в  полной  тишине  ждали
продолжения. - Двадцать первая - Мир, и последняя карта, нулевая - Шут.
   - Ноль обычно бывает в начале, - заметил Ральф.
   - Не обязательно, - сказала Сибил. - Он может стоять где угодно.  Ноль  -
вообще не номер, скорее его противоположность.
   Нэнси оторвалась от карт.
   - Ловлю на слове. А как с числом десять? Ноль там - номер, потому что  он
- часть десяти.
   - Совершенно верно, Нэнси, - подхватил Кенинсби с тайным удовлетворением.
- По-моему, девочка поймала тебя, Сибил.
   - Ну, если вы считаете, что любое соединение нуля и единицы действительно
составит десятку... -Сибил улыбнулась. - Может, это относится  не  только  к
числу десять?
   - Но мы же не об этом,  -  торопливо  перебила  Нэнси.  -  Разве  они  не
замечательные? Только зачем они нужны?  И  что  означают  все  эти  рисунки?
Генри, почему ты так странно на них смотришь?
   Генри действительно разглядывал первую карту, Жонглера,  так  пристально,
словно хотел запомнить до мельчайших деталей. На ней был изображен человек в
белой тунике; лицо повернуто в профиль и скрыто  в  тени  от  черной  шляпы.
Черный цвет был настолько  глубоким,  что,  казалось,  художник  перенес  на
картинку  кусочек  ночи.  Густая  тень  и  короткая  острая  бородка  мешали
рассмотреть черты лица. На груди на тунике были вышиты три круга.  Первый  -
из мечей, жезлов, чаш и монет, расположенных  по  очереди,  так  что  монете
внизу  соответствовали  острия  двух  мечей  наверху;  второй  круг,  внутри
первого, состоял, насколько могла рассмотреть Нэнси, из кружков, в каждом из
которых находилась одна из старших карт, третий,  внутренний  круг  содержал
одну-единственную фигурку, настолько маленькую, что Нэнси не  могла  понять,
что она изображает. Человечек, должно быть, жонглировал; одна  рука  у  него
была поднята вверх, другая обращена к земле, а между  ними  по  дуге  летали
сверкающие шары. В верхнем левом углу карты причудливые виньетки  сплетались
в какую-то сложную надпись.
   Когда Нэнси заговорила, Генри медленно положил карту и перевел взгляд  на
девушку. Их глаза встретились - обычно они встречались как два  океана,  две
бездонные глубины, сливавшиеся и составлявшие новый океан,  -  а  тут  вдруг
Нэнси  поняла,  что  вместо  глубин  видит  два  пересохших  озерца,  словно
неведомый отлив унес из них всю влагу. Она  зажмурилась,  как  купальщик  на
пустом берегу под холодным ветром, и воскликнула:
   - Генри!
   Ощущение мелькнуло и исчезло; Генри уже взял следующую карту и пристально
рассматривал фигуру женщины - иерофанта.  Она  была  изображена  сидящей  на
древнем троне между двумя массивными колоннами; облако дыма мрачным покровом
клубилось над митрой на голове женщины, а от ног ее водопадами  низвергались
реки. Одна рука была вытянута вперед, словно  указывая  потокам  направление
течения;  другая  покоилась  на  тяжелом  открытом  фолианте   с   огромными
застежками, лежавшем у нее на коленях. И на этой карте в левом верхнем  углу
стояла та же причудливая надпись.
   - Здорово! - выдохнула Нэнси, не отрываясь от карты.
   - И все-таки, - спросил Ральф, -  они  для  игры,  или  для  чего?  -  Он
посмотрел через плечо Генри. -Старая Дева, надо  полагать;  а  на  первой  -
Нищий-Сосед.
