корабле, самолете, воздушном  шаре,  ползком?
Узнаем,  как  прибыл  - сумеем догадаться,  как  рассчитывал
удрать.
     - Разумная мысль, - ответил Мак. - Я уже ломал над этим
голову. И слал запросы.
     - И?
       -   И  люди,  которые  обладали  нужными  сведениями,
/.*  'k"  +(  в  ответ преогромный кукиш.  Обычная  история.
Совершенно   секретно,  разглашению  не   подлежит,   будьте
здоровы...
     Я чуть не треснул кулаком по неповинному телефону.
      -  В  один прекрасный день русские ворвутся в Америку,
расползутся  по  всей стране, грохоча гусеницами  танков,  и
никто  не узнает об этом, ибо никто никому ничего не скажет:
совершенно секретно!
      Со вздохом разочарования я метнул единственного своего
туза:
     - Возможно, этим выродкам знакомо имя Гастона Мюйра? Он
живет в городишке Французская Гавань. Имеет рыбачью лодку  -
довольно  крупную,  по  сути,  яхту.  Ежели  верить   карте,
Французская Гавань - маленький приморский поселок на острове
Бретонский  Мыс,  примерно  в  тридцати  милях  от   бывшего
шахтерского  города Инвернесса... Только что  вырвал  это  у
девчонки. Сущим палачом делаюсь, как ни прискорбно, сэр.
      -  Гастон Мюйр, - повторил Мак. - Французская  Гавань.
Поглядим,   поглядим...  Возможно,   голубчики   в   рожицах
переменятся...  Неужто  Рюйтер  доверил  подобное  маленькой
девочке?
       -   Если  пятнадцатилетнюю  дылду  считать  маленькой
девочкой,  сэр, можно разделить судьбу Ларри Фентона...  Да,
полагаю,  именно  о  Гастоне Мюйре и следовало  ей  сообщить
заботливой  матушке. А той надлежало явиться во  Французскую
Гавань  во  всеоружии.  Сиречь со  всеми  нужными  бумагами.
Встреча  с  Рюйтером или Мюйром назначалась на побережье,  в
шесть   вечера  послезавтра...  Виноват,  уже  завтра.   При
невозможности  явиться  Женевьева оставит  Мюйру  безобидную
записку до востребования. Код Пенелопа не сообщила: уперлась
и  даже  на угрозы не сдалась. Не пытать же девицу, в  самом
деле!
     - Ага... Говорите, завтра вечером?
     - Да, сэр.
     - И думаете, миссис Дрелль пойдет напролом, невзирая на
перемену обстоятельств?
      -  Что  же  еще остается делать, сэр? Я ведь  пояснил:
выбора Женевьеве не дано. Хочешь уплатить за проезд - волоки
документы.  Ее,  пожалуй,  и выведут  без  Рюйтера,  но  без
чертежей и формул - никогда...
     Я вздохнул:
      -  Подвожу  итоги.  Мы  потеряли  одного  из  почтовых
голубков,    но   второй   вполне   может   унести    депешу
самостоятельно,  ежели все втроем до завтрашнего  вечера  не
угодим в канадскую тюрьму. Это уж ваша забота, сэр. Ибо  мне
предстоит покрыть еще семь-восемь сотен миль, а уклоняясь да
прячась, по рюйтеровскому расписанию не поспеем. Наперегонки
с  полицией не покатаешься, имея сорок лошадиных сил и  двух
пассажиров. Уговорите канадцев закрыть глаза и уши  заткнуть
поплотнее.
     Мак безмолвствовал. Я не побился бы об заклад, что могу
прочесть  его  мысли. Возможно, Мак думал: располагая  столь
вопиющим  растяпой  в  качестве агента,  задание  все  едино
спасти  не  удастся... И, между прочим, толика правды  здесь
(,%+ al бы.
     - Н-да, - произнес Мак минуту спустя. - Ох и трудненько
будет  обеспечить  вам беспрепятственный пропуск  через  три
провинции! Четыре трупа... Непросто, непросто.
