авил, как на мотике едут двое. Второй, что сзади, привстал на седле и,
вертя  головой, разглядывает  кусты. "Боже,  пусть  не  заметят, помоги хоть
раз..." Ян, не зная о христианстве, немного верил в Бога  и, когда ему  надо
было украсть, просил у Господа помощи.
     Мотоцикл протарахтел.  Ян все так же лежал.  Он  понял,  что  ехали они
быстро.  "Значит,  за мной.  А  может,  нет.  Если  б за мной, ехали бы  еще
быстрее. Но быстрее здесь не проехать. Что же делать? Встать и уйти дальше в
лес? Нет, нельзя.  Вдруг они развернутся и поедут назад. Надо лежать. Ждать.
Доедут до Падуна и вернутся. Может, все же в лес уйти? А вдруг уже едут". Он
прислушался. "Нет, тихо".  Ян лежал, не поднимая головы. Можно было оставить
велосипед и убежать в лес. Но страх приковывал  к земле.  Да и жалко бросить
велик.
     В  глазах  одна зелень: трава,  ветки,  кусты. Голубого неба  не видно.
Рядом никого нет, но все равно боязно поднять голову.
     Но вот  раздалось  со стороны Падуна гудение мотоцикла. Ян  вцепился  в
траву, будто это притягивало  его  к ней еще  плотнее. И опять, как  прежде,
мольба: "Господи, помоги!"
     Звук мотора удалился. Прошла минута, другая...
     Выждав немного, Ян  встал. Воровски озираясь, поднял велосипед. Перенес
через канаву. Прислушался. Тихо. Поехал.
     Когда он въезжал в Падун, смеркалось. Проехав все село, он с радостью и
надеждой завел велик к цыганам.  К нему  в  расстегнутой  красной  клетчатой
рубашке вышел Федор, за ним в длинных ярких платьях -- его сестра и жена.
     -- Федор! Новый велосипед. Купи.
     -- Откуда он?
     -- Не из Падуна, конечно.
     -- Ну а все же, откуда он?
     -- Из Заводоуковска.
     -- На него уже есть заявка?
     -- Да нет еще. Я только сегодня.
     -- Так будет.
     Сестра и жена Федора молча слушали.
     -- Перекрасите.
     -- Нет, Янка, не нужен.
     Ян  подумал,   что  Федор  хочет   купить  за  бесценок,   и  продолжал
расхваливать велосипед. В разговор вступили  женщины, они тоже говорили, что
на велосипед будет заявка и потому они не возьмут.
     -- Да дешево я. Сколько дашь?-- спросил Ян.
     -- Нет, нет, Янка, нет.
     -- Ну десятку...
     -- И трояк не дадим. Куда он нам? Попробуй другим продать.
     Но  и в другом месте велосипед  брать не стали, хотя Ян просил за  него
всего пятерку.
     Он  съездил еще к двоим,  но и  они отказали, боясь связываться с Яном.
Никто не хотел рисковать.
     Яну надоело ездить на велосипеде, он взял его за руль и повел по улице.
Встретились знакомые, им предложил, но они и слушать не стали.
     Душа его разрывалась. Велосипед в руках, и никто его  не покупает. "Чем
выбрасывать, лучше  оставлю у кого-нибудь, а  потом, может, продам",-- решил
Ян.
     Навстречу шел Веня Гладков, возле его дома на лавочке всегда собирались
пацаны.
     -- Здорово,-- начал Ян.
     -- Привет.
     -- Ты куда направился?
     -- Домой. Сейчас парни придут. А велик у тебя откуда?
     -- Да... по пьянке достался. Новый. Нравится? Купи.
     -- На кой он мне? У меня же есть.
     -- Да недорого.
     -- Все равно.
     "Понял, конечно, что ворованный",-- подумал Ян.
     --  Слушай. Мне сейчас в одно место надо. Велик мешает. Пусть он у тебя
постоит. Можешь загнать. За пятерку. Пойдет?
     Веня соображал. Потом спросил:
     -- А откуда он?
     -- Не из Падуна.
     -- Ну оставь.
     Они  подошли к  Вениному дому. Ян  завел велосипед в  ограду,  а сам  с
разбитыми, взъерошенными чувствами поплелся домой.
     Дня через два Ян встретил Веню.  Веня рассказал, что в тот вечер, когда
пацаны  собрались на  лавочке, он  за пятерку предлагал  велосипед. Никто не
взял. А утром велосипеда в ограде не оказалось. Кто-то увел, понимая, что он
ворованный.
     "А может,--подумал Ян,--Веня велик себе оставил. На запчасти.  Ну и Бог
с ним".
