игурой разливалось слабое золотистое сияние, хотя снежная  пелена  не
давала пробиться на землю ни единому лучу закатного солнца. От этого  сияния
чуть искрились снежинки и метались блики на руках, протянутых к жертве. Руки
почти касались человека под забором подобно тому, как в Сикстинской  капелле
рука Господня вечно касается просыпающегося Адама.
   Но стоило Сибил приблизиться, и видение исчезло. Еще раз коротко мелькнул
золотой перелив и тут же погас в белесом Мраке. Потом она оказалась рядом  с
человеком, наклонилась, тронула его за плечо  и  легонько  потрясла.  Только
опустившись на колени, она убедилась, что перед ней был Лотэйр.  Без  шляпы,
без очков, в распахнутом пальто брат  сидел  под  забором,  и  тяжелые  полы
хлопали по ветру. Сибил хотела застегнуть  пальто,  но  не  нашла  ни  одной
пуговицы. Лотэйр Кенинсби успел посинеть от холода,  его  трясло.  "Как  это
представительно, - подумала Сибил, - быть попечителем сумасшедшего  дома.  И
как же, мой дорогой, ты похож при этом на  ребенка,  потерявшегося  в  лесу.
Знаю, знаю, тебе бы подобное сравнение не  понравилось.  Лотэйр!  -  позвала
она, - Лотэйр, дорогой! Ты меня слышишь?".
   М-р Кенинсби никак не отреагировал на ее голос, только расслабился и осел
еще ниже. "Ну вот, вздохнула Сибил, - а я не могу  выпустить  котенка".  Она
постаралась закутать брата в пальто, потом встала,  левой  рукой  подхватила
его подмышки и изо всех сил попыталась приподнять. Невозможно, слишком уж он
не владеет собой. Она заставила себя успокоиться - Любовь либо поднимет его,
либо разрешит возникшую проблему  каким-то  другим  способом.  Она  привычно
сосредоточилась и снова начала трясти его и звать по имени.
   Наконец м-р Кенинсби открыл незрячие глаза.
   - Ты здесь, Сибил? - прохрипел он. - Уже уходишь?
   - Кто уходит? - сказала она. - Отведи меня домой, Лотэйр.  Такая  ужасная
метель!
   - Все хорошо, - пробормотал он. - Просто обопр-рись на меня, и  п-пойдем.
А они ушли? Она снова потрясла его.
   - Я никогда не бывала на улице в такую погоду. Лотэйр, ты же всегда берег
меня. Ну, пожалуйста, отведи меня домой. -  В  ее  голосе  послышался  явный
намек на слезы. Брат встревожился и зашевелился.
   - Я п-поберегу тебя, - сказал он, - И отведу.., домой. П-прямо.., сейчас.
Я не знал, что ты тут.
   - Я пошла встречать тебя, - пожаловалась она, и совсем выбилась из сил.
   М-р Кенинсби медленно покачал головой, как делал всегда, когда осуждал ее
легкомыслие.
   - Это неразумно, - с трудом произнес он. -Крайне неразумно. Оставалась бы
в доме. Кто тебя обидел?
   Она сжала его плечо с такой силой, что он снова очнулся.
   - Ох, Сибил! - проговорил он. - Побереги себя. Мы должны идти. Не  стоило
тебе выходить. - Он  с  трудом  начал  подниматься  на  ноги,  огляделся  по
сторонам и заговорил, видимо, еще не вполне оправившись.  -  Забавно.  Я  их
точно видел. Бежали рядом со мной, били меня. С  обеих  сторон.  Здоровенные
такие люди с дубинками.
   Сибил тут же вспомнила привидевшуюся ей фигуру,  но  ответила  совершенно
естественно:
   - Я никого не видела, мой дорогой. О, Лотэйр, помоги мне подняться.
   Цепляясь  друг  за  друга,  брат  и  сестра  кое-как  встали   на   ноги.
Растревоженный котенок когтями впился в запястье Сибил.  Она  погладила  его
одним пальцем, чтобы успокоить, и коготки медленно разжались. Оказавшись  на
ногах, м-р Кенинсби немедленно проникся чувством ответственности.
   - Держись за меня и не бойся. Это хорошо, что ты меня увидела - а  то  бы
совсем заблудилась. Я только на минутку  остановился  дух  перевести.  Может
быть, ты будешь держаться двумя руками?
   - Думаю, и одной хватит, - сказала Сибил. - Лучше запахнись.
   Она не хотела показывать котенка, и еще ей надо было незаметно направлять
Лотэйра к дому. Она точно знала: Любви совсем не нужно, чтобы они торчали по
колено в снегу на перекрестке и спорили, куда идти. Но если Лотэйр  убежден,
что налево...