      -  Они  предположительно сцепились и  прикончили  друг
друга  -  Фентон  и Рюйтер. По крайней мере,  я  позаботился
вложить  Гансу  в  руку его же пистолет.  Уговорите  полицию
сделаться  доверчивой - на два дня. Канадцы ищут свидетелей,
улики - пускай поищут спустя рукава.
      -  Хорошо,  а как урезонить некоего мистера Джонстона,
предположительно,   весьма  вероятно  и   почти   несомненно
ступившего на тропу войны и алчущего клевенджеровской крови?
      -  Урезоньте сами, сэр. Пускай Маркуса отзовут. Пусть,
допустим, дать показания касаемо, смерти Фентона.
      - Я имею право только предлагать и настаивать, Эрик. А
распоряжаться  Федеральным Бюро, к  великому  сожалению,  не
властен.
     - Конечно, сэр.
     - И если доводы мои пропадут вотще и втуне...
     - Да. сэр?
      -  ..Постарайтесь отнестись к упомянутому  джентльмену
без  той  братской  заботы,  которой  поначалу  одарили  его
младшего напарника.
     - Понимаю, сэр.
      - Также наличествует маленькая девочка - виноват, юная
леди.  Она,  судя  по  всему,  способна  причинять  хлопоты.
Поскольку  иносказательных приказов, Эрик, вы не  понимаете,
говорю  недвусмысленно: если Пенелопа Дрелль или  кто-нибудь
иной каким-либо образом воспрепятствует успешному завершению
операции, Пенелопу Дрелль и кого угодно иного должен постичь
несчастный случай. Немедленный и, желательно, со смертельным
исходом. Я выражаюсь достаточно ясно?
     - Да, сэр.
      - Человеколюбие, к сожалению, не по нашей части, Эрик.
А    ежели   хочется   любить   ближних,   могу   обеспечить
рекомендательным  письмом  к  очень  доброму   и   приятному
господину, вербующему сотрудников в Корпус Мира. Вы, правда,
староваты   по  их  меркам,  но  думаю,  для  натуры   столь
возвышенной и гуманной сделают исключение.
     - Понимаю, сэр.
     - Это все... Я сделаю, что смогу.
     - Пожалуйста, сэр.
      Мак  повесил трубку. Я глубоко и облегченно  вздохнул.
Что  ж,  выговор получил не по навету, а за дело. Но Мак  не
отказался помочь. А разнос мне учиняют не впервые - бывало и
хуже.
      Все-таки  перед возвращением в автомобиль я  добыл  из
кармана платок и утер взопревший лоб...
      Весь  мой походный гарем усердно заработал гребенками,
помадой  и  пудрой.  Можно  было  и  впрямь  поверить,   что
прекрасные  одалиски  ни словечка не обронили  в  отсутствие
грозного падишаха.
      -  Фу-У-у!  -  молвил  я безо всякого  притворства.  -
Позвонил  боссу,  в  Денвер... Там  уже  роятся  ребятки  из
Tедерального  Бюро, и босс умывает руки.  Сказал:  убийц  не
содержим.
     Я воззрился на Дженни в царившей полутьме.
      -  Вытаскивать  сына  матушки  Клевенджер  из  трясины
придется  тебе,  дорогая. Вон из Канады  и,  желательно,  из
Америки. Пенни уже назвала Французскую Гавань. А как  билеты
на  пароход  купить, я покуда не знаю. Выкладывай.  Здесь  и
сейчас.
     - Что выкладывать?
      -  Не разыгрывай дурочку. Все гоняются за одним и  тем
же,  но  лишь тебе известно, где оно лежит. Покойный  Рюйтер
позаботился  о  грядущем отъезде,  но  его  друзья  вряд  ли
восторженно   завопят,  увидав  на   месте   Ганса   кого-то
постороннего.   Посему   документы   голубчикам   достанутся
исключительно  в  придачу  к моей  скромной  особе...  Папку
вручишь мне, только мне - и никак не им.