        "3"
     К пятому классу его два раза исключали из школы, но по ходатайству отца
принимали вновь. А из восьмого выгнали окончательно.
     Восьмой класс он окончил в вечерней  школе, но экзамены сдать не сумел:
завалили на геометрии. Коля понимал,  что учительница  Серова это сделала по
указанию  директора школы, который ненавидел Колю  и желал ему только одного
-- тюрьмы.
     Всем восьмиклассникам  Серова  ставила по  геометрии тройки, хотя среди
них  были такие, что  не знали таблицы умножения. Только  Коле она поставила
двойку. Поэтому когда пацаны пригласили  его  угнать  мотоцикл  у Серовых  и
покататься  на нем,  зная,  что Серовы в отпуске, он согласился. Мотоцикла в
амбаре  не  оказалось, и  тогда  Коля  предложил обворовать дом  ненавистной
учителки. Подобрав ключ, он открыл замок, и  пацаны зашли  в дом.  Коля взял
пиджак мужа учительницы, черные кожаные  перчатки и грампластинки.  И еще он
вытащил  из радиолы  лампы  и предохранитель  для  своих  друзей,  Танеева и
Павленко, которые  с неделю назад спрашивали у него, не сможет ли он достать
им эти детали.
     Уходя, Коля чиркнул последнюю спичку, и она высветила в сенках накрытый
брезентом "ижак". Но угонять ребята его не стали, так как Дом был обворован,
и  Коля, попрощавшись  с  пацанами, которые ничего себе не взяли,  с добычей
пошел  к цыганам. Пластинки  и  перчатки  цыганам  были  не нужны,  зато  им
понравился пиджак, и Коля сменял его на светло-серый свитер.
     От цыган Коля пошел--краденое домой нельзя было нести-- к  другу Петьке
Клычкову. Петьке  шел  двадцать первый год,  и в армии  он  еще  не  служил.
Работал в совхозе трактористом и с Колей иногда ходил воровать.
     С десяток пластинок, самых лучших, Петька отобрал для себя, свитер взял
и перчатки тоже, пообещав завтра бутылку поставить. Коля согласился:  дороже
у него никто не купит.
     Оставшиеся пластинки Коля отнес знакомым и подарил. Там  его "Частенько
угощали водкой.
     Лампы  и предохранитель  от радиолы он на  другой  день  отдал друзьям,
Саньке Танееву и Мишке Павленко. Мишке рассказал, что обтяпал дом Серовых. И
еще Ян обворовал  дом  сторожа  складов спиртзавода  Трунова. Забрал  у него
бутыль  браги,  мешок  ворованного  кубинского  сахара,  облигации, Хрущевым
замороженные, и, уже выходя из комнаты, надел,  потехи ради, старую фетровую
шляпу и перепоясался офицерским ремнем.
     Ян  решил уехать  в  Волгоград и поступить в  ПТУ.  В  Волгограде  жила
старшая сестра Татьяна с семьей. Но  свидетельства за  восьмой  класс нет. С
такими  же неудачниками, как  и он,  с Робкой Майером и Геной Медведевым, он
договорился выкрасть из школы чистые  бланки свидетельств, поставить печать,
заполнить и предъявить в ПТУ.
     Разбив окно, они залезли в  директорский кабинет, перевернули все вверх
дном, но чистых бланков не нашли. Тогда они взяли в канцелярии свидетельства
прошлогодних восьмиклассников.
     Соскоблив лезвием бритвы фамилию и дату, Ян попросил знакомую девчонку,
отличницу, которая заполняла в прошлом году эти бланки, своей рукой  вписать
его фамилию. Девчонка вписала, потому что Яна  поддержал ее брат, а брат был
в  долгу  перед  Яном --  Ян помог  ему  совершить  одну кражу.  Девчонке  в
благодарность Ян подарил ее украденное в школе свидетельство.
     Родители  Роберта  Майера   были  немцы   Поволжья,  во  время  Великой
Отечественной высланные в Сибирь.
     Немцев в Падуне и отделениях совхоза жило много. Они имели должности, и
никто из них уезжать на родину, в Поволжье, не хотел.
     Трудолюбивые, они построили себе великолепные хоромы и жили припеваючи.
Усадьбы немцев отличались от всех остальных чистотой и порядком. Немцы между
собой были очень дружны.
     В Падуне и отделениях совхоза жило еще много сибирских татар.
     Роберт и Гена рванули учиться в Новосибирск. А Ян на другой день дернул
в  Волгоград.   Долго   он  выбирал  училище,  но  наконец  выбрал:   шестое
строительное. Взял документы и пошел поступать.