   - Великолепная работа, правда? - сказала Сибил Кенинсби и осторожно взяла
одну из тех карт, которые ее брат назвал Старшими  Арканами.  Она  значилась
под номером девятнадцать, называлась  "Солнце"  и  содержала  очень  простой
рисунок: на ясном небе во всю ширь сияло солнце, а  внизу  счастливо  играли
двое детей - мальчик и девочка. Сибил снова улыбнулась, рассматривая  их.  -
Ну разве не хороши? - прошептала она. Фигурки действительно казались  такими
живыми, яркими, радостными под благодатным светом, отблеск которого  перешел
и на  лицо  самой  Сибил,  разглядывавшей  рисунок.  По  крайней  мере,  так
показалось Генри, который положил свою карту, пока Ральф говорил,  и  теперь
глядел на Сибил поверх склоненной головы  Нэнси.  Сибил  подняла  голову.  -
Просто совершенство, правда, Генри?
   - Они очень хороши, -  с  чувством  проговорил  Ли.  Он  казался  немного
озадаченным, словно нашел не совсем то, на что рассчитывал.
   - Но - что - они - значат? - раздельно проговорил Ральф. -  Какой  в  них
смысл?
   - Дункан часто повторял мне, - сказал м-р Кенинсби, который  уже  отложил
каталог и стоял у стола рядом со всеми; на высоком лбу с залысинами  блестел
свет, тонкое, недовольное лицо  наклонилось  к  колоде,  -  что  карты  Таро
появились в XIV веке, хотя кое-кто считает их египетским изобретением. -  Он
умолк, как будто говорить больше было не о чем.
   - Это же непросто - придумать такое, - со знанием дела произнес Ральф.  -
Но кому и зачем это понадобилось? Я про то, что они.., ну, в общем, штука-то
бесполезная, правда?
   - У нас есть предание, - осторожно начал Генри, и  м-р  Кенинсби  тут  же
переспросил:
   - У нас?
   Молодой человек чуть заметно покраснел.
   - Я имел в виду - у цыган, - небрежно заметил он и добавил для Нэнси:
   - Все из-за тебя, дорогая. Все время делаешь вид,  будто  я  -  настоящий
цыган, с табором, жестяным чайником и бабкой с черной трубкой.
   - Разве ей не понравились бы эти карты? - с жаром  проговорила  Нэнси.  -
Ой, Генри, дорогой, если бы у тебя была такая бабушка, она  рассказывала  бы
нам истории про Таро, а может быть, даже гадала бы  по  этим  -  как  ты  их
назвал, папочка? -Старшим Арканам.
   - Может быть, посмотрим дальше? - сменил тему Ральф.
   - По крайней мере, у меня есть дедушка, - сказал Генри для Нэнси.
   - Подумаешь, дедушка! - поддразнила она. - Спорить могу, он живет в  доме
с электрическим освещением, а вовсе не в таборе под звездами. Может быть, он
объяснит нам, что это такое?  -  она  достала  последнюю  карту,  помеченную
нулем. Объяснения действительно не помешали бы, потому что  карта  выглядела
весьма необычно. На ней был изображен молодой человек в  чужеземной  одежде,
раскрашенной полосами - черной, серой, серебристой и красной.  Ноги  и  руки
его были обнажены, на плече лежал посох, по которому змейкой бежала  резьба,
а к посоху была привязана круглая сума, чем-то  похожая  на  шары,  которыми
играл Жонглер. Перед ним танцевала в воздухе стрекоза  или  какое-то  другое
крылатое создание; сбоку тянулась к нему рысь  или  молодой  тигр  -  не  то
ласкаясь, не то нападая. У человека были очень яркие глаза. Он улыбался  так
открыто и восторженно, что эта улыбка вызывала даже легкое опасение. Ни один
человек в здравом уме не бывает настолько счастлив. Казалось, он  только  на
миг задержался перед тем, как сделать следующий шаг. Никакого заднего  плана
у карты не было только ровный золотой фон.
   - Нет, - сказал Генри, - это довольно  трудно.  Эта  карта  -  тот  самый
непредсказуемый фактор.
