие.

Деморализованные, испуганные, потерявшие весь свой свирепый вид боевики,
прикрываясь от близкого пламени, теснились к сходням.

- Спускаться по одному, - крикнул я. - При попытке к бегству - стреляю.

И для пущей убедительности сделал выстрел над самыми головами. Боевики
инстинктивно пригнулись.

Спасенным заложникам-мужчинам я приказал встать с двух сторон поодаль от
сходней. Двое - один с повадками отставного офицера, другой - охотника - с
оружием обращаться умели. Им нести охрану. Третьему и женщинам обыскивать и
вязать преступников.

- Ну что, дедок? Я тебе больше не нужен? Сам справишься? - спросил я не без
озорства в голосе. - Вон ты какой, в одиночку целый корабль захватил!

Старик, не отрываясь от прицела "тозовки", поморщился, сплюнул досадливо в
сторону.

- Ладно, не держи зла! Но помни, в тундре погода холодная, а печка в бараке
одна на всех. Это я кроме шуток! Я свои слова держу и щадить, если что, не
буду.

- Это я видел, - проворчал дед. - Тогда все?

- Все.

- Будь. А где пленных разместишь? - уже уходя, на всякий случай спросил я.

- Не твоя забота, - огрызнулся дед, но вдруг размягчел: - Лес большой,
стволов на всех хватит.

Я представил, как будут высиживать, обвив ногами березки, бандиты, и
расхохотался. После таких сидений им скамья подсудимых будуаром
представится, а прокурор в сравнении с дедом - отцом родным.

- Я пошел.

- Ступай. Только в лесу не заблудись, - буркнул дед. Ну что поделаешь,
вредный старикашка, не может, чтобы за ним последнее слово не осталось.

- А за подарок все же спасибо, - поблагодарил я.

- За какой?

- За тот, который жизнь! - ответил я, забросил на плечо карабин и пошел от
берега. Мой путь был в город. Мне еще надо было повидаться с Резидентом.
Люб он мне стал. Вот не скажу чем, а люб. Жаль, без взаимности! Ну да
ничего, я ухажер терпеливый.

Время торопило меня. Я должен был успеть добраться до города раньше, чем
бандиты обнаружат остов сгоревшего судна и пропажу всей его команды. От
одной-двух случайно вернувшихся на базу групп боевиков старик с помощью
поставленных под ружье новых рекрутов отобьется, а вот от целенаправленной
карательной экспедиции, призванной замести следы преступления, вряд ли.

Но еще мне следовало спешить, чтобы застать Резидента врасплох, до того,
как он узнает о случившемся и, поняв, что его противник жив, примет
упреждающие меры. Сейчас, когда я утратил главный козырь, когда моя
внешность перестала быть терра инкогнита, единственной возможностью
прорваться к объекту была внезапность. Внезапность диктовала всю тактику
операции. Позволить себе недельную прогулку по тайге я не мог. Скорость
стоила риска. Зная из рассказов старика примерное местоположение ближайших
поселков, я направился к второстепенной грунтовке, связывавшей лесхоз с
другой, более оживленной магистралью.

Выбрав на дороге разбитый, в глубоких ямах участок, я засел в ближних
кустах. Две машины пришлось пропустить. Третья - бортовой, приспособленный
для перевозки горюч -ки "урал" - подходила мне как нельзя лучше. Я
дождался, когда он притормозит перед препятствием, и легко заскочил в
кузов. Опасаясь возможной проверки, я забился между огромным, в треть
борта, баком и пустыми двухсотлитровыми бочками, закрывшись сверху вонючей,
пропитанной соляркой ветошью. Едва ли бандиты станут марать руки о такой
невозможно противный мазут. Через три часа я был на трассе. Еще через два -
на окраине города.