     Войдя в училище,  он хорошо  запомнил,  где выход,  чтоб  не перепутать
двери,  если заметят подделку и  придется, выхватив  у  секретаря документы,
удирать. Но все обошлось  хорошо. Свидетельство внимательно не рассматривали
и зачислили Яна в девятнадцатую группу на каменщика.
     До начала занятий оставался  месяц, и Ян на  поезде поехал в Падун.  За
свои пятнадцать  лет он всего несколько раз ездил по  билету,  а  так всегда
катил  на крыше  поезда  или  в общем  вагоне на третьей  полке, прячась  от
ревизоров. У него был ключ, который он  когда-то спер у проводника, и  Ян на
полном ходу мог проникнуть в вагон или вернуться на крышу.
     К железнодорожному транспорту Ян привык:  он  три раза сбегал из дому и
курсировал по  стране.  Бывал в детских  приемниках-распределителях.  Как-то
зимой он поехал из Падуна к тетке в Ялуторовск. Билет стоил сорок копеек, но
он решил  сэкономить. На  крыше -- холодища,  и у него  озябли руки. Он стал
дышать на них  сквозь  варежки, и  варежки  обледенели. Когда поезд въехал в
Ялуторовск, Ян  взялся  за скобу,  но поезд в этот  момент  затормозил, и Ян
полетел на землю. Он упал на колени и, вскочив, побежал от поезда в сторону,
на бегу соображая, живой ли он. "Живой, раз думаю. А целы ли ноги? Целы, раз
бегу",-- подумал он и для достоверности потрогал ноги.
     Яну радостно было жить в Волгограде. Такой  большой  город, и он -- его
житель! А завтра, в воскресенье,-- Ян услышал по телевизору--будут открывать
памятник-ансамбль героям Сталинградской битвы на Мамаевом кургане. Из Москвы
выехала  правительственная  делегация  во  главе  с  Генеральным  секретарем
Леонидом  Ильичом  Брежневым.  У  Яна  забилось  сердце:  завтра  он  поедет
встречать  правительственный   поезд  и  увидит  Брежнева  наяву,  а  не  на
фотографиях или по телевизору. Об этом он всем друзьям в Падуне расскажет.
     В воскресенье  Ян  проснулся рано. Позавтракал, поправил перед зеркалом
галстук,  на  котором  была  нарисована обнаженная  девушка,  и заспешил  на
электричку.
     От станции  Шпалопропитка,  рядом с  которой он  жил,  до центра города
ехать  целый  час. Он  сошел  на станции  Волгоград-1 и пошел по перекидному
мосту,  сверху  оглядывая  перрон.  Перрон был  чисто подметен,  и  по  нему
расхаживали всего  несколько человек.  Где же люди? Почему на перроне никого
нет? На  привокзальной площади людей тоже  было немного. А ведь здесь всегда
полно народу.  Ян  хотел пойти  на  вокзал, но, увидев трех милиционеров  на
углу, понял: людей туда не пускают.
     Ян обошел привокзальную площадь и подошел к вокзалу  с  другой стороны.
Но и там стоял наряд  милиции.  Теперь до  Яна дошло, что на перрон  ему  не
попасть и правительственный поезд не встретить. Все ходы и выходы перекрыты.
"Неужели  мне  не посмотреть  Брежнева и  всю  правительственную  делегацию?
Ладно,-- решил  Ян,-- чтоб  не прозевать  поезд,  я буду  по  мосту ходить".
Покурив, он поднялся  по  обшарпанным ступенькам на мост и стал расхаживать,
давя косяка на перрон, на котором стояли два генерала.
     Но тут к Яну подошел средних лет мужчина в штатском и сказал;
     -- Парень, хватит гулять. Давай отсюда.
     Ян  спустился  с  моста  и больше  на  него не поднимался. Бродя  около
вокзала и шмаляя сигареты, Ян  прислушивался  к разговорам празднично одетых
людей и вскоре узнал, что  не  один он хотел бы  встретить правительственный
поезд.  Желающих,  особенно приезжих, было много.  Всем хотелось  посмотреть
Брежнева, Гречко и других военачальников.
     Миловидная  женщина  объяснила  Яну,  что  правительственная  делегация
вначале остановится на часок-другой в гостинице  "Интурист"  или "Волгоград"
и, подкрепившись, поедет на Мамаев курган по улице Мира, а  потом свернет на
проспект Ленина.
     Ян ушел  с привокзальной площади на улицу Мира и стал ждать. Там  кишмя
кишело   радостных   людей.   Жители   города-героя,   возбужденные,   ждали
правительственную делегацию.  Все  движение городского  транспорта в  центре
приостановлено. Усиленные наряды милиции и солдат прохаживались по улицам.