   - Непредсказуемый для чего? - уточнил м-р Кенинсби.
   - Ну, - Генри на секунду задумался, - скажем, если хочешь  узнать  судьбу
по картам Таро. Как известно, гадательных систем существует несколько, но ни
одна из них не говорит, что означает Шут. Обычно  его  добавляют  к  Старшим
Арканам - до двадцати двух.
   - Их и есть двадцать два, - сказал м-р Кенинсби. -Я только что перечислил
все номера.
   - Нет, сэр, - ответил Генри словно нехотя. - Это не  совсем  так.  Строго
говоря, их - двадцать одна и ноль, как говорила мисс Кенинсби. А ноль - он и
есть ноль, ничего, то, что не считается.
   - Может, еще какие-нибудь посмотрим? - спросил Ральф.
   - А ты умеешь по ним гадать?  -  с  надеждой  спросила  Нэнси,  но  Генри
покачал головой.
   - Не так, как нужно. По крайней мере, пробовать мне бы  не  хотелось.  Но
вообще-то  это  можно;  мой  дед  должен  знать,  как  это  делается.  Очень
любопытные карты, а эта колода - особенно.
   - А что в ней такого особенного? - не отставала Нэнси.
   Генри ответил, не сводя глаз с карт:
   - Говорят, что тасует карты земля, раскладывает дождь, перебирает  ветер,
а разделяет по мастям огонь. А  Старшие  Арканы  могут  объяснить  все,  что
происходит в мире, они есть мера бесконечного танца.
   - Какие-нибудь простонародные суеверия,  надо  полагать?  -  заметил  м-р
Кенинсби, от всей души желавший, чтобы  его  дочь  не  связывалась  с  таким
суеверием, как этот Генри Ли.
   - Скорее всего, так оно и есть, сэр, - ответил  молодой  человек.  -  Мой
народ любил рассказывать эти истории еще в  те  времена,  когда  весь  табор
собирался вокруг костров.
   - Жутко интересно, - сказала Нэнси. - А что  такое  "бесконечный  танец",
Генри, миленький?
   Он легонько приобнял ее, как только м-р Кенинсби повернулся к ним спиной.
   - А разве ты не знаешь? - шепнул он. - Посмотри на седьмую карту.
   Она послушно отыскала глазами нужный номер и увидела под монограммой двух
влюбленных; обе фигуры в золотистом ареоле, обе -  с  протянутыми  навстречу
друг другу руками, обе одеты в шкуры какого-то дикого зверя. Они шли  рядом,
танцуя, по длинной  дороге,  которая  начиналась  с  точки  на  горизонте  и
выходила на передний план. Рука Нэнси накрыла руку Генри, она улыбнулась ему
и сказала:
   - Только-то?
   - Это, по крайней мере, первый шаг, - ответил он.  -  Если,  конечно,  не
начинать с Отшельника.
   - Сибил, я  жду,  -  напомнил  м-р  Кенинсби,  и  Си-бил  поспешно  взяла
следующую колоду, а Ральф с видимым удовольствием собрал колоду Таро и убрал
на место.
   Но  интерес  зрителей  внезапно  иссяк.  Генри  и   Нэнси   были   заняты
собственными чувствами, м-ру Кенинсби и его сыну стало скучно, и через  пару
минут Сибил учтиво произнесла:
   - Не кажется ли вам, что на сегодня довольно? "Она и вправду всегда точно
знает, когда остановиться",  -  подумал  про  себя  м-р  Кенинсби,  а  вслух
заметил:
   - Как хочешь, как хочешь. Что скажете, Генри?
   - А?.. - вздрогнул Генри и тут же согласился, - О, как вам угодно.
   - Я за то, чтобы их убрать, - сказал  Ральф  еще  охотнее,  чем  отец.  -
Недурственная коллекция. А те, как-вы-их-там-называли - просто главный лот.