Вспомнив курсантскую молодость, я в первую очередь направился в сберкассу
за "своими" снятыми посетителями со счетов и неосторожно положенными в
наружные карманы деньгами. Во вторую - в магазин, где обзавелся подходящей
мне для дела одеждой. В третью - в баню, где смыл с себя солярный запах.
Четвертый пункт обязательной программы - обзаведение надежными документами
- я пока отложил. Я очень спешил. Каждая секунда стучала гвоздем, вбиваемым
в гроб, против меня. Если планируемая операция сорвется, документы мне
будут все одно ни к чему. Между походами в сберкассу, магазин и баню я
успел сделать три анонимных звонка в милицию, безопасность и исполком по
поводу счастливо спасшихся во время авиакатастрофы пассажиров. Я очень
надеялся, что поднятый по этому поводу шум и организованная спасоперация
отобьют охоту у бандитов строить планы мести.

К Резиденту, опять-таки из соображений экономии времени, я решил
подбираться без обычной в таких ситуациях подготовки. Нахрапом. В лоб. Это
был тот случай, когда хождение вокруг да около не в пользу. Или пан, или,
уже окончательно и бесповоротно, пропал! Я знал, где он живет, знал, что
рано или поздно он там объявится - значит, там и ладить засаду. Лучше всего
было обосноваться у соседей напротив по лестничной площадке. Они были
натуральные, без второго дна. Это я установил во время еще тех, положивших
начало всем последующим приключениям, наблюдений. Два старичка пенсионера,
изредка посещаемые детьми. Жалко было их тревожить своим бесцеремонным
визитом. Но дело превыше эмоций.

На операцию я шел снова через общественный туалет, где уже в который раз за
последний месяц изменил внешность. Жизнь, как у популярного артиста,
который из гримуборной не выходит. Действительно, в буквальном смысле "грим
в уборной".

На этот раз я работал с особой тщательностью, так как был уверен, что
наружная слежка за подъездом ведется. Не полный же ротозей мой противник!
Пока он собственными глазами моего тела не увидит, страховка будет
действовать. Я бы на его месте не только посмотрел, но еще и пощупал, и
пальцем поковырял, чтобы на "куклу" не нарваться. Так что сидит где-нибудь
в укромном месте шпик-соглядатай. Непременно сидит! Дай бог, чтобы один. А
когда до Резидента докатится эхо происшедших событий, их дюжина будет. И
еще полета на ближних перекрестках. Сейчас Резидент себя бережет, а тогда
меня ловить будет. А это далеко не равные по значимости цели.

В последнем случае он не поскупится, так что надо успевать.

Из гримтуалета выходил не я, выходил неблагодарный сын собственных, живущих
по соседству с Резидентом родителей, лет тридцати молодой человек в
типичной для него одежде, с типичной для него походкой и манерой держаться.

Хорошо нам память в учебке натренировали. Больше месяца назад и всего два
раза я его видел, казалось, за ненадобностью забыл напрочь, ан нет,
приспичило - все до последней мелочи вспомнил. Даже неродную, отличающуюся
цветом и формой пуговицу на куртке! Даже перстень на безымянном пальце.
Конечно, полного портретного совпадения при столь ограниченных технических
возможностях я добиться не мог. Но общего сходства - вполне. В сутолоке по
характерному внешнему облику, по индивидуальному почерку движений и жестов.
Ступил именно так, а не иначе, повернул голову, кашлянув, прикрыл рот
по-особенному рукой, и мы понимаем, что это наш знакомый. Используя эти
внешние атрибуты, характеризующие личность, я и стану перестраивать свой
облик под требуемый образец. А для страховки (ведь не все же мелочи
поведения другого человека я могу вспомнить) к подъезду я подойду не один.
Подгадаю еще одного-двух визитеров и, глядишь, в толпе проскочу. Внимание,
рассеянное на два-три объекта, настолько же теряет свою остроту.

По крайней мере двух шпиков я выделил из толпы, продвигаясь к объекту. Они
мазнули по мне взглядом, "узнали" (значит, не разучился я еще рисовать) и
стали шарить глазами дальше. Конечно, если бы они наблюдали пристально, то
заметили бы ошибку, но сзади напирала требующая особого внимания группа
незнакомцев. Под ее прикрытием я и проскочил.

