ужили прекрасную службу. Он охотно сотрудничает и молчит
исправно.
      - Та-ак... Рождается замысел. Я постараюсь подобраться
к  жене  и  дочери, но пускай уж отец и муж поддержит  любую
чушь, которую понадобится изрыгнуть.
      - Поддержит, - промолвил Мак. - И подтвердит. Парень и
впрямь  трясется над своей карьерой. Выкладывай предлагаемую
чушь.
     - Минутку, сэр. Уточняю сызнова. Нам, получается, надо,
чтобы документы угодили в неприятельские лапы?
      -  Так, и не иначе! В этом и состоит единственная цель
кутерьмы.   Обезопасить  почтовых   голубков   и   дать   им
невозбранно достичь заветной цели!
       -  Вы  убеждены,  что  Рюйтер  возникнет  собственной
персоной?
      -  Да.  Женщина,  в  конечном счете,  любительница,  и
неопытная.  Полагаться на нее одну едва ли было бы  разумно.
Ганс Рюйтер сшивается неподалеку, не изволь сомневаться.
      -  Простите,  сэр,  а  если я  ненароком  наткнусь  на
Рюйтера?  Что  прикажете делать? Рассыпаться в извинениях  и
расшаркаться?
      -  Естественно.  И волоска не трогать  на  драгоценной
голове этой сволочи! Я спросил:
      -  Но  хотя  бы  девчонку  дозволяется  утопить,  если
осерчаю?  Нет? А собачонка или кошка, или канарейка паршивая
у  них  водится? Я ведь истребитель, сэр! Я пропадом пропаду
от безысходного, неутоленного гнева!
      Мак отмолчался, оставив неуклюжий сарказм безо всякого
внимания. Я вздохнул:
      -  Понятно,  сэр. Миссис Дрелль со товарищи,  а  также
паршивый форд окаянный трейлер и подложные документы следуют
невозбранно  и без препон куда заблагорассудится.  Последний
вопрос. Кое общение с этим делом истребительной службе?
     Потрясенный моей тупостью Мак откашлялся:
     - Раскиньте мозгами, Эрик.
     - Раскидываю. Помогите.
      -  Все как один, за вычетом нескольких посвященных,  -
медленно  произнес  Мак, - убеждены,  что  женщина  похитила
сверхсекретные   документы  неимоверной   важности,   утрата
которых  поставит  национальную  безопасность  под  жестокую
угрозу.  Об  этом  сообщили  всем заинтересованным  службам,
сквозь  обычные каналы связи. Дав, разумеется, миссис Дрелль
достаточно  времени,  чтобы  отослать  бандероль  по   якобы
неизвестному  адресу... Родственные  службы  всполошились  и
выслали  в погоню своих сотрудников. С тремя представителями
этой  фауны  вы  уже  познакомились. Вероятно,  возникнут  и
другие  знакомства.  Мы,  по естественным  соображениям,  не
вправе уведомлять коллег об истинном положении вещей. Утечка
сведений неминуема. А пускать затею насмарку не резон  -  по
причинам исключительного свойства. Понимаете?
      -  Начинаю  понимать.  Всем действующим  лицам,  кроме
вашего  покорного слуги, следует считать,  будто  игра  идет
всерьез,  иначе  противник, чего доброго, поставит  ценность
a".%) добычи под вопрос. И прав будет.
      -  Вот-вот. Однако, невзирая на усилия родственных нам
служб, миссис Дрелль и Рюйтер должны вывезти похищенное.  Не
только  достичь Инвернесса, явиться на почтамт  и  бандероль
получить,  -  а благополучно покинуть вместе с  нею  северо-
американский  континент.  Живыми,  невредимыми,  радостными!
Покинуть  любым путем, по усмотрению Рюйтера.  Ваша  задача:
облегчить милой паре труды, внушив обоим, что вы либо жадный
авантюрист,  либо  психопат,  начитавшийся  Маркса,  либо...
Решайте  сами.  Но Дрелль и Рюйтера нужно убедить!  И  делом
убедить, не словом!
      - Убежу. - ядовито сказал я. - Для начала взорву Белый
Дом. Еще вопрос. Уже точно последний.
     - Да. Эрик?
      -  Шутки  в  сторону: сколь далеко  могу  я  заходить,
оберегая коммунистических шпионов от неприятностей?
      -  Сколь  угодно, - раздался спокойный голос  Мака.  -
Сколь  угодно далеко. Выдаю карт-бланш: подписанный,  однако
не заполненный чек. Сумму проставите по усмотрению.
     - Да, сэр, - ответил я ошеломленно, помолчал и сказал:
     - Теперь излагаю чушь. Делайте пометки...