   Часа два спустя Нэнси провожала Генри до дверей. Звезда,  низко  висевшая
над горизонтом, напомнила ей одну из "как-их-там-называют" карт.
   - Ах, дорогой, ты научишь меня предсказывать судьбу по тем картам  -  ну,
по особенным?
   - По Таро? - переспросил Генри с легкой иронией.
   - Если ты их так называешь, - сказала она. - Я немножко  умею  гадать  по
обычным.
   - А рука у тебя чуткая? - спросил он. - Тут важно чувствовать, как  карты
ложатся, не неволить себя, делать то, что они скажут.
   Нэнси поглядела на свои руки, пошевелила кистями.
   - Почему бы и нет, главное - не  торопиться.  Ну,  испытай  меня,  Генри,
милый.
   Он положил обе ее руки к себе на ладонь.
   - Мы попробуем,  дорогая,  -  серьезно  произнес  он.  -  Мы  обязательно
попробуем,  что  ты  сумеешь  сделать  со  Старшими   Арканами.   Если   это
действительно та самая колода... Как ты думаешь, твой отец не мог бы продать
их мне?
   - Зачем? Они тебе нужны? - удивилась  Нэнси.  -Я  всегда  знала,  что  ты
все-таки настоящий цыган! И ты сменишь обличье и уйдешь  к  своему  племени?
Ой, давай, а  я  стану  цыганкой.  "Добрый  господин,  добрый  господин",  -
затараторила она. - И каждый кладет в мою ладонь по фунтовой бумажке, потому
что я прекрасна, а  Король,  может  быть,  поцелует  меня  на  виду  у  всех
придворных  дам.  Тебе  это  понравилось  бы?  А  потом   он   подарит   мне
бриллиантовое кольцо, а ты будешь хвастаться им, когда всякие судьи придут к
нам пить чай. И не уверяй меня, что не придут, потому что ты станешь судьей,
и вы будете обсуждать всякие случаи, а у меня останется только бриллиантовое
кольцо, чтобы вспоминать, как Король  Англии  подарил  его  нищей  цыганской
девочке, когда она еще не  превратилась  в  леди  Ли  и  ей  не  приходилось
смягчать сердце своего мужа, чтобы он  был  подобрее  к  бедным  осужденным,
которых приводит к нему полиция. Теперь ты знаешь, о чем я мечтаю,  и  когда
увидишь, что я задумалась, никогда, никогда не мешай мне.
   - Вряд ли мне удастся тебе помешать, - заметил Генри.
   - Противный! - надулась она. - Ты смеешься над своей бедной Нэнси!  Скажи
еще, что я болтушка! Что же мне, на пальцах с тобой  разговаривать,  -  она,
дурачась, подняла руки и неуклюже воспроизвела  несколько  жестов  из  языка
глухонемых, - чтобы объяснить, в какой магазин я собираюсь?
   Он поймал ее руки в свои и легонько сжал.
   - Не хвастайся своей красотой, радость моя, а то когда  я  стану  судьей,
придется разбираться  с  твоим  слишком  гордым  сердечком,  и  в  наказание
отправлять твои нежные руки в тюремную прачечную.
   - А я завлеку сына губернатора и убегу, - сказала она, - и напишу балладу
о жестоком судье, и о том, как он сначала побил, а потом запер  свою  милую.
Дорогой, тебе пора идти. До завтра, хорошо? Поезжай домой  и  ложись  спать.
Спокойной ночи. С тобой ведь ничего не случится, обещаешь?
   - Я пресеку любые происшествия в самом начале, -  сказал  Генри.  -  Если
что-то начнет происходить, оно у меня не обрадуется.
   - Хорошо, - сказала она.  -  А  то  мне  совсем  не  хочется,  чтобы  еще
что-нибудь происходило. Ну же, спокойной ночи - почему  ты  все  еще  здесь?