     - Ты угрожаешь, Дэйв? Я засмеялся:
       -  Довольно,  козонка!  Тебе  предоставили  полнейшую
возможность сыграть мягко, вежливо и по правилам.  Рыцарский
роман  готовили! А прекрасная дама тотчас решила улепетнуть,
покинув  защитника на растерзание дракону...  Теперь,  мы  с
тобою  - просто два мошенника, скованных одной цепью. Только
я  и  больше,  и  сильнее,  и  злей.  Думаешь,  не  выколочу
необходимого?
     Я скривился.
      -  Лучше поверь на слово, и обойдемся без убедительных
доказательств. Лучше заговори сейчас, ибо через полчаса  так
или  иначе, а канарейкой разольешься. Я в частные  детективы
поступил  не  оттого, что брезговал испачкать  руки.  Можешь
побеседовать  со  мною  немедля - в целости  и  сохранности.
Можешь  сознаться  чуток позже - но изуродованная  донельзя.
Выбирай сама.
      На  заднем  сиденье  зашевелились,  послышался  тонкий
голосок:
      -  Мама,  он  это  сделает! Он  это  сделает,  мы  уже
убедились! Расскажи!
      -  Дэйв, - неторопливо изрекла Женевьева, - ты хотя бы
представляешь, чего просишь?
     - Начисто не представляю, но мне и безразлично. Лишь бы
документы  требовались  кому-то,  обладающему  кораблем  или
самолетом.  Ну и, возможно, тоненькой пачкой денег,  имеющих
законное обращение в стране, куда я удеру.
     - Это... совершенно секретные сведения, государственная
тайна! Разработки моего мужа!
      - Ну и что? - хмыкнул я. - Уже слишком поздно. То есть
болтать  о  патриотизме  в  поздний  вечерний  час  попросту
неприлично.
     Дженни умолкла. Я выжидал. Пенелопа ерзала позади.
      -  Инвернесс, - негромко сказала Женевьева. Спешить не
полагалось  ни в коем разе. Я числился Давидом Клевенджером.
Я  понятия  не  имел,  где располагается паршивый  заштатный
городок. Мэтту Хелму, конечно, все пояснили загодя, но Давид
Клевенджер не был столь хорошо осведомлен.
      Я  вытащил дорожную карту, включил освещение,  отыскал
(-$%*a.
      - Инвернесс... Инвернесс... В квадрате "джей-шесть"...
Ба,  на  самом  берегу океана! Ирландочка,  ты,  сдается  не
солгала. Но Инвернесс велик...
      -  На  почтамте,  - после краткой паузы  ответствовала
Женевьева.
      -  А-а-а...  Переслала себе самой,  до  востребования.
Умница. А на какое имя? Ответа не послышалось.
      -  Слушай! - прошипел я сквозь крепко стиснутые, чтобы
не ухмыльнуться, зубы:
      -  Лучше  не  играй в прятки. Не то приложу  палочкой-
выручалочкой по башке! Помнишь, как тому несчастному бандюге
приложил?
      Точно прося помощи либо совета, Женевьева обернулась к
дочери. Пенни поспешно произнесла:
      -  Скажи  все, мама. В конце концов, мистер Клевенджер
прав,  мы  увязли  в  болоте всем скопом. Клевенджеру  нужно
исчезнуть, нам нужны его машина и защита.
     Женевьева громко вздохнула.
      -  Оберон, - сказала она, глядя в ветровое  стекло.  -
Анна Оберон.
      -  Вот  оно  что!  - прошептал я с хорошо  разыгранным
удивлением.  -  Прошу извинить, мадам Оберон. погорячился...
Инвернесс...
      Теперь я мог открыто и преспокойно пользоваться  всеми
наличными сведениями - кроме Гастона Мюйра, конечно.
