- Это не обычный Танец, нет,  лучше  сказать:  это  намного  больше,  чем
Танец, - ответил Генри. -Сама увидишь. Земля, огонь, ветер, вода - и Старшие
Арканы. Когда они  вместе  с  картами,  открывается  путь  к  всеведению,  к
предсказанию будущего. Ах, Нэнси, если ты увидишь  то  же,  что  вижу  я,  и
захочешь того же, чего я хочу, перед нами откроется Путь!  Если  его  вообще
можно найти, то только так. - Он порывисто подошел к ней. - Руки! воскликнул
он. - Руки - это все, ну и еще то, что стоит за ними. Надо  ощутить  в  себе
ритм: дай мне - и возьми.
   Ее увлекла пылкость, с которой он говорил сейчас.
   - Что ты собираешься делать? - спросила она, краснея.
   - Кто знает? - ответил он, еще крепче  сжимая  ее  пальцы  и  взмывая  на
крыльях собственной громадной мечты. - Творить!

Глава 4

КОЛЕСНИЦА

   Перед Рождеством Генри вызвался сам  отвезти  семейство  Кенинсби  в  дом
своего деда. М-р Кенинсби решил уделить пребыванию в гостях  неделю,  и  это
вполне  устраивало  Генри:  за   неделю-то   наверняка   удастся   совершить
задуманное. Странный эксперимент, который проделали они с Нэнси, окрылил его
- девушка оказалась прекрасным инструментом для достижения желанной цели.  О
том, как отразился этот случай на Нэнси, судить было трудно: она  больше  не
заговаривала о картах и  в  последние  дни  стала  молчаливее,  чем  обычно.
Впрочем, у Генри в это время было столько дел, что некоторое  похолодание  в
их отношениях вполне можно было списать на его занятость.
   Внешне все оставалось по-прежнему.  Только  Си-бил  замечала,  что  Нэнси
приуныла, хотя и не хочет этого показывать. Но  из  всей  семьи  одна  Сибил
понимала, как часто люди изображают вовсе  не  то,  что  чувствуют,  сколько
слоев приходится снимать с человека, прежде  чем  доберешься  до  его  сути.
Издавна она привыкла наблюдать  за  окружающими.  Ничем  не  выдавая  своего
интереса, она тем не менее зорко отмечала,  как  в  душе  племянницы  поверх
страсти, которую обычно называют любовью, раскинуло  крылья  какое-то  новое
переживание.
   М-р Кенинсби и не догадывался,  насколько  близок  был  к  истине,  когда
обвинял Сибил в безответственности, приравнивая ее к Нэнси. Они  были  схожи
по душевному строю, а несходство  характеров  объяснялось  разным  жизненным
опытом. Нэнси еще не испытала всех тягот ответственности, этого  жернова  на
шее, от которого человек стремится избавиться  всеми  силами;  этой  задачи,
имеющей единственное решение - предоставить решать ее  Творцу;  этого  ярма,
которое, однажды взвалив на себя, человек привычно влачит всю жизнь.
   Сибил давно познакомилась с этими веригами, отказалась от них, и  теперь,
освобожденная любовью, куда более полной, чем чувство Нэнси, улыбалась  юной
неофитке, пытавшейся разглядеть сквозь  туман  собственной  невинности  итог
разыгрывающейся мистерии.
   Вот и сейчас Сибил, стоя на ступенях дома, спокойно  улыбалась  Генри,  в
нетерпении похлопывавшему по дверце машины. Нэнси поспешно  завершала  сборы
где-то в недрах дома. М-р Кенинсби давал по  телефону  последние  инструкции
своим заместителям. Ральф уехал рано утром, а сейчас уже  далеко  перевалило
за полдень; погода выдалась холодная и ясная.
   - Позвольте поблагодарить вас за то, что вы еще и везете  нас,  Генри,  -
сказала Сибил.