Тебе ведь не очень далеко до дома. К полуночи наверняка доберешься.
   Но той же ночью, когда Нэнси уже спала, Генри выехал из Лондона  и  повел
машину на юг. Лишь далеко за полночь он остановился возле одинокого  дома  в
холмах Сассекса.

Глава 2

ОТШЕЛЬНИК

   Старик был в комнате один-одинешенек. Он сидел за столом лицом  к  двери;
еще одна дверь находилась у него за  спиной.  Огромный  стол  почти  целиком
занимали  причудливо  разложенные  карты  Таро.  Время  от  времени   старик
осторожно передвигал их с места на место, то делая пометки на листе  бумаги,
то сверяясь с древним манускриптом, лежащим на краю стола.  Карты  настолько
поглотили его, что он  не  услышал  шагов  и  поднял  голову,  только  когда
открылась дверь. Вошел Генри Ли.
   - А-а,  Генри!  -  воскликнул  старик.  Молодой  человек  быстро  оглядел
разложенные карты и улыбнулся.
   - Ну как, добрался до чего-нибудь? - спросил он.
   - Пока нет, - со вздохом ответил старик. - Не все сразу. Дай только срок,
и я обязательно сделаю это. - Он опять вздохнул. - Видишь, я все  записываю,
так что рано или поздно это случится. Генри кивнул в сторону второй двери.
   - А они как? - спросил он, немного понизив голос.
   - Я наблюдаю за ними, - откликнулся  старик.  -Но,  знаешь,  это  слишком
сложно. Впрочем, все равно ведь надо. А ты.., не хочешь вернуться  и  помочь
мне?
   - Почему бы не помочь, - отозвался Генри, снимая куртку.
   Аарон Ли поднялся на ноги. Он  действительно  был  очень  стар.  Судя  по
маленькой согбенной фигуре, темной коже и  лысому  черепу,  ему  исполнилось
никак не меньше сотни лет. Однако двигался он  не  по-стариковски  уверенно.
Руки твердо опирались о  стол,  а  голос,  если  и  дрожал  немного,  то  от
возбуждения, а не от дряхлости.
   - Ты хочешь сказать, что напал на  след?  Что  ты  узнал?  Ты..,  раскрыл
тайну?
   Генри присел на край стола и рассеянно взял одну из карт.
   - Рано пока обольщаться, - проговорил он. -  Мне  и  самому  не  верится.
Насчет тайны - не знаю. Видно, нам все-таки вместе придется ее  разгадывать.
Но, - он уронил карту и посмотрел на деда в упор, кажется, я нашел оригинал.
   Аарон ахнул.
   - Неужели,.. - начал он, и тут его затрясло так, что пришлось  опуститься
в кресло. Наконец возбуждение спало, и он проговорил:
   - Это невозможно.
   - Ты уверен?
   - Расскажи мне, - воскликнул Аарон, подавшись вперед, - какие они? Почему
ты считаешь... - голос у него прервался  от  волнения,  но  чуть  погодя  он
справился с собой и опять повторил:
   - Расскажи мне. Расскажи.
   - Все это довольно неожиданно, - начал Генри, - но ведь с ними никогда не
знаешь, чего ждать. Кто  может  знать,  как  они  лягут  завтра?  Скажи,  ты
по-прежнему каждый день раскидываешь карты на мое будущее?
   - Конечно, - кивнул Аарон.
   - И что выпало мне на сегодня?
   - Ничего особенно важного, - ответил старик. -Что-то должно было прийти к
тебе, какая-то удача. Туз чаш лег поверх Колеса фортуны, но я решил, что это
относится к твоей юриспруденции.
   - Стар ты стал, дед, - вздохнул  Генри.  -  Разве  чаши  означают  только
денежные дела?
   - А что мне оставалось? - запротестовал Аарон.  -Расклад  был  сделан  на
день - я и представить не мог... Так что же ты все-таки нашел?