                           Глава 7

      Сидя в запаркованном перед палаткой VW, неподалеку  от
серебристого  трейлера, я предавался невеселым раздумьям.  С
подобными  незаполненными чеками очень легко было  очутиться
по колено в трупах обоего пола и обеих национальностей.
      Я  перебрал  в  памяти  приметы Ганса  Рюйтера.  Снова
мысленно  продекламировал речь, с которой обращусь к  миссис
Дрелль и ее дочери. Затем увидал саму дочь. Голые коленки не
выглядели узловатыми, как ожидалось, однако ворох папильоток
на   голове  делал  юную  Пенелопу  надлежаще  смехотворной.
Разумеется, я старомоден, и все же не думаю, что разгуливать
за   пределами  дома  с  намотанными  на  бумажные  трубочки
волосами  прилично и уместно. Да и дома лучше  запереться  в
спальне, особенно если гости пожаловали...
      Детское  личико,  большие  любопытные  глаза,  очки  в
роговой оправе. Неумело напомаженные губы надуты, словно  от
обиды,  - но всякий покажется надутым, ежели таскать во  рту
полфунта нержавеющей проволоки.
      На  девочке был коротенький желтый плащишко  и  желтые
резиновые  сапоги. Наверное, ходила в прачечную  кемпинга  -
под  мышкой  виднелся объемистый бельевой сверток.  Пенелопа
неслась   вприпрыжку,  стараясь  поскорее  убраться   из-под
моросящего  дождя в спасительный сухой трейлер. Я  распахнул
дверцу VW и шагнул наперерез.
     - Мисс Дрелль?
      С  подозрением  окинув  незнакомца  взглядом,  девочка
буркнула:
     - В чем дело?
      И  попыталась обогнуть меня, стать поближе к трейлеру:
на случай, если долговязый дядя попробует рычать и кусаться.
Вполне разумное дитя...
     - Если вы Пенелопа Дрелль, то вам весточка.
      -  Я не разговариваю с посторонними! - брякнула девица
и,   обернувшись  в  сторону  передвижного  домика,   быстро
спросила:
     - От кого?
     - От вашего отца.
     - От папы? Он...
     - Пенни!
      Женский  голос,  и  долетел из распахнутых  трейлерных
дверей. Следовало бы мне поощрительно почесать себя за ухом.
Я  тщательно  выбрал место, расположился так,  чтобы  миссис
Дрелль  быстро и легко увидала из окошка: к дочери пристают.
Я  давался диву: какого дьявола эта особа втянула в  поганую
передрягу  девочку-подростка, неужели нельзя  было  оставить
Пенелопу дома?
        Девица   поглядела   исподлобья,   пожала   плечами,
устремилась к матери. Я заторопился вдогонку.
     - Миссис Дрелль?
       Женщина   потянулась  было  к  распахнутой   створке,
собираясь   отгородиться  от  непрошеного   посетителя,   но
передумала и задержала руку.
      -  Да,  -  промолвила она утомленным  голосом.  -  Что
угодно?
     - Войти на минутку.
     - С какой стати?
      -  Здесь мокро, - сообщил я. - И, между прочим, почему
бы  вам  не  отослать  Пенни  к отцу?  Она  уже  взрослая  -
достаточно  взрослая,  -  чтобы в известной...  пускай  хоть
малой, степени распоряжаться своей жизнью.
     - 0-о! - сказала госпожа Коловорот, немного помолчав. -
Какой  проникновенный, вздрагивающий голос! Можно  поверить,
будто вы и впрямь детей любите.
     Я рискнул и выпалил:
     - Сотрясаюсь от омерзения при виде малолетних выродков!
Но работа есть работа. Разрешите войти.
      Формального разрешения не последовало, и я  уже  счел,
что  переборщил.  Но  раздался  негромкий  смешок,  и  дверь
приоткрылась  пошире, и я забрался в дом на  колесах.  Дверь
затворилась.
      Трейлер и впрямь казался уютной передвижной хижиной  -
причем  весьма  удобной. Двуспальная кровать,  расположенная
поперек  у  передней  стенки.  Умывальник,  газовая  плитка,
посудный   и  платяной  шкафы.  Маленький  удобный   унитаз.
Пространства свободного среди всех этих прелестей оставалось
только для узкой ленты линолеума, покрывавшей полоску пола.
      Пенни  восседала на краешке постели, вытирая  влагу  с
очков.  Лишенное  роговой оправы, ее лицо  было  невинным  и
каким-то беззащитным. Подрастет, подумал я, снимет проволоку
с  жевательного  оборудования  -  и  станет  очень  пригожей
особой.