   Он ответил учтиво, но при этом в голосе прорвалось нетерпение.
   - Мне это только в удовольствие, тетя Сибил. Вы  позволите  мне  вас  так
называть?
   Она любезно наклонила голову, но в глазах прыгали чертенята.
   - Это ради Нэнси или ради меня?
   - Ради нас всех, - ответил Генри.  -  Между  прочим,  вам  говорили,  как
трудно вас понять? Вы упорно избегаете лишних движений...
   - Как Симеон Столпник? - уточнила Сибил.  -Неужто  я  приросла  к  столбу
между небом и землей? Экое нечеловеческое зрелище!
   - В вас действительно есть что-то нечеловеческое, - кивнул Генри. - Вы  -
воплощение всех добродетелей, но стоит  присмотреться  -  и  чудится  что-то
грозное.
   - Увы мне! -  воскликнула  Сибил.  -  А  я-то  думала,  что  в  наши  дни
незамужняя тетка - вполне привычное явление! Старая дева - эка невидаль!
   - Дева... - повторил Генри и резко оборвал себя. Минуту  поразмышляв,  он
заговорил снова, но теперь уже с удивлением. - Вот, в этом, пожалуй,  все  и
дело. Вы - странное создание, вы действительно Дева, в вас - тайна  владения
собой.
   В ответ Сибил рассмеялась так же радостно и  непринужденно,  как  нередко
смеялась Нэнси.
   - Генри, дружочек, много ли вы знаете о старых женщинах?
   - Достаточно, чтобы понять, что вы не из их числа, - сказал  он.  -  Тетя
Сибил... Хм, даже ваше имя подтверждает это.  Вы  -  чудо  девственности  из
круга Зодиака.
   - Вот так комплимент!  Если  бы  не  шуба,  я  бы  сделала  реверанс.  Вы
заставляете меня позавидовать возрасту Нэнси - ну, хотя бы на один вечер.
   - Пожалуй, я вам не поверю. Вам решительно нечему завидовать. У  вас  все
есть, - сказал Генри.
   Договорить они не успели, потому что в этот момент появился м-р Кенинсби,
подгонявший Нэнси. Он собственноручно запер двери, после чего все,  наконец,
спустились к машине, и полисмен на мостовой отдал честь м-ру Кенинсби.
   - Добрый  вечер,  добрый  вечер,  констебль,  -  проговорил  Кенинсби.  -
Уезжаем. Такие вот дела. Веселого вам Рождества.
   - Боже милостивый, - шепнула Нэнси на  ухо  Генри,  -  папочка,  кажется,
развеселился.
   - Только потому, что не считает полисмена за  человека,  -  так  же  тихо
пояснил Генри. - Он не бывает груб  ни  с  бедняками,  ни  с  собаками.  Ему
неприятны только равные.
   - Ну, дорогой, - отозвалась Нэнси, - на моей памяти ты тоже не  предлагал
полисмену выпить. - Ее  рука  проскользнула  в  ладонь  Генри.  -  Я  вся  в
предвкушении. Мы с тобой вместе. Рождество, и.., и все остальное. А полисмен
- тоже часть всего? Где его искать - в жезлах или  в  мечах?  А  может,  его
место - среди твоих загадочных Арканов?
   - Констебль? - на мгновение задумался Генри. - А не поискать ли его среди
Императоров?
   М-р Кенинсби как раз закончил разговор с констеблем об охране дома и  шел
теперь к машине. Сибил  уже  устроилась  на  заднем  сидении,  Нэнси  заняла
переднее, а  м-р  Кенинсби  сел  рядом  с  сестрой.  Генри  запустил  мотор,
захлопнул дверцу, и они поехали.