      - И вы извините за беспокойство, мисс Дрелль. Пенелопа
выглядела не лучшим образом: немного встряхнуть ее  все-таки
привелось. Девочка смотрела серьезными, сощуренными, какими-
то  беззащитными  глазами. Ах, да  ведь  очки,  надломленные
Фентоном и наскоро приведенные в порядок, пострадали сызнова
-  уже от моей руки. Вряд ли Пенни по-прежнему считала  меня
героем. Я, правда, побил двух больших и нехороших бяк, но  и
малюсенькую  девочку  тряс  без  пощады,  словно  фокстерьер
крысу.
      -  Плохо  видишь без очков? - осведомился я. -  Ну-ка,
давай сюда, починю еще разок. На время хватит.
      Замотав  головой, Пенелопа вцепилась в ридикюль,  куда
накануне  сунула  соскочившие  с  носа  очки.  Милостей   от
Клевенджера  девочка  не принимала.  Знала,  что  я  пытаюсь
убаюкать собственную совесть - и только.
      Я  отобрал  ридикюль, вытащил пострадавшее  оптическое
приспособление.   Пострадало  оно  чувствительно   -   дужка
отлетела,  другая держалась на честном слове,  -  и  все  же
исправимо.
      Расшатавшуюся  часть я привинтил  и  укрепил  кончиком
ножа.  Часть  отлетевшую следовало приклеить липкой  лентой,
каковая сыскалась в отделении для перчаток. Завершив  труды,
я вынул носовой платок, тщательно вытер захватанные пальцами
линзы. Проверил на просвет - не осталось ли жирных пятен?
     В машине отчего-то было очень тихо. Никто не шевелился.
Глядя  сквозь  начисто выдраенные стекла, я припомнил  очки,
найденные  в  прицепном  домике. Их стекла  имели  семь  или
восемь  диоптрий.  А  эта  пара  не  вполне  соответствовала
`%f%/bc. Верней, вообще не соответствовала.
       Ибо   линзы   отсутствовали  начисто.  Наличествовали
обычнейшие,   слегка   притемненные,   совершенно    плоские
стекляшки.

                          Глава 19

      Наконец, я уловил проворное, чуть слышное движение. На
заднем   сиденье   переместилась  Пенелопа.   Рука   девочки
поднялась и навела что-то прямо в мой затылок. Это я понимал
и  не оборачиваясь. Чем именно грозят, узнаю через минутку -
ежели,  разумеется, проживу столь долго. Покуда же следовало
опомниться  и  хоть немного привести в порядок взвихрившиеся
мысли.
      Я разглядывал никчемные очки. Пенелопа Дрелль страдала
близорукостью.  Это  установили  неопровержимо  и  давно.  А
ничего   прочего   достоверно  выяснить  не   потрудились...
Безумие,  согласен.  И  все же. Мак не позаботился  снабдить
меня  точными приметами Пенелопы. Да и Грегори наверняка  не
имел о них понятия!
     Матушка и дочка на двадцать четыре часа ускользнули из-
под   нашей  опеки  в  горах  Британской  Колумбии.   Агент,
расколотивший автомобильное днище о камни, как пить дать  не
проверил,  та  ли  самая  пара  возвратилась  или  произошли
некоторые   перемены   в  личном  составе.   Это   выглядело
единственным резонным объяснением.
      И,  в  конце концов, кому стукнет в голову  пристально
изучать  очкастую девицу-недотепу со стальными  скобками  на
зубах,  растущих  вкривь и вкось. И кто заподозрит  подобное
существо,  если  речь  идет о шпионаже крупнейшего  калибра?
Соглядатаи  сосредоточивались на матери, а недостойное  чадо
вниманием обходили...
      Чрезвычайно остроумный и своеобразный замысел - как  и
все прочие подробности этой затеи. Гениальная подмена.
      Потом  -  ежели  уцелею  - припомню  все  непостижимые
странности  материнского поведения,  так  изумившие  меня  в
гостинице,  подивлюсь,  как  не сумел  разглядеть  и  решить
непостижимо - сложного уравнения: 2 - 1
      1  =  ?  Впрочем, все мы крепки задним умом.  А  чтобы
предаваться воспоминаниям, следовало для начала выжить.