   Он действительно колебался, но не в  выборе  дороги.  Свист  и  завывание
вьюги стали  громче,  и  едва  они  вышли  из-под  прикрытия  изгороди,  как
согнувшийся Лотэйр заставил пригнуться и Сибил, а потом остановился совсем.
   -  Может  быть,  -  выдохнул  он,  -  нам  лучше..,  спрятаться  здесь..,
ненадолго.
   - Отведи меня домой, - взмолилась Сибил. - Я же нашла тебя и теперь  хочу
домой. - Неопределенность этих слов доставила ей большое удовольствие и  она
повторила их еще раз, медленно  и  раздельно,  радуясь  удивительной  иронии
вселенной, сделавшей фразу еще более тонкой, чем показалось Сибил  поначалу.
Потому что нашла его уж точно не она, а раз так, то найдется и сила, которая
доставит их к дому и подбодрит в пути.
   - Да, - выдохнул м-р Кенинсби, - ты совершенно права.
   - Господи Боже, - проговорила Сибил, позволявшая себе  упоминать  Господа
лишь в исключительных случаях, - конечно же. Только не оставляй меня.
   - Я никогда не... - начал он, но продолжить не смог и только выдохнул:
   - Конечно...
   И они пошли дальше, сражаясь с той самой дорогой, по которой Сибил прошла
так легко. Большую часть времени брат висел у нее па руке, опирался на  нее,
а то и вовсе спотыкался и падал. Но время от  времени  он  бормотал  что-то,
стараясь подбодрить и успокоить ее. Сибил, несмотря  на  неловко  повернутую
руку и сбивающееся при каждом падении брата дыхание, не раз и не два  успела
подумать о том, какой он, в сущности, милый и нежный.  Он  искренне  считал,
что помогает сестре вернуться домой, и почти не проявлял раздражения,  разве
что пару раз, задыхаясь, проговорил: "Не  могу  представить..,  зачем  ты..,
вышла на улицу. Ужасный день", и один раз обронил: "Как хорошо, что ты нашла
меня".
   - Да, - с чувством согласилась она, - я тебе очень признательна. - Даже в
своем нынешнем состоянии он был действительно взволнован  при  мысли  о  той
опасности, которой она подвергалась; ну конечно, он был очень славный.
   Они брели дальше, ощущая рядом ненавязчивое  присутствие  смерти.  Каждый
делал все, чтобы спасти другого. В это самое время Нэнси на террасе  удалось
перехватить страшные движущиеся ладони,  и  магическое  заклинание  ветра  и
снега  вырвалось  из  рук  нерадивого  практика  и  оказалось  на   свободе:
десятибалльный шторм вышел из-под контроля.
   К счастью для двоих, пробивавшихся сквозь метель,  к  этому  времени  они
были уже около подъездной аллеи; к еще  большему  счастью,  безумная  пляска
стихий оказалась немного слабее именно вокруг них. Но когда брат  с  сестрой
уже повернули к дому, м-р Кенинсби почти выбился из  сил;  только  решимость
Сибил не позволила ему остановиться совсем.  Да,  конечно,  она  поклонялась
Любви, но это не мешало мыслям о том, что  если  котенок  еще  раз  выпустит
когти, ей придется забыть, что она любит  его.  Котенок  же  выпускал  когти
всякий раз, когда Лотэйр обвисал на ней.  "Ну,  зачем  тебе  так  уж  крепко
держаться, малыш? - молча обратилась она к зверьку. - Ты уже знаешь,  что  я
тебя не брошу. Это жаворонки могут упасть с неба, а  тебе-то  чего  бояться?
Лотэйр, дорогой, ты чуть не  уронил  меня.  Котенок,  да  перестань  же  ты,
пожалуйста. Конечно, если вас обоих это не очень затруднит".
   М-р  Кенинсби  опять  решил  остановиться.  Прямо   перед   ними,   почти
неразличимые в слепящей круговерти, показались еще какие-то люди. Похоже, их
было трое. Сибил напрягла зрение.
   - Я.., говорил тебе... - брат с трудом шевелил губами, - это те люди.., с
дубинками...
   У одного из троих действительно виднелось  нечто  вроде  дубинки;  только
скорее это был все же посох, поскольку человек опирался на него. У остальных
руки были  пусты.  Они  шли  примерно  в  том  же  направлении,  только  еще
медленнее, чем Сибил с братом.
   - По-моему, они направляются к дому, - сказала Сибил и перевела брата  на
другую сторону. - Хотя как им удалось найти дорогу... Лучше бы  нам  догнать
их, - добавила она.