   Первые мили прошли в молчании.  Каждый  воспринимал  движение  по-своему;
если для мужчин это было движение  к  чему-то,  то  для  женщин,  скорее,  в
чем-то. М-р Кенинсби ощущал его как устремление к ближайшему  и  неизбежному
будущему, от которого ожидал одних неприятностей. Генри всей душой рвался  в
будущее; оно сулило ему испытание и победу.  Нэнси  и  Сибил  будущее  могло
предложить только новые формы блаженства; куда бы они  ни  отправились,  они
все равно оказались бы там же, где пребывали и сейчас, а время в пути просто
позволяло одной радости перейти в другую.
   В замкнутом пространстве экипажа движение мыслей  четверых  людей  плавно
переходило в движение четырех тел, взаимосвязанных и  до  известной  степени
гармоничных.  Всех  четверых  соединяли  незримые  нити;  каждый   испытывал
взаимное притяжение остальных и, в свою очередь, влиял на их свободу. Знание
танцевало со знанием; в танце  возникали  то  резкие  па  озабоченности,  то
плавные  пируэты  удовлетворения   -   обычный   язык,   котором   вынуждены
пользоваться души в тварном мире.
   Полисмен на перекрестке поднял руку. Генри показал на него Нэнси.
   - Ты хотела взглянуть на Императора, ну так вот он.
   - Ты шутишь? - неуверенно спросила она.
   - Ничуть, - серьезно ответил Генри. - Посмотри на него.
   Она посмотрела. Последние несколько дней она  часто  рассматривала  карты
Таро и теперь легко припомнила нужный лист.  Может  быть,  что-то  в  облике
полисмена, в его плаще, блестевшем под фонарем на  темнеющей  улице,  навело
Нэнси на мысль о связи с  определенной  картой;  возможно,  она  уловила  то
общее, что существовало между  императорами  и  халифами,  кади  и  мировыми
судьями, преторами и алькальдами, ликторами и констеблями - как  бы  там  ни
было, на миг  сквозь  сумерки  ей  почудилась  тяжелая  официальная  поступь
Императора из Старших Арканов в шлеме и в белом  плаще,  вытянувшего  вперед
руку со скипетром, словно Карл Великий, некогда  призвавший  своим  властным
мечом разрозненные племена Европы выйти из лесов и подчиниться ему.  От  ног
Императора Запада начинались широкие дороги:  в  Рим,  в  Париж,  в  Экс,  в
Византию; по обочинам народы еще только строили свои  города.  Гул  огромных
толп волной  хлынул  в  сознание  Нэнси.  Фигура  в  белом  плаще  управляла
несметными народными множествами легкими, почти незаметными  жестами;  везде
царили закон и порядок. Каждое тело пребывало на своем месте,  двигаясь  или
замирая в нужный момент, и автомобиль Генри вдруг  оказался  частицей  этого
мирового движения. За окном машины мелькнуло лицо под каской, и Нэнси отвела
глаза она поняла, что не должна видеть его.
   Но теперь, не разглядев, каким же оно  было  это  лицо,  она  еще  глубже
погрузилась  в  сумеречные  грезы,  где  конкретные  черты   только   мешали
проникновению в сущность вещей и постижению силы,  правящей  миром.  Ей  все
казалось,  что  где-то  поодаль  она  различает  властную  фигуру  в   белых
одеждах...
   На  улицах  шла  оживленная  предпраздничная  торговля,   но   автомобиль
отгородил Нэнси и от покупателей, и от продавцов,  унося  ее  все  дальше  и
дальше. Казалось, он плавно мчится с вершины огромного  холма,  а  городская
суета, словно пыль, поднятая колесами, остается позади и оседает на  высоких
гребнях откосов по обочинам. Краешком сознания  Нэнси  понимала,  что  шоссе
совсем не соответствует картине, представшей ее  воображению,  но  не  могла
отделаться от ощущения,  что  они  вот-вот  вырвутся  на  настоящую  дорогу.
Почувствовав угрозу неведомого, она принялась отчаянно вспоминать  все,  что
знала об автомобилях, полисменах и молодых людях - вот Генри, например...
