в вынесли  бы  приборы  ТОС на  руках,
взорвали бы ТОС только в самый последний, безвыходный момент.
     Дважды попадали они под бомбежку.
     С превеликим трудом добравшись наконец до железной дороги за Валуйками,
команда Болтова пересела со своей техникой на поезд и благополучно доставила
ТОС сначала в Воронеж, а оттуда, на автомашине, на Воронежскую радиостанцию.
     И вот,  улыбаясь  счастливыми  улыбками,  они  стоят перед командирами,
перед  Мариновым  и  Ясеневым,  и  лейтенант  Болтов рапортует  о  том,  что
радиоприборы ТОС доставлены в целости и сохранности!..
     - Спасибо, товарищи! -  взволнованно жмет им руки полковник  Маринов. -
Здорово  вы  нас  выручили!  Поздравляю,  друзья,  с  наступающим праздником
Октября!..
     Новоселье  -  тосовцев  поселили  в  комнате на  третьем  этаже  здания
радиостанции  - совпадает  с праздником. Девушки-радиотехники, работающие на
станции, непрерывно заводят  пластинки: радиостанций  используется  как маяк
для советских самолетов. По случаю  праздника миловидная  Аня, старшая среди
девушек, подбирает самые популярные, самые любимые пластинки - песни Леонида
Утесова, Клавдии Шульженко, Лидии Руслановой и первые военные песни, которых
еще совсем мало в граммофонной записи.
     И вот радисты лейтенанта  Болтова танцуют с девушками под эту музыку, а
в ушах все еще звучит грозная какофоническая музыка недавних бомбежек.
     "Говорит Воронеж!.."
     Первыми выслушивают  тосовцы  на радиостанции сообщение о  состоявшемся
накануне в Москве торжественном заседании, на котором по поручению ЦК партии
выступил Председатель ГКО... Сталин  указал на усиление  опасности, нависшей
над  страной.  Это  видно  и  по фронтовым  сводкам: положение  под  Москвой
остается  критическим,  враг  штурмует  Севастополь,  3  ноября  наши войска
оставили Курск.  Войска Юго-Западного фронта, отошедшие  на рубеж  восточнее
Прохоровки,  Волчанска, Изюма, ведут оборонительные бои  против  все  той же
шестой  армии  и  второй   армии  фельдмаршала  фон  Вейхса  на  Воронежском
направлении...
     И  всех "мариновцев" в Воронеже до  глубины души потрясает сообщение  о
параде  на  Красной площади в  Москве в  день двадцать  четвертой  годовщины
Великого Октября... Гитлеровцы ломятся к воротам Москвы, Геббельс вопит, что
двадцать  четвертый год  Советской власти будет  ее  последним  годом,  а на
Красной площади перед Кремлем, перед Мавзолеем - парад боевых частей Красной
Армии как символ надежды, уверенности в Победе!..


     Часть вторая
     ПЕРВЫЙ ГРОМ
     "АХТУНГ МИНЕН!"
     Итак,   исполняется  заветная   мечта   генерала  Георга  фон   Брауна:
фельдмаршал  фон  Рундштедт назначил его,  командира 68-й пехотной  дивизии,
первой  ворвавшейся в  Харьков,  комендантом и начальником  гарнизона  этого
миллионного города, второй столицы богатой страны Украины!..
     В  первый  же  день после  отступления русских войск  на стенах  города
появляется "Приказ No 1" за подписью нового "хозяина города:
     "...Каждый  житель города Харькова,  который  знает места, где заложены
мины, бомбы замедленного  действия, подрывные  заряды,  или же подозревает о
заминировании  каких-либо  объектов,  обязан немедленно  сообщить об этом  в
специальный  отдел  при  управлении  коменданта  города  Харькова  по  сбору
сведений о заминированных  участках. За правильные сведения будет выдаваться
денежное вознаграждение в размере от 1000 до 10000 рублей. С другой стороны,
каждый,  кто  скроет известные  ему сведения о заминированных  участках и не
сообщит об этом в комендатуру, будет предан смертной казни.
     За каждое  здание, взорванное  в  городе Харькове,  -  в  случае,  если
комендатура не будет заблаговременно  поставлена в известность о готовящейся
диверсии, оккупационными властями  в качестве репрессии  будет  казнено  100
жителей города".
     И, дабы никто уже не сомневался в том, что  генерал фон Браун - злодей,
кат и военный преступник, в приказе вдобавок говорится:
     "В целях сохранения личного состава доблестного вермахта,  поиски мин и
очистка минных полей будут производиться руками русских военнопленных..."