      -  Пенни, дорогая, извини. Я не считаю тебя малолетним
выродком, но требовалось хоть немного встряхнуть матушку.
      Девочка  застенчиво  покосилась и  блеснула  стальными
скобками.    Улыбнулась   она   равнодушно,   из   привычной
"%&+(".ab(.  Поправив  положение  дел  на  одном  фронте,  я
обрушил основные силы против другого. И оказался в известном
смысле потрясен.
      Предо мною стояла женщина, изменившая мужу, бежавшая с
иностранным  шпионом,  выкравшая  секретнейшие  -  так   она
полагала - бумаги. Весьма возможно, вылившая на человеческое
лицо  бутыль  концентрированной серной кислоты. Всадившая  в
обугленную  жертву  чуть ли не фунт цианистого  калия.  И  я
предполагал узреть костлявое, злобное воплощение расчетливой
ненависти,  вурдалака с кошачьими зрачками. На худой  конец,
хотя бы современную версию леди Макбет.
      Но я увидел просто-напросто высокую, хорошо сложенную,
очень  приглядную  и  -  о бога бессмертные!  -  веснушчатую
особу.   Веснушчатую  по-настоящему.  Не  просто  слабенькая
золотая  россыпь  на скулах и переносице, а старые,  добрые,
полновесные   веснушки!  Темно-каштановые  волосы   отливали
бронзовым  блеском, а лицо... Но я уже сказал: женщина  была
очень   приглядна.  В  некоторых  общественных  кругах   это
считается   недопустимым.  Либо  ты  -  рекламная  красавица
девяносто   шестой   пробы,  либо   -   совершенное   ничто.
Промежуточные понятия отсутствуют.
      Красавицей Женевьеву Дрелль назвать было невозможно. А
хорошенькой  -  невозможно было не  назвать.  Особенно  если
сначала  заставить  улыбнуться. Я фотограф  и  знаю,  о  чем
толкую.
       Но   Женевьева   не  улыбалась.  Она   пристально   и
недружелюбно изучала меня.
     - Кто вы?
       -   Дэвид  П.  Клевенджер,  сударыня.  "П."  означает
Прескотт, однако я не люблю этого имени.
      - Весьма занимательно. Что вам угодно, мистер Прескотт
Клевенджер?
     - Передать Пенелопе известие от мистера Дрелля. Я сразу
объявил об этом.
     Девочка сидела на постели не шелохнувшись. Только вновь
натянула  очки,  чтобы яснее видеть меня.  Женевьева  громко
сказала:
      -  Мистер  Дрелль  и  его известия  не  интересуют  ни
Пенелопу, ни, тем паче, меня.
     - Сударыня, я слышу вас. Но Пенелопы что-то не слышу.
     Серовато-зеленые глаза сузились.
      -  Вы полагаете, я вынуждаю ребенка... Пенни уехала по
собственной доброй воле, верно, малышка? Сделала выбор.  Так
и передайте... мистеру Дреллю.
      -  В  пятнадцать  лет, сударыня, мне иногда  случалось
делать  выбор,  который  отменяли вышестоящие  родительские,
учительские либо иные инстанции. По сей день им благодарен!
     Женевьева Дрелль ответила:
      -  Мы с Пенни отлично понимаем друг друга. Передавайте
известие,  мистер Прескотт Клевенджер, если вам это  велели.
Удивляюсь,  как  это Дрелль решился на пять  минут  оставить
ученые   труды  и  вспомнить  о  нас?  Поистине,   изумления
достойно!  И  Пенни,  и мне казалось, о нашем  существовании
позабыли напрочь. Ну, чего же он просит?
     - Пенелопу, - молвил я.
      Девочка  слегка  заерзала позади. Я  не  обернулся.  Я
понятия  не имел, чего на самом деле просит Герберт  Дрелль.
Возможно,  доктор  вообще  не  выносит  сопливцев   -   даже
собственных.  Судя  по  рассказу  Мака,  это   было   весьма
вероятно.
      - Только Пенелопу? - с вызовом осведомилась женщина. -
Как насчет меня?
     - О вас не велось речи, сударыня.
      -  Естественно, - сухо сказала Женевьева. - Он  всегда
считал  меня единственной погрешностью в образцовом  чертеже
своей жизни... Кроме Пенелопы не просит ничего?
     Я воззрился на миссис Дрелль с невиннейшим видом.
      -  Не  знаю,  сударыня. Прочие просьбы доктора  Дрелля
удовлетворяет  правительство США. Меня  касается  лишь  эта,
отдельно взятая.
     Женщина посмотрела в упор:
     - Вы не правительственный служащий?