   М-р Кенинсби кивнул. Сознание у него снова помутилось.
   - Тогда мы все вместе славно отдохнем, - проговорил  он  так,  что  Сибил
едва различила слова. -Славно посидим в тишине.
   В  этой  мысли  -  посидеть  в  тишине  -  есть  что-то  привлекательное,
призналась себе Сибил. Тем временем прохожие поравнялись  с  ними,  и  Сибил
разглядела в середине маленькой группы  женщину,  обвисшую  на  руках  своих
спутников. Правда, при этом она что-то говорила.
   Сибил почти начала разбирать отдельные слова, и тут ближайший  незнакомец
повернул лицо в ее сторону.
   - Ральф! - воскликнула она.
   - О, здравствуйте, тетушка! - крикнул  Ральф.  -Вот  проклятущая  погода!
Вы-то что тут делаете?
   - Гуляем, - пошутила Сибил, но ветер отнес  ее  слова  в  сторону.  Ральф
приглашающе махнул рукой, Сибил кивнула, и  дальше  они  шли  уже  впятером.
Женщина продолжала говорить. Голос у  нее  оказался  настолько  резкий,  что
преодолевал вой ветра. Ветер, казалось,  даже  усиливал  его.  Пронзительные
звуки соответствовали тональности пурги; ветер гнал их дальше и  словно  пел
на два голоса со  случайной  попутчицей.  Сибил  расслышала:  "..,  приидет,
приидет, единое воспрянет...".
   Ральф вопросительно взглянул на тетю. Сибил уже узнала странную попутчицу
- старую цыганку, которую Генри называл Джоанной. Теперь понятно, почему они
так уверенно вышли к дому. Но какая энергия наполняет ее голос и  дух  такой
силой, в то время как тело беспомощно висит на руках спутников?  Уж  конечно
не Сибил Кенинсби отрицать расчлененного и рассеянного по всей  земле  вечно
торжествующего Осириса и ту победу,  которую  бессмертная  Любовь  постоянно
одерживает над его врагами. Но если эта женщина пела гимн Любви, то каким же
диссонансом звучал ее пронзительный  голос!  Впрочем,  в  сладостной  иронии
Совершенства случается и не  такое.  Ожидаешь  одного,  а  получаешь  всегда
неизмеримо больше.
   Впереди начало вырисовываться нечто темное. Еще несколько шагов -  и  все
сгрудились перед входной дверью: Лотэйр и котенок, Ральф и эти двое, и  сама
Сибил. Не из благодарности за спасение, а просто ради  очередного  властного
проявления Любви, Сибил вновь преклонилась в душе перед  ее  таинством.  Она
потянула за колокольчик, Ральф принялся стучать в дверь,  Стивен,  если  это
был он, - заколотил в нее  палкой.  Лотэйр  привалился  к  дверному  косяку.
Старуха повернула голову мгновение они с Сибил смотрели  друг  на  друга,  и
глаза узнавали знаки давних посвящений.
   - Совершенно дьявольская погода! - объявил Ральф.
   Из глубины дома послышались шаги. Дверь им открыл сам Аарон, и вместе  со
снежным вихрем люди и звери кое-как протиснулись внутрь. Сибил помогла брату
войти и тут же обернулась, чтобы помочь Ральфу управиться с дверью.  Наконец
ее заперли. Привалившись спиной к  содрогающемуся  дереву,  Сибил  осторожно
освободила котенка. Лотэйр повалился  в  кресло,  Стивен  сполз  на  пол  по
противоположной стене, а Джоанна, мокрая насквозь, не  замечая  сугробов  на
своих плечах, неотрывно смотрела в лицо Аарону.
   - Я пришла! - крикнула она. - Я пришла. Тебе  не  удастся  спрятать  его,
Аарон. Я пришла увидеть его пробуждение.

Глава 10

НЭНСИ

   Было около шести вечера. Как только примчалась Нэнси, м-ра  Кенинсби  тут
же отправили в постель.  Обнимая  племянницу,  Сибил  поняла,  что  девушкой
овладело  какое-то   слепое   отчаяние.   Когда   объятия   кончились,   она
присмотрелась повнимательнее. Краски сошли с лица Нэнси,  глаза  были  очень
усталыми; сияние, которое лилось из них все  последние  недели,  погасло,  а
движения стали тяжелыми и тревожными.
   - А где Генри? - между прочим спросила Сибил.
   - О, сидит где-нибудь взаперти, - сказала Нэнси и тут же замкнулась.