     Этот  приказ не случайно  появился  первым  из  целой  серии людоедских
приказов генерала фон Брауна. Уже на подступах к городу гитлеровские солдаты
и офицеры,  шестой  и  семнадцатой армий впервые за войну  всерьез  заболели
страшной  болезнью  -  "минобоязнью".  Это была  настоящая эпидемия, пагубно
отразившаяся на  боевом духе  войск, совсем  недавно упивавшихся  призрачной
победой блицкрига.
     Как-то в  октябре  СС-унтерштурмфюрер граф  фон Рекнер  прочитал  такую
запись в дневнике закадычного своего  друга по орденскому замку и дивизии СС
"Викинг"  СС-унтерштурм-фюрера  Петера  Поймана  (Кстати,  это он командовал
моторизованным  взводом, бросившимся в погоню за  автоколонной подполковника
Ясенева. Нойману посчастливилось отделаться легкой контузией, когда политрук
Бакрадзе взорвал грузовик с динамитом  и тем спас технику особой секретности
и колонну Ясенева.):
     "Каждый шаг здесь требует величайшей осторожности. Неосторожно откроешь
дверь - в  действие приходит одна из этих "адских машин". В некоторых местах
-  сплошные ловушки. Великолепный пистолет, валяющийся  на полу, подцеплен к
проволочке,  прикрепленной к  заряду  взрывчатки. В мирном самоваре спрятаны
килограммы тола,  который может взорваться в любую минуту. Банки с вареньем,
бутылки  с  водкой,  даже  колодезная веревка,  которую  ты  потянешь, чтобы
напиться воды, - все это смертельные  ловушки,  от  которых  надо  держаться
подальше...
     Иногда нетрудно заметить провода, ведущие  к кислотному  взрывателю или
детонатору.  Но дьявольски трудно разобрать минное устройство  так, чтобы не
отправиться при этом в лучший мир.
     Самый  простой способ разминирования -  из безопасного укрытия швырнуть
три  или  четыре  гранаты  в  любой  дом, в  который ты  хочешь войти.  Мины
сдетонируют от взрыва".
     Вот что такое "минобоязнь".
     И  "минобоязнью" этой  страдает уже  и  командир  дивизии,  комендант и
начальник   гарнизона  города   Харькова.  Поэтому,   пока  в   городе  идет
разминирование, генерал занимает небольшой каменный домик на окраине. Семью,
занимавшую дом,  старший  адъютант фон Бенкендорф  без  лишних разговоров  и
особых  церемоний  выдворяет в сарай  соседнего дома.  В  отличие  от своего
кузена главного конструктора ракет барона Вернера фон  Брауна, генерал Георг
фон Браун не хватает звезд с неба и не любит авантюры. Это крайне осторожный
и осмотрительный генерал.  Карьеру делает медленно,  но  верно, не отличаясь
личным  мужеством,  зато  твердо  надеясь  пережить  своих  более  пылких  и
безрассудных  коллег и  дотянуть до  заветного  фельдмаршальского  жезла.  В
кампании на Востоке ему везло. Без особо тяжелых потерь вел он по украинской
земле  свою  дивизию,  всегда предпочитая  двигаться  во втором  эшелоне или
резерве группы армий "Зюйд", за танкам Клейста.
     Лет десять тому назад,  когда Вернер уже добился  получения  заказа  на
конструкцию  жидкостной  ракеты дальнего  действия,  Георг,  офицер  черного
рейхсвера,  еще только мечтал о красных генеральских  галунах,  составлявших
предел  мечтаний юнкерского  отпрыска, потомка  рыцаря  Тевтонского  ордена.
Кузены смолоду грезили о  славе и  почестях,  но один шел к славе,  выполняя
заказы вермахта, другой  - его приказы. Один мечтал о покорении для Третьего
рейха звездных миров, другой о получении бриллиантов к "Рыцарскому кресту".
     Ни один приказ генерал фон Браун не выполняет так ревностно, как приказ
командующего  6-й армией фельдмаршала  фон Рейхенау  от  10 октября, который
гласит:
     "Борьба против большевиков в прифронтовом тылу ведется еще недостаточно
серьезно.  Вероломных и  жестоких партизан и дегенеративных  женщин  все еще
продолжают  брать  в плен. С франтирерами и бродячими, одетыми в полувоенную
форму  или  полностью  в  гражданское  платье,  возятся  как  с  порядочными
солдатами... Если в тылу армии будут обнаружены отдельные партизаны,  против
них будут  приняты жестокие меры. Они будут применяться также по отношению к
той   части   мужского   населения,   которая    могла   бы    предотвратить
предполагавшиеся налеты или вовремя сообщить о них..."