   Это помогло, Нэнси начала приходить  в  себя,  когда  внезапно  -  уже  в
предместьях  Лондона  автомобиль  притормозил  возле  большого  здания.  Над
воротами горел свет, в освещенном кругу сидела привратница с большим ключом.
Ворота - свет женщина... В сознании Нэнси вновь вспыхнула одна из карт Таро:
императорский  головной  убор,  плащ,  разлетающийся,  как  крылья,  гордое,
строгое лицо, повернутое к арке над воротами, где на границе  света  и  тени
терялось геральдическое изображение какого-то  крылатого  существа.  Кто-то,
где-то, - наверное, отец на заднем сиденье - что-то произнес, и в его голосе
Нэнси услышала отзвук безысходной боли. Но машина снова ускорила ход, и  они
полетели дальше во тьму, оставив позади и эту царственную фигуру.
   Нэнси хотела заговорить с Генри, но не смогла. Они сидели  совсем  рядом,
но у нее почему-то не было уверенности - есть ли в машине вообще кто-нибудь.
Не сам ли автомобиль показывает ей то, что хочет, а вовсе не то, что есть на
самом деле? Видимо, Нэнси впала в транс; автомобиль двигался и вместе с  тем
оставался неподвижен, парил, мчался и одновременно стоял у входа в глубокое,
мрачное ущелье, по обе стороны которого  вздымались  величественные  фигуры.
Они  стремительно  проносились  мимо  и  все   же   оставались   на   месте.
Неопределимые,  они  сами  определяли  все,  создавали  и  удерживали  Путь,
уготованный именно ей, Нэнси. Там над дорогой летело облако; сквозила  Луна;
туман и превращения царили  вокруг,  а  может  быть,  это  реял  белый  плащ
Императора, а в лунном свете проступало ясное и холодное  лицо  Императрицы,
каким оно запомнилось ей по одному из Старших Арканов. Но в ущелье поджидала
тьма; глубже и глубже, неподвижно и на полной скорости Нэнси и  ее  спутники
уносились туда.
   Нет, она не смела заговорить с Генри; он вел машину;  если  отвлечь  его,
они могут разбиться. Нэнси позволила себе только один беглый взгляд,  мольбу
сердца, и в тот же миг вспомнила, где видела это лицо раньше. В колоде  Таро
ей не раз попадалось изображение Колесницы: возница подался  вперед  к  двум
запряженным сфинксам... У возницы было  лицо  Генри.  Да,  Генри..,  но  вот
странно: что-то в этом лице напоминало и тетю  Сибил!  Лица,  фигуры  -  все
внезапно   смешалось.   Над   полисменами,    привратницами,    Императором,
Императрицей, Сибил, Генри, сфинксами, возницами росла и грозила  вобрать  в
себя всех чья-то новая тень. Они мчались именно к ней, к этой форме, которая
вот-вот проявится, к тому лицу, которое сейчас возникнет из...
   Автомобиль притормозил, и Нэнси невольно вскрикнула.  Впереди  на  дороге
свет фар выхватил из темноты видимое до мельчайших подробностей тело худого,
обнаженного человека, подвешенное за  руки  к  перекладинам  столба;  голова
несчастного склонилась на плечо, ее словно подпирал жуткий венец из  длинных
колючек. Широко открытыми глазами Нэнси впилась в фигуру  и  думала  лишь  о
том, что изображение перевернуто; голова должна  быть  внизу;  так  было  на
картах. Повешенный изображался вверх ногами. Вот и здесь, сейчас,  он  точно
такой  же,   мертвенно-бледный,   страдальчески   изогнувшийся,   и   голова
склонилась, но она - вверху.
   Нэнси вскрикнула и проснулась. По  крайней  мере,  все  остальные  решили
именно так. Генри заботливо тронул ее за локоть, отец раздраженно  проворчал
что-то, а перед ней на дороге стояло довольно грубо сработанное распятие.