Позвонив в "родительскую" дверь, я отступил назад и, чтобы прикрыть лицо
(мать - не шпики, она сына тридцать лет изучала), стал озабоченно тереть
лоб. Мне поверили - дверь отворилась, и я мгновенно протиснулся внутрь.
Женщина, конечно, никакого сопротивления не оказала, только ойкнула и тихо
опустилась на стул, когда я продемонстрировал специально приобретенный для
этой цели топорик. Женщина была достаточно интеллигентна, чтобы вспомнить
красочные криминальные описания Достоевского. Ну, не отключать же ее в
самом деле ударом кулака в грудь. Неловко как-то. Десять раз извинившись, я
привязал хозяйку к стулу и вместе с ним перенес в дальнюю глухую комнату,
предварительно заклеив рот широкой полосой лейкопластыря. Те же манипуляции
я провел с ее до последнего мгновения мирно спавшим мужем.

- Сидите тихо, - очень вежливо попросил я, - не нервничайте. Ни ваших
жизней, ни ваших вещей я не возьму. Я просто поищу кое-какие ценности,
спрятанные здесь первыми жильцами. Уж так получилось. Как найду, тихо
исчезну. Договорились?

Хозяева согласно закивали головами. Я бы тоже на их месте согласился.

Для пущей верности я зашторил окна, включил громче приемник и перешел в
коридор. Это был мой новый НП. Два часа я неотрывно наблюдал в "глазок"
лестничную площадку. Резидентская дверь внешне ничем не отличалась от
прочих, но сутью приближалась, могу поспорить, к дверце среднего
банковского сейфа. Ни отмычкой, ни домкратом такую не возьмешь. А если и
откроешь, специальный электронный сторож зафиксирует проникновение
помещение чужого. Нет, в лоб на такое препятствие лезть не резон. Дождемся
провожатого.

И я ждал. Такая наша работа. 99 процентов времени забирает ожидание. 17 раз
по площадке проходили люди. Дважды задерживались, но, не позвонив и не
постучав, уходили. Наконец из-за наблюдаемой двери вышла роскошная, в
роскошной же упаковке, женщина. Ну вот, а я подозревал, не скопец ли на
идейной почве Резидент. Оказывается, нет. Очень даже в норме мужик. Где же
ты, красавица, три недели назад была? Что-то я тебя не упомню. Не иначе как
от чужих глаз в Сочи тебя упрятали. Вон как загорела.

Резидентскую пассию сопровождал свирепого вида, с оттопыренным внутренним
карманом молодец. Это правильно, такое тело без хранителя оставлять опасно.
Хитрец Резидент. Приставил человечка не столько от опасностей фифу
оберегать, сколько от соблазнов. Налицо злоупотребление служебным
положением. Широко живет Резидент. С нашим братом, честным служакой, не
сравнится. Мне любимую собаку иной раз накормить проблема, а этот целую
банду служб содержит. Видно, хорошо платят за измену.

Я подошел к окну. К тому же ее и казенная машина развозит! Красивая жизнь.
А может, это не Резидент - злоупотребитель, а я лопух? Может, мне, как
региональному представителю, все это: машины, телохранители и тройка
подобных красоток - по штату положены? Может, Контора меня обкрадывает, еще
к тому же урезая на каждую операцию смету чуть не вдвое? Дама с охранником
вернулась через час. Сунула "хитрый" ключ в замочную скважину. Пожалуй,
пора. Я распахнул дверь, возможно шире разведя руки и уголки губ, закричал:

- Здравствуй, хозяюшка! - Телохранитель напрягся, потянулся к карману, но
тут же расслабился. Он узнал меня. Вполне понятно. Он знает, как минимум по
фотографиям или видеокассетам, всех жителей подъезда и их постоянных
гостей. Такая у него работа.

- А я беспокоюсь, куда она подевалась? А она вот она! - шумел я, играя в
меру пьяного и оттого не в меру дружелюбного соседа. - А это кто? - потянул
для пожатки растопыренную пятерню.