     Если  барон  Вернер  фон Браун будет  через два с половиной года  одним
махом  без  разбора  убивать  ракетами  Фау-2  сотни  вполне  цивилизованных
лондонцев без  различия пола и  возраста, то генералу  фон Брауну тем  более
ничего  не стоит без  разбора уничтожать  "русских варваров",  тоже, правда,
арийцев, но арийцев неполноценных, самого низшего сорта.  За две недели боев
за  Харьков  фон  Браун,  палач  Проскурова  и  Винницы,  создав специальное
подразделение   по  борьбе  с  партизанами,  в  кровавых  репрессиях  против
населения отличился превыше всех, других командиров дивизий, исключая только
разве командиров дивизий СС "Викинг" и "Лейбштандарт Адольф Гитлер".
     Вскоре фельдмаршал фон Рундштедт, главнокомандующий группой армий "Юг",
с удовлетворением отметит в приказе: "В ходе  борьбы с  партизанами в полосе
группы армий публично повешено и расстреляно несколько тысяч человек..."
     Фактически  169, 188 и  196-й полки  генерала фон Брауна превратились в
карательные полки.
     И  Рундштедт это ценит. Хотя  говорит о Брауне, отмечая его безудержную
алчность  и  честолюбие:  "У  него нет  убеждений,  у  него  имеются  только
аппетиты!"
     Кузен  знаменитого  ракетчика,  в творческом  экстазе работавшего в  то
время над реактивными снарядами, которыми он , надеялся поставить  на колени
Англию  и закидать для  острастки Нью-Йорк, понимал толк в "адских машинах".
Поэтому, когда абвер доложил ему, что город  густо засеян минами, он не стал
спешить с въездом.  И зачем спешить? Судя по всему, для  него, коменданта  и
начальника  гарнизона города  Харькова, война кончилась. Москва  вот-вот, со
дня на день, будет взята,  русские капитулируют, как  капитулировала до  них
почти вся Европа. Для его, генерала фон Брауна, карьеры совсем  неплохо, что
он заканчивает  эту большую  войну  хозяином четвертого по  величине  города
Советского Союза!
     Генерал со свойственной ему педантичностью  знакомился  со справками  о
Харькове, которые готовил для него абвер, со статьями, что печатали в те дни
немецкие  газеты. "Дейче Нахрихтенблатт", например,  писала в  октябре  1941
года следующее:
"Основанный казаком Харьков - город большевистской Америки.
     После  Киева  Харьков,  некогда фортеция, заложенная  казачьим сотником
Харко, стал основной мишенью Люфтваффе.  По населению  (перепись 1939  года)
город стоит  на четвертом месте в  СССР.  После 1919 года  до 1935  года был
столицей  Украины.  Харьков  управлял  шахтами  и заводами  Донбасса. Советы
сделали Харьков городом большевистского американизма. Самые большие здания -
Госпром  и ЦК... На  всем  лежит отпечаток  промышленного  города... Крупный
индустриально-торговый центр... В военном  отношении Харьков важен не только
своей оборонной промышленностью, но и как военный штаб Украины..."
     Богатый  город!   Из  рейха  тучей  слетятся  стервятники  концернов  и
монополий. Коменданту города не трудно будет нагреть руки здесь. Под занавес
войны  надо обязательно успеть  урвать свою долю  военных трофеев!.. Шанс  в
жизни, можно сказать, уникальный...
     Из тех же справок и разведсводок  генерал с интересом узнал, что в годы
большевистских  пятилеток в Харькове  были построены крупнейшие не  только в
СССР,   но   и   во  всей   Европе   -  скажите   на   милость!  -   гиганты
машиностроительной, тракторной промышленности: Харьковский тракторный завод,
Турбогенераторный    завод,    Электромеханический    завод,    станкозавод.
Значительную  часть  машиностроительной  продукции Украины  выпускал рабочий
Харьков, Город  насчитывал  тридцать  пять вузов, сто тридцать  пять средних
школ,  тридцать  пять  научно-исследовательских   институтов.  Студентов   в
Харькове было шестьдесят тысяч - больше, чем во всей Англии...
     Впрочем, эти последние  сведения уже мало интересуют генерала. У славян
не должно быть своей культуры - так сказал фюрер!