       Очень   осторожно,  слегка  озадаченным   голосом   я
промолвил:
     - Стоило возиться! Я-то думал...
       -   Поменьше   думайте,  мистер   Клевенджер.   Голос
принадлежал  Пенелопе,  однако  звучал  неузнаваемо.  В  нем
зазвенели    взрослые    обертоны,   засквозила    холодная,
расчетливая   жестокость,  пятнадцатилетним   девицам,   как
правило, не присущая.
     - Не шевелитесь. И не вздумайте поворачиваться.
     - Золотко, если ты целишься мне в затылок из пистолета,
запомни:  я  крохотная полевая мышка, я  невинный  маленький
барашек, я совершенно спокоен и безвреден.
     - Что именно вы подумали, мистер Клевенджер?
     - Мне сообщили, что Пенелопа Дрелль довольно близорука.
Bесьма близорука.
     - И..?
      -  А  за дело пришлось приниматься наспех. Сразу после
гибели  Майка  Грина.  Мне описали  грузовичок  с  прицепом,
хорошенькую  маму и очкастую дочку с лечебными  скобками  на
зубах.  Только  твои очки - декорация. Точней -  театральный
реквизит. Как частный сыщик, пользуюсь дедуктивным методом и
заявляю: либо очки - не твои, либо ты - не Пенелопа Дрелль.
      -  Вы  рассуждаете  здраво, мистер  Клевенджер.  Я  не
Пенелопа Дрелль.
      Я  выждал секунду и с невыразимым облегчением  перевел
дух.  Девица  признала правоту Дэвида Клевенджера,  но  тот,
заодно с Мэттом Хелмом, по-прежнему обретался в числе живых.
Утешительно.
        Следовало,    пожалуй,   возгордиться    собственной
проницательностью.  Четверть часа назад  я  с  бухты-барахты
брякнул  Маку слово "шантаж", пытаясь хоть немного  отмыться
от  монреальского  позорища. И  угодил  в  яблочко.  Правда,
наобум, стреляя навскидку через левое плечо, но все же...
     Вопреки распоряжению Пенелопы, я медленно - подчеркнуто
медленно  -  обернулся. И узрел оружие, направленное  теперь
прямиком в мою физиономию. Здесь гордиться проницательностью
было не с чего.
     Разумеется, обшаривая трейлер, я не учинил доскональной
инспекции детским игрушкам. А именно этот прозрачный водяной
пистолетик   и  валялся  меж  кукол  и  мячей.  Он   казался
безобидной пластмассовой штуковиной - однако лишь при беглом
и  небрежном  взгляде. Сейчас, увы и ах, я  изучал  окаянную
вещицу пристально, с расстояния в пол-фута.
      Никакая, не пластмасса, об заклад можно биться.  Литое
стекло,  кислотоупорное,  подобно любому  стеклу.  Наверняка
противоударное  и  огнестойкое.  Доверху  полное  прозрачной
жидкостью - знаменитой салатной приправой. Крошечный пузырек
появился на крошечном дульном отверстии. Пенелопа находилась
в полной боевой готовности.
      -  Если я согну палец мистер Клевенджер, вы прогуляете
остаток жизни, ощупывая дорогу тросточкой.
      -  Безусловно, крошка, безусловно. Только не торопись.
Безглазому  парню тяжеленько вести автомобиль, правда?  -  Я
горестно вздохнул. - Вот оно что приключилось! Я все  гадал:
как  именно погиб мистер Грин? Разрешите узнать,  чего  ради
его убили?
      -  Дал  волю  рукам,  - уведомил бесстрастный  молодой
голос.  -  Даже малолетние дурнушки не были застрахованы  от
ухаживаний   обаятельного  Майка.  Руки  у  него   оказались
опытные,  а  мозги  -  неплохие. Сообразил,  что  ребенок...