Охранник брезгливо поморщился. Об исполнении служебных обязанностей в этот
момент он забыл. Не распознал он в пьяненьком недомерке-соседе угрозы. И
напрасно. Не пришлось бы ему, согнувшись в три погибели и хватая губами
воздух, лежать на затоптанном, грязном и холодном полу лестничной площадки.

- Давай, давай, соседушка, открывай, - подбадривал я растерявшуюся от таких
перемен дамочку. - А то твой дружок, - кивнул я на отключенного
телохранителя, - стынет. Ну!

Резидентская пассия повернула ключ, открыла дверь. Я вытянул из кармана
телохранителя пистолет - ого, "стечкин"! - и втащил его хозяина внутрь.

Ворочая бесчувственное тело, я продумывал тактику разговора с дамой.
Вначале напугать, потом подольстить или, наоборот, сперва подольстить,
потом напугать? На испуг в чистом виде женщины поддаются редко. Им в
отличие от мужчин небезынтересна личность нападающего. Злодею с внешностью
и манерами великосветского повесы они презентуют свои ценности с большей
охотой, чем замызганному дворовому хулигану. Спросите, от кого женщина
предпочтет принять смерть, и 99 процентов ответят, что лучше бы от
романтического, вот с такими глазами, такими плечами и прочими
романтическими атрибутами героя. Мужчинам же гораздо важнее, не кто, а что
у них забирают. Более того, даже в момент смертельной опасности даму
интересует, какое рпечатление она производит. Грабитель - он хоть и
грабитель, а тоже в штанах ходит.

Нет, к женщине, если не хочешь заиметь в ее лице вечного врага, надо
подходец иметь.

- В общем, так, милая соседушка, - сказал я, закрыв дверь и убедившись, что
квартира пуста, - попал я в такую передрягу, что вынужден тебя просить мне
помочь.

На "ты" - это обязательно. Это доверительно, почти интимно. Это действует.
Особенно на таких избалованных вниманием и великосветским этикетом дамочек.
Никакой размазни. Никаких там "вы" и "будьте любезны". Вежливое, но твердое
"ты"!

- С тебя требуется одно - молчать!

Кажется, она даже разочаровалась. Такое романтическое начало из-за такой
пустячной просьбы.

- Грозить тебе смертью не стану. На такую красоту руку поднимать - грех
великий.

Вот она и лесть. Расслабилась? А теперь страхом, как ушатом холодной воды.
Лесть без страха - это флирт. А во флирте женщину не переиграть.

- Смертью грозить не буду, а вот личико бритвой исполосую. И не станет
такой сказочной красоты. Одни шрамы.

И обязательно подтвердить угрозу действием. Без этого тоже никак не
обойтись. Словесные угрозы - это не по-мужицки. Порычать, пошуметь и ничего
не сделать - только свой имидж злодея попортить. Женщина в мужчине - хоть в
сказочном принце, хоть в ночном бандите - силу ценит, неотвратимость
поступка.

- Блузка дорогая? - спросил я.

- Да. Французская, - автоматически ответила резидентская красотка, не
понимая, при чем здесь это.

- Очень жаль! - сказал я, одним движением от шеи к животу раздирая блузку в
клочья.

Такое женщин убеждает стопроцентно. Ты можешь на ее глазах зарезать десяток
людей, и все равно это не впечатлит ее так, как безжалостное уничтожение
модной, хорошо сшитой, престижной и дорогой вещи! Этот поступок сродни
вандализму, преступлению против человечества. Вот так, не раздумывая раз и
все! Ужас! Он готов на все!

- Это чтобы ты иллюзий не испытывала, что я свои обещания не держу,
объяснил я, задерживая, надолго задерживая вожделеющий взгляд на
открывшейся груди. Это в компенсацию материального убытка моральным
приобретением. Без этого я стал бы просто злодеем, а мне надо быть
интересным злодеем. Подумаешь, блузка, их еще дюжи