      -  О  нет!  Я  -  частный детектив  из  Денвера,  штат
Колорадо,  Мистер  Дрелль обратился в наше  бюро  по  совету
дружественной   фирмы,  чей  сотрудник  находится,   кстати,
верней, находился неподалеку отсюда.
     Женевьева нахмурилась.
     - Вы говорите о Майкле Грине? Я думала... Она осеклась.
     - Истинно и точно, - ответил я. - Мистер Майкл Грин.
      -  А с какой такой стати сыскное бюро мистера Грина  -
если  он  действительно служил частной ищейкой  -  попросило
помощи  у  деловых  соперников? Только  не  уверяйте,  будто
смазливому,  разговорчивому Грину требовалась  помощь,  если
надлежало   обольстить,  оболванить   и   одурачить   первую
встречную женщину.
      -  Ему  потребовалась  уйма помощи,  сударыня.  И  все
добросовестные совместные усилия пропали впустую. Ибо мистер
Грин убыл в лучший мир. Его прикончили вчера вечером.
      Пенелопа испустила негромкий вопль. Женщина,  стоявшая
предо мною, переменилась в лице, заговорила, осеклась. Опять
заговорила - уже без хитрых вывертов:
     - Прикончили? Не верю.
      -  Газеты следует читать, - назидательно заметил  я  и
удивился собственному лицемерию. Не выношу газет и всего,  к
ним относящегося. Но читаю. По долгу службы... Я обернулся:
     - Пенни, сделай милость, прогуляйся к моему автомобилю,
возьми  на  заднем  сиденье  бульварный  листок  и  принеси.
Хорошо, крошка?
     - И шевелиться не смей, Пенни! - раздался повелительный
рык  матушки. Женевьева облизнула губы: В газетах толкуют  о
самоубийстве, мистер Клевенджер.
     Я не удержался и возразил:
     - Майк не был жестоким человеком, сударыня. И по доброй
воле  не лишил бы всемирное женское сообщество несравненного
своего   присутствия.  Не  числился  покойный  мистер   Грин
изувером.
      Губы  Женевьевы чуть заметно растянулись  в  легчайшей
улыбке:
      - По крайности, сейчас вы говорите правду... Наверное,
хорошо знали этого господина. - Женщина поколебалась:
     - А известно... кто убил его?
      -  Отнюдь.  Я  знаю не более вашего. Просто  в  газеты
заглядываю.     Полиция    вправе    строить     независимые
предположения,  однако, будучи сыщиком  частным,  я  избегаю
ненужных разговоров со стражами порядка.
     - Чего же ради говорите со мною?
     - Черт возьми, беседу вы завязали сами. Прошу прощения.
Избегаю  ругани  в дамском присутствии. Но вы  осведомились:
какого лешего я здесь вытворяю? Ответ: замещаю Майка.
     - Понятно.
      Женевьева  глядела на меня с прежней,  коль  скоро  не
удвоившейся, неприязнью.
      - Поразительно. Если Герберт Дрелль и впрямь обратился
к  частному сыску, почему Грину и вам не было велено забрать
Пенелопу силой?
     - Вы слишком часто в телевизор глядите, сударыня, а это
притупляет  сообразительность  и  населяет  мозг  совершенно
ложными понятиями. Никакой настоящий частный детектив ни  за
какие коврижки не позволит вовлечь себя в похищение человека
- тем паче ребенка. Чересчур незаконно.
     - Что же вы намерены предпринять? - вопросила Женевьева
с откровенной насмешкой.
      -  Для начала - вежливо попрошу вернуть Пенелопу отцу.
Чем,   кстати,   уже  и  занимаюсь  битых   четверть   часа.
Пожалуйста, позвольте дочери уехать. Пускай соберет пожитки,
а  я  доставлю  ее  в  целости  и  сохранности  и  со  всеми
возможными удобствами. Завтра вечером Пенни очутится дома.
     - А если я откажусь? - недобро осведомилась Женевьева.
      -  Тогда запомните: фольксваген с колорадским номерным
знаком.  И  маленькая  походная палатка  -  простенькая,  А-
образная,   недорогой   просторный  зонтик   на   подпорках.
Передумаете,  захотите побеседовать -  к  вашим  услугам,  в
любое  время  дня и ночи. Взорветесь от ярости  и  злости  -
обещаю  подобрать все кусочки. Но пускай до этого не дойдет,
хорошо?  Пенни,  захочешь  домой  -  даже  не  трудись  вещи
складывать,  беги  ко мне в чем стоишь.  Пять  минут  спустя
помчимся прочь. Дэйв Клевенджер. Не забудь, О`кей?