     Но  вот со  стороны  главной площади показался  бронетранспортер. В нем
стоял генерал-полковник Ефремов  и  в  правой вытянутой руке  держал горящий
факел.  От него  на  Мамаевом кургане в  зале воинской  славы зажгут  Вечный
огонь.
     Бронетранспортер, а за ним  и правительственные  машины  приблизились к
месту, где стоял Ян. Народ ликовал, повсюду слышались  возгласы приветствия.
Ян стоял в толпе и, так как был невысокий, Брежнева не видел.
     Он  потопал на вокзал, сел  в отходящую электричку и поехал  на  Мамаев
курган. Но электропоезд шел только до  второго километра, одну остановку  не
доезжая.
     Ян  вышел  из вагона и пошел по шпалам. Подойдя  к  мосту,  под которым
проходила автотрасса, Ян увидел, как по ней медленно едет бронетранспортер с
генерал-полковником Ефремовым, а следом за ним -- "Чайка". В передней машине
с открытым верхом стоят четыре человека и машут ликующему народу руками. Вот
"Чайка"  подъехала  ближе,  и Ян отчетливо видит  Брежнева, Он поднял  перед
собой сомкнутые руки  и машет ими, благодаря жителей  Волгограда  за  теплый
прием.  Еще  двоих Ян  не знал.  А  сзади всех, немного  сгорбившись,  стоит
министр обороны Советского Союза маршал Гречко.
     Машины проехали, и Ян тронулся дальше.
     К  главному входу  на Мамаев  курган Ян решил  не  идти,  а  свернул за
мужчиной, который стал подниматься на курган, как только достигли подножья.
     Сбоку  маячила  игла   городской  телевизионной  вышки,   и  Ян  сквозь
пожелтевшие листья  деревьев, посаженных на кургане  после войны, поглядывал
на  нее.  Пиджак он давно снял  -- день выдался по-летнему  солнечный,  и Ян
готов был сбросить рубашку и брать вершину Мамаева кургана в одной майке.
     На полдороге к памятнику-ансамблю Яна и других людей, поднимавшееся  на
курган, остановили  солдаты.  Они  цепочкой отсекли им путь  к  вершине, где
стояла пятидесятиметровая скульптура Матери-родины.
     Прямо перед собой Ян увидел бетонную площадку. Это  был дот или дзот --
он не  знал, что это. На площадке стояли человек десять, в основном мужчины.
Они  курили  и   уговаривали   солдат,   чтоб  их  пропустили  на   открытие
памятника-ансамбля. Солдаты были непреклонны и готовы были  лечь костьми, но
не пропустить людей.
     Народу у бетонной площадки  собралось человек пятьдесят. Кто-то включил
транзисторный приемник -- передача об открытии мемориала уже началась. Голос
из приемника подхлестнул  Яна, и он спрыгнул с бетонной площадки. Дальше шел
крутой спуск, возле которого стояли солдаты. Ян подумал, что если всем разом
кинуться  с этого спуска, то солдат можно смять и прорваться  на  торжество.
Пусть многих и поймают,  но  за  себя-то он  был уверен: солдаты,  обутые  в
сапоги, его не догонят.
     Все больше  людей,  мужчин  и женщин  подходили к  спуску и уговаривали
солдат. Но  солдаты выполняли приказ и пропустить никого не могли.  Тогда Ян
решился: оттолкнув солдата, он с криком "за мной!", будто в атаку, ринулся с
крутизны. А за ним и многие ломанулись.
     Ян несся стремительно. Бежать вниз было легко. Он выставил  перед собой
локти и сшиб несколько солдат. Его прыжки  достигали пяти и более метров. Он
едва касался  земли, отталкивался и, чудом минуя деревья, летел вниз. Но вот
спуск кончился. Ян думал -- все,  убежал. Но  только он вышел из кустарника,
как увидел впереди себя шеренги солдат. Они опоясывали весь Мамаев курган, и
пробраться на торжество ни с какой стороны было невозможно. Ян оглянулся: за
ним шли около десяти мужчин. Он остановился и подождал их. Из кустарника еще
выходили  люди. Всего  стало  человек пятнадцать.  Ян  затесался в  середину
толпы, и  толпа пошла к шеренгам солдат.  Подойдя  к ним, мужчина,  что  шел
впереди, спросил:
     -- Кто тут у вас старший?
     -- Сейчас он придет,-- ответил один из солдат.
     Вскоре  появился майор. Он был  молодой, среднего роста, не строгий  на
вид.
     -- Так, товарищи,--обратился он к прорвавшимся,--давайте спускайтесь за
железную дорогу. Здесь находиться нельзя.