     Миллионный город?! Чересчур много расплодилось славян! В оккупированном
Харькове  -  около  двухсот семидесяти  тысяч жителей.  Пусть  останется сто
тысяч, но это будут покорные рабы рейха!
     Чтобы  харьковчане с самого  начала убедились в том,  что  у их хозяина
твердая рука, генерал  фон Браун приказывает повесить на балконах домов всех
главных улиц города сто шестнадцать первых попавшихся харьковчан...
     Невесть из  каких нор вылезают предатели: Петр  Сагайдачный, Любченко и
другие   господа-недобитки   из   числа    украинских   сепаратистов,   ярых
националистов и  антисоветчиков.  На стендах, где  еще недавно  вывешивались
газеты  "Правда", "Известия", "Социалистична  Харькивщина" теперь  красуется
"Нова Украина". Зловеще чернеет парадная шапка:
     "Харкiв - фюреровi Адольфовi Гитлеровi!"
     С разрешения  коменданта  и  начальника  гарнизона  города эсэсовцы  из
дивизии  "Викинг" заживо сжигают  и  расстреливают около  четырехсот раненых
красноармейцев  в армейском госпитале  на  улице Тринклера  -  госпиталь  не
успели эвакуировать.
     "Ахтунг!  Минен!" "Внимание!  Мины!" Такие щиты  появляются  повсюду  в
Харькове и под Харьковом: у мостов, на шоссейных дорогах, у железнодорожного
полотна с обугленными склепами  вагонов с имперским орлом  и буквами: "ДР" -
"Дейче Рейхсбанк".
     "Ахтунг!  Минен!"  -  кричат   устрашающие  надписи   у  входа  в  цехи
Электромеханического    завода,    ХТЗ,    на    воротах    нефтебазы,    на
взлетно-посадочной  полосе аэродрома, у каркаса подорвавшегося "юнкерса",  у
сгоревшего ангара.
     А  в минированном здании штаба военного  округа с  затопленным подвалом
рыскают саперы с миноискателями, щупами, стетоскопами.
     По минированному виадуку идут и едут гитлеровские войска.
     Через минированный мост проходит немецкий эшелон.
     На  минированном почтамте  немцы устанавливают  вывеску  "Фельдпост"  -
"Полевая почта".
     Мины  молчат. Как  клавиши рояля.  Перед реквиемом,  Перед прелюдами  к
"Сумеркам богов",
     Молчат  мины  ТОС.  Зато  то  и дело, днем и ночью  взрываются  в самых
неожиданных местах МЗД, хитроумные "эмзедушки".
     Всеми работами по разминированию города руководит майор  Карл  Гендель.
Его отдел при комендатуре по сбору  сведений о заминированных участках почти
бездействует:  жители города не  знают или делают  вид,  что  не  знают, где
установлены мины. Гендель  неприятно  удивлен -  поразительно  молчаливый  и
скрытный народ, эти аборигены!
     Генерал фон  Браун возмущен. Когда  посреди  города взрывается внезапно
большое здание,  он приказывает повесить в проемах  окон десяток заложников.
Генерал  считает,  что харьковчан необходимо  не  только унизить, оскорбить,
обокрасть, но и устрашить.
     - Трудный день! - сочувственно говорит фон Рекнер. - Проклятые  мины! И
откуда  их столько у русских! Зато, экселленц, у вас  сегодня чудесный обед:
французское  шампанское,  норвежские   сардины,  русская   икра,  украинская
колбаса. Только  сначала надо покончить с  неприятным, но неизбежным  делом.
Этот  Штресслинг  из  СД  мне с  утра покоя  не дает.  Вот  новый  приказ  о
репрессиях за покушение, в результате которого был убит полковник Ланц.
     Вставляя монокль, фон Браун быстро просматривает приказ.
     - Ничего, Карл! Такая закуска перед обедом  пикантнее анчоусов! Бедняга
Ланц, он  так мечтал о  генеральском чине  и был на семь лет старше  меня. И
перед самым  концом кампании!  Интересно, как у вас там в СД оценили  голову
бедняги  Ланца. Что?! "Расстрелять  пятьдесят  коммунистов-заложников"?!  За
германского   полковника   -  полсотни  русских,  украинцев?!  Дешево  ценят
штаб-офицеров вермахта в СД!  Ну ладно, на первый случай хватит ста!  Только
пусть уж  СС-штурмбанфюрер Штресслинг  на  совесть постарается,  чтобы в это
число попало  по  возможности  больше настоящих  коммунистов,  а  не  только
случайных обывателей.