   Генри быстро  успокоил  ее.  Нэнси  поудобнее  устроилась  на  сиденье  и
совершенно искренне попросила прощения. Да, конечно,  ей  просто  приснилось
что-то страшное.
   - Дорогая, это действительно было, - едва слышно шепнул Генри.
   - Конечно, так и было, - хмыкнул отец.
   - Конечно, так и есть, - сказала Сибил. - Кое-кто просыпается, Нэнси.
   Они поехали дальше и благополучно добрались до цели, не считая еще одного
приключения, которое уж точно не было сном.
   Автомобиль проезжал очередную деревню ближайшую к дому деда, как объяснил
Генри. Ехать оставалось всего пару миль. Они только что миновали  церковь  и
домик священника. Дорога петляла по холмам, забираясь все выше. М-р Кенинсби
глядел на зимнюю мглу за окном и содрогался, думая  о  Лондоне,  Истборне  и
предстоящих пяти-шести днях. Генри только что обернулся к нему и через плечо
обронил: "Теперь  недалеко",  таким  тоном,  каким  демон  у  Данте  мог  бы
объявлять душе, что она уже близка к отведенному ей кругу Ада.
   Внезапно Генри выругался  и  ударил  по  тормозам.  Покрышки  протестующе
взвизгнули, машина прокатилась еще немного и встала.  В  шести  футах  перед
капотом прямо посреди дороги сидела на корточках какая-то старуха.  Рядом  с
ней стоял рослый, грубоватого вида юноша и словно ждал чего-то.
   - О Господи! - проговорил  м-р  Кенинсби.  Женщина  что-то  говорила,  но
сидевшие в машине не могли ее слышать. Генри  открыл  дверь  и  выскочил  на
дорогу. М-р Кенинсби открыл окно; Нэнси и Сибил машинально  последовали  его
примеру.
   - Добро пожаловать домой, Генри! - произнесло  дряхлое  создание  высоким
пронзительным голосом.
   Генри сделал два шага вперед - неизвестный  молодой  человек  внимательно
посмотрел на него и подошел вплотную к старухе. В  свете  фар  она  казалась
очень старой, сухой и смуглой. Платок, покрывавший ее голову,  наверное  был
когда-то красного цвета, теперь он стал просто пятнистой тряпкой.  На  ноге,
выглядывавшей из-под рваной юбки, красовался грубый мужской башмак.  Старуха
выпростала руку из шали и помахала перед Генри сухонькой ладошкой, словно  в
нелепом приветствии.
   - Что ты тут делаешь? - раздраженно спросил Генри.
   Нелепое существо в ответ захихикало.
   - Я шла к Аарону в гости, Генри. Я очень  устала.  Не  подвезешь  меня  в
своей роскошной карете? Меня и Стивена.  Милого  крошку  Стивена  -  он  так
заботится о своей бабушке, о своей бабке... - Ее  речь  сменилась  невнятным
бормотанием. Генри посмотрел на Стивена.
   - Убери ее с дороги.
   Юноша с недоумением оглянулся.
   - Она делает, что хочет, - невыразительно произнес он.
   - Две пригожие госпожи и один пригожий джентльмен, - забормотала старуха.
- Добрая барышня, и она впилась взглядом в  Нэнси,  смотревшую  из  окна,  -
добрая барышня, тебе предсказывали будущее? Он,  -  старуха  ткнула  большим
пальцем в сторону Генри, - он думает, что умеет предсказывать судьбы, но  он
ведь не бог. Повезет тому, милая барышня, кто  повстречает  богиню  в  пути.
Тебе повезет, тебе и твоим детям, если богиня расскажет твою судьбу.
   Генри что-то пробормотал, но так  тихо,  что  его  не  расслышали.  Сибил
открыла дверцу и вышла из машины. М-р  Кенинсби  резко  произнес:  "Вернись,
Сибил", - но она только улыбнулась в ответ. Тогда  и  он,  крайне  неохотно,
выбрался вслед за сестрой. Старая ведьма смотрела  на  них,  склонив  голову
набок.