   Ральфа представили хозяевам и сразу увели отпаивать грогом и отогревать в
ванной. Оказалось, он просто хотел обменяться родственными поздравлениями  с
семьей  и  вернуться  обратно.  Однако  машину   пришлось   бросить   где-то
неподалеку. Ральф сам слегка стыдился своего порыва и засмущался еще больше,
когда признался Сибил, что своим появлением намеревался порадовать отца.
   - Это же замечательно, Ральф, - тепло сказала она.
   - Сам не понимаю, чего меня потянуло? - он пожал плечами. - Просто  когда
вы  уезжали,  он  выглядел   таким   постаревшим,   как   человек,   который
собирается.., а, ладно. Ты же знаешь, тетя, ему нравится, когда люди  думают
о нем. Я хочу сказать, двум старым Грималкинсам все равно, буду я с  ними  в
Рождество или нет. Там вокруг всегда полно  народу.  А  отец  словно  так  и
остался при своих сорока, ведь правда?
   - А ты на сколько рассчитываешь? - серьезно спросила Сибил.
   - Ну, не знаю; скажем, до крепких шестидесяти, принялся размышлять Ральф.
- Но я на самом деле исключение, тетя Сибил. Я хочу сказать...
   Здесь его позвали, и он успел только коротко поведать, как буря заставила
его бросить машину, как он заблудился, а потом встретил  двоих  путников,  с
которыми и отправился дальше - отчасти потому, что они вроде бы знали,  куда
и зачем идут, отчасти для того, чтобы поддержать Джоанну.
   - И должен сказать, - торопливо добавил  он,  обращаясь  к  Сибил,  -  от
заклинаний, которые она распевала всю дорогу, у меня такой  мороз  по  коже,
что куда там этой чертовой метели!
   Сибил тоже пригласили принять ванну, хотя она и уверяла, что в  этом  нет
необходимости. Однако уже перед тем, как опуститься в  горячую  воду,  Сибил
вдруг отметила одну несообразность. Почему-то не крепкие мужчины,  а  именно
они с Джоанной вышли из этой передряги с минимальными потерями.
   Тем временем Джоанна сидела в кресле в  гостиной,  продолжая  кутаться  в
свой старый красный плащ, а снег таял у нее на плечах и ручейками стекал  на
пол. Как бы Аарон не показывал свое недовольство, изменить он ничего не мог.
В самом деле, не выставишь же Джоанну и Стивена за дверь, а сами они нипочем
не уйдут, и поддержки ждать не от кого.
   "Хотела бы я знать, - размышляла Сибил, - почему они так  друг  друга  не
любят. Семейные разногласия или что-то другое?".
   Нет, лечь в постель она решительно отказывается, а вот горячего  питья  -
да, с удовольствием; и принять ванну - с удовольствием, и  переодеться  тоже
не прочь. Чай,  ванна  и  переодевание  сами  по  себе  были  вещами  весьма
приятными; в этой части бытия одно удовольствие влекло за собой удовольствие
как бы противоположного свойства. Общество - и  на  смену  ему  одиночество,
прогулка - и последующее мягкое кресло, одно платье - и другое, чувства -  и
разум, метель - и горячий грог, работа - и отдых  -  восхитительный  порядок
прекрасно продуманной и сотворенной  вселенной.  Все  это  очень  напоминало
прелестные фигурки в непрестанном танце; возможно, они как  раз  и  являлись
символом устройства мироздания; возможно, именно это  и  означали  невнятные
слова Аарона о том, что они берут силу от земли. Да, ничего прекраснее  этих
фигурок она не видела - и этот изменчивый свет, льющийся от каждой из них, и
золотой ореол, висящий в воздухе... Как он  вспыхнул  и  заколыхался,  когда
предсказывалась судьба Нэнси! Перед мысленным взором  Сибил  вновь  возникло
слабое золотистое сияние, охватившее там, в метели, ее брата, сжавшегося под
забором.
   Сибил видела, как возникает золотой ореол над  удивительной  танцевальной
площадкой. Свет исходил от фигурки Шута. Она двигалась настолько быстро, что
казалась находящейся в разных местах одновременно. Свет от нее, направленный
вверх, и создал золотистый круг. А лучи других танцоров придавали этому фону
то один, то другой оттенок.
   Сегодняшнее происшествие выглядело так, словно одна из  фигурок  -  может
быть, и сам Шут, - решила навестить ее брата,  заплутавшего  в  метели.  Она
поразмыслила над такой  возможностью.  Почему  бы  и  нет?  Разве  не  может
прекрасное совершенство, составляющее основу мироздания,  поддерживать  свои
творения в их естественных состояниях?