     Карл фон Рекнер тонко усмехается:
     -  К счастью, экселленц, еще  остались враги большевиков в России - они
помогут нам. И также, к счастью, - не все большевики еще перевелись, так что
Штресслингу не придется вешать безобидных горожан.
     -  Отдайте  приказ:  стрелять  в живот! В  целях  устрашения закапывать
раненых живьем.
     - Яволь, экселленц! И, простите, еще один неотложный приказ: о передаче
фирме Круппа и концерну Германа Геринга захваченных вами заводов,
     Монокль  возвращается на место.  Генерал  с  тяжелым  вздохом  медленно
читает приказ.
     -  Да, вот  кто наживается  на  войне! "Заводы в  Харькове,  Запорожье,
Днепропетровске,  Краматорске, завод Азовсталь, завод имени Ильича..." Вы не
знаете,  кто это  - Ильич? "Шахты и заводы в Сталино..." Ну что ж! -  Он еще
раз вздыхает, подписывает приказ. - Железная руда, сталь и хром для немецких
танков...
     Он садится  за  обеденный  стол,  вежливым жестом  приглашает графа фон
Рекнера последовать его примеру:
     - Садитесь, граф! Прошу вас, без церемоний. О! "Вдова Клико" со штампом
"Только для СС!" Символично! Благодарю вас, граф, за подарок.
     - Это подарок СС-группенфюрера Герберта Гилле, экселленц!
     - Передайте мою благодарность командиру дивизии  СС"Викинг" и напомните
мне послать ему что-нибудь взамен. Очень, очень любезно с его стороны!.. Да,
такой  чудесный  стол и  такая убогая конура!  Неужели  мои офицеры не могли
подыскать для коменданта города лучшего дома в "большевистской Америке"?
     Фон Рекнер садится, повязывает белоснежную салфетку.
     - Немного терпения, экселленц! Саперы майора Генделя с  ног сбились. Он
уже готовит вам чудесный особняк в центре города. Кажется, у них  там маршал
жил. Это дом номер семнадцать на улице Дзержинского.

ПИР "ОСТЛАНДРЕЙТЕРОВ"
     Когда  обед  кончается, граф  фон  Рекнер сообщает  генералу  на десерт
приятную новость:
     - Небольшой сюрприз, экселленц! По праву победителей мы реквизировали в
здешнем музее один экспонат, который мы, офицеры вашего штаба,  имеем  честь
преподнести вам по случаю взятия Харькова!
     Быстро  выйдя  из  комнаты,  унтерштурмфюрер  тут  же   возвращается  с
денщиком, который несет свернутый в рулон большой холст.
     С  помощью  денщика фон  Рекнер разворачивает холст. Как видно, полотно
старинной работы занимает всю горницу.
     С таким скромным  видом,  будто он - автор этого произведения живописи,
фон Рекнер поясняет:
     - Батальный  эпизод  Грюнвальдской битвы  работы неизвестного немецкого
мастера конца шестнадцатого века!
     - Великолепно! - хлопает в ладоши генерал, - Ба! Да впереди магистр фон
Рекнер, ваш великий пращур! Узнаете герб? Цвета?
     - Разумеется, экселленц!
     -  Какая грандиозная символика: один из современных "остландрейтеров" -
рыцарей  похода  на  Восток  -  находит  в казачьем городе-крепости  портрет
магистра  остландрейтеров  эпохи   величия  и  славы  Тевтонского  ордена!..
Спасибо, Карл, я тронут.  Но я пошлю этот шедевр, сколько  бы  он ни  стоил,
вашему  отцу  -  старому  графу!  В здешних  музеях  что-нибудь и  для  меня
найдется. Обожаю обнаженную натуру, рубенсовские формы, хе-хе!.. Не женщины,
а ветчинные окорока!.. Только  ни слова  о наших  трофеях этому пронырливому
оберштурмфюреру из трофейного батальона Розенберга!..
     - Без нашей помощи этот субъект немногого добьется. А  вот,  экселленц,
еще один любопытный сувенир для отца. Образец большевистской пропаганды.
     Граф с улыбкой разворачивает бумажный плакат.
     - Прошу! Та же символика, только с русской позиции! Генерал усмехается.
Он не понимает надписи по-русски:
     "Кто с мечом к нам прийдет, от меча и  погибнет!" Но смысл плаката ясен
по картинке: били, мол, вас на Чудском  озере и в  Г