     --  Товарищ  майор,  нас  здесь  немного,  пропустите.  Хотим  открытие
посмотреть,--сказал  мужчина, что  старшего  спрашивал,  и  Ян,  чтоб  лучше
слышать разговор, подошел к ним.
     -- Я не  могу вас пропустить,--ответил  майор.--Вход по пригласительным
билетам.
     -- Мне очень туда надо. Я даже обязан там быть.  Мой отец  погиб здесь,
на Мамаевом кургане.
     -- Где вы работаете?
     -- Я работаю в школе, директором.
     Ян посмотрел  на директора. На  лацкане  его черного пиджака красовался
поплавок с открытой книгой.
     -- Что же вы не смогли достать пригласительный билет?
     --  Не  смог.   Конечно,  директор  тракторного  завода   присутствует,
присутствуют, конечно,  директора "Красного Октября" и "Баррикад" и их дети.
Но нам-то, нам как туда попасть? Чем мы хуже других?
     Майор молчал.
     По  громкоговорителям были слышны выступления участников торжественного
открытия  мемориала. Сейчас несся рыдающий голос Валентины. Терешковой, и Ян
очень жалел, что не увидел первую в мире женщину-космонавта.
     Майор снова повторил приказание:
     -- Отойдите, товарищи, за железную дорогу. Нельзя здесь стоять.
     Тогда из  толпы вышел  высокий, крепкий  мужчина  в сером  костюме,  со
светлыми,  свисающими в разные  стороны  волосами и,  не  называя майора  по
званию, начал говорить:
     -- Что вы нас за железную дорогу гоните, пропустили бы на открытие -- и
дело с концом. Я из  Сибири  специально приехал, а попасть  не могу. В сорок
втором здесь,  на Мамаевом  кургане, мне  руку  оторвало,  а теперь  бегаю и
штурмую его, чтоб на открытие прорваться. Бежал, чуть протез не потерял.
     Мужчина  протянул майору руку-протез, чтоб тот убедился,  что он правду
говорит. Ян взглянул  на защитника кургана и увидел у него  на груди колодки
отличия и орден Боевого Красного Знамени. Мужчина продолжал;
     -- Мы тогда от немцев Мамаев курган обороняли, а вы теперь от нас, чтоб
мы туда не попали. Не смешно ли?
     --  Вы пройдите, товарищ, к главному входу. Вас  там в виде исключения,
может, и пропустят,-- сожалея, сказал майор.
     -- Да был  я  там,--махнул здоровой рукой герой войны,--сказали, что по
приглашениям, и только. Вот я и подался в обход.
     Майору  стыдно стало, что  защитника  Мамаева кургана  на  открытие  не
пропускают, и он куда-то  исчез. Солдаты  принялись  уговаривать людей, чтоб
они спустились ниже на одну  шеренгу. Толпа, поколебавшись, спустилась ниже.
Теперь  другие солдаты принялись избавляться от нее.  Понял Ян, что  солдаты
отвечают каждый за свой коридор.
     Постепенно люди,  теснимые солдатами,  спустились к  железной дороге  и
разбрелись кто куда.
     Ян сел на землю и закурил.
     Дождавшись,  когда  открытие Мамаева кургана закончилось, он устремился
вверх.  Возле  зала  воинской  славы  Ян  увидел  военный  духовой  оркестр.
Музыканты складывали ноты  и  инструменты, собираясь  уходить.  Чуть поодаль
ходили саперы, прослушивая миноискателями землю. "Боятся, чтоб взрывчатку не
подложили".
     Ян  вернулся домой.  Мужики сидели  возле дома  на скамейке и обсуждали
открытие Мамаева кургана,  которое они смотрели по телевизору.  Ян  услышал,
что Брежнев  с первого  раза Вечный  огонь  в зале воинской  славы зажечь не
смог. Он потух. И лишь только со второго раза вспыхнул.
     Год  назад,  когда  Ян жил в  Падуне и  учился  в восьмом  классе,  ему
понравилась девочка из шестого. Звали ее  Вера. Когда Яна выгоняли с уроков,
он  шел  к  дверям шестого  класса  и наблюдал  за ней.  Она сидела как  раз
напротив  дверей на последней  парте  у окна и  всегда,  как  казалось  Яну,
внимательно слушала объяснения учителей, не глядя  по  сторонам. У  нее были
коротко подстриженные черные волосы и задумчивые, тоже черные, глаза.
     Директор  школы, видя, что Ян слоняется по  коридорам, иногда заставлял
его дежурить в раздевалке вне очереди, отпуская дежурных на уроки. Все равно