   Она лениво  пошевелила  ногами  в  воде,  и  при  этом  движении  отчасти
пригрезившиеся, но отчасти и настоящие крошечные золотые пятнышки  поднялись
со дна, оторвались от поверхности воды и поплыли прочь; тогда она  поспешила
отогнать свои мечтания.
   - Только мистики мне не хватало, -  вслух  сказала  она  себе.  -  Так  и
рождаются суеверия. Но вот беда, - добавила она, словно  оправдываясь  перед
собой, - я-то знаю, что они были, что породила их я и я же прекратила. Люди,
- продолжала она размышлять, - убивали друг друга из-за подобных вопросов  -
видел или не видел кто-то там золотые пятнышки? И правильный  ответ  один  -
нет, я видела только рябь на воде, и  кончик  собственного  пальца,  и  хотя
Лотэйру бы это не понравилось - палец был очень изящной формы.  Как  хорошо,
что у Любви есть такой пальчик!
   Уже одеваясь, она задумалась, где может  быть  Генри;  она  бы  предпочла
встретить в гостиной и его тоже. Фраза Нэнси "заперся где-то"  звучала  явно
нелепо - не столько  даже  по  смыслу,  сколько  по  тону.  Тон  не  был  ни
язвительным, ни даже жалобным скорее, в нем  слышалось  отчаяние.  Отчаяние?
Что, Генри отказался выйти к ней? Или он не переносит снега? Или у него, как
любит выражаться Ральф, "крыша поехала"?
   Что ж, в таком случае зимней порой Нэнси будет трудновато. Генри придется
впадать в спячку. Она представила разговор Нэнси с детьми:  "Мама,  а  какие
звери впадают в спячку?". "Медведи, черепахи, ежики и ваш папочка".  Хороший
это будет адвокат, который сразу после отпуска готовится  захрапеть  на  всю
сессию. Не очень-то прибыльно вести дела только летних клиентов.
   Она решительно тряхнула головой; пора кончать этот милый  треп.  Ах,  как
они иногда славно болтали с Нэнси на  пару!  Нэнси...  Что  же  стряслось  с
девочкой? Сибил застыла с одной туфлей в руке. Освободив  сознание  от  всех
мыслей и  образов,  она  удерживала  его  пустым,  пока  внезапная  перемена
восприятия не подсказала ей, что барьер самости пройден; затем она осторожно
воспроизвела образ Нэнси и выделила память о ней. Нельзя  сказать,  что  она
молилась  за  Нэнси  в  обычном  понимании  этого  слова;  она  предпочитала
воспринимать Неведомого Творца и созданный им мир такими, каковы они есть  и
не пыталась вносить поправки своими просьбами. Она просто удерживала мысль о
Нэнси в самом средоточии Неведомого. Она надеялась, что Нэнси не обидится на
нее, даже если узнает.
   Закончив свою не то молитву, не то медитацию и  натягивая  вторую  туфлю,
она  неожиданно  улыбнулась.  "Допустим,  в  Неведомом  прячется   дьявол...
Интересно, что будет, если просто предложить ему Любовь?  Наверное,  дьяволу
это придется не по вкусу, и тогда... Да не верила она ни в какого дьявола, а
вот в Таинство Любви верила,  как  и  Нэнси  до  сегодняшнего  обеда,  между
прочим...".
   Надо постараться разговорить Нэнси. А ведь есть еще и Лотэйр - которому в
этом странном доме наверняка захочется, чтобы она была  рядом.  И  еще  есть
Джоанна - Сибил предвкушала будущий разговор  с  ней.  Кажется,  эта  старая
цыганка обладает удивительно точным видением мира, вот только очень не любит
врагов Горa.
   Перед тем, как спуститься вниз, она  еще  раз  проверила  свои  ощущения.
Вполне возможно, что Нэнси дождалась отца, успокоилась и сидит сейчас  не  в
гостиной, а в своей комнате, за соседней дверью. Сибил  немного  подумала  и
решила, что вреда не будет, если  она  зайдет  к  племяннице,  уйти-то  ведь
недолго. Она подошла к соседней двери и  постучала.  Высокий  нервный  голос
произнес: "Входите".
   Нэнси лежала в постели. Увидев тетку, она попыталась завести разговор, но
тут же и оставила эти попытки.
   Выглядела  она  куда  хуже,  чем  недавно  внизу.  Си-бил  еще  от  двери
распознала человека, в котором сила Жизни вот-вот  сдаст  последние  рубежи.
"Нет, пожалуй, дело обстоит еще хуже, - подумала она. -Это существо предали,
силу Жизни слишком быстро вытеснила  Смерть,  и  девочка  не  успела  с  ней
справиться". Ураган, уг