   - Молодая госпожа боится богини? - спросила она. - Или она  тоже  поможет
мне искать? Благословен тот, кто найдет его.
   - Уйди с дороги, Джоанна, - почти не сдерживая раздражения сказал Генри.
   - Генри, милый, - сказала Сибил, - может быть, нам с ней по пути?
   Он гневно махнул рукой, но не ответил.
   Вы ее знаете, Генри? - резко спросил м-р Кенинсби.
   - Папочка! - Нэнси нежно тронула отца за рукав.  -  Не  сердись  на  нас,
Генри не виноват.
   "На нас", - горестно подумал м-р Кенинсби. -"На нас! Ничего себе!"
   - Хочешь вернуться домой? - спросил Генри.
   - Домой? - пронзительным голосом переспросила старуха. - Поля, реки, море
- вот его дом. У вас одеяла, у вас - постели, у вас - тепло, а мой  младенец
холодный!
   Генри махнул рукой, показывая, что все  сейчас  уладит.  Ведьма  склонила
голову к другому плечу и посмотрела на него.
   - Будь ты проклят, Генри Ли, - вдруг закричала она пронзительно,  -  если
ты знаешь и не говоришь мне. Я ведь только  старая  дура,  а  ты  -  человек
образованный, адвокат, но ты ушел жить в  дома  и  забыл  про  тех  великих,
которые живут в шатрах. И если ты найдешь хоть клочок кожи и не скажешь мне,
если ты найдешь то место, куда упала хоть капля крови, и не скажешь мне,  ты
будешь уничтожен вместе с врагом, когда я и мой сын снова найдем друг друга.
Я прокляну тебя и языком моим, и руками, я наложу на тебя заклятье, я...
   - Уймись, - грубо перебил он. - Кто ты  такая,  чтобы  проклинать?  Ты  -
простая старуха-цыганка, Джоанна.
   - Я была цыганкой, - сказала она, - а теперь я  больше,  намного  больше.
Ага, испугались! Будь ты проклят, Генри Ли! Стивен! Стивен!
   - Да, бабушка, - отозвался юноша.
   - Говори, говори немедленно - кто я?
   Стивен ответил совершенно бесцветным голосом:
   - Великая богиня.
   - Как имя богини? - пронзительно спросила Джоанна.
   - Странница Исида, - прозвучал меланхоличный ответ.
   - Что ищет Странница Исида?
   - Плоть, кости и сердце умершего. - Юноша облизнул пересохшие губы.
   - Где они, плоть, кости и сердце умершего?
   - Здесь, там, повсюду.
   - Хороший Стивен, славный Стивен, -  удовлетворенно  пробормотала  она  и
внезапно вскочила на ноги. Генри  метнулся,  чтобы  оказаться  между  ней  и
Сибил, но у него на пути встал Стивен. Мужчины  готовы  были  сцепиться,  но
голос м-с Кенинсби остановил их.
   - Где же ищет их  Божественная  Исида?  -  невозмутимо  спросила  старуху
Сибил.
   Джоанна перевела взгляд с Нэнси на Сибил, и  на  лице  у  нее  отразилась
радость. Она шагнула вперед.
   - Кто ты, которая говорит так, словно знает богиню? Когда мы  встречались
с тобой? Сибил тоже сделала шаг вперед.
   - Может, на рисовых полях, - отозвалась она, или  в  городах.  Не  помню.
Нашла ли ты хоть часть того, что ищешь?
   Дряхлое существо подошло еще  ближе  и  протянуло  руку.  Сибил  в  ответ
протянула свою. Их  руки  соединились,  и  женщины  застыли.  Слева  от  них
напряженно и враждебно смотрели друг на друга два молодых  человека;  справа
м-р Кенинсби, трясясь от н