   - Я уже говорил тебе, что помолвлен, - начал  Генри,  тщательно  подбирая
слова. - Так вот, ее отцу досталась в наследство от умершего друга коллекция
игральных карт... Ничего интересного, кроме одной колоды. Он нам  показывал,
и попомни мои слова, это и есть та самая первая колода. Я специально сегодня
вечером ездил убедиться.
   - Ты их привез? - быстро спросил старик. Генри покачал головой.
   - Спешить некуда. Ты лучше вспомни, какая  у  них  Колесница:  египетская
повозка, запряженная  двумя  сфинксами,  а  правит  грек,  и  вся  расписана
городами и островами?
   - Именно так.
   - А Смерть - нагой крестьянин, с серпом в руке и сандалиями у пояса?
   - Так и есть.
   - Значит, все сходится, - заключил Генри. - А теперь пойдем посмотрим  на
них, я ради этого и приехал.
   Аарон поднялся, вынул из кармана куртки  ключ  и  медленно  направился  к
внутренней двери. Генри шел следом. Старик вставил ключ в замочную скважину,
повернул и открыл дверь. Пространство за ней от пола до потолка  перекрывали
тяжелые  черные  занавеси.  Тронув  рукой  одну  из   них,   старик   словно
засомневался на мгновение, затем решительно отодвинул ткань, прошел внутрь и
придержал полотнище, давая пройти внуку.
   Эта комната была меньше предыдущей. Стены ее были задрапированы  плотными
темными тканями. Она освещалась каким-то странным  светом,  который  не  мог
проникать сюда ни через окно, ни через дверь. Казалось, сам воздух  светился
разными оттенками - то наливался красным, словно отблесками далекого пожара,
то  зеленел,  будто  пробивался  сквозь  толщу  незримых  вод,  то   темнел,
взвихриваясь туманными испарениями, но мгновение спустя туман рассеивался, и
комнату заливал чистый свет рассветной зари. Впрочем, ни один из вошедших не
обратил внимания на странные сполохи. Оба смотрели на стол, стоявший посреди
комнаты.
   Он был сработан из какого-то странного дерева  и  стоял  на  единственной
центральной опоре. У самого пола она разделялась на четыре ствола, каждый из
которых, в свою очередь, образовывал четырнадцать ветвей, так  что  в  итоге
стол опирался на пятьдесят  шесть  лап.  Столешница  была  крыта  золотом  и
расписана загадочным узором или, скорее, двумя орнаментами: одним, состоящим
из квадратов, а вторым - из кругов, так  что  взгляд  выделял  то  один,  то
другой из них, как на шахматной доске.  На  золотой  поверхности  помещалось
множество маленьких фигурок, каждая около трех  дюймов  в  высоту,  тоже  из
золота и весьма тонкой работы. На первый взгляд,  они  напоминали  шахматные
фигурки, только их было больше, и они постоянно двигались. Они  перемещались
легко и непрерывно, никогда  не  сталкиваясь,  словно  подчиняясь  какому-то
сложному ритму, и вместе с тем по собственной воле.  Их  было  около  сотни.
Стол издавал тихую музыку - скорее отзвуки, чем звуки. Золотые фигурки точно
следовали то убыстряющемуся, то замедляющемуся  ритму  -  если  только  сама
мелодия не была следствием их гармоничного движения.
   Медленно и осторожно Генри  сделал  несколько  шагов  вперед;  он  словно
боялся,  как  бы  маленькие  фигурки  не  услышали  его.  Так  же  вкрадчиво
приблизился к столу и Аарон. Оба остановились,  не  сводя  глаз  с  фигурок.
Молодой человек сравнивал их с изображениями на недавно виденных картах.  Он
быстро нашел фигурки,  державшие  монеты,  мечи,  жезлы  и  чаши.  Затем  он
принялся  разыскивать  те,  которые  д