ненормально,  слишком хорошо развит для  своего  сложения  и
возраста.   Сперва   изумился,  потом  призадумался.   Думал
довольно долго и в итоге скончался. Нелегкой смертью.
      Уставившись  на маленькое, весьма симпатичное  личико,
почти  незнакомое  -  очки  отсутствовали,  да  и  напускную
наивность будто ветром сдуло, - я полюбопытствовал:
     - А сколько же тебе сравнялось на самом деле?
      -  Перевалило  за  двадцать. Но вас это  не  касается,
,(ab%` Клевенджер.
      - Перчатку в домике Майка вы нарочно бросили? Пенелопа
слегка усмехнулась:
      -  Береженого  Бог  бережет... Я, правда,  сочла,  что
ложный  след уместен, а Ганс поднял ужасный скандал. Объявил
мой поступок ошибкой, угрожающей всему заданию. И постарался
исправить недочет.
      - Да, наслышан о его ремонтных работах. Как обращаться
к вам?
     - Зовите Ноэминью.
     - Ноэминь, - повторил я. - Очень благозвучно. Разрешите
вопрос, Ноэминь?
     - Да, мистер Клевенджер?
     - Зачем вы держите меня под прицелом?
     Пенелопа... виноват, Ноэминь изрядно удивилась.
       Даже   непроизвольно  сморгнула.  Обычный  недостаток
чересчур молодых агентов.
     - Откуда же было знать, как вы себя поведете?
     - А как, по-вашему, я мог повести себя?
      -  Как  положено кругом одураченному частному  сыщику.
Взбеситься от ярости. Я улыбнулся:
     - Бешенство отложим до завтра или до послезавтра, когда
осознаю  всю  глубину свершенной глупости. Но  сейчас  я  не
ярюсь,  а  ликую.  Черт,  ведь собирался  выискивать  вашего
человека, торговаться, препираться, заключать сделку...
     Ноэминь заколебалась.
      -  А теперь собираетесь торговаться и заключать сделку
со мной?
      -  Совершенно верно. Рюйтер убыл в лучший мир - или  в
худший,  судя  по  его  завершившейся карьере,  стало  быть,
парадом отныне командуете вы. Человек из Французской Гавани,
сколько  могу  судить,  командует в лучшем  случае  рыбацкой
лодкой. Или моторным катером.
     - Да, отныне распоряжаюсь я, - хладнокровно подтвердила
Ноэминь.  -  Возможно, я глупа, но все-таки не вижу,  мистер
Клевенджер,  зачем вы нам нужны. Документы  заберем  сами  -
драгоценная  матушка давно переслала их заказной бандеролью.
Адресата,  признаюсь, не знала и я, но  матушка  драгоценная
только что произнесла имя вслух. До сих пор она держала  его
в  тайне,  как  последний козырь. Поэтому  прощайте,  мистер
Клевенджер, и благодарю за помощь. Благодарю искренне. И  за
водительские   услуги   спасибо...  Выметайся,   драгоценная
матушка... Эй, парень, куда руку суешь?
      - Дайте хоть носовой платок спрятать, - возразил я.  -
Хорошо, хорошо, не буду! Осторожней с идиотской игрушкой!  И
вот еще что...
      Я невольно сощурился. Нервно комкать носовой платок  в
ладони при подобных обстоятельствах естественно. Я притиснул
матерчатый   мячик  прямо  к  дулу  прозрачного   пистолета,
перехватил  запястье Ноэмини левой рукой, сдавил,  вывернул.
Кисть у меня, по счастью, довольно Сильная. Вырвал пистолет,
направил на девицу. Та взглянула с безмолвной ненавистью.
      - Хочешь остаться красивой - оставайся неподвижной!  -
рявкнул я. - Ирландочка!
     - Да!
      Носовой  платок  уже  вылетел за открытое  окошко  VW.
Пожалуй,  даже  паука-