      Воспоследовало краткое безмолвие. Я мысленно  молился,
чтобы   предшествовавшая   речь  не   оказалась   достаточно
убедительной.  Заполучить на попечение  малолетнюю  Пенелопу
Дрелль было бы немного слишком.
      Но  Пенни просто поднялась, протиснулась между мною  и
платяным шкафом и обеими руками обняла мать, не произнося ни
слова.   Женевьева   прижала  ее  к   себе,   посмотрела   с
победоносным вызовом:
      -  Убедились,  мистер  Клевенджер?..  Мистер  Прескотт
Клевенджер?
      -  Убедился,  -  облегченно  вздохнул  я,  поворачивая
дверную ручку с видом самым разочарованным и поникшим. -  Но
следует набираться терпения. Так нас учат.

                           Глава 8

      Гостиница "Лосиная Голова" делала героические  усилия,
чтобы  выглядеть  настоящим охотничьим  пристанищем,  эдакой
средневековой придорожной корчмой. Псевдо-бревенчатые  стены
изобиловали   черепами  рогатыми  и  безрогими   -   то   ли
настоящими,  то  ли пластмассовыми подделками.  В  остальном
передо мной возник вполне современный мотель, принадлежность
которого  двадцатому  веку сомнений не вызывала.  Я  отъехал
квартала   на  два,  запарковал  фольксваген  и  возвратился
пешком, Афишировать свое появление у Элен было бы неразумно.
      Домик  номер четырнадцать обнаружился еще издали:  все
цифры  на  дверях  занимали чуть ли не  половину  деревянной
поверхности.  Окна выходили к плавательному  бассейну,  близ
которого   красовался   новенький   форд   -   "фалькон"   с
форсированным восьмицилиндровым двигателем. Я ощутил  прилив
черной  зависти. Целый день провисел на хвосте  у  Женевьевы
Дрелль,  которая преспокойно правила.путь по Транс-Канадской
магистрали,  время  от  времени поглядывала  в  зеркальце  и
пакостила  назойливому соглядатаю как  могла.  Признаю:  для
хорошенькой  домашней  хозяюшки  госпожа  Коловорот  вертела
баранкой  вездехода - к тому же, с прицепом -  весьма  лихо,
тормозила резко, вихляла сноровисто.
      Окаянная  канадская шоферня, казалось, на жалованье  у
Женевьевы состояла. Ни единый мерзавец не мог примириться  с
тем,  что  малютка  фольксваген -  вдобавок  американский  -
обходит  его  на  прямом участке шоссе. Подобную  сволочь  я
встречал  только среди настоящих гонщиков и только во  время
настоящих   состязаний,  когда  каждый  стремится  заградить
сопернику  возникший впереди просвет. А  имея  сорокасильный
двигатель, с могучими лимузинами не шибко потягаешься...
      Именно  поэтому я с горестным восхищением поглядел  на
форд, под капотом коего скрывалась настоящая бомба.
      Обогнул  бассейн  -  лениво,  неспешно,  как  человек,
располагающий   немеряным  временем.   Пожалуй,   разыгрывал
короткий  спектакль перед возможными наблюдателями,  но  еще
вернее  -  просто медлил, разрываясь между желанием  увидеть
Элен  и  угрызениями совести. Ибо новая встреча предполагала
новые потоки лжи. А лгать не хотелось. Но мы принадлежали  к
фирмам-соперницам.  Не  могу  сказать,  будто  меж  Элен   и
покорным  слугой  витала тень покойного коллеги.  Убитый  не
числился моим лучшим другом. И ежели Маку безразлична гибель
Грегори, то мне и подавно.
     Кажется, никто не следил исподтишка. Я уже вознамерился
повернуть  и  постучаться,  но  краешком  глаза  уловил  еле
заметное движение. Дверная ручка слегка повернулась  вправо,
а   после   -   влево.   Словно  кто-то   внутри   собирался
выскользнуть, однако заслышал шаги и передумал. В мозгу моем
завыли   сирены  боевой  тревоги,  замигали  предупреждающие
лампочки.  Полегче... Все-таки, я не школьник,  явившийся  к
подружке с букетом ландышей.
      Разумеется,  это  могла быть и сама Элен,  готовящаяся
распахнуть  входную дверь и повиснуть не шее  возлюбленного.
Только  навряд ли. Я прошагал мимо, направляясь к  автомату,
продававшему шипучие напитки. Нашарил завалявшийся канадский
$  ),.  Оказался  обладателем бутылки, содержавшей  странную
жидкую помесь: лекарство от кашля развели сельтерской водой.
Свернул  крышечку,  опять  свернул  